Про исламизацию
Предыдущий пост про никабы навеял...
- iPhuck 10 Виктор Пелевин
«Résistance» - это тончайшая стилизация, как бы взгляд из одной страты прошлого в другую. Кончаловски дискутирует не с современными голосами, а с еле слышным эхом гипса, и делает это так тихо, что непосвященные не услышат ничего вообще.
Что же это за эхо?
Историки литературы, возможно, вспомнят «The Kindly Ones» Джонатана Литтелла, но фон Брикен не внушает такого омерзения, как герои Литтелла, и подобная параллель зыбка и поверхностна.
Куда более отчетливая гипсовая рифма к «Résistance» - это роман Мишеля Уэльбека «Soumission» (Покорность или Подчинение), повествующий о ползучей исламизации Франции. И вот здесь полемический посыл настолько очевиден, что мы даже рискнем предположить: Кончаловски специально выбрал в качестве названия антоним.
ПОДЧИНЕНИЕ? НЕТ! СОПРОТИВЛЕНИЕ!
Кончаловски, в отличие от французского романиста, исторический оптимист - и его ответ Уэльбеку следует понимать так: да, Франция ляжет и под Ислам тоже, но горе всему тому, подо что она легла! Сопротивление неотличимо от субмиссии, но шип гнева прорастет и поразит врага в сердце. Поистине, грозное и многозначительное пророчество; запомним его - отзовется ли эхом реальность? Как знать, может быть, именно через Париж пройдет первая трещина в монолите Халифата…
Я, к своему стыду, не знала выражения «лингводудос» - но нашла его в Викиолле. Перепишу сюда определение:
Лингводудос (проф., сл.) - техника НЛП, на которой основаны современная философия и теоретическое искусствоведение. Суть Л. - создание и использование языковых конструктов, не отражающих ничего, кроме комбинаторных возможностей языка, с целью парализации чужого сознания. По сути это лингвистическая ddos-атака, пытающаяся «подвесить» человеческий ум, заставляя его непрерывно сканировать и анализировать малопонятные комбинации слов с огромным числом возможных смутных полусмыслов.
___________________
Всё то Пелевин читает) и М.Уэльбека, конечно, тоже!!!
Обложка книги Мишеля Уэльбека «Покорность»
Исламские террористы сослужили Мишелю Уэльбеку и славе его новой книги «Покорность» дурную службу. После того как день ее поступления в книжные магазины Франции совпал с терактом в редакции журнала «Шарли Эбдо», посвятившего свежий номер как раз «Покорности», роман превратился в символ, миф о самом себе. Мифы сопротивляются препарированию и детальному изучению, это нарушает их целостность, а трагические обстоятельства заслонили сам текст Уэльбека такой плотной завесой, что его уже как бы и необязательно читать. Потому что главное об этом романе произнесено еще до того, как он был прочитан: пророчество, горькая ирония судьбы, гибель христианской цивилизации.
В центре романа действительно вопрос о покорности исламу Европы, метафорически уподобленной женщине, отдающейся мужчине. Действие романа происходит в 2022 г., времени, когда, по версии Уэльбека, президентом Франции станет мусульманин, мини-юбки исчезнут из обихода, женщины наденут платки, а преподавать в университетах смогут лишь те, кто принял ислам. Но замысел Уэльбека гораздо объемнее создания политической карикатуры на злобу дня - не ужасаясь и не проклиная, он подвергает взвешенной ревизии тот капитал, которым располагает сегодняшний средний европеец, законопослушный горожанин и читатель книг. Именно таков его главный герой Франсуа, профессор Сорбонны, филолог и специалист по главному французскому декаденту Жорис-Карлу Гюисмансу (1848-1907). Выбор персонажа для научных штудий Франсуа, разумеется, не случаен - герой многократно поминаемого Уэльбеком и в свое время знаменитого романа Гюисманса «Наоборот» утонченный эстет-отшельник герцог Жан, последний отпрыск некогда славного рода, погружен в воспоминания о былых, изощренных наслаждениях, эротических и не только, и занят упрямыми попытками окружить себя красивыми вещами и картинами.
Послание Уэльбека вовсе не в том, чтобы воскликнуть: о ужас, ислам наступает! Но в том, чтобы констатировать: нам нечего ему возразить, потому что у нас нет сил отстаивать свои прежние ценности. Силы наши иссякли, потому что для нас все это (любовь, семья, продолжение рода) давным-давно никакие не ценности. И, в сущности, нам, как и Франсуа, все равно. Неизбежный итог этого равнодушия и утраты ориентиров прописан Уэльбеком с недвусмысленной четкостью: свято место пусто не бывает, на смену утраченных ценностей явятся другие, и вам придется их принять, покорно и молча.
