Сказка о потерянной эпохе (вместо рецензии).
Хозяин. Ты! Держи ответ! Как ты посмел не поцеловать ее?
Медведь. Но ведь вы знаете, чем это кончилось бы!
Хозяин. Нет, не знаю! Ты не любил девушку!
Медведь. Неправда!
Хозяин. Не любил, иначе волшебная сила безрассудства охватила бы тебя. Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком? Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему. Из любви к родине солдаты подпирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются на небо и ныряют в самый ад - из любви к истине. Землю перестраивают из любви к прекрасному. А ты что сделал из любви к девушке?
Медведь. Я отказался от нее.
Хозяин. Великолепный поступок. А ты знаешь, что всего только раз в жизни выпадает влюбленным день, когда все им удается. И ты прозевал свое счастье. Прощай. Я больше не буду тебе помогать. Нет! Мешать начну тебе изо всех сил. До чего довел... Я, весельчак и шалун, заговорил из-за тебя как проповедник. Пойдем, жена, закрывать ставни.
(Е.Шварц. Обыкновенное чудо)
В жизни каждого нормального человека бывают решительные моменты, когда не только внешние обстоятельства заставляют, но и борьба внутренних мотивов доходит до степени, требующей сделать жизненный выбор. Впрочем, что касается внешних обстоятельств, то их выбор в гораздо большей степени, чем мы догадываемся, диктуется именно внутренними мотивами. Просто так гораздо проще - свалить ответственность на внешние обстоятельства.
Однако точно такие же решительные моменты случаются на жизненном пути отдельных народов, государств или даже цивилизаций. Упустил момент, отказался от риска, от штурма очередного перевала, сэкономил силы, и все - дальше уже от тебя почти ничего не зависит, разве что умение притормаживать на спуске к финальной точке. И только настоящее чудо может подарить второй шанс, возможность распознать нужный поворот, найти узкую и смертельно опасную тропу, ведущую наверх, к уже скрывшимся из вида сияющим вершинам.
Ровно 40 лет тому назад наша косолапая российская цивилизация была вынуждена делать именно такой решительный выбор - идти на штурм очередных вершин научно-технического прогресса, взять на себя единоличное бремя мирового лидерства, заплатив за это достаточно высокую плату, включая высокие риски не справиться с ситуацией. Либо - стать как все нормальные люди и страны, озаботиться бытовыми и социальными проблемами, пойти на мировую с заокеанским пройдохой Администратором, который успел всем объявить о помолвке с Принцессой - современной Наукой.
Поразительное сходство сюжета геополитической интриги второй половины 20-го века с сюжетом знаменитой сказки Шварца для меня очевидно. Но боюсь, что увидеть это сходство и поверить в него смогут далеко не все. Хотя бы потому, что истинный сюжет этой драмы спрятан глубоко за кулисами идеологических и пропагандистских конструкций. Но у меня все же есть доказательства. Одно из них - биография русского гения Валентина Турчина и его главная книга - «Феномен науки».
А вот даже интересно, кто из вас, дорогие друзья, вообще знает это имя - Валентин Турчин? Или может быть кто-то знает имя другого русского научного гения - Роберто Бартини? А кому было известно имя Сергея Королева при его жизни? И много ли людей, даже из числа соседей и коллег Иммануила Канта по Кенигсбергскому университету, понимали, что имеют дело с гением? Так что критерий известности или, как выразился тут недавно один мой оппонент - наличия «бренда», иногда вовсе ничего не значит. А значат только непреходящая ценность и актуальность научных и философских мыслей, а также степень их влияния на современников и потомков.
Вот, например, «академик Сахаров» - это действительно бренд, причем бренд сугубо политический, но основанный на его реальных заслугах в сфере прикладной ядерной физики. При этом собственно в сферу политической и социальной мысли этот бренд был перенесен и укоренен во многом усилиями Валентина Турчина. Судя по всему, именно он был основным соавтором знаменитой записки Сахарова в ЦК «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Этот вывод напрашивается из сравнения содержательности и концептуальности работ самого Турчина с довольно беспомощными и наивными политическими статьями и выступлениями самого Сахарова после их вынужденного расставания.
