О культурных революциях (49)
49. Среднесрочный прогноз
(начало, пред.глава)
При всей тревожности мирового финансового кризиса, прогноз для России на 20 стадию постсоветской Активизации выглядит относительно неплохо. Собственно, это соответствует глобальной роли русской цивилизации как гаранта мирового баланса сил и всеобщей опоры в кризисные периоды. Переход мировой конъюнктуры из фазы снижения к фазе депрессии в меньшей степени затрагивает Россию. В частности, наш кризисный цикл находится в противофазе с глобальным. («Раньше сядем - раньше выйдем»;) Как раз внешний кризис создает евразийское пространство умеренного устойчивого роста за счет замещения импорта и вытеснения слабеющих конкурентов с профильных для России рынков оружия, космических запусков, мирного атома, закрепления на рынке энергопоставок.
Этой противоречивой внешнеэкономической конъюнктуре соответствует умеренное, но уверенное повышение политического статуса России. Самым похожим историческим аналогом, как мы уже отмечали, является период Священного Союза после наполеоновских войн. Тогда тоже европейский центр народившегося глобализма находился в похожем состоянии. В экономике первая «кондратьевская волна» в 1815 году достигла фазы депрессии. В политике крах прежнего гегемона породил прототип системы коллективной безопасности для Европы, в которой Россия играла роль внешнего гаранта. Сходство политико-экономической ситуации объясняется одинаковой фазой развития, пусть и разных уровней международной политики. 1815 год - это узел 20/21 Раскола для европейского политического процесса, игравшего центральную роль в третьей четверти Надлома всемирной истории - процессе глобальной Институционализации. 2017-18 год - тоже завершение узла 20/21, но на один уровень выше - во всемирном масштабе.
Внутри процесса глобальной Институционализации (формирования государств и доминирующего сословия бюрократии, 1520-1945) есть своя завершающая четверть, которую правильно назвать «неоимперской эпохой» (1720-1945). В рамках этого центрального процесса, сопряженного с активной четвертью Надлома европейской цивилизации, 1815 год - это узел 16/17 Дна Надлома. Так же как 2017-18 год - узел 16/17 уровнем выше - в масштабах Глобализации, завершающей четверти ВИП-Надлома. Как мы уже знаем, в узле Дна Надлома происходит Смена центра для представительной ветви элиты (кроме переформатирования самого политического центра). В рамках процесса Глобализации - это переформатирование мировой финансовой системы, а в рамках «неоимперской эпохи» - это было переформатирование системы государственных финансов. Можно добавить, что 1815 год - одновременно был Пиком Подъема Глобализации и сменой центра (узел 13/14) для только что сформировавшейся глобальной финансовой элиты в ее первом «представительном цикле», который заканчивается сейчас.
Самым удобным для нас модельным примером «переходного периода» в начале 17 стадии (ее активной четверти), является переформатирование представительной ветви политической власти в рамках РосРеставрации, учредительного процесса РФ. После Дна Надлома (16/17, 7.10.1993) в течение осени-зимы происходило активное предвыборное противостояние не столько между либералами, коммунистами, националистами и центристами, сколько внутри каждой из этих политических ниш. При этом в ходе выхода из глубокого кризиса представительной ветви все участники опирались на гарантии кремлевского политического центра и проявляли условную лояльность, не забывая критиковать и обвинять во всех бедах в предвыборной риторике. Такая же ситуация была в европейской политике в период первой «кондратьевской депрессии» (1814-1849), до тех пор, пока представительная ветвь не нащупала под ногами опору повышательной конъюнктуры второй волны. Этот кризисный период в экономике по совпадению был периодом, когда Россия твердо гарантировала стабильность в европейской политике через выполнение обязательств в «Священном Союзе».
Вместо европейского «Священного Союза» сегодня формируется глобальный «контртеррористический альянс», в финансово-политической сфере его дополняет «Большая Двадцатка», но в целом политико-экономическая конъюнктура такая же. Как в XIX веке проблемной зоной для европейского концерта держав были Балканы и кризисная Османская империя, так для «глобального концерта» двести лет спустя таковой является кризисный Ближний Восток. По мере постепенного выздоровления, формирования новой финансовой системы будет, как и в 1820-е, расти влияние финансовой олигархии, пусть и безнадежно расколотой надвое. И наоборот будет снижаться роль военных альянсов, а также связанных с военной политикой политических сил внутри держав. Так, события конца 1825 года в России резко ослабили воинственное дворянское крыло, включая столичный авангард гвардейцев. При этом крупные магнаты, как М.Воронцов, только усилили свое проанглийское влияние на ниве развития экспорта-импорта. Сегодня тоже происходит укрепление похожих «полудержавных магнатов» во главе госкорпораций, тесно сотрудничающих с зарубежными крупными корпорациями и банками.
