Тысячелетие вокруг Балтики (39)
39. Вторая пара параллелей для 3 стадии
(начало, предыд.)
Проверим на германской фактографии найденные закономерности эволюции западной и северной ветвей на фоне активной четверти основного Подъема. Большому узлу 3/4 общегерманского Подъема (1061) должен при этом соответствовать узел 2.D Кризиса центра германо-балтийской (немецкой) ветви, она же правая или «западная». Этот стык двух процессов мы разбирали в 32 главе. Так что появление Миндовга на исторической сцене (1238, R2/3), как и его коронация (1251, R3.14/15) и уход (1263, R3.C), повторяют сюжет появления в политике Генриха V (1095, R2/3), его коронации (1111) и смерти (1125, R3.C). С той лишь поправкой, что в германском подъеме, как западной ветви глобального подъема, западная немецкая ветвь теснее сопряжена с общегерманским политическим центром.
Далее после узла R3.C (он же R4.A) следует «раскол и палингенез». Швабско-франконская элита (левая ветвь осевой подветви западной ветви) опирается на внешних союзников из левой ветви (франко-бургундской). И так же в расколотой полоцкой элите торговая подветвь с центром в Новогрудке опирается на галицко-волынский центр левой южнорусской ветви. Далее следуют попытки восстановить расколотое единство на основе возрождения (палингенеза) архаичных форм на основе союза клерикалов с саксонской или литовской родовой знатью. Только само третейское сословие при этом уже расколото на революционно крестоносное и ортодоксальное. Так что Лотарь II по роли в политике схож с Тройденом, пытавшемся опереться на старую полоцкую традицию. Германский король Конрад III, так и не ставший императором, выпал из большой политики так же, как литовские князья после Тройдена.
Соответственно, возвращение новой немецкой династии в большую политику произошло при императоре Фридрихе I Барбароссе (1152-90), как и новой литовской династии при Витене (1295-1316). Что характерно, в Германии, как и в Литве передача власти произошла не наследнику, а родственнику, способному защитить общие интересы. (Как, кстати, и в недавней истории России в таком же узле внутренней консолидации при передаче власти Путину.) Двойная параллель Фридриха I через Витеня с Дмитрием Донским тоже выглядит вполне адекватной. Фридрих был создателем новой армии Германии, как и Донской считается объединителем военных сил будущей России. Оба для своих наций являются легендарными героями, а этот факт тоже коррелирует с характером и общими итогами правления, определяющими ту или иную стадию истории.
Впрочем, для верности нужно сравнить характер и сюжеты внешней политики, как мы уже сделали для Донского и Витеня с наследниками. Например, изначальная опора на третейскую ветвь для подчинения военной аристократии внутри Германии тоже не спасала Барбароссу от интриг и расколов во внешнем третейском центре в Риме. Наше сравнение русского и германского подъемов, как и ранее, будет не столь очевидным, как между близкими ветвями одной цивилизации - из-за влияния нисходящего Романского мира, в том числе на подробности фактографии. При этом балтские или тюркские подробности и мотивации языческих элит восточных подветвей растворились в устных преданиях.
Чтобы не увязнуть в различении уровней и деталей европейской фактографии, начнем с поиска самых общих соответствий между сюжетами и субъектами германских и русских ветвей. Так, ранее мы предположили аналогию между крестоносной орденской и не менее глобалистской ордынской третейской ветвью. Тогда нужно найти в германо-романской истории (ее 4 стадии) аналог Ногая и его западно-ордынского улуса, который при этом был восточной подветвью «торговой» южной ветви. Самым общим признаком сходства должно при этом быть, кроме силовой опоры на воинственных кочевников, решающее до поры влияние южноевропейского «ногая» на сюжеты и судьбы своих восточных крестоносных родственников и соратников.
Единственным кандидатом на такую роль средиземноморского «решалы» был и остается сицилийский король Рожер II (1130-54) во главе норманнских морских пиратов и примкнувших к ним во время Второго крестового похода африканских «коллег». Рожер в споре двух римских коалиций (и двух «недопап») участвовал в средиземноморской торгово-олигархической коалиции с Аквитанией и примкнувшими французскими королями против коалиции, опирающейся на германскую аристократию. Полтора века спустя в споре византийских элит Ногай так же играл на стороне торговой олигархии с примкнувшими галицко-волынскими князьями против польско-литовско-русской коалиции, поддерживаемой православными оппонентами императора.
