ЛИЦА ХАРЬКОВСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ (часть 12)
Раз уж перешли от описания судеб известных харьковских фамилий к выдуманным именам и терминам, придётся для завершения образа «настоящего харьковчанина» рассказать ещё нескольких правдивых и вымышленных историй из жизни нашего города в разные времена.
Традиции - лучший свидетель духовной общности народа. Харьковским обывателям нужно было не только приносить пользу городу, но и отдыхать, как культурно, так и физически. В Харькове одним из таких развлечений в старые времена были кулачные бои, именовавшиеся «кула́чками». Этот вид досуга объединял всех: дворян и купцов, чиновников и ремесленников, студентов и семинаристов. Отдельная история будет и о них…
В течение почти всего XIX века в Харькове каждую зиму по воскресеньям проходили «кулачки». В городе было несколько традиционных площадок для боя. Одна из них находилась ниже синагоги на площади между Мещанской и Белгородской улицами, другая - на Москалёвке, третья - за Михайловской церковью, четвертая - на Песках, ниже Университетского сада, ближе к Лопани. Кулачные бои были удовольствием обывателей Харькова, на них ходили смотреть и дети, и старики, и женщины. Случалось это, как правило, зимой. К примеру, на льду собирались кучками подростки и, как бы греясь на морозе, начинали угощать друг друга затрещинами. При этом то один, то другой из мальчишек подбегал к прохожему и внезапно бил его кулаком по чём пришлось. Получивший удар кулака бросался на мальчика, который быстро убегал и таким манером затягивал прохожего в кучу дерущихся. Таким способом толпа доходила до внушительных размеров. Когда бой разгорался по всей линии, в сражение вступали основные силы - главный боец и его окружение. Дрались примерно равными сторонами, по две-три сотни, иногда на побоище выставлялось по пятьсот человек с каждой стороны, но никогда бой не начинали с численным преимуществом. Заканчивалось всё бегством одной из сторон. Ниже собственного достоинства считалась жалоба в полицейскую часть на результат боя: порванная одежда, потерянная обувь, разбитые носы, поломанные ребра, выбитая скула, подбитый глаз, сломанная рука - все это являлось неотъемлемой составляющей поединка. Плохим тоном также считалось гнаться за убегающим противни-ком и мстить за пределами «ринга». Среди кулачных бойцов существовал даже особый язык, лаконичный и понятный лишь тем, кто считался заправским мастером. Так, например, «дать блоку» - это значило ударить в шею; «пустить звонаря» - значит дать удар в ухо; «положить гриба в живот» - значит дать удар под дых. Бои проходили не абы как, а по правилам. Скажем, если сражались представители учебных заведений, то одним из правил было: «По морда́м не биться!» - из предосторожности перед начальством, не поощряющим, конечно, такие мероприятия. Поединками решались не только школьные оскорбления. Нередко они случались и между закадычными друзьями - просто так, для удали, а то и в соревновании между классами - кто круче. Как правило, противоборствующие стороны комплектовались по какому-либо признаку: мастеровые против мещан (к ним часто присоединялись бурсаки и гимназисты), район на район (Москалёвка на Основу), пригородные (обитатели залопанской или захарьковской части) против городских (жителей Нагорного района, «центровых»). Случалось, что азарт драки достигал накала, и тогда отступали всякие сословные предрассудки. К разным воюющим сторонам, укомплектованным из низших слоев местного общества, нередко присоединялись чиновники, купеческие сынки, офицеры и даже «церковники».