Важно, что окончание длительного «переходного периода» низкой внешнеэкономической конъюнктуры, завершение в целом «перезагрузки» глобальной финансовой системы повлечет такие же изменения в глобальной, а значит и в постсоветской политике, как после 1848 года. Тогда, как мы помним, история «Священного Союза» закончилась вероломным присоединением Австро-Венгрии к широкому антироссийскому альянсу европейских держав в Крымской войне. Нет, сомнений, что примерно к 2030 году, когда мировая финансовая нестабильность будет в целом пройдена благодаря силовым гарантиям России, все бенефициары этой политики постараются воспользоваться противоречиями внутри российской элиты и проблемами в отношениях постсоветских республик.
Попытаются организовать очередной информационный «крестовый поход» с элементами «гибридных угроз» со стороны соседей, угрожающих вытеснить российские корпорации с только оживившихся рынков. Однако суть попыток усиленного давления (на Москву через соседей) каждого из членов ситуативного альянса держав будет заключаться в ослаблении центральной власти, чтобы оказать содействие своим тесным союзникам внутри российской финансово-промышленной элиты. Задача-максимум - попытаться обыграть таких же внешних конкурентов и расширить сферы влияния на постсоветском пространстве, что возможно лишь в союзе с российскими ФПГ. При этом менее рискованной выглядит задача-минимум - удержать уже имеющиеся позиции и всем вместе подвинуть баланс влияния в постсоветских республиках, уменьшить долю России и увеличить свою.
Скорее всего, снова, как и в 1853 году, информационно-психологическая война будет иметь своим главным фокусом статус Крыма и Севастополя. Однако, виртуальные боевые действия с локальными «гибридными» угрозами диверсий и блокад будут вестись также и на Балтике вокруг Калининграда, и на Дальнем Востоке вокруг Курил. Накал противостояния будет не столько физически или материально тяжелым, сколько психологически из-за новой кульминации националистического угара у соседей. Тяжко видеть, когда ради призрачных финансовых бонусов или сохранения уже накопленных в оффшорах политические элиты действительно «братских республик» втаптывают в грязь все общие ценности и светлые чувства. Однако, и это пройдет, наоборот - только мобилизует российское общество и поможет перейти от активной внутриполитической борьбы к конструктивному взаимодействию в рамках назревших реформ. Для чего в очередной раз будут «равноудалены» от Кремля, но не от правительства с ГосДумой финансово-промышленные группы.
По итогам выборной президентской кампании-2030 будет восстановлен и закреплен баланс в отношениях с внешними силами путем отсечения их оголтелого лоббизма от влияния на общество и на сам Кремль. Энергия ФПГ и их внешних союзников будет канализирована в такой же «переходный период» после Дна Надлома уже на уровне постсоветской политики (узел 16/17, он же 20/21 для российской истории). Возможно, для этого придется распустить действующую ГосДуму и назначить досрочные выборы немного раньше, чем осенью 2031 года. Хотя необязательно.
На уровне общерусской истории период после 2015 года является 16 стадией Согласования, она же «малая культурная революция», завершающая активную четверть Надлома. Аналогом этой стадии на уровне российской истории являются 1930-е годы. Первая активная четверть была для посвящена подготовке индустриализации за счет коллективизации, концентрации экономических ресурсов и высвобождения рабочих рук. На уровне общерусской истории аналогичный период (активная четверть 16 стадии) тоже характеризуется высвобождением рабочих рук в аграрных республиках, а также концентрацией ресурсов для реиндустриализации в самой России.
