"Счастливая Москва"
«Счастливая Москва» - незаконченный роман Андрея Платонова.
Она как бы была в тени его главных вещей - «Котлована» и «Чевенгура». Впервые опубликованная в начале 1990-х, она не сразу привлекла внимание. Но Юрий Нагибин, например, отзывался о ней так: «”Счастливая Москва” - гениальный роман и, наверное, самый страшный у Платонова», «роман безмерного разочарования».
А. Платонов создает один из самых интересных образов советской женщины. Москва Честнова - не один из ряда женских характеров, но нечто большее. Это образ новой "женственной человечности". Москва - женщина, не понимающая своей славы, но наполняющая весь мир своим вниманием Одновременно это всемирный город.
Она становится тем, что требует от нее эпоха . Она воздухоплавательница и шахтерка. Москва -женщина и Москва-город противостоят грубой темной силе мира. Как пишет А.Платонов, она "как будто не человек, а огонь и электричество, обслуживающее мир и счастье на земле". В ней присутствует то, что каждый другой утратил. Москва - не бесплотная идея, она телесна, ибо тело человека, по Платонову, - "существо всякого дела". Москва Честнова - ось, вокруг которой вращается новый мир и тогда, когда тело ее облачено в "лучший шелк республики", и тогда, когда оно изувечено в шахте. Мир остановится : если Москва "потухнет лампой".
«На Каланчевской площади за дощатой изгородью шахты сопели компрессоры метрополитена. У рабочего входа висел плакат: “Комсомолец, комсомолка! Иди в шахту метро!..” Москва Честнова поверила и вошла в ворота».
Воздухоплавательница Москва Честнова спускается в шахту метро.
Тут невозможно не вспомнить рассказ В. Пелевина «Подземное небо».
Но Бог милостив. На самой глубокой станции московского метро, станции «Маяковская», овальные окна открывают вид с темного заштукатеренного потолка на нарисованное голубое небо, с самолетами, пестрыми воздушными шарами и ветвями цветущих яблонь. Может быть, строители метро тридцатых, сороковых и пятидесятых годов, все те люди, памятником которым является московское метро, ушли именно туда, в эту нарисованную голубизну, в подземное небо с застывшими розовыми облаками вечного заката.