Майя Кучерская
- iPhuck 10 Виктор Пелевин
«Résistance» - это тончайшая стилизация, как бы взгляд из одной страты прошлого в другую. Кончаловски дискутирует не с современными голосами, а с еле слышным эхом гипса, и делает это так тихо, что непосвященные не услышат ничего вообще.
Что же это за эхо?
Историки литературы, возможно, вспомнят «The Kindly Ones» Джонатана Литтелла, но фон Брикен не внушает такого омерзения, как герои Литтелла, и подобная параллель зыбка и поверхностна.
Куда более отчетливая гипсовая рифма к «Résistance» - это роман Мишеля Уэльбека «Soumission» (Покорность или Подчинение), повествующий о ползучей исламизации Франции. И вот здесь полемический посыл настолько очевиден, что мы даже рискнем предположить: Кончаловски специально выбрал в качестве названия антоним.
ПОДЧИНЕНИЕ? НЕТ! СОПРОТИВЛЕНИЕ!
Кончаловски, в отличие от французского романиста, исторический оптимист - и его ответ Уэльбеку следует понимать так: да, Франция ляжет и под Ислам тоже, но горе всему тому, подо что она легла! Сопротивление неотличимо от субмиссии, но шип гнева прорастет и поразит врага в сердце. Поистине, грозное и многозначительное пророчество; запомним его - отзовется ли эхом реальность? Как знать, может быть, именно через Париж пройдет первая трещина в монолите Халифата…
Я, к своему стыду, не знала выражения «лингводудос» - но нашла его в Викиолле. Перепишу сюда определение:
Лингводудос (проф., сл.) - техника НЛП, на которой основаны современная философия и теоретическое искусствоведение. Суть Л. - создание и использование языковых конструктов, не отражающих ничего, кроме комбинаторных возможностей языка, с целью парализации чужого сознания. По сути это лингвистическая ddos-атака, пытающаяся «подвесить» человеческий ум, заставляя его непрерывно сканировать и анализировать малопонятные комбинации слов с огромным числом возможных смутных полусмыслов.
___________________
Всё то Пелевин читает) и М.Уэльбека, конечно, тоже!!!
Обложка книги Мишеля Уэльбека «Покорность»
Исламские террористы сослужили Мишелю Уэльбеку и славе его новой книги «Покорность» дурную службу. После того как день ее поступления в книжные магазины Франции совпал с терактом в редакции журнала «Шарли Эбдо», посвятившего свежий номер как раз «Покорности», роман превратился в символ, миф о самом себе. Мифы сопротивляются препарированию и детальному изучению, это нарушает их целостность, а трагические обстоятельства заслонили сам текст Уэльбека такой плотной завесой, что его уже как бы и необязательно читать. Потому что главное об этом романе произнесено еще до того, как он был прочитан: пророчество, горькая ирония судьбы, гибель христианской цивилизации.
В центре романа действительно вопрос о покорности исламу Европы, метафорически уподобленной женщине, отдающейся мужчине. Действие романа происходит в 2022 г., времени, когда, по версии Уэльбека, президентом Франции станет мусульманин, мини-юбки исчезнут из обихода, женщины наденут платки, а преподавать в университетах смогут лишь те, кто принял ислам. Но замысел Уэльбека гораздо объемнее создания политической карикатуры на злобу дня - не ужасаясь и не проклиная, он подвергает взвешенной ревизии тот капитал, которым располагает сегодняшний средний европеец, законопослушный горожанин и читатель книг. Именно таков его главный герой Франсуа, профессор Сорбонны, филолог и специалист по главному французскому декаденту Жорис-Карлу Гюисмансу (1848-1907). Выбор персонажа для научных штудий Франсуа, разумеется, не случаен - герой многократно поминаемого Уэльбеком и в свое время знаменитого романа Гюисманса «Наоборот» утонченный эстет-отшельник герцог Жан, последний отпрыск некогда славного рода, погружен в воспоминания о былых, изощренных наслаждениях, эротических и не только, и занят упрямыми попытками окружить себя красивыми вещами и картинами.
Послание Уэльбека вовсе не в том, чтобы воскликнуть: о ужас, ислам наступает! Но в том, чтобы констатировать: нам нечего ему возразить, потому что у нас нет сил отстаивать свои прежние ценности. Силы наши иссякли, потому что для нас все это (любовь, семья, продолжение рода) давным-давно никакие не ценности. И, в сущности, нам, как и Франсуа, все равно. Неизбежный итог этого равнодушия и утраты ориентиров прописан Уэльбеком с недвусмысленной четкостью: свято место пусто не бывает, на смену утраченных ценностей явятся другие, и вам придется их принять, покорно и молча.
Майя Кучерская