Кукла для Аннабель
У меня за спиной - старый пикап, в котором я приехал, и дорога, последняя пара десятков километров которой петляет среди небольших прибрежных гор. Перед этими петляющими километрами стоят знаки "частная собственность", "проезд запрещён" и "впереди обрушение дороги", снабжённые шлагбаумами. Строго говоря, они все лгут.
На мне костюм Санта-Клауса. Разумеется, он тоже лжёт. Поверх костюма лежит солидная седая борода, а под костюмом находится не менее солидный живот - увы, они настоящие. В моём образе Санты они участвуют, как доля правды, делающая ложь более правдоподобной. Под левой полой костюма у меня кобура с револьвером - обычным магнумом. То, что я его взял, говорит обо мне не слишком лестно, но правдиво. Да, я слаб духом, и боюсь вампиров, даже осознавая нелепость своего страха.
Впереди - тропа среди кустов, ведущая вниз, к Блекбичу. Когда-то это был маленький рыбацкий посёлок, по-своему уютный благодаря пологим, заросшим лесами горам, прикрывающим его от большинства ветров и посторонних взглядов, но не от дневного солнца. Сейчас Блекбич заброшен, если не считать живущих здесь Джона Линдта и Аннабель, его маленькой дочки, моей ровесницы. Джон - последний из английских рыбаков, основавших посёлок во времена, когда флот Его Величества господствовал в местных водах. Когда те времена закончились, посёлок опустел на глазах. Год без лета и тиф завершили дело.
Зимой здесь особенно неуютно. Деревья и кусты облеплены чем-то средним между изморозью и льдом, земля покрыта толстой коркой льда, и кое-где подо льдом встречаются лужи.
Если бы не полная луна и свет фар, было бы совсем темно. Северное сияние сегодня почти не светит. Я беру с пассажирского сиденья мешок, расшитый блестящими звёздочками, и выключаю фары. В кузове несколько канистр с соляркой и несколько мешков с углём - пусть Джон сам их таскает, он сильный.
Осторожно спускаюсь. Середина тропы покрыта льдом, но с неё лучше не сходить, чтобы не попасть в какую-нибудь из ловушек Джона. В темноте леса ветер шуршит ветвями деревьев и кустов, и меня охватывает страх. Я знаю, что в окрестностях Блекбича нет крупных животных, тем более хищных. Но подсознание старше разума, и помнит, как следует реагировать на одиночество, темноту, и шорохи в кустах. Доводы разума его при этом не волнуют.
Рядом с тропой, примерно на половине спуска, вижу расчищенный от растительности участок земли, а на нём, недалеко друг от друга, два небольших крестика с табличками. "Том" и "Вуф". Пятнистый кот Том погиб уже давно, а кем был "Вуф", я могу только догадываться.
На двери бара "Летучая рыба" висит бронзовый замок. Нахожу ключ на обычном месте, за одним из "крыльев" большой деревянной рыбы на стене. В дальнем от входа углу бара стоит украшенная ёлка, в центре зала тлеет камин. На столе ждут тарелка с кашей и стакан молока. Ещё тёплые. Повинуясь чувству долга, съедаю кашу и выпиваю молоко, после чего достаю из мешка большую коробку с огромной куклой внутри и кладу её под ёлку. Дело сделано. Я достаю из того же мешка несколько бутылок с различным спиртным, нахожу и протираю два стакана, и, налив себе немного виски, сажусь в кресло, ждать Джона.
Просыпаюсь от стука в дверь. "Входи!" - кричу я Джону. Формально это мой дом, ведь я единственный сын бывшего владельца этого бара. Когда я в Блекбиче, Джон всегда приходит ко мне как в гости, как бы он ни хозяйничал здесь в моё отсутствие. Он говорит, что этикет - это то, что отличает людей от животных, и я не знаю никого другого, кто был бы так строг к себе в его соблюдении. Со скрипом открывается дверь. В руках у Джона мешок со шкурами. На плечах - клетчатая рубашка.