А в чем собственно главный пафос сахаровских «Размышлений» и еще одной, главной самиздатовской работы Турчина - статьи «Инерция страха»? Если вернуться к нашей метафоре - русский Медведь не желает вновь становиться медведем. Родившаяся в обличье дикого зверя новая русская цивилизация очень дорогой ценой Победы в страшной войне заплатила за свое постепенное преображение в человеческий, гуманистический облик. Однако послевоенный роман русского Медведя с современной наукой нес в себе не только вдохновляющее духовное преображение, но и риск вырождения в бездушного монстра милитаристской империи.
Поэтому тот же академик Сахаров заслуживает самой доброй памяти хотя бы за попытку не допустить такого перерождения, и тем более этого заслуживает Турчин. Еще и потому, что в отличие от Сахарова он не был защищен «брендом», академическими и геройскими регалиями.
За все в жизни приходится платить - тем более за победу над своими внутренними демонами. Демарш Сахарова-Турчина стоил одному ссылки, другому - высылки. Однако речь даже не о личных судьбах, а о судьбе целой цивилизации. Парадоксальным образом именно раскол и скандал в советской науке подорвал позиции политиков, рассчитывавших на развитие научного потенциала для военно-политического доминирования в мире. В результате победила партия «королька» Брежнева, на словах клявшегося в любви к науке, а на деле - признавшего и реально поддержавшего лидерство США.
Но может быть у русского Медведя и вовсе не было шансов, и 40 лет назад иссяк потенциал, заложенный Капицей и Курчатовым, Бартини и Королевым? На этот вопрос абсолютно однозначный ответ дает книга Турчина «Феномен науки», которая в 1969-м уже была набрана в типографии для издания, но в результате всех политических событий так и не увидела свет в Советском Союзе. Впервые на русском ее издали только в 93-м.
Нет смысла и возможности пересказать содержание этой книги, оно слишком плотное и цельное, чтобы ужать ее до краткой рецензии. Поэтому поступим по-другому, попытаемся обозначить место, которое было по праву предназначено ей в судьбе нашей Принцессы - современной науки.
Как вы должны помнить, мама нашей Принцессы умерла сразу после ее рождения. Согласно правилам нашей расшифровки символов речь идет, очевидно, о картезианской науке, скончавшейся при рождении современной квантовой физики. Хотя при этом все фрейлины - философия, идеология и прочие гуманитарные приложения сохранили верность прежней картезианской картине мира, хотя и не чаяли сердца в новорожденной, сохраняя ее в строгой изоляции от остальной части элиты.
Так вот, если говорить совершенно серьезно, уже без всяких метафор, то современная наука как сообщество повторяет в своем развитии те же самые фазы, что и картезианская наука. Но повторяет в ускоренном темпе, на совершенной иной ресурсной основе и в новом практическом качестве. Я не буду приводить подробную аргументацию - кому интересно, могут посмотреть в книге «Государство и Традиция». Но сравнение биографий картезианской науки приводит нас к довольно таки любопытным параллелям.
Опустим моменты рождения двух научных сообществ и зафиксируем момент первого появления на широкой публике. Для картезианской науки таким моментом является Открытие Америки. Ошибочное сообщение Колумба об открытии западного пути в Индию сделало фактом широкого общественного сознания шарообразность Земли. Это означало качественное усложнение структуры сознания - видимая реальность плоской земли оказывается мнимой, а абстрактное представление о Земном шаре становится подлинной реальностью. Привыкнув к этому несовпадению видимости и реальности, следующим шагом уже можно принять систему Коперника вместо Птолемея. Следующим естественным шагом распространения нового мышления - абстрактного, но все еще отождествляемого с реальностью - становится его распространение Декартом на всю видимую Вселенную. Абстрактные модели Земли, Солнечной системы и Вселенной дополняются методиками, выраженными в законах Галилея, Кеплера и Ньютона.
Наконец, окончательным завершением экспансии картезианского мышления становится дерзкая попытка распространить его на сам субъект познания. Кант создает абстрактную модель Чистого Разума, а Гегель формулирует законы диалектики. Однако, вершина познания, видимое завершение абстрактного картезианского мировоззрения парадоксальным образом оказывается проявлением всех заложенных в нем противоречий. Идея «вещи в себе» взрывает тождество абстрактной модели и реальности, а идея эволюционной космогонии открывает путь к модернизации картезианской науки, завершающейся ее смертью и рождением современной Науки.