Но на вышеупомянутых харьковских «рингах» кулачные бои не были в славе. Их вообще называли куриными боями. Главная же арена кулачного боя всегда возникала на льду реки Лопани, вблизи Ивановской левады. Там собиралась толпа, состоящая не только из молодежи, но и старики принимали участие в этих кулачных боях. И отличившийся когда-либо на таком кулачном бое делался известным, как герой, всем окрестностям Харькова. Так, кузнец с Ивановки Титько был признан всеми за бойца, которому нет равных. Бои на Ивановской леваде назывались быками, и если кто был в бою на быках - значит, имел силу. В дни рождественских праздников толпа нередко доходила до тысячи человек, так как её составляли жители Холодной и Лысой гор, жители Ивановки, Панасовки и все население Клочковской, Кацарской и Чеботарской улиц. Жители нагорья и подгорья участвовали в боях как две враждебные группы. Битвы иногда доходили до такого ожесточения, что стоны искалеченных и полуубитых потрясали воздух, и разогнать толпу уже не представлялось никакой возможности. В таких случаях выезжала пожарная и всю толпу обливали из труб водой до тех пор, пока народ не расходился. Не обходились такие битвы и без того, чтобы кто-то не умирал в цвете лет и сил, были и случайные убийства. Так, однажды девица Мамкова, дочь сапожника, спасая своего жениха из горячей свалки, была убита ударом в висок и растоптана толпой. Остается лишь привести оценку современника кулачных боев в Харькове В.Пашкова: «…кулачный бой, можно сказать, и вреден и полезен. Вреден потому, что многие из бившихся навсегда оставались без нескольких зубов, со шрамами на лице, а иные преждевременно и в вечность переселялись. Полезен же тем, что поддерживал в народе воинственное настроение, робкого делал более смелым и ловким при быстрых нападениях и отступлениях». Точных сведений о том, когда «кула́чки» появились в городе и когда они прекратились, увы, нет.
Дети сегодняшней эпохи кибернетического прогресса чтению книжки предпочтут компьютерную игру или общение в социальных сетях. С большим сожалением следует признать, что мало кто из них знаком со строительством «халабуды», многие никогда не разбивали куском хоккейной клюшки пирамиду из банок от суриковой краски в дворовой игре в «пекаря» (возможно, играли в неё только в Харькове). Редко, когда можно увидеть детей, гоняющих мяч на спортивной площадке, а поход в театр иногда воспринимается школьниками, как мучительное школьное мероприятие. А ведь именно для них ещё в начале XX века был создан Харьковский театр для детей и юношества, художественное руководство которого возглавил известный в то время харьковский режиссер СИНЕЛЬНИКОВ Николай Николаевич (1855-1939).
Постановки Синельникова выделялись на фоне обычных спектаклей провинциальных театров, коими считались и харьковские. Николай Николаевич привлекал в свою труппу талантливых артистов, стремился к стабильности коллектива, старался создать творческую атмосферу на репетициях, регулярно давал бесплатные представления для учащихся и понедельничные спектакли по общедоступным ценам. Он ввёл ряд революционных для провинциального театра новшеств: удлинил репетиционные сроки, отменил музыкальные антракты, упорядочил рекламу, стал перечислять актёров на афише по алфавиту, а не по рангу. При нём харьковский театр очень скоро стал центром провинциальной культуры, нисколько не уступающим столичным императорским театрам московскому Малому и питерской Александринке. Именно Николай Синельников своим опытом способствовал развитию ТЮЗа в Харькове. Театру было предоставлено пустовавшее помещение бывшего театра миниатюр, так называемого «Екатерининского театра», где в декабре 1920 года открылся «Театр сказки», позднее переименованный в Театр юного зрителя. Так вот один смешной случай произошел в этом театре уже в позднее советское время.
Как-то, харьковский ТЮЗ представлял пьесу про Айболита. Где-то ближе к середине пьесы добрый доктор, прижатый к морю злобным Бармалеем, кричал: «Дельфины! Дельфины! Плывите - спасите!» На крик из-за кулис выходили три здоровенных актёра, держа в руках картонных дельфинов, и хором отвечали ему: «Мы дельфины - мы приплыли». Ну и выручали Айболита из беды. Понятное дело, что в нужный момент все три «спасителя» оказались пьяны. И когда Айболит воззвал: «Дельфины! Дельфины! Плывите - спасите!», на его крик, волоча по полу картонного дельфина, вышел только один актёр. Не спеша поставил рыбу на хвост, облокотился на неё и пролепетал: «М-мы дельфины, м-мы приплыли...» В ту же секунду дельфин сломался, и бедняга упал на сцену под гомерический хохот зала.
Настоящих дельфинов Харькову Бог не дал. Собственно, как и водоёма, где бы им было раздольно. Зато в Харькове есть реки. Пусть и недостаточно полноводные, но свои. Помнится, ещё в 1980-х годах на школьной экскурсии в автобусе по городу экскурсовод обещал, что вскоре по харьковским рекам поплывут белоснежные корабли. Пока что мы наблюдаем немногочисленных водоплавающих птиц, да мчащийся по течению бытовой мусор. В каждом городе с наличием речушки есть своя легенда о японцах (немцах и т.д.), которые предлагали руководству города очистить
реки и в оплату получить только то, что достанут из реки. В Харькове тоже есть такая легенда, когда заботливые отцы города не допустили «разграбления» его рек, которые и по ныне продолжают хранить тайны и сокровища в своих илистых берегах. А единственный городской «корабль» - прогулочный катер давно распилили на лом.