- Ты один?
- Увы, - отвечаю я. Я не становлюсь моложе, но пока не нашёл никого, кому можно доверить знание о том, что Блекбич обитаем, - Как ваши дела?
- Хорошо. Как твои?
- Хорошо.
Джон берёт стакан, бутылку, снимает флягу с пояса, и делает себе "Кровавую Мэри". Отпивает и слегка морщится. Садится в соседнее кресло.
- Могилу Вуфа видел?
- Да.
- Жалко пса. Забрёл к нам этим летом, Аннабель уговорила меня его оставить. Через месяц укусила. Пришлось убить.
- Да, жаль. Значит, коты не заражаются, а псы - да?
- Да. Наверно, они ближе к волкам.
Джон заразился, разделывая тушу оленя, которого волки убили, но не съели. Он подумал, что стаю что-то спугнуло. И не обратил внимания, что на земле и в олене практически отсутствовала кровь. Его жена, Элен, в те дни уже была больна, и все подумали, что он умер от тифа.
Джон выследил и уничтожил ту стаю. И все другие стаи тоже, на сотни километров вокруг.
- Про лечение ничего не слышал?
- Нет. И о случаях заражения тоже.
- Надеюсь, мы последние.
Мы некоторое время пьём молча, глядя в огонь.
- Как дела у Аннабель?
- У неё недавно прорезались последние коренные зубы. Надеюсь, теперь будет меньше кусаться.
Джон поднимает рукав, и я вижу, что его рука сплошь покрыта едва заметными шрамами.
- Уложить спать всё так же тяжело?
- Стало немного легче. В последнее время много спит, наверно, отсыпается за то время, когда зубы резались. Ближе к полуночи просыпается, а как поест, почти сразу снова засыпает.
- Продолжаете вместе охотиться?
- Да. Свежее лучше. Мне всё равно, но Аннабель отличает и капризничает. - Джон берёт свой стакан и добавляет в свою "Кровавую Мэри" ещё крови. Водки, впрочем, не подливает.
- Тебе что-нибудь ещё привезти в ближайшее время?
- Нет, спасибо. Весной привези пару точильных камней. И новые радиоприёмник с аккумуляторами.
- Хорошо, привезу. Может быть, телевизор?
- Нет, думаю, мы не сможем его смотреть.
- Ок. Остальное как обычно?
- Да.
- Хорошо.
Джон встаёт. Я пожимаю ему руку. В ней нет ни капли тепла. Внезапно лицо Джона перестаёт быть спокойным.
- Спасибо тебе, - говорит он, - Я возвращаю тебе приглашение войти в твой дом. Уезжай и хорошей дороги. Пойду к Аннабель, как бы не проснулась.
В этот момент я моргаю, и из-за этого не вижу, как он ушёл. Успеваю лишь заметить, как за ним закрывается дверь. Уходя, оглядываюсь на свой старый дом, и вспоминаю, как, будучи ещё совсем ребёнком, впервые играл на полу бара с тогда ещё двухлетней Аннабель. Как мы вместе ходили в церковную школу. Вспоминаю, как за день до отъезда в Америку с родителями видел её последний раз - в простом белом платье, в гробу, рядом с фамильным склепом неподалёку от городской церкви. И чуть не умер сам от горя. Как же давно это было... Все эти годы я был уверен, что тиф забрал их всех - сначала Джона, потом Элен, и, последней, Аннабель.
Блекбич выглядит совершенно пустым.
Поднявшись к пикапу, я обнаруживаю в кузове, помимо пустых канистр и мешков, тушу оленя. Он, как обычно, убит ударом в голову, и из него, через несколько мастерски сделанных разрезов, слита вся кровь. Левый глаз оленя изуродован выстрелом из охотничьего ружья. Когда я уеду достаточно далеко, я, как обычно, сожгу тушу вместе со шкурами. Это ещё одна правда, говорящая обо мне не слишком лестно.