Теперь, собственно, параллели в этапах развития современной Науки. «Открытию Америки», увы, соответствует первое применение атомной бомбы этой самой Америкой. (Как там пел Министр-Администратор: «Пальнул я в девушку, пальнул в хорошую?» - типично американский подход, кстати, Вы не находите?).
Однако затем в судьбу нашей Принцессы вмешивается русский Медведь. Настоящий коперниканский переворот в глобальном сознании происходит после испытания русской атомной бомбы. Шарообразность Земли лишь подтверждало обращение Солнца вокруг него. Наличие самой мощной бомбы у самой богатой страны вполне соответствовало имперским правилам глобального мировоззрения, заложенным артиллеристом Бонапартом. А вот появление такой же бомбы у косматого русского Медведя - это уже удар под-дых всей прежней системе. В конце концов, никто из королевских фрейлин и министров, никогда не считал Принцессу значимым фактором в придворных интригах, скорее, наоборот. Потому собственно к ней се хорошо и относились. А тут выясняется, что вовсе не современная наука вращается вокруг политики, а даже совсем наоборот. И русский Медведь, и американский Администратор оказываются связаны с судьбой Принцессы и через нее друг с другом.
Впрочем, мы еще не завершили проведение параллелей. Распространение универсальной научной философии Декарта по времени примерно совпадает с формированием универсальной Вестфальской системы. И научная мысль, и международная политика получают автономию от идеологических догм. Примерно то же самое на новом витке развития происходит в Международный геофизический год, когда русский Медведь запускает первый спутник.
Однако в полной мере влияние на современников картезианское мировоззрение получило после открытия Ньютоном закона всемирного тяготения. Знание о законах природы - вот подлинная высшая степень свободы. Поэтому демонстрация этой свободы от земного притяжения русским Медведем 12 апреля 1961 года - такой же момент истины в биографии современной науки, как и падение ньютонова яблока для науки картезианской.
Нужно ли специально разъяснять читателю, в чем состоит самое главное отличие современной науки от классической? Наверное, придется. Хотя внимательный читатель, наверное, уже заметил, что для достижения феноменальных результатов современная наука требует, во-первых, сильных партнеров, готовых вкладывать огромные ресурсы, но самое главное - умеющих создавать сложнейшие системы и управлять ими. Хотя сами Королев или Курчатов вряд ли имели достаточно времени для философского осмысления своей работы, но именно умение организовать работу множества ученых с огромными массивами информации было и остается главным признаком современного научного процесса. В философском же плане можно сформулировать отличие современной науки так: Если картезианство полагает информацию одним из свойств материального объекта, то современная наука имеет дело со сложными процессами, материальная (энергетическая) и информационная составляющие которых, вообще говоря, независимы и одинаково важны.
Именно поэтому первое появление в свете нашей Принцессы практически совпало с рождением новой научной дисциплины - кибернетики. Именно поэтому после достижения прорывов в управлении энергией и материальными объектами дальнейшее развитие современной науки было также обращено к самому субъекту познания.
Теперь собственно можно сформулировать основной тезис: Именно русский ученый и философ Валентин Турчин и его книга «Феномен науки» может претендовать на то же место в судьбе современной науки, какое Иммануил Кант и его «Критика чистого разума» занимает в истории классической картезианской философии и науки.
При этом книга Турчина вполне удобочитаема даже для студентов, но зато строго следует заветам Канта в другом, применяя последовательный эволюционный подход к развитию абстрактных познающих систем.
Для своего времени такая книга была безусловным научным и философским прорывом, оставаясь при этом в строгих рамках современной науки. Однако, к большому сожалению для современной науки, свое прорывное значение турчинский «Феномен науки» сохраняет даже сейчас. Поскольку ни до, ни тем более после развала Советского Союза никто из многочисленных философов, методологов, «системных аналитиков» даже близко не подошел к такому уровню философского освоения и концептуальной систематизации разнообразных научных знаний.
Именно в этом моменте кроется принципиальная разница в судьбе Канта и Турчина и судьбе их книг. «Критики» Канта вышли в свет и повлияли на развитие всей европейской науки, в рамках которой они и рождались. Книга Турчина не вышла в свет в Советском Союзе из-за политической активности ее автора. Трудно сегодня предсказывать, насколько эта книга и авторитет ее автора оказали бы влияние на научную и философскую мысль в Советском Союзе, особенно в критический период «ускорения и перестройки». Точно также сложно, глядя из России, установить степень влияния именно книги Турчина на бурное развитие информатики в США, где автор и книга нашли прибежище.
Однако можно уверенно сказать, что отторжение Турчина советской системой не было случайностью истории, как и фактический отказ СССР от мирового научно-технического лидерства. Философия, идеология, научная и политическая практика всей советской системы, за исключением узкой и строго изолированной сверхсовременной части ВПК в определенный период, были и остаются до сих пор насквозь картезианскими, догматическими, устаревшими. Попытки влить в научно-технический прогресс массированные силы и средства только усугубляли и даже сегодня еще способны усугубить реальную проблему недостаточной научной культуры и недоразвитого философского мировоззрения.
При этом в конце 1960-х единственным стимулом для развития современной научной системы в СССР было усугубление мирового противостояния систем и фактический перевод всей страны в режим постоянной готовности к глобальному конфликту, включая выстраивание соответствующих сложных систем управления. Судя по уровню этой и других книг Турчина, а также наличию в СССР достаточного числа по-настоящему современных ученых, такая задача вполне могла ставиться. В отдельных воспоминаниях даже назвался разработчик такой системы управления - Побиск Кузнецов.
Однако, объективные возможности советской науки и объективные ограничения советской политической системы - это «две большие разницы». Отдавать управление страной в руки военных в союзе с учеными КПСС никогда бы не стала. При этом объективных экономических стимулов для развития научно-технической системы не было. Так что ситуация сложилась именно так - русский Медведь не захотел обращаться в монстра, а потому отказался от Принцессы - современной науки.
В этой ситуации Принцессе ничего не оставалось, как принять предложение заокеанского Администратора и перейти к нему на содержание. Живет она нынче в очень даже неплохих условиях, сыта, одета, опять же под неусыпной заботой Доктора. Именно медицинские и фармацевтические корпорации являются сегодня одним из ведущих заказчиков научных исследований и разработок.
Только вот есть у меня такое ощущение, что пройдоха Администратор так и не смог найти общий язык с Принцессой. Манипуляции с финансовыми пирамидами на глобальном рынке, ограбление и выкачивание ресурсов из всей глобальной периферии - да, это мы можем. Встраивать самых умных и одаренных в потогонную дисциплину современных корпораций, попутно отбивая способность критического философского осмысления действительности - это у него получается даже лучше, чем у Берии.
Одаривать Принцессу подарками и использовать ее имя в пропагандистских и идеологических кампаниях - тоже получается. А вот сделать Принцессу по-настоящему счастливой, востребованной в решении проблем современного мира - нет, не получается.
Так что у русского Медведя, несмотря ни на что, еще есть один единственный шанс начать все с начала, вернуть Принцессу и предложить ей руку и сердце. Без современной науки, без сложной системы управления, опирающейся на новое мировоззрение, новую философию и новую науку - России просто не выжить в современном мире. Но не факт, что и сама современная наука сможет выжить без опоры на русского Медведя. А в этом случае кризис глобальной однополярной системы вполне может ввергнуть весь мир в новое Средневековье.
Сможет ли русский Медведь преодолеть рок, зависит от каждого из нас, кто имеет ум и совесть. Только нужно перестать тратить время на пустопорожние споры и пререкания, на обсуждения чужих благоглупостей и злонамеренностей. А для начала - хотя бы начать наверстывать упущенное за последние 40 лет.
По моему глубокому убеждению, без внимательного прочтения «Феномена науки» Валентина Турчина - ни о какой сопричастности к по-настоящему современной науке и философии и речи быть не может. Так что вот выходные данные: Турчин В.Ф. ФЕНОМЕН НАУКИ: Кибернетический подход к эволюции, - М.: ЭТС, 2000.
В электронном виде - http://www.refal.ru/turchin/phenomenon/
А я пока подумаю над следующей рецензией. Или не нужно?