Не повезло городу с речным флотом, но горожане имеют возможность перемещаться в пространстве посредством наземного транспорта и метро. Первым общественным транспортом в Харькове стала конка, когда катящийся по рельсам вагон использовал для движения конную силу.
Такой вид транспорта впервые возник в 1882 году и принадлежал концессионерам-иностранцам Бельгийского общества. Конка охватывала в основном центр города, где было четыре маршрута, главный из которых соединял вокзал с Конным базаром. Дальнейшее развитие конки стало затруднено из-за конфликта Бельгийского общества с городскими властями, которые в 1906 году запустили муниципальный электрический трамвай. Правда, ездил он больше по окраинам города. Столь странное разделение маршрутов была выбрано потому, что по договору с бельгийцами, эксплуатирующими конку, трамвайные рельсы не должны были пересекать конные. И хотя территории, по которым курсировали оба вида городского транспорта, были разграничены, не обошлось без споров, обид, жалоб и даже силового противостояния. Оно случилось в 1909 году на месте пересечения новой линии электрического трамвая с конкой: бельгийцы наняли рабочих, которые должны были помешать устройству пересечения, и работы были выполнены только после вмешательства полиции. Весной 1913 года в харьковских трамваях появилась табличка с надписью: «Дамам без предохранителей вход запрещён».
Имелись в виду предохранители, которые дамы должны были надевать на концы огромных булавок, которыми крепились не менее огромные шляпы того времени. Такое правило было вызвано тем, что время от времени дамы то и дело задевали этими булавками пассажиров, иногда нанося раны. В межвоенный период развитие харьковского трамвая шло своим ходом. Увеличивалось количество маршрутов, вытесняя тем самым конку, которая не выдержала конкуренции уже в 1919 году.
В середине века трамвай получил новое народное, истинно харьковское название - «РЕМБУЛЬ». Считается, что произошло оно от немецкой фирмы, которая выпускала первые трамваи Харькова. Однако известно, что вагоны производились концерном MAN, поэтому версия, скорей всего, ошибочна. Зато существует другая история происхождения слова «рембуль». В 20-е годы прошлого века в трамвайном депо на Петенке (район клуба «Металлист») работал сцепщиком нестареющий дурачок Андрей, обладающий огромной силой. Для сцепки трамваев применялся ремболт, который вставлялся в серьги сцепки-колбасы. Если отверстие не совпадало, Андрей ручками стягивал вагоны без напруги. Когда его спрашивали: «Андрюша, что ты делаешь?», он с радостью отвечал: «Рем буль», то есть ремболт булькнул в отверстие серьги. Тогда же появляются еще несколько харьковских терминов. В трамвае харьковчане ездили не по проездному билету на месяц, а именно по «ПОСТОЯННОМУ», а сам трамвай в свою очередь имел не номер, а «МАРКУ». Например, «Вон пятая марка идет». Слово «рембуль» употреблялось меньше всего, но харьковские воры-щипачи с удовольствием взяли его в обиход, как название места своего промысла: «Кнок рембуль, гаман на пропуль».