При разметке параллелей следует ориентироваться только на схожесть характера правления, в том числе внешней политики, но не на факты смерти и наследования лидерства. Иногда такая смена совпадает со сменой политики в исторических узлах, но далеко не всегда. После смерти Рожера II его политику в целом продолжил Вильгельм I (1154-66), как и после смерти Конрада III (1152) не просто наследником, а продолжателем стал Фридрих I Барбаросса. Узлом внутренней консолидации для Германии стал еще при Конраде III Второй крестовый поход (1147-49) совместно с французским Людовиком VII.
«Теперь - внимание, вопрос»: какие события русской истории являются аналогом Второго КП? Ну и дополнительный вопрос на засыпку: Почему эти сопоставимые события так слабо отражены в летописях, не говоря уже об учебниках, по сравнению со Вторым КП?
Прежде всего, нужно отделить реальное геополитическое содержание европейских «крестовых походов» от идеологического оформления. Первый крестовый поход был совместным предприятием византийских и прочих средиземноморских торговых элит для перехвата контроля над левантийскими выходами к Средиземному морю торговых путей с Востока - из Персии, Индии и Китая. Как водится, после общего успеха, дальнейшие пути союзников разошлись - третейская часть византийских элит сделала ставку на турок (как Мономаховичи - на половцев), чтобы регулировать торговые потоки, перенаправлять часть караванов по древнему римскому сухопутному пути через Иконию. Усилившиеся турки перехватили контроль над Мосулом и Эдессой, разбогатели на перекупке товаров, что и вызвало ответную реакцию аквитанских, сицилийских, итальянских торговых домов, и союзных им крестоносцев - в виде Второго КП против союзных византийским конкурентам турок.
Немецкая военная аристократия во главе с королем Конрадом III, не имевшим внешней легитимности, как и французское королевство Людовика VII находились при этом в явном кризисе, и были фактически принуждены торговой олигархией и идеологами крестовых походов типа «святого» Бернарда из Клерво к участию в походе в качестве пушечного мяса. Однако, что характерно, немцы с французами явно не доверяли своим южным союзникам и пошли своим путем через Балканы. Хотя возможно южные союзники нарочно направили младших партнеров к Константинополю для давления на византийских конкурентов. В общем и целом, поход окончился бесславно для всех.
Теперь попробуем спроецировать эту же картину реальную политику Орды и ее вынужденных союзников. Как и в случае орденских походов на крайний восток своей морской ойкумены, ордынские походы на запад евразийской степи завершились в 1240-е годы взятием под контроль входов и выходов торговых путей на Запад. И точно также условные византийские союзники после решения общей задачи также начали интриговать и регулировать эти пути с западной стороны, привлекая союзников из Венгрии и Польши.
При этом ослабленные волынско-галицкие и литовские княжества - это аналоги французских и немецких королевств и герцогств по их роли и месту в цивилизационном Подъеме (общерусском и германском, соответственно). Таким образом, вынужденное участие южнорусских князей в татарских походах на Литву и Польшу, а также участие литовских князей в совместных походах на запад в 1280-90-х является аналогом участия германских аристократов в войнах на востоке. Можно также заметить, что ордынский хан брал в заложники Львов и другие города, посылая на запад своих союзников. Если добавить к этому, что литовский князь Витень вышел на историческую сцену как участник такого совместного с южнорусскими князьями и татарами похода в 1291 году, то эту дату и события можно принять за начало внутренней консолидации в Литве, также как Второй крестовый поход стал таковым для Германии и Конрада III.
Можно также заметить параллель политической эволюции Сицилии и улуса Ногая - от активного участия в дальних походах для контроля торговых путей эти политические субъекты, подчиненные интересам олигархии и набравшие финансово-политический вес, переориентировались на получение контроля над политическим центром в Риме и в Сарае. Первые удачные интриги по решающему участию в создании будущей Ломбардской лиги и в смене власти в Риме - в конечном итоге привели к умалению роли централизованной военной иерархии, когда наследники и ближайшие родственники сицилийского короля играли против него за олигархов и децентрализацию. Ровно то же случилось с улусом Ногая на рубеже 14 века. (Если добавить, что Ломбардия - это тоже «восточная» подветвь осевой ветви германского Подъема, как и Московия в северной Руси, родство символики миланской и московской крепостей заиграет новыми красками.)
Продолжение этой параллели выливается в перехват немецкой династией Гогенштауфенов контроля над итальянскими осколками эфемерной средиземноморской империи Отвилей, аналогичный перехвату литовской династией условного военно-политического контроля над осколками бывшей причерноморской кочевой империи Ногая. Вопрос только, какие именно события правления Фридриха I завершают узел консолидации (R3.D) для немецкой ветви, аналогичный консолидации Литвы при Витене?