Кризис 2030 года будет более масштабным аналогом кризиса конца 1934 года, когда в центре «балтийской», коминтерновской ветви ВКП(б) был убит С.Киров. Скорее всего, аналогом этого события будет попытка разрушить и подавить пророссийское крыло элиты в Минске, новом центре «балтийской» ветви постсоветской политики. Такая попытка обречена на провал, но сама возможность такого развития событий связана с растущей импотенцией пророссийской ветви, необходимостью ее обновления. Зачистка, пусть и очень аккуратная, белорусской политики, прежде всего - спецслужбистского крыла, будет условием более широкого доступа к российским ресурсам. В то же время Минск сохранит особый статус в рамках восточно-европейского партнерства, в том числе роль «шлюза» между российской экономикой и балтийскими соседями.
На юго-западном направлении, как мы помним, 1934 год тоже был политически кризисным, по итогам «голодоморного» руководства национал-коммунистов. Однако в Киеве зачистку элит пришлось проводить очень аккуратно, выводя напортачивших националистов Чубаря и Косиора в Москву на повышение. Реальный контроль за ситуацией в УССР был возвращен Л.Кагановичу как председателю Комиссии партийного контроля. Будем надеяться, что масштабной гуманитарной катастрофы на Б/У в 2020-х годах все же не произойдет, хотя вопрос приватизации земли остается самым острым. Тем не менее, не приходится сомневаться, что экономические трудности и деградация инфраструктуры будут освещаться в западных СМИ как «удушение украинской демократии костлявой рукой голода, направляемой из Кремля». Притом что из Кремля, как и в 1933-34 годах будет направляться продовольственная помощь.
Осталось проверить, подтвердятся ли эти предположения при продолжении ранее начатых параллелей между постсоветской 20 стадией (2014-30?) и такой же стадией Активизации на уровне всемирной истории (1945-2017). Завершение согласования выдвигаемых на президентские выборы кандидатов и старт президентской кампании в конце 2017 года соответствует по глобальной шкале рубежу 1964-65 годов. Завершение строительства Северного потка-2 и Турецкого потока станет аналогом ракетно-ядерного паритета конца 1960-х и готовности СССР победить и в «лунной гонке» тоже. Вместо этого советское руководство пошло на глобальный размен и взаимную поддержку с элитами США ради экономической стабилизации.
Прогнозируемый в 2024 году кризис кремлевского центра постсоветского пространства будет соответствовать горбачевской перестройке. А временная консолидация на думских выборах-2026 усилиями ФПГ - снижению роли Кремля в глобальной политике после 1991 года. Возрастет роль партий, Госдумы и правительства, в том числе в отношениях с постсоветскими столицами. Однако на этот раз относительное усиление финансово-промышленных элит не будет «однополярным», раскол между ними будет неустраним, а сами они жестко связаны с контролируемыми российским государством ресурсами. Относительное усиление Киева и Минска как посредников во внешней торговле после ослабления санкций и контрсанкций - будет скорее «виртуальным» в политическом информпространстве.
Наконец, кризис 2030 года в масштабах постсоветской политики будет повторением нынешнего мирового финансового кризиса. С такой же возгонкой антироссийской риторики, санкционных угроз, локальных вооруженных провокаций, но и с таким же результатом - усиления роли России на постсоветском пространстве вопреки всеобщему недовольству элит на «балтийском» и «черноморском направлении». Это усиление и укрепление ЕАЭС+ОДКБ (или аналогичной системы союзов) с реанимацией российско-белорусского союза станет своего рода компенсацией за уход России от прежней активности вне постсоветского пространства. Точнее, не компенсация, а перенаправление высвобожденной энергии.
Еще можно добавить, что 2030 год будет «гегелевским» повторением в завершающей четверти Надлома политического кризиса и переформатирования партийной элиты, связанного с участием во второй мировой войне. Только вероломное нападение с западного направления будет на этот раз информационно-психологическим. Соответственно, можно ожидать именно к этому моменту пика популярности Сталина и некой гуманной версии сталинизма. Не исключено, что и новый лидер будет так же, как сам Сталин, иметь корни в Русском географическом обществе. Впрочем, уже сейчас есть некий постсоветский аналог роли Сталина в части работы с элитами постсоветских республик, а также участия в военном строительстве. Но эта популярность сталинизма-лайт затронет больше российскую элиту, а в других ветвях общерусского культурного пространства популярность «нового сталинизма» только начнет набирать силу. На уровне общей русской цивилизации 16 стадия «обострения классовой борьбы по мере движения» продлится до 2050-60-х годов, когда российская культурная революция будет в целом завершена. Но до этого дальнего прогноза нужно еще дорасти.