Если вспоминать криминальную романтику прошлого, то Харьков больше славился не сыщиками, а бандитами. По неофициальному рейтингу криминалитета Харьков был на почётном третьем месте в Российской империи. После Одессы-мамы и Ростова-папы Харьков называли «сыном». Здесь, помимо харьковской банды Лютого с Залютино, «гастролировали» хлопцы Леньки «Золотого зуба» и душегубцы из «Черной маски». Говорят, что легендарная Сонька «Золотая ручка» провернула в Харькове несколько ограблений. Доблестная полиция её всё-таки поймала, но Софья всё равно каким-то хитроумным способом вышла сухой из воды абсолютно безнаказанно. В общем, харьковская жизнь после революции бурлила, как в песне: «Здесь город матросов, ночных контрабасов, лохматых барбосов и старых карбасов...» Почти Одесса. Есть байка, о том, как главарь одной харьковской шайки заметил возле Лопанского моста застрявшую в грязи карету скорой помощи. Условным сигналом он собрал свою банду и все вместе вытащили карету из грязи. Так бандиты отблагодарили медиков за то, что те не раз спасали жизнь раненым. А когда-то из темницы третьего полицейского управления жандармерии, что у каланчи на бывшей Жандармской площади (теперь площадь Милиционера по улице Полтавский шлях), сбежал заключённый, перепилив стальной прут решётки, но, не успев добежать до ограды, был застрелен охранником. Полицейским нужно было быстро заделывать дырку, пришлось взять каретную рессору и приклепать поперёк оставшихся двух прутьев, т.к. нужно было кого-то следующего туда помещать. Эта рессора до сих пор стоит на том же месте, в окне одной из бывших камер, где сейчас складские помещения.
Сама же Жандармская площадь с упомянутой кутузкой была раньше местом базарным. И всё же главным событием в её жизни была не крупная торговая сделка, а забастовка ассенизаторов. Им так долго не платили зарплату, что в один прекрасный день они собрались на этой площади и одновременно опустошили на ней содержимое своих бочек. Старожилы говорили, что этот запах запомнился им на всю жизнь. Над всем этим безобразием тогда, как и сейчас, возвышалась пожарная каланча.
В то время в Харькове случалось до двухсот пожаров в год. Днём и ночью на каланче стоял дежурный. В его обязанность входило при обнаружении где-либо дыма выставлять красные шары. Если горело в третьей части города - три шара, если в первой - один шар. Ночью выставлялись фонари. Естественно таких указаний было не достаточно, и сведения о месте пожара приходилось добывать путём расспросов по дороге к месту событий. Благодаря такой сложной системе оповещения, пожарные команды непростительно опаздывали. В одном документе от 1818 года сказано: «...пожарные лошади употреблялись в посторонние тяжкие работы, приходили от того в худобу, делались неспособными к подъятию пожарных инструментов и даже издыхали». Позже о пожарах сообщали либо по телефону, либо с помощью специальной электрической сигнализации. В людных местах стояли своего рода «телефоны-автоматы». Для того чтобы вызвать пожарных, надо было разбить предохранительное стекло и нажать кнопку.
Практически до последней четверти XIX века Харьков считался одним из самых грязных городов Российской империи. «Летом - песочница, весной и осенью - чернильница», - так о нём говорили остряки. Грязь в Харькове являлась одной из главнейших его достопримечательностей. Почва, состоящая преимущественно из чернозёма и суглинка, во время распутицы становилась такой вязкой, что у прохожих из сапога с высоким голенищем вынималась нога, а сапог оставался в гуще, люди теряли галоши в лужах и ломали ноги на тротуарах. По большинству улиц невозможно было добраться до своего жилища ни пешком, ни в повозке, а только верхом, причём лошадки погружались по брюхо (нередко утопали настолько, что их вытаскивать приходилось с помощью волов). Экипажи ломались, как соломинки. При погребении усопших, случалось, несшие покойника настолько вязли в грязи, что спотыкались и опрокидывали гроб прямо посредине улицы. Устанавливались ежегодные, так называемые грязные каникулы, поскольку учащиеся просто не могли добраться до своих учебных заведений. Особо отличались площади, где грязь была совершенно непролазной. Мироносицкая, Конная и Базарная оспаривали друг у друга это первенство. Направляясь на Крещенскую ярмарку, транспорты с товарами застревали в пути, а их хозяева теряли терпение и верхом приезжали в Харьков, бросив товар на произвол судьбы. Розвальни погружались в трясину вровень с товаром, так что последний заливало, и он приходил в негодность. Понятно, купцы несли от этого огромный ущерб, ямщикам же приходилось расплачиваться за порчу груза своими лошадьми. В 1837 году на Екатеринославской (сейчас Полтавский шлях) увязла в грязи карета самой великой княгини Екатерины Павловны, и той пришлось пересесть в другой экипаж. А писатель Виссарион Белинский отмечал, что «дождь обратил харьковскую пыль в порядочную грязь».