Одним из главных признаков узла консолидации является раскол третейской элиты и активное участие военно-политического лидера в церковной политике, взятии под контроль (но только в масштабах своей немецкой ветви). Таким событием для Фридриха Барбароссы было участие в интронизации прогерманского папы Пасхалия (1165), совпавшее со смертью сицилийского короля Вильгельма I. Такие же события в литовской и московской параллелях мы обсуждали в прошлой главе - утверждение литовской митрополии и назначение московского митрополита Киприана, направленные на выправления баланса сил ситуативно против влияния восточных и южных соседей, союз которых распался вместе с улусами Ногая или Мамая.
Наконец, после скоропостижной смерти Генриха VI (1198) наступил период безвластия, переходящего в двоевластие, так же как позднее в литовской параллели после Гедимина и в московской - после Василия I. В рамках этой главы нет смысла вдаваться в более подробные детали, текущей задачей является показать само наличие длящихся параллелей, то есть совпадение, в общем и целом, сюжетов и фаз развития западных ветвей германского и русского Подъемов. Вышеописанного для этого уже вполне достаточно для уверенной констатации характерных фаз развития и поворотов исторического сюжета. Единственное, на основе сравнения с германским сюжетом, следует внимательнее изучить литовский сюжет в части узла консолидации. Скорее всего, формальное учреждение литовской митрополии и смерть Ногая (1300) были началом этого узла (R3.D.A), а его завершение следует отнести к созданию митрополии и вокняжению Гедимина (1316).
При всей наглядности проведенных параллелей между основными событиям двух балтийских ветвей следует также указать на левую, торговую подветвь германо-балтийской ветви, которая должна, как и польская подветвь, испытывать бурное развитие именно в этот период. И такой сюжет германо-балтийской истории действительно имел место в конце 12 - начале 13 веков. Речь о развитии Ганзы, балтийской морской торговли, с формированием децентрализованной системы торговых государств как прообраза польской децентрализованной системы магнатских княжеств, с похожими съездами (сеймами) ставленников олигархии.
Можно также отметить, что Тевтонский орден не сразу стал сначала внешним, а затем внутренним участником правой прибалтийской подветви на стыке с левой польской подветвью русско-балтийской ветви. Сначала немецкие крестоносцы схожим образом поучаствовали в предшествующем германо-балтийском сюжете кризиса правой саксонско-бранденбургской подветви на стыке с левой ганзейской подветвью.
Раз уж мы провели параллели между правыми ветвями германской и русской истории, то можно дополнить еще одной параллелью - между осевыми ветвями. Хотя эта задача будет намного сложнее. Осевая австрийская ветвь поначалу находилась в глубокой тени правой немецкой ветви, поскольку сама германская история является западной, правой ветвью Подъема современной мировой цивилизации. Точно также западная ветвь в нашей осевой цивилизации в начальный период часто оказывалась вне фокуса внимания. Мы даже не можем пока точно сказать, какой подветвью маргинальной осевой ветви была изначальная Австрия - может быть правой, а может - осевой? Тем не менее, попытаемся найти северорусские параллели для заметных событий истории ранней Австрии.
Одно из главных событий - это наделение императором Фридрихом I Австрийской марки и династии Бабенбергов статусом герцогства (1156) с особыми привилегиями под эгидой императора. Этот статус заложил основу для собирания земель вне рамок общего имперского права. Тогда же состоялось договорное разграничение земель между Вельфами и Бабенбергами, так что в северорусской параллели этому событию более всего подходит Дмитровский съезд князей (1301), укрепивший равноправный статус московской династии под эгидой хана. В немецкой ветви схожая ситуация договорного примирения под эгидой папы Григория VII известна как «хождение в Каноссу» Генриха IV (1073). Все эти события относятся к концу 2 стадии Подъема каждой из ветвей и имеют признаки «раскола и палингенеза», то есть речь об узле 2.20/21 (он же 3.А).
Австрийский узел 2/3 связан с вокняжением Леопольда V (1177), укрепившего позиции Вены в точке баланса между немцами и итальянцами браком с византийской принцессой. Аналогично произошло укрепление объективно обусловленных третейских позиций Москвы при вокняжении Юрия Даниловича, женатого на ордынской царевне (1318, 2/3).
Еще один важный узел австрийской истории - присоединение к ней Штирии (1192) по договору, утвержденному Генрихом VI, также вынужденным опираться на Вену для связи между немецкими и итальянскими владениями. Тогда же австрийский герцог впервые оказался в центре европейской интриги, захватив в плен короля Англии. Огромный выкуп за освобождение Ричарда I Львиное Сердце стал основой суверенной финансовой системы Австрии. Впрочем, две трети выкупа ушло германскому императору, он же сицилийский король, для которого Ричард был лидером конкурирующей торговой коалиции, перехватившей контроль над восточной торговлей.