Продолжение следует
(начало, пред.глава)
При всей тревожности мирового финансового кризиса, прогноз для России на 20 стадию постсоветской Активизации выглядит относительно неплохо. Собственно, это соответствует глобальной роли русской цивилизации как гаранта мирового баланса сил и всеобщей опоры в кризисные периоды. Переход мировой конъюнктуры из фазы снижения к фазе депрессии в меньшей степени затрагивает Россию. В частности, наш кризисный цикл находится в противофазе с глобальным. («Раньше сядем - раньше выйдем»;) Как раз внешний кризис создает евразийское пространство умеренного устойчивого роста за счет замещения импорта и вытеснения слабеющих конкурентов с профильных для России рынков оружия, космических запусков, мирного атома, закрепления на рынке энергопоставок.
Этой противоречивой внешнеэкономической конъюнктуре соответствует умеренное, но уверенное повышение политического статуса России. Самым похожим историческим аналогом, как мы уже отмечали, является период Священного Союза после наполеоновских войн. Тогда тоже европейский центр народившегося глобализма находился в похожем состоянии. В экономике первая «кондратьевская волна» в 1815 году достигла фазы депрессии. В политике крах прежнего гегемона породил прототип системы коллективной безопасности для Европы, в которой Россия играла роль внешнего гаранта. Сходство политико-экономической ситуации объясняется одинаковой фазой развития, пусть и разных уровней международной политики. 1815 год - это узел 20/21 Раскола для европейского политического процесса, игравшего центральную роль в третьей четверти Надлома всемирной истории - процессе глобальной Институционализации. 2017-18 год - тоже завершение узла 20/21, но на один уровень выше - во всемирном масштабе.
Внутри процесса глобальной Институционализации (формирования государств и доминирующего сословия бюрократии, 1520-1945) есть своя завершающая четверть, которую правильно назвать «неоимперской эпохой» (1720-1945). В рамках этого центрального процесса, сопряженного с активной четвертью Надлома европейской цивилизации, 1815 год - это узел 16/17 Дна Надлома. Так же как 2017-18 год - узел 16/17 уровнем выше - в масштабах Глобализации, завершающей четверти ВИП-Надлома. Как мы уже знаем, в узле Дна Надлома происходит Смена центра для представительной ветви элиты (кроме переформатирования самого политического центра). В рамках процесса Глобализации - это переформатирование мировой финансовой системы, а в рамках «неоимперской эпохи» - это было переформатирование системы государственных финансов. Можно добавить, что 1815 год - одновременно был Пиком Подъема Глобализации и сменой центра (узел 13/14) для только что сформировавшейся глобальной финансовой элиты в ее первом «представительном цикле», который заканчивается сейчас.
Самым удобным для нас модельным примером «переходного периода» в начале 17 стадии (ее активной четверти), является переформатирование представительной ветви политической власти в рамках РосРеставрации, учредительного процесса РФ. После Дна Надлома (16/17, 7.10.1993) в течение осени-зимы происходило активное предвыборное противостояние не столько между либералами, коммунистами, националистами и центристами, сколько внутри каждой из этих политических ниш. При этом в ходе выхода из глубокого кризиса представительной ветви все участники опирались на гарантии кремлевского политического центра и проявляли условную лояльность, не забывая критиковать и обвинять во всех бедах в предвыборной риторике. Такая же ситуация была в европейской политике в период первой «кондратьевской депрессии» (1814-1849), до тех пор, пока представительная ветвь не нащупала под ногами опору повышательной конъюнктуры второй волны. Этот кризисный период в экономике по совпадению был периодом, когда Россия твердо гарантировала стабильность в европейской политике через выполнение обязательств в «Священном Союзе».
Вместо европейского «Священного Союза» сегодня формируется глобальный «контртеррористический альянс», в финансово-политической сфере его дополняет «Большая Двадцатка», но в целом политико-экономическая конъюнктура такая же. Как в XIX веке проблемной зоной для европейского концерта держав были Балканы и кризисная Османская империя, так для «глобального концерта» двести лет спустя таковой является кризисный Ближний Восток. По мере постепенного выздоровления, формирования новой финансовой системы будет, как и в 1820-е, расти влияние финансовой олигархии, пусть и безнадежно расколотой надвое. И наоборот будет снижаться роль военных альянсов, а также связанных с военной политикой политических сил внутри держав. Так, события конца 1825 года в России резко ослабили воинственное дворянское крыло, включая столичный авангард гвардейцев. При этом крупные магнаты, как М.Воронцов, только усилили свое проанглийское влияние на ниве развития экспорта-импорта. Сегодня тоже происходит укрепление похожих «полудержавных магнатов» во главе госкорпораций, тесно сотрудничающих с зарубежными крупными корпорациями и банками.
Важно, что окончание длительного «переходного периода» низкой внешнеэкономической конъюнктуры, завершение в целом «перезагрузки» глобальной финансовой системы повлечет такие же изменения в глобальной, а значит и в постсоветской политике, как после 1848 года. Тогда, как мы помним, история «Священного Союза» закончилась вероломным присоединением Австро-Венгрии к широкому антироссийскому альянсу европейских держав в Крымской войне. Нет, сомнений, что примерно к 2030 году, когда мировая финансовая нестабильность будет в целом пройдена благодаря силовым гарантиям России, все бенефициары этой политики постараются воспользоваться противоречиями внутри российской элиты и проблемами в отношениях постсоветских республик.
Попытаются организовать очередной информационный «крестовый поход» с элементами «гибридных угроз» со стороны соседей, угрожающих вытеснить российские корпорации с только оживившихся рынков. Однако суть попыток усиленного давления (на Москву через соседей) каждого из членов ситуативного альянса держав будет заключаться в ослаблении центральной власти, чтобы оказать содействие своим тесным союзникам внутри российской финансово-промышленной элиты. Задача-максимум - попытаться обыграть таких же внешних конкурентов и расширить сферы влияния на постсоветском пространстве, что возможно лишь в союзе с российскими ФПГ. При этом менее рискованной выглядит задача-минимум - удержать уже имеющиеся позиции и всем вместе подвинуть баланс влияния в постсоветских республиках, уменьшить долю России и увеличить свою.
Скорее всего, снова, как и в 1853 году, информационно-психологическая война будет иметь своим главным фокусом статус Крыма и Севастополя. Однако, виртуальные боевые действия с локальными «гибридными» угрозами диверсий и блокад будут вестись также и на Балтике вокруг Калининграда, и на Дальнем Востоке вокруг Курил. Накал противостояния будет не столько физически или материально тяжелым, сколько психологически из-за новой кульминации националистического угара у соседей. Тяжко видеть, когда ради призрачных финансовых бонусов или сохранения уже накопленных в оффшорах политические элиты действительно «братских республик» втаптывают в грязь все общие ценности и светлые чувства. Однако, и это пройдет, наоборот - только мобилизует российское общество и поможет перейти от активной внутриполитической борьбы к конструктивному взаимодействию в рамках назревших реформ. Для чего в очередной раз будут «равноудалены» от Кремля, но не от правительства с ГосДумой финансово-промышленные группы.
По итогам выборной президентской кампании-2030 будет восстановлен и закреплен баланс в отношениях с внешними силами путем отсечения их оголтелого лоббизма от влияния на общество и на сам Кремль. Энергия ФПГ и их внешних союзников будет канализирована в такой же «переходный период» после Дна Надлома уже на уровне постсоветской политики (узел 16/17, он же 20/21 для российской истории). Возможно, для этого придется распустить действующую ГосДуму и назначить досрочные выборы немного раньше, чем осенью 2031 года. Хотя необязательно.
На уровне общерусской истории период после 2015 года является 16 стадией Согласования, она же «малая культурная революция», завершающая активную четверть Надлома. Аналогом этой стадии на уровне российской истории являются 1930-е годы. Первая активная четверть была для посвящена подготовке индустриализации за счет коллективизации, концентрации экономических ресурсов и высвобождения рабочих рук. На уровне общерусской истории аналогичный период (активная четверть 16 стадии) тоже характеризуется высвобождением рабочих рук в аграрных республиках, а также концентрацией ресурсов для реиндустриализации в самой России.
Кризис 2030 года будет более масштабным аналогом кризиса конца 1934 года, когда в центре «балтийской», коминтерновской ветви ВКП(б) был убит С.Киров. Скорее всего, аналогом этого события будет попытка разрушить и подавить пророссийское крыло элиты в Минске, новом центре «балтийской» ветви постсоветской политики. Такая попытка обречена на провал, но сама возможность такого развития событий связана с растущей импотенцией пророссийской ветви, необходимостью ее обновления. Зачистка, пусть и очень аккуратная, белорусской политики, прежде всего - спецслужбистского крыла, будет условием более широкого доступа к российским ресурсам. В то же время Минск сохранит особый статус в рамках восточно-европейского партнерства, в том числе роль «шлюза» между российской экономикой и балтийскими соседями.
На юго-западном направлении, как мы помним, 1934 год тоже был политически кризисным, по итогам «голодоморного» руководства национал-коммунистов. Однако в Киеве зачистку элит пришлось проводить очень аккуратно, выводя напортачивших националистов Чубаря и Косиора в Москву на повышение. Реальный контроль за ситуацией в УССР был возвращен Л.Кагановичу как председателю Комиссии партийного контроля. Будем надеяться, что масштабной гуманитарной катастрофы на Б/У в 2020-х годах все же не произойдет, хотя вопрос приватизации земли остается самым острым. Тем не менее, не приходится сомневаться, что экономические трудности и деградация инфраструктуры будут освещаться в западных СМИ как «удушение украинской демократии костлявой рукой голода, направляемой из Кремля». Притом что из Кремля, как и в 1933-34 годах будет направляться продовольственная помощь.
Осталось проверить, подтвердятся ли эти предположения при продолжении ранее начатых параллелей между постсоветской 20 стадией (2014-30?) и такой же стадией Активизации на уровне всемирной истории (1945-2017). Завершение согласования выдвигаемых на президентские выборы кандидатов и старт президентской кампании в конце 2017 года соответствует по глобальной шкале рубежу 1964-65 годов. Завершение строительства Северного потка-2 и Турецкого потока станет аналогом ракетно-ядерного паритета конца 1960-х и готовности СССР победить и в «лунной гонке» тоже. Вместо этого советское руководство пошло на глобальный размен и взаимную поддержку с элитами США ради экономической стабилизации.
Прогнозируемый в 2024 году кризис кремлевского центра постсоветского пространства будет соответствовать горбачевской перестройке. А временная консолидация на думских выборах-2026 усилиями ФПГ - снижению роли Кремля в глобальной политике после 1991 года. Возрастет роль партий, Госдумы и правительства, в том числе в отношениях с постсоветскими столицами. Однако на этот раз относительное усиление финансово-промышленных элит не будет «однополярным», раскол между ними будет неустраним, а сами они жестко связаны с контролируемыми российским государством ресурсами. Относительное усиление Киева и Минска как посредников во внешней торговле после ослабления санкций и контрсанкций - будет скорее «виртуальным» в политическом информпространстве.
Наконец, кризис 2030 года в масштабах постсоветской политики будет повторением нынешнего мирового финансового кризиса. С такой же возгонкой антироссийской риторики, санкционных угроз, локальных вооруженных провокаций, но и с таким же результатом - усиления роли России на постсоветском пространстве вопреки всеобщему недовольству элит на «балтийском» и «черноморском направлении». Это усиление и укрепление ЕАЭС+ОДКБ (или аналогичной системы союзов) с реанимацией российско-белорусского союза станет своего рода компенсацией за уход России от прежней активности вне постсоветского пространства. Точнее, не компенсация, а перенаправление высвобожденной энергии.
Еще можно добавить, что 2030 год будет «гегелевским» повторением в завершающей четверти Надлома политического кризиса и переформатирования партийной элиты, связанного с участием во второй мировой войне. Только вероломное нападение с западного направления будет на этот раз информационно-психологическим. Соответственно, можно ожидать именно к этому моменту пика популярности Сталина и некой гуманной версии сталинизма. Не исключено, что и новый лидер будет так же, как сам Сталин, иметь корни в Русском географическом обществе. Впрочем, уже сейчас есть некий постсоветский аналог роли Сталина в части работы с элитами постсоветских республик, а также участия в военном строительстве. Но эта популярность сталинизма-лайт затронет больше российскую элиту, а в других ветвях общерусского культурного пространства популярность «нового сталинизма» только начнет набирать силу. На уровне общей русской цивилизации 16 стадия «обострения классовой борьбы по мере движения» продлится до 2050-60-х годов, когда российская культурная революция будет в целом завершена. Но до этого дальнего прогноза нужно еще дорасти.
Продолжение следует