Лишь в августе улицы города расчищали, тротуары латали, заборы подправляли и красили. Квартальные и вся полиция в форме, словно мухи, летали по городу, высматривая неприглядности и веля их убрать или, по крайней мере, замаскировать. Поводом были ежегодные визиты императора Николая I, который в это время приезжал в Чугуев на манёвры и смотр квартированных там войск. После чего дворянство и купечество давали в его честь бал. Так однажды купец Животовский взахлёб хвастал, что не только видел государя, но и говорил с ним.
- Как это могло быть? - не верили ему.
- Да вот как! - отвечал купец. - Когда переменяли ему лошадей, я вскочил на под-ножку экипажа да прямо в лицо ему крикнул: «Урррра!». А он мне в ответ: «Пошёл вон, дурак!».
Тот же купец Животовский торговал в Шляпном (ныне Соборном) переулке шляпами и картузным товаром.
Отличался он весёлым нравом, был душой общества, маленького роста, вертлявый, весь его облик, как и характер, напоминал макаку. Под таким прозвищем он и был известен среди своих приятелей, но не обижался на это. Однажды Животовский, отстояв раннюю обед-ню, вышел из храма святого Николая и подошёл к молодой женщине, которая торговала возле колокольни глиняной посудой. Указав тростью на кувшин, он свалил его и отбил ручку. Хозяйка напала на купца с упрёками и бранью. «Ах ты, негодная! Так вот же тебе!» - вспылил Животовский и пошёл вприсядку танцевать на расставленной на земле посуде. Тётка заревела на всю площадь, а другие торговки обступили плясуна и стали кричать: «Рятуйте!» Народ, вышедший из храма, наблюдал эту картину. Гомерический смех, рукоплескания толпы, вой баб разносились по всей площади. Устав до упаду и обливаясь потом, Животовский остановился посреди черепков и победно смотрел на окружавшую его толпу, отирая с лица пот. «А что, будешь браниться? Сколько стоит побитая посуда?» - спросил он весело. Торговки сообща начали считать и определили нанесённый купцом ущерб в десять рублей. Животовский вынул требуемую сумму и вручил её хозяйке.
Чувство юмора всегда было неотъемлемой частью характера харьковчан. Так на месте современного кафе на углу Кузнечной и Подольского переулка ранее находился продуктовый магазин «Две ступеньки вниз» и полвека назад здесь работал мясник, которого вся округа звала просто - Шапиро. Подкладывая кость к куску мяса, он говорил возмущавшейся покупательнице свою коронную фразу: «Где вы видели мясо без костей? Костей не бывает только у комедиантщиков!»
Во время пожара в 1852 (или в 1857) году на Мордвиновском переулке (пер. Кравцова) на глазах у собравшейся толпы под землю провалился конный жандарм. Когда перепуганного человека вытащили из глубокой ямы, обнаружилось, что из неё идет тайный подземный лаз. Власти предложили двум приговорённым к смерти преступникам за помилование пройти по найденному ходу и найти, где он заканчивается. Три дня эти люди ходили по подземелью и наконец, взломав пол, вышли в церкви Святого Николая, которая находилась на Николаевской площади (пл. Конституции, на углу улиц Пушкинская и Короленко). Вновь спустившись в лабиринт, они на этот раз выбрались на поверхность на Екатеринославской улице (ул. Полтавский Шлях) во дворе губернатора, пройдя под дном реки Лопань. Третий и последний выход на поверхность состоялся на Холодной горе возле острога. Преступники заявили, что ходов больше нет и в награду получили помилование. Об увиденном в тайных ходах первые харьковские «диггеры» говорили крайне мало и неохотно. Удалось узнать только, что в подземелье они нашли большой каменный стол, вокруг которого стояли двенадцать каменных стульев, а на столе лежала раскрытая книга с предсказаниями человеческих судеб.
Надо сказать, что слухи о тайных ходах под Харьковом никогда не умирали. Помнили горожане и о знаменитой Тайницкой башне Харьковской крепости, откуда, по преданию, ходы тянулись на десятки километров. В начале ХХ века, когда Харьков испытал строительный бум, на горожан обрушился поток невероятных открытий. При закладке фундаментов новых зданий строители нашли множество подземных ходов. Городской думой была создана специальная комиссия, которая установила, что ходы заканчиваются, в основном, тупиками и завалами. Тогда же были составлены первые планы обнаруженных подземелий. Активные исследования прервала Первая мировая война. Потом революция, гражданская война. В 1920-е годы была сделана ещё одна слабая попытка привлечь внимание общественности к судьбе бесценного памятника истории. Но дело закончилось лишь тем, что из подземелий выкурили огромное количество прятавшихся там беспризорников. А уже с 1930-х годов любые попытки исследований катакомб прочно блокировались НКВД, имевшим к подземным ходам собственный интерес. С тех пор всё, что касается данного вопроса, прочно покрыто завесой государственной тайны, а некоторые исследователи, пытавшиеся проникнуть под её покров, погибли при загадочных обстоятельствах. Что нам известно уже сегодня? Харьковские подземные ходы подразделяются на четыре временных уровня. Древнейшие - это примитивные пещеры, которые датируются ещё дохристианскими временами. В них обнаружены остатки языческих захоронений. Вторые прорыты в ХII-ХIII веках, что является косвенным подтверждением того, что Харьков был основан значительно раньше, нежели это принято считать сегодня. Третий и наиболее активный период подземного строительства относится к петровской эпохе. Для защиты от шведов, татар и запорожцев были сооружены тайные подземные ходы к рекам, а также к лесам, прикрывавшим Харьков с северной стороны. Это для эвакуации жителей и вылазок в тыл врага. Любопытно, что ходы имели отличную акустику, и прятавшиеся в них люди прекрасно представляли, что происходило у них над головой. Кроме того, защитники харьковской крепости вырыли огромное количество ложных ходов, тупиков и ловушек, дабы запутать неприятеля, если он всё же рискнёт сунуться в катакомбы.
И, наконец, подземное строительство советского периода. Например, подземный ход от здания НКВД на улице Жен Мироносиц до площади Руднева (Небесной сотни), к штабу военного округа.
Строительство бункера на склоне у Харьковского политехнического института так и не было завершено. Это подземное сооружение должно было служить командным пунктом в случае атомной войны. Недостроенными остались три подземных этажа главного блока, на ржавых рельсах стоит в запустении шахтный электровоз.
Наверняка имеются и другие, значительно большие, подземные сооружения, но Первая столица умеет хранить тайну. Есть основание утверждать, что под центром города сохранился практически нетронутым огромный подземный лабиринт. Он сохранился, несмотря на бурное послевоенное строительство и невежество обывателей, уничтожающих следы подземных ходов Харькова.
Вот такие любопытные сведения хранит в себе небезынтересная история нашего города. Разумеется, автор попытался собрать в этом повествовании лишь часть тех фактов из жизни харьковчан, которые посчитал наиболее увлекательными для читателя. Существует множество и других правдивых или вымышленных историй, написанных или рассказанных в разные периоды существования Харькова. Особенно ценны сведения очевидцев событий, которые не поленились в свое время оставить для потомков важные свидетельства бытия жителей города и заезжих знаменитостей.
Тот, кто считает себя истинным харьковчанином, должен знать, что его город за свою более чем 350-летнюю историю превратился из древнего городища в город-миллионник, крупнейший на востоке Украины индустриальный, научный, культурный и транспортный центр. История Харькова связана с биографиями огромного количества именитых людей, накопила в себе много важных и интересных событий.
Например, самой молодой мамой в истории не только нашего региона, но и всего континента является 6-летняя Лиза, которая в 1934 году забеременела от собственного деда-моряка. Девочка рожала естественным путем, но из-за преждевременного отпадения пуповины вполне здоровый младенец погиб. Врачи Харьковского института медицины даже сняли об этом случае документальный фильм, который чудом уцелел во время немецкой оккупации и хранится теперь на кафедре акушерства и гинекологии Харьковского медицинского университета.
Известно, что сейчас около 80 харьковских ВУЗов ежегодно выпускают по 20 000 специалистов. Почти половина (45%) населения города имеет высшее или незаконченное высшее образование. Научный потенциал позволил Харькову в 1932 году, впервые в СССР, осуществить расщепление атома лития, что положило начало атомной эпохе. Три нобелевских лауреата работали в Харькове: биолог Илья Мечников, физик Лев Ландау и экономист Саймон Кузнец.
Ещё один повод для гордости - Харьковский зоопарк - был открыт в 1896 году в саду Шевченко на улице Сумской, став третьим по возрасту ещё во времена Российской империи. В Украине он является старейшим. С площадью в 22 гектара и коллекцией из 400 видов животных он входит в двадцатку крупнейших зоопарков мира.
Харьковчане обожают гулять возле фонтанов. В Первой столице функционирует 18 коммунальных фонтанов и великое множество частных. 43 памятника установлены на улицах и площадях Харькова. В это количество входят только скульптуры, признанные представителями монументального искусства. Это значит, что они сделаны из долговечного материала (бронза, чугун, гранит) и имеют художественную ценность. Служат памятниками и настоящие объекты истории, «пришедшие» на харьковские постаменты из прошлых эпох. Старинные крепостные пушки, каменные бабы кочевников половцев установлены на площади Конституции у здания Ломбарда, где сейчас Исторический музей. Здесь же до сих пор стоит британский танк «Марк-5» времён Первой Мировой Войны, оставленный в городе армией Врангеля.
Не все знают, например, что Харьковская губерния в 1919 году была размером как Германия! Она имела в своём составе территории Екатеринославской, Курской, Орловской и Полтавской губерний, а также часть Киевской, Черниговской и Тульской. У Харьковской губернии был даже выход к морю, Чёрному и Азовскому. А сейчас Харьковская область равна по площади странам Бельгии и Албании. Центр области - Харьков - самый крупный город на 50 параллели обоих широт. Он крупнее Кракова, Праги и Майнца. За всю историю Харьков поменял 6 гербов, которые утверждали Иван Грозный, Екатерина II, Александр II, Александр III, СССР и, наконец, независимая Украина.
В XVIII-XX веках жителей нашего города называли «харьковцами», а с середины XX века было принято решение называть «харьковчанами». Любопытно, что центральная улица Харькова - Сумская ведёт на Москву, Московский проспект - на Ростов, бывшая Екатеринославская (нынешний Полтавский шлях) - на Сумы и Киев. По названиям этих улиц город повёрнут на девяносто градусов по часовой стрелке. Известно, что привычная сегодня центральная часть Харькова в виде отрезка улицы Сумской между станциями метро «Площадь Конституции» и «Университет» далеко не всегда была центром. Ещё лет 200 назад харьковчане не жаловали Сумскую, предпочитая ей Екатеринославскую. Сумская тех времён была заполнена преимущественно сенными амбарами. И только после постройки университета началась активная, но бессистемная застройка Сумской.
Всем известно, что Харьков с 1919 по 1934 годы был столицей советской Украины. Однако Харьков сохранял столичный статус фактически до самой Великой Отечественной войны, так как после 1934 года в городе ещё продолжали находиться многие важные наркоматы (министерства) и общеукраинские ведомства. Харьков 641 день был под немецкой оккупацией. В четырёх битвах за Харьков и за время его двукратного захвата фашистами СССР и Германия потеряли больше людей, чем где-либо ещё в истории Второй мировой, включая Сталинград. Городские старожилы утверждают, что Харьков не стал городом-героем потому, что Сталин считал позором для РККА освобождение Харькова лишь с четвёртой попытки (в январе-феврале 1942, в мае 1942, в феврале 1943 и в августе 1943). Харьков в результате войны оказался одним из самых разрушенных городов в Европе. Были уничтожены десятки памятников архитектуры, вывезены в Германию многочисленные художественные ценности, в том числе картины и гравюры Рубенса, Веласкеса, Дюрера, Ван Дейка из художественного музея. Посетивший город в 1943 году «красный граф» писатель Алексей Толстой писал: «Я видел Харьков. Таким был, наверное, Рим, когда в пятом веке через него прокатились орды германских варваров. Огромное кладбище…»
После войны Харьков активно возвращали к жизни, на месте разрушенных домов, строили новые здания. Для расселения увеличивающегося населения города возникали комплексы жилых домов, сформировавших новые районы. В результате Харьков имеет крупнейший в Европе «спальный» район - Салтовку, население которого составляет 420 тыс. человек (и это не включая студентов многочисленных общежитий). Раньше некоторые строящиеся кварталы в СССР просто нумеровали, но по инициативе Харькова, решившего, что это скучно, их стали величать микрорайонами, как самодостаточные жилмассивы, где изначально проектировались объекты соцкультбыта. Потом такую идею подхватили в Москве и других городах Союза. «Сталинские дома» сменили «Хрущевки», затем массово возводили панельные многоэтажки. Есть также и мистический микрорайон Харькова - 522-й, где по плану должны были построить блок жилых домов, чтобы с воздуха они образовывали буквы «СССР». Однако после постройки трёх букв «С» и вертикальной черты буквы «Р» в план внесли изменения. В итоге сейчас можно сверху увидеть дома, стоящие в порядке «666».
Сегодня город разделен на 56 «народных» районов. Административных всего девять, но их названиями, кроме чиновников, никто и не пользуется. Впрочем, и народные названия не всегда логичны. К примеру, Восточный и Новозападный отделяют друг от друга всего несколько кварталов, а в Лагерном нет тюрем, так как этот район города, несмотря на свою близость к холодногорской колонии, получил название из-за военного полигона и тренировочного лагеря.
На современной карте нашего города сохранились следы «москалей», немцев и репрессированного директора. В Советском Союзе очень любили называть объекты сообразно с идеологическими мотивами. Так в Харькове появились и прижились Красный Луч и Красный Октябрь. В своё время они задумывались как коттеджные кварталы, но до конца проект так и не довели. Новожаново названо в 1920-х годах в честь первого директора строительства коксохимического завода, которого вскоре репрессировали, а название района менять уже не стали. Район Новые Дома начал активно застраиваться в 1960-е годы и являлся, согласно проекту, жилмассивом «Новый Харьков». Но банальное, по сути, название не прижилось. Немало районов - это бывшие села, со временем влившиеся в разрастающийся Харьков. В частности, такая доля постигла село Алексеевка. Название района Павловка пошло от фамилии купцов Павловых, владельцев здешних земель. Несложно догадаться, что соседняя территория, которая сегодня известна как Павлово Поле, тоже была когда-то собственностью купцов Павловых. Район Москалёвка назван именно в честь «москалей». Эти земли купеческой семьи Карповых в середине ХІХ века стали нарезать на участки отставным солдатам-рекрутам (москалям), которые отслужили положенные 25 лет и насобирали деньжат для мирной жизни. Свои старые названия взяли в новую жизнь и другие «захваченные» поселения: Ивановка, Большая Даниловка, Сокольники. Хутор Шишкин стал впоследствии Шишковкой, а хутор Залютин - районом Залютино. Интересна история Новой Баварии, где в 1872 году немцы построили одноимённый пивной завод, давший впоследствии название целому району. Район Рашкина Дача также косвенно связан с Германией и назван так в честь человека по фамилии Рашке, харьковчанина немецкого происхождения. Ещё несколько районов Харькова получили имена из-за своего направления. Рогань - из-за дороги на поселение Большая Рогань, а Салтовка - из-за дороги в сторону Старого и Верхнего Салтова. Холодная Гора стала холодной из-за продувания ветрами и местных лесов, дающих летнюю прохладу, а Лысая Гора полысела после вырубки на ней всех деревьев для строительства колокольни Успенского собора. Некоторые названия харьковских районов вышли из обихода. Например, район улиц Кузнечной и Кооперативной когда-то был Подолом, район Благовещенской церкви назывался Залопанью, территория за Харьковским мостом - Захарьков, район Нового цирка - Заметичи, а Павловская площадь в купе с южной частью площади Конституции - были Промехарской.
Вот такой он - наш ХАРЬКОВ!
Любите свой город, интересуйтесь особенностями его истории, дабы Вы сами смогли рассказать своим потомкам эпизоды богатой летописи Харькова.
Традиции - лучший свидетель духовной общности народа. Харьковским обывателям нужно было не только приносить пользу городу, но и отдыхать, как культурно, так и физически. В Харькове одним из таких развлечений в старые времена были кулачные бои, именовавшиеся «кула́чками». Этот вид досуга объединял всех: дворян и купцов, чиновников и ремесленников, студентов и семинаристов. Отдельная история будет и о них…
В течение почти всего XIX века в Харькове каждую зиму по воскресеньям проходили «кулачки». В городе было несколько традиционных площадок для боя. Одна из них находилась ниже синагоги на площади между Мещанской и Белгородской улицами, другая - на Москалёвке, третья - за Михайловской церковью, четвертая - на Песках, ниже Университетского сада, ближе к Лопани. Кулачные бои были удовольствием обывателей Харькова, на них ходили смотреть и дети, и старики, и женщины. Случалось это, как правