Проактивная непринужденность. Эстетика как экзистенциальное сопротивление.
"Красота спасет мир", "некрасивость убивает"... Сам фон мира, на котором слова Достоевского звучат, превращает их смысл в полную карикатурную противоположность.
Меж тем, эстетическое начало в философском его смысле - очень сильный вариант экзистенциально-проактивного начала, хотя прямой связи с этикой мы не найдем.
Эстетическое чувство переопределает мир - оно миросозидательно и самосозидательно, и его существование предшествует определению его сущности.
Оно направлено - против времени, оно прогибает хронотоп, оно воплощает волю, непринужденность, свободу, своеобразие, утвердительную радость момента-во-времени.
Оно воплощает нутряную способность к сопротивлению вульгарному, пошлому, тривиальному, вынужденному, сиюминутному, мёртвому, тому, у чего нет будущего, равно бросая вызов тирании общего и тирании частного в интимности сопричастного всему одинокого бытия - но не через чёрствый, в какой-то степени циничный в своём забегании вперёд, в своей предумышленности анализ, - но через синтез, чуткий, чувственный и не требующий множества условий для своего святого, непорочного зачатия и рождения, для обретения законченной формы.
Рассел, рассуждая о "иррациональности" орфиков, кажется, не учитывал этого момента.
Сложная система не может быть спасена по кусочкам, по линиям, по пылинкам, через рациональное осмысление каждого своего начала , в утилитарном или же в фактическом его смыслах.
Нужен скачок, не опосредованный Матчастью, не опосредованный растянутой в дугу разницей положений, скачок от частного страдания к состраданию.
И это всегда слепой скачок.
Его не совершишь с открытыми глазами разума.
И это Красота Достоевского и музыка Сартра, точнее, Мотив.
Это то, что противоположно растлению, разложению, духовному умиранию.
В этом смысле, мы наблюдаем не только смерть Бога, Автора и Сюжета, но и смерть Красоты в середине 21 века.
Меж тем, эстетическое начало в философском его смысле - очень сильный вариант экзистенциально-проактивного начала, хотя прямой связи с этикой мы не найдем.
Эстетическое чувство переопределает мир - оно миросозидательно и самосозидательно, и его существование предшествует определению его сущности.
Оно направлено - против времени, оно прогибает хронотоп, оно воплощает волю, непринужденность, свободу, своеобразие, утвердительную радость момента-во-времени.
Оно воплощает нутряную способность к сопротивлению вульгарному, пошлому, тривиальному, вынужденному, сиюминутному, мёртвому, тому, у чего нет будущего, равно бросая вызов тирании общего и тирании частного в интимности сопричастного всему одинокого бытия - но не через чёрствый, в какой-то степени циничный в своём забегании вперёд, в своей предумышленности анализ, - но через синтез, чуткий, чувственный и не требующий множества условий для своего святого, непорочного зачатия и рождения, для обретения законченной формы.
Рассел, рассуждая о "иррациональности" орфиков, кажется, не учитывал этого момента.
Сложная система не может быть спасена по кусочкам, по линиям, по пылинкам, через рациональное осмысление каждого своего начала , в утилитарном или же в фактическом его смыслах.
Нужен скачок, не опосредованный Матчастью, не опосредованный растянутой в дугу разницей положений, скачок от частного страдания к состраданию.
И это всегда слепой скачок.
Его не совершишь с открытыми глазами разума.
И это Красота Достоевского и музыка Сартра, точнее, Мотив.
Это то, что противоположно растлению, разложению, духовному умиранию.
В этом смысле, мы наблюдаем не только смерть Бога, Автора и Сюжета, но и смерть Красоты в середине 21 века.