Московской параллелью к этому сюжету стали не менее драматические события, связанные с убийством в Орде Юрия Даниловича и вокняжением его брата Ивана I (1328, 3.14/15). Прозвище Калиты говорит само за себя и за характер правления, так же посвященный укреплению финансов государства. Фискальные вопросы волновали более всего и хана Узбека, отдавшего налоги на откуп младшим союзникам, чтобы перехватить контроль над южными торговыми путями у конкурентов на ханство.
Разные сюжеты дворцовых интриг отражают общие закономерности острой борьбы политических коалиций. Тот же Генрих V внезапно простудился на жарком юге и умер от лихорадки (1198). Это далеко не первое покушение прошло успешно, поэтому расследовать причины лихорадки бенефициары переворота во главе с вдовой императора не стали. Однако при этом корона императора уплыла из рук немецкой аристократии под контроль итальянской плутократии. Похожая история произошла в конце правления хана Узбека, когда его вдова так же возглавила переворот в пользу любимого сына (1242). Возможно, впрочем, что переворот начался еще при жизни захворавшего Узбека, поэтому старшего сына во главе степной аристократии услали воевать на дальнюю границу с соседями.
Впрочем, мы несколько отвлеклись на южные интриги от положения дел в Австрии, где, как и в Московии при Калите и Калитичах, сохранялось относительное спокойствие. Все стороны интриг - немецкая, итальянская, а также византийская не имели ресурсов подмять герцогство, контролирующее узловой перекресток путей, и не давали подмять другим, поддерживая общий баланс. Характер правления изменился при пятом герцоге Австрии Фридрихе II Воителе. Прозвище намекает не только на московскую параллель с Дмитрием Донским, но и на немецкую - с Барбароссой и на литовскую - с воителем Витенем.
Другое дело, что эти параллели, как правило, не полные, связаны с характером правления между значимыми узлами истории, а сами узлы имеют в каждом случае свои уникальные особенности драматических сюжетов. Сложный характер отношений Фридриха Воителя со своим тезкой императором напоминает взаимные интриги Дмитрия Ивановича (еще не Донского) и фактического правителя большей части Орды Мамая. Фридрих II не имел полной легитимности для итальянских элитариев и всегда нуждался во взаимной поддержке папы, как и его ордынский аналог Мамай нуждался в легитимирующей связке с подопечным ханом. Неожиданная ордынская аналогия прояснится, если вспомнить, что полное имя императора было Фридрих Рожер, в честь обоих славных дедов, не только Барбароссы, но и первого короля Сицилии. Мамай - такой же политический наследник Ногая, как и внук сицилийского короля Рожера.
Австрийское политическое наследство тоже переходило не напрямую после смерти Фридриха Воителя, последнего Бабенберга (1246). Возможный московский аналог этого события - смерть фактического правителя митрополита Алексия (1378), после которой так же понеслись вскачь события узла внешней консолидации, после Куликовской битвы завершившегося примирением Донского с византийской церковью (1381). В таком случае австрийским аналогом победительного князя Донского является герцог Оттокар Пржемысл (1251), вокруг которого объединилась не только австрийская, но и чешская элита при активном вовлечении венгерской династии. Обновленный союз Австрии с прогерманским крылом римской церкви вскоре вылился в совместный Прусский крестовый поход и основание Кенигсберга.
С учетом смерти императора Фридриха II (1250), как и его аналога Мамая, аналогия московского и австрийского узлов 3.19/20 выглядит вполне законченной. Разве что остался соблазн поискать в узловых событиях 1246-52 годов прямой аналог в форме австрийской «куликовской битвы». Однако вовлечение чешских и венгерских династий в дело консолидации австрийской ветви происходило в формах конкурирующих брачных афер, поддерживаемых той или иной коалицией немецких и итальянских князей, светских и церковных. Военные угрозы и маневры только подкрепляли дворцовые интриги. В этом также одно из отличий многослойной германо-романской политики от менее изощренных русско-степных элитариев.
Наконец, 3 стадия австрийской ветви завершается, как и все ранее рассмотренные аналоги, пятью годами безвластия. После смерти Оттокара (1278) фактическим правителем Австрии, Штирии, Каринтии и Чехии при малолетнем Вацлаве II стал западный сосед - германский король Рудольф I Габсбург, как и в московском аналоге 1425-30 годов при малолетнем Василии Дмитриевиче фактическим правителем не только Москвы, но и Твери, Рязани, Смоленска был западный сосед Витовт.
Таким образом, наша обобщенная модель показала вполне удовлетворительную работоспособность при сравнительном анализе 3 стадии Подъема для двух пар ветвей германской и русской истории. Это достаточно надежная основа для анализа оставшихся двух ветвей и дальнейшего продвижения.
Продолжение следует
(начало, предыд.)
Проверим на германской фактографии найденные закономерности эволюции западной и северной ветвей на фоне активной четверти основного Подъема. Большому узлу 3/4 общегерманского Подъема (1061) должен при этом соответствовать узел 2.D Кризиса центра германо-балтийской (немецкой) ветви, она же правая или «западная». Этот стык двух процессов мы разбирали в 32 главе. Так что появление Миндовга на исторической сцене (1238, R2/3), как и его коронация (1251, R3.14/15) и уход (1263, R3.C), повторяют сюжет появления в политике Генриха V (1095, R2/3), его коронации (1111) и смерти (1125, R3.C). С той лишь поправкой, что в германском подъеме, как западной ветви глобального подъема, западная немецкая ветвь теснее сопряжена с общегерманским политическим центром.
Далее после узла R3.C (он же R4.A) следует «раскол и палингенез». Швабско-франконская элита (левая ветвь осевой подветви западной ветви) опирается на внешних союзников из левой ветви (франко-бургундской). И так же в расколотой полоцкой элите торговая подветвь с центром в Новогрудке опирается на галицко-волынский центр левой южнорусской ветви. Далее следуют попытки восстановить расколотое единство на основе возрождения (палингенеза) архаичных форм на основе союза клерикалов с саксонской или литовской родовой знатью. Только само третейское сословие при этом уже расколото на революционно крестоносное и ортодоксальное. Так что Лотарь II по роли в политике схож с Тройденом, пытавшемся опереться на старую полоцкую традицию. Германский король Конрад III, так и не ставший императором, выпал из большой политики так же, как литовские князья после Тройдена.
Соответственно, возвращение новой немецкой династии в большую политику произошло при императоре Фридрихе I Барбароссе (1152-90), как и новой литовской династии при Витене (1295-1316). Что характерно, в Германии, как и в Литве передача власти произошла не наследнику, а родственнику, способному защитить общие интересы. (Как, кстати, и в недавней истории России в таком же узле внутренней консолидации при передаче власти Путину.) Двойная параллель Фридриха I через Витеня с Дмитрием Донским тоже выглядит вполне адекватной. Фридрих был создателем новой армии Германии, как и Донской считается объединителем военных сил будущей России. Оба для своих наций являются легендарными героями, а этот факт тоже коррелирует с характером и общими итогами правления, определяющими ту или иную стадию истории.
Впрочем, для верности нужно сравнить характер и сюжеты внешней политики, как мы уже сделали для Донского и Витеня с наследниками. Например, изначальная опора на третейскую ветвь для подчинения военной аристократии внутри Германии тоже не спасала Барбароссу от интриг и расколов во внешнем третейском центре в Риме. Наше сравнение русского и германского подъемов, как и ранее, будет не столь очевидным, как между близкими ветвями одной цивилизации - из-за влияния нисходящего Романского мира, в том числе на подробности фактографии. При этом балтские или тюркские подробности и мотивации языческих элит восточных подветвей растворились в устных преданиях.
Чтобы не увязнуть в различении уровней и деталей европейской фактографии, начнем с поиска самых общих соответствий между сюжетами и субъектами германских и русских ветвей. Так, ранее мы предположили аналогию между крестоносной орденской и не менее глобалистской ордынской третейской ветвью. Тогда нужно найти в германо-романской истории (ее 4 стадии) аналог Ногая и его западно-ордынского улуса, который при этом был восточной подветвью «торговой» южной ветви. Самым общим признаком сходства должно при этом быть, кроме силовой опоры на воинственных кочевников, решающее до поры влияние южноевропейского «ногая» на сюжеты и судьбы своих восточных крестоносных родственников и соратников.
Единственным кандидатом на такую роль средиземноморского «решалы» был и остается сицилийский король Рожер II (1130-54) во главе норманнских морских пиратов и примкнувших к ним во время Второго крестового похода африканских «коллег». Рожер в споре двух римских коалиций (и двух «недопап») участвовал в средиземноморской торгово-олигархической коалиции с Аквитанией и примкнувшими французскими королями против коалиции, опирающейся на германскую аристократию. Полтора века спустя в споре византийских элит Ногай так же играл на стороне торговой олигархии с примкнувшими галицко-волынскими князьями против польско-литовско-русской коалиции, поддерживаемой православными оппонентами императора.
При разметке параллелей следует ориентироваться только на схожесть характера правления, в том числе внешней политики, но не на факты смерти и наследования лидерства. Иногда такая смена совпадает со сменой политики в исторических узлах, но далеко не всегда. После смерти Рожера II его политику в целом продолжил Вильгельм I (1154-66), как и после смерти Конрада III (1152) не просто наследником, а продолжателем стал Фридрих I Барбаросса. Узлом внутренней консолидации для Германии стал еще при Конраде III Второй крестовый поход (1147-49) совместно с французским Людовиком VII.
«Теперь - внимание, вопрос»: какие события русской истории являются аналогом Второго КП? Ну и дополнительный вопрос на засыпку: Почему эти сопоставимые события так слабо отражены в летописях, не говоря уже об учебниках, по сравнению со Вторым КП?
Прежде всего, нужно отделить реальное геополитическое содержание европейских «крестовых походов» от идеологического оформления. Первый крестовый поход был совместным предприятием византийских и прочих средиземноморских торговых элит для перехвата контроля над левантийскими выходами к Средиземному морю торговых путей с Востока - из Персии, Индии и Китая. Как водится, после общего успеха, дальнейшие пути союзников разошлись - третейская часть византийских элит сделала ставку на турок (как Мономаховичи - на половцев), чтобы регулировать торговые потоки, перенаправлять часть караванов по древнему римскому сухопутному пути через Иконию. Усилившиеся турки перехватили контроль над Мосулом и Эдессой, разбогатели на перекупке товаров, что и вызвало ответную реакцию аквитанских, сицилийских, итальянских торговых домов, и союзных им крестоносцев - в виде Второго КП против союзных византийским конкурентам турок.
Немецкая военная аристократия во главе с королем Конрадом III, не имевшим внешней легитимности, как и французское королевство Людовика VII находились при этом в явном кризисе, и были фактически принуждены торговой олигархией и идеологами крестовых походов типа «святого» Бернарда из Клерво к участию в походе в качестве пушечного мяса. Однако, что характерно, немцы с французами явно не доверяли своим южным союзникам и пошли своим путем через Балканы. Хотя возможно южные союзники нарочно направили младших партнеров к Константинополю для давления на византийских конкурентов. В общем и целом, поход окончился бесславно для всех.
Теперь попробуем спроецировать эту же картину реальную политику Орды и ее вынужденных союзников. Как и в случае орденских походов на крайний восток своей морской ойкумены, ордынские походы на запад евразийской степи завершились в 1240-е годы взятием под контроль входов и выходов торговых путей на Запад. И точно также условные византийские союзники после решения общей задачи также начали интриговать и регулировать эти пути с западной стороны, привлекая союзников из Венгрии и Польши.
При этом ослабленные волынско-галицкие и литовские княжества - это аналоги французских и немецких королевств и герцогств по их роли и месту в цивилизационном Подъеме (общерусском и германском, соответственно). Таким образом, вынужденное участие южнорусских князей в татарских походах на Литву и Польшу, а также участие литовских князей в совместных походах на запад в 1280-90-х является аналогом участия германских аристократов в войнах на востоке. Можно также заметить, что ордынский хан брал в заложники Львов и другие города, посылая на запад своих союзников. Если добавить к этому, что литовский князь Витень вышел на историческую сцену как участник такого совместного с южнорусскими князьями и татарами похода в 1291 году, то эту дату и события можно принять за начало внутренней консолидации в Литве, также как Второй крестовый поход стал таковым для Германии и Конрада III.
Можно также заметить параллель политической эволюции Сицилии и улуса Ногая - от активного участия в дальних походах для контроля торговых путей эти политические субъекты, подчиненные интересам олигархии и набравшие финансово-политический вес, переориентировались на получение контроля над политическим центром в Риме и в Сарае. Первые удачные интриги по решающему участию в создании будущей Ломбардской лиги и в смене власти в Риме - в конечном итоге привели к умалению роли централизованной военной иерархии, когда наследники и ближайшие родственники сицилийского короля играли против него за олигархов и децентрализацию. Ровно то же случилось с улусом Ногая на рубеже 14 века. (Если добавить, что Ломбардия - это тоже «восточная» подветвь осевой ветви германского Подъема, как и Московия в северной Руси, родство символики миланской и московской крепостей заиграет новыми красками.)
Продолжение этой параллели выливается в перехват немецкой династией Гогенштауфенов контроля над итальянскими осколками эфемерной средиземноморской империи Отвилей, аналогичный перехвату литовской династией условного военно-политического контроля над осколками бывшей причерноморской кочевой империи Ногая. Вопрос только, какие именно события правления Фридриха I завершают узел консолидации (R3.D) для немецкой ветви, аналогичный консолидации Литвы при Витене?
Одним из главных признаков узла консолидации является раскол третейской элиты и активное участие военно-политического лидера в церковной политике, взятии под контроль (но только в масштабах своей немецкой ветви). Таким событием для Фридриха Барбароссы было участие в интронизации прогерманского папы Пасхалия (1165), совпавшее со смертью сицилийского короля Вильгельма I. Такие же события в литовской и московской параллелях мы обсуждали в прошлой главе - утверждение литовской митрополии и назначение московского митрополита Киприана, направленные на выправления баланса сил ситуативно против влияния восточных и южных соседей, союз которых распался вместе с улусами Ногая или Мамая.
Наконец, после скоропостижной смерти Генриха VI (1198) наступил период безвластия, переходящего в двоевластие, так же как позднее в литовской параллели после Гедимина и в московской - после Василия I. В рамках этой главы нет смысла вдаваться в более подробные детали, текущей задачей является показать само наличие длящихся параллелей, то есть совпадение, в общем и целом, сюжетов и фаз развития западных ветвей германского и русского Подъемов. Вышеописанного для этого уже вполне достаточно для уверенной констатации характерных фаз развития и поворотов исторического сюжета. Единственное, на основе сравнения с германским сюжетом, следует внимательнее изучить литовский сюжет в части узла консолидации. Скорее всего, формальное учреждение литовской митрополии и смерть Ногая (1300) были началом этого узла (R3.D.A), а его завершение следует отнести к созданию митрополии и вокняжению Гедимина (1316).
При всей наглядности проведенных параллелей между основными событиям двух балтийских ветвей следует также указать на левую, торговую подветвь германо-балтийской ветви, которая должна, как и польская подветвь, испытывать бурное развитие именно в этот период. И такой сюжет германо-балтийской истории действительно имел место в конце 12 - начале 13 веков. Речь о развитии Ганзы, балтийской морской торговли, с формированием децентрализованной системы торговых государств как прообраза польской децентрализованной системы магнатских княжеств, с похожими съездами (сеймами) ставленников олигархии.
Можно также отметить, что Тевтонский орден не сразу стал сначала внешним, а затем внутренним участником правой прибалтийской подветви на стыке с левой польской подветвью русско-балтийской ветви. Сначала немецкие крестоносцы схожим образом поучаствовали в предшествующем германо-балтийском сюжете кризиса правой саксонско-бранденбургской подветви на стыке с левой ганзейской подветвью.
Раз уж мы провели параллели между правыми ветвями германской и русской истории, то можно дополнить еще одной параллелью - между осевыми ветвями. Хотя эта задача будет намного сложнее. Осевая австрийская ветвь поначалу находилась в глубокой тени правой немецкой ветви, поскольку сама германская история является западной, правой ветвью Подъема современной мировой цивилизации. Точно также западная ветвь в нашей осевой цивилизации в начальный период часто оказывалась вне фокуса внимания. Мы даже не можем пока точно сказать, какой подветвью маргинальной осевой ветви была изначальная Австрия - может быть правой, а может - осевой? Тем не менее, попытаемся найти северорусские параллели для заметных событий истории ранней Австрии.
Одно из главных событий - это наделение императором Фридрихом I Австрийской марки и династии Бабенбергов статусом герцогства (1156) с особыми привилегиями под эгидой императора. Этот статус заложил основу для собирания земель вне рамок общего имперского права. Тогда же состоялось договорное разграничение земель между Вельфами и Бабенбергами, так что в северорусской параллели этому событию более всего подходит Дмитровский съезд князей (1301), укрепивший равноправный статус московской династии под эгидой хана. В немецкой ветви схожая ситуация договорного примирения под эгидой папы Григория VII известна как «хождение в Каноссу» Генриха IV (1073). Все эти события относятся к концу 2 стадии Подъема каждой из ветвей и имеют признаки «раскола и палингенеза», то есть речь об узле 2.20/21 (он же 3.А).
Австрийский узел 2/3 связан с вокняжением Леопольда V (1177), укрепившего позиции Вены в точке баланса между немцами и итальянцами браком с византийской принцессой. Аналогично произошло укрепление объективно обусловленных третейских позиций Москвы при вокняжении Юрия Даниловича, женатого на ордынской царевне (1318, 2/3).
Еще один важный узел австрийской истории - присоединение к ней Штирии (1192) по договору, утвержденному Генрихом VI, также вынужденным опираться на Вену для связи между немецкими и итальянскими владениями. Тогда же австрийский герцог впервые оказался в центре европейской интриги, захватив в плен короля Англии. Огромный выкуп за освобождение Ричарда I Львиное Сердце стал основой суверенной финансовой системы Австрии. Впрочем, две трети выкупа ушло германскому императору, он же сицилийский король, для которого Ричард был лидером конкурирующей торговой коалиции, перехватившей контроль над восточной торговлей.
Московской параллелью к этому сюжету стали не менее драматические события, связанные с убийством в Орде Юрия Даниловича и вокняжением его брата Ивана I (1328, 3.14/15). Прозвище Калиты говорит само за себя и за характер правления, так же посвященный укреплению финансов государства. Фискальные вопросы волновали более всего и хана Узбека, отдавшего налоги на откуп младшим союзникам, чтобы перехватить контроль над южными торговыми путями у конкурентов на ханство.
Разные сюжеты дворцовых интриг отражают общие закономерности острой борьбы политических коалиций. Тот же Генрих V внезапно простудился на жарком юге и умер от лихорадки (1198). Это далеко не первое покушение прошло успешно, поэтому расследовать причины лихорадки бенефициары переворота во главе с вдовой императора не стали. Однако при этом корона императора уплыла из рук немецкой аристократии под контроль итальянской плутократии. Похожая история произошла в конце правления хана Узбека, когда его вдова так же возглавила переворот в пользу любимого сына (1242). Возможно, впрочем, что переворот начался еще при жизни захворавшего Узбека, поэтому старшего сына во главе степной аристократии услали воевать на дальнюю границу с соседями.
Впрочем, мы несколько отвлеклись на южные интриги от положения дел в Австрии, где, как и в Московии при Калите и Калитичах, сохранялось относительное спокойствие. Все стороны интриг - немецкая, итальянская, а также византийская не имели ресурсов подмять герцогство, контролирующее узловой перекресток путей, и не давали подмять другим, поддерживая общий баланс. Характер правления изменился при пятом герцоге Австрии Фридрихе II Воителе. Прозвище намекает не только на московскую параллель с Дмитрием Донским, но и на немецкую - с Барбароссой и на литовскую - с воителем Витенем.
Другое дело, что эти параллели, как правило, не полные, связаны с характером правления между значимыми узлами истории, а сами узлы имеют в каждом случае свои уникальные особенности драматических сюжетов. Сложный характер отношений Фридриха Воителя со своим тезкой императором напоминает взаимные интриги Дмитрия Ивановича (еще не Донского) и фактического правителя большей части Орды Мамая. Фридрих II не имел полной легитимности для итальянских элитариев и всегда нуждался во взаимной поддержке папы, как и его ордынский аналог Мамай нуждался в легитимирующей связке с подопечным ханом. Неожиданная ордынская аналогия прояснится, если вспомнить, что полное имя императора было Фридрих Рожер, в честь обоих славных дедов, не только Барбароссы, но и первого короля Сицилии. Мамай - такой же политический наследник Ногая, как и внук сицилийского короля Рожера.
Австрийское политическое наследство тоже переходило не напрямую после смерти Фридриха Воителя, последнего Бабенберга (1246). Возможный московский аналог этого события - смерть фактического правителя митрополита Алексия (1378), после которой так же понеслись вскачь события узла внешней консолидации, после Куликовской битвы завершившегося примирением Донского с византийской церковью (1381). В таком случае австрийским аналогом победительного князя Донского является герцог Оттокар Пржемысл (1251), вокруг которого объединилась не только австрийская, но и чешская элита при активном вовлечении венгерской династии. Обновленный союз Австрии с прогерманским крылом римской церкви вскоре вылился в совместный Прусский крестовый поход и основание Кенигсберга.
С учетом смерти императора Фридриха II (1250), как и его аналога Мамая, аналогия московского и австрийского узлов 3.19/20 выглядит вполне законченной. Разве что остался соблазн поискать в узловых событиях 1246-52 годов прямой аналог в форме австрийской «куликовской битвы». Однако вовлечение чешских и венгерских династий в дело консолидации австрийской ветви происходило в формах конкурирующих брачных афер, поддерживаемых той или иной коалицией немецких и итальянских князей, светских и церковных. Военные угрозы и маневры только подкрепляли дворцовые интриги. В этом также одно из отличий многослойной германо-романской политики от менее изощренных русско-степных элитариев.
Наконец, 3 стадия австрийской ветви завершается, как и все ранее рассмотренные аналоги, пятью годами безвластия. После смерти Оттокара (1278) фактическим правителем Австрии, Штирии, Каринтии и Чехии при малолетнем Вацлаве II стал западный сосед - германский король Рудольф I Габсбург, как и в московском аналоге 1425-30 годов при малолетнем Василии Дмитриевиче фактическим правителем не только Москвы, но и Твери, Рязани, Смоленска был западный сосед Витовт.
Таким образом, наша обобщенная модель показала вполне удовлетворительную работоспособность при сравнительном анализе 3 стадии Подъема для двух пар ветвей германской и русской истории. Это достаточно надежная основа для анализа оставшихся двух ветвей и дальнейшего продвижения.
Продолжение следует