Религиофажеское. О сущностном смысле греха Адама и Евы.
... В просветительских пабликах и каналах, в которых антиклерикальный сентимент преобладает, и под "освобождением разума" понимается в том числе простое отвержение и отрицание религиозных и пострелигиозных элементов человеческой культуры, часто тихой сапой вкрадывается "люциферианская" трактовка грехопадения как чего-то безусловно положительного, революционно-бунтарского и познавательного в современном научном смысле.
Притом, что тщательно прочтение текста книги Бытия не даёт практически никаких оснований для такой трактовка. Это история, это нарратив, но он совершенно "не о том, о чем все подумали", и в особенности это касается гедонистов с люциферианско-фрейдо-марксистским мессивом в качестве оснований их жизнестроительства и жизнепонимания.
В истории об Адаме в Раю нам сразу даётся понять, что от эмпирического познания никто Адама не остерегал, напротив, ему была дана почетная миссия дать всем живым существам в Раю соответствующие им имена.
Собственно, что бы мы ни делали, мы не производим нового, но меняем имена тем формам жизни, которые вокруг нас:)
Наука изучает движения того, на что может повлиять, разрушить, изучить состав - и в этом её сила. Но перед собственно бытием в его основах наш ум и наши инструменты останавливаются, беспомощный. За эту границу, к Реальности, может прорваться только Она сама.
Мы узнаем из предания, что в Раю есть два Древа - Древо вечной жизни и Древо познания Добра и зла, притом второе несёт в себе возможность смерти, с точки зрения Духа, с точки зрения Бога, и Могущества, бог-подобия - с точки зрения Змея, одержимого Сатаной,ревнивым врагом Творца и творения.
Нам также даётся понять, что Древо Жизни даёт противоядие против второго, но Бог не навязывает своим творениям необходимости немедленно съест первое, а ждёт, когда они, следуя свободно своим желаниям, за исключением одного древа, изучат жизнь в его саду и рано или поздно, но доберутся и до древа Жизни, плоды которого, как мы узнаем из дальнейшего комментария, как раз и давали зрелое, совершенное богоподобие и защиту от негативного влияния Древа Познания Добра и зла.
Познание добра и зла, которое даёт дерево, не имеет научного или даже морального характера - из текста мы видим лишь, что Адам и Ева внезапно обретают физическую, телесную стыдливость, осознают свою обнаженность и испытывают потребность скрыть свое тело за одеждой.
Стыд - чувство социальное, как и чувство вины, но, в отличие от второго, стыд не ориентирован на подотчетность объективной истине, на подотчетность надсоциальным категориям,на подотчетность Творцу. Стыдится можно вздорного, ненужного, просто по принципу "когда все прыгают с крыши, стыдно не прыгнуть".
Любопытен момент. Адама и Еву из Рая Бог не изгоняет сразу же, как они его ослушались или сразу, как согрешил, или даже тогда, когда они попытались от Него спрятаться.
Он сначала задаёт им вопрос о сделанном, почему они так поступили.
И Адам тыкает в Еву :"Она мне дала, и я ел"
Бог спрашивает Еву, а она тыкает в Змея, мол, он меня наоумил, а я не могла отказат.
Это не поведение божественного существа, которое отвечает за свой выбор и которое, узнав две версии событий, задаёт вопросы.Риск ведь может быть неисчислимо большим.
Это поведение школьника, пойманного на списывании и отвечающего "А че я-то сразу? Все так делают!"
Из этого мы понимаем, что природа Древа Познания Добра и Зла не научная и не этническая, а социальная.
План Бога - научить первых людей пользоваться могуществом, познавать все деревья и все живое в Эдеме, но до времени, когда они не примут полностью его образ и подобие, не принимать древа. Адам и Ева, уподлбившись же Богу, признавал себя Его детьми, были быинеуязвимы для Древа Смерти.
Смерти невидимой, не физической, но духовной.
Потому как именно она и происходит, когда приоритеты меняются в Падении.
Внимание делает второстепеннге, внешнее - главным. Это выражено в одежде. Знак-посредник становится как бы преградой между человеком и Богом, совестью, высшим сознанием, заменяет его. Человек сваливает ответственность за свои действия на другого, пытается перенести на другого свою ущербность, отказываясь смотреть на себя.
Из дитя божия человек становится рабом. Откровение переходит в Сокровение.
В Таинстве исповеди, происходит как бы обратный этому процесс: боль, тяжесть человеческой низости, наших недостатков, принимается на себя, и открывается, вместо того, чтобы скрываться. За этим следует Причастие - телу и духу возвращается свойственное им Бого-сыновство, бого-дшерность.
Познание душу не убивает, а вот пошлость - да.
И именно она - печать падения на человеке, именно она, в этой истории, лишает его силы.
Адам и Ева в Раю не просто равны и равноценны. Они - до падения-единое целое.
После падения, Адам властвует над Евой, а она, рожая детей,оказывается от него глубоко отдельной в своём женском страдании и зависимой от него.
Змей же наказуется тем, что лишается ног, и ест земной прах.
Речь, конечно, не о знакомо нам животном.
Змей, поедающий прах, это кольца времени, зависимость от конечности жизни. Ползание по земле же - намёк, опять же, на невозможность подняться над прахом, необходимость постоянно проглатывать тление.
Бог говорит - не дай плоти абсолютной власти над собой, это духовная смерть, ты этим убьёшь себя.
Сатана в змее говорит: Бог просто не хочет соперников. А ты не умрёшь, ты же такое же животное как я, ничего тебе не сделается,ты только станешь таким же, как Он.
Тут бы и спросить - а ты сам почему не ешь, почему сам не стал уже Богом,через отрицание Бога?
Но мы же знаем предысторию.
Над частью Бытия можно подняться, отрицая часть.
Над частной правдой можно подняться, отрицая её иной правдой.
Но над Истиной через её отрицание дух падает.
Ева и Адам стали частью социума, обрели стыд раньше, чем обрели совершенство,взяли на себя право судить раньше, чем обрели верность суждений.
В этом их боль.
Боль же развитого человека и человеческого общества в том, что оно не может встать над природой, не изменив все части целого.
Евреи понимают это острее. Есть трагической начало в том, что ты обречён везде быть чужим, везде быть или рабом, не имеющим равным прав на свои чувства, или хищником, сражающимся с другими за право на территорию, или паразитом, исползующим других, злоупотребляя божьим даром разума против совести и в бесстыдстве,в жизнеутверждающем бесстыдном лицемерие.
Но ведь это же всех касается.
И будет касаться до времен конечного исправления отношений между Духом, разумом и веществом.
Подлинно просветительский паблик пока ещё не создан,если задавать именно эту планку.
Знания не всегда сопровождаются такой культурой их интерпретации, которая защищала бы от падения.
Я сейчас не рассматриваю прото-нарративы Фрезера, а именно только его извод, его очищенную от языческого плюрализма еврейскую версию.
Для полной картины, конечно,стоит идти к мифам народов мира, где история попадания под смерть предстаёт скорее испорченным телефоном.
Но в этом нарративе меньше интереса для разбора.
Притом, что тщательно прочтение текста книги Бытия не даёт практически никаких оснований для такой трактовка. Это история, это нарратив, но он совершенно "не о том, о чем все подумали", и в особенности это касается гедонистов с люциферианско-фрейдо-марксистским мессивом в качестве оснований их жизнестроительства и жизнепонимания.
В истории об Адаме в Раю нам сразу даётся понять, что от эмпирического познания никто Адама не остерегал, напротив, ему была дана почетная миссия дать всем живым существам в Раю соответствующие им имена.
Собственно, что бы мы ни делали, мы не производим нового, но меняем имена тем формам жизни, которые вокруг нас:)
Наука изучает движения того, на что может повлиять, разрушить, изучить состав - и в этом её сила. Но перед собственно бытием в его основах наш ум и наши инструменты останавливаются, беспомощный. За эту границу, к Реальности, может прорваться только Она сама.
Мы узнаем из предания, что в Раю есть два Древа - Древо вечной жизни и Древо познания Добра и зла, притом второе несёт в себе возможность смерти, с точки зрения Духа, с точки зрения Бога, и Могущества, бог-подобия - с точки зрения Змея, одержимого Сатаной,ревнивым врагом Творца и творения.
Нам также даётся понять, что Древо Жизни даёт противоядие против второго, но Бог не навязывает своим творениям необходимости немедленно съест первое, а ждёт, когда они, следуя свободно своим желаниям, за исключением одного древа, изучат жизнь в его саду и рано или поздно, но доберутся и до древа Жизни, плоды которого, как мы узнаем из дальнейшего комментария, как раз и давали зрелое, совершенное богоподобие и защиту от негативного влияния Древа Познания Добра и зла.
Познание добра и зла, которое даёт дерево, не имеет научного или даже морального характера - из текста мы видим лишь, что Адам и Ева внезапно обретают физическую, телесную стыдливость, осознают свою обнаженность и испытывают потребность скрыть свое тело за одеждой.
Стыд - чувство социальное, как и чувство вины, но, в отличие от второго, стыд не ориентирован на подотчетность объективной истине, на подотчетность надсоциальным категориям,на подотчетность Творцу. Стыдится можно вздорного, ненужного, просто по принципу "когда все прыгают с крыши, стыдно не прыгнуть".
Любопытен момент. Адама и Еву из Рая Бог не изгоняет сразу же, как они его ослушались или сразу, как согрешил, или даже тогда, когда они попытались от Него спрятаться.
Он сначала задаёт им вопрос о сделанном, почему они так поступили.
И Адам тыкает в Еву :"Она мне дала, и я ел"
Бог спрашивает Еву, а она тыкает в Змея, мол, он меня наоумил, а я не могла отказат.
Это не поведение божественного существа, которое отвечает за свой выбор и которое, узнав две версии событий, задаёт вопросы.Риск ведь может быть неисчислимо большим.
Это поведение школьника, пойманного на списывании и отвечающего "А че я-то сразу? Все так делают!"
Из этого мы понимаем, что природа Древа Познания Добра и Зла не научная и не этническая, а социальная.
План Бога - научить первых людей пользоваться могуществом, познавать все деревья и все живое в Эдеме, но до времени, когда они не примут полностью его образ и подобие, не принимать древа. Адам и Ева, уподлбившись же Богу, признавал себя Его детьми, были быинеуязвимы для Древа Смерти.
Смерти невидимой, не физической, но духовной.
Потому как именно она и происходит, когда приоритеты меняются в Падении.
Внимание делает второстепеннге, внешнее - главным. Это выражено в одежде. Знак-посредник становится как бы преградой между человеком и Богом, совестью, высшим сознанием, заменяет его. Человек сваливает ответственность за свои действия на другого, пытается перенести на другого свою ущербность, отказываясь смотреть на себя.
Из дитя божия человек становится рабом. Откровение переходит в Сокровение.
В Таинстве исповеди, происходит как бы обратный этому процесс: боль, тяжесть человеческой низости, наших недостатков, принимается на себя, и открывается, вместо того, чтобы скрываться. За этим следует Причастие - телу и духу возвращается свойственное им Бого-сыновство, бого-дшерность.
Познание душу не убивает, а вот пошлость - да.
И именно она - печать падения на человеке, именно она, в этой истории, лишает его силы.
Адам и Ева в Раю не просто равны и равноценны. Они - до падения-единое целое.
После падения, Адам властвует над Евой, а она, рожая детей,оказывается от него глубоко отдельной в своём женском страдании и зависимой от него.
Змей же наказуется тем, что лишается ног, и ест земной прах.
Речь, конечно, не о знакомо нам животном.
Змей, поедающий прах, это кольца времени, зависимость от конечности жизни. Ползание по земле же - намёк, опять же, на невозможность подняться над прахом, необходимость постоянно проглатывать тление.
Бог говорит - не дай плоти абсолютной власти над собой, это духовная смерть, ты этим убьёшь себя.
Сатана в змее говорит: Бог просто не хочет соперников. А ты не умрёшь, ты же такое же животное как я, ничего тебе не сделается,ты только станешь таким же, как Он.
Тут бы и спросить - а ты сам почему не ешь, почему сам не стал уже Богом,через отрицание Бога?
Но мы же знаем предысторию.
Над частью Бытия можно подняться, отрицая часть.
Над частной правдой можно подняться, отрицая её иной правдой.
Но над Истиной через её отрицание дух падает.
Ева и Адам стали частью социума, обрели стыд раньше, чем обрели совершенство,взяли на себя право судить раньше, чем обрели верность суждений.
В этом их боль.
Боль же развитого человека и человеческого общества в том, что оно не может встать над природой, не изменив все части целого.
Евреи понимают это острее. Есть трагической начало в том, что ты обречён везде быть чужим, везде быть или рабом, не имеющим равным прав на свои чувства, или хищником, сражающимся с другими за право на территорию, или паразитом, исползующим других, злоупотребляя божьим даром разума против совести и в бесстыдстве,в жизнеутверждающем бесстыдном лицемерие.
Но ведь это же всех касается.
И будет касаться до времен конечного исправления отношений между Духом, разумом и веществом.
Подлинно просветительский паблик пока ещё не создан,если задавать именно эту планку.
Знания не всегда сопровождаются такой культурой их интерпретации, которая защищала бы от падения.
Я сейчас не рассматриваю прото-нарративы Фрезера, а именно только его извод, его очищенную от языческого плюрализма еврейскую версию.
Для полной картины, конечно,стоит идти к мифам народов мира, где история попадания под смерть предстаёт скорее испорченным телефоном.
Но в этом нарративе меньше интереса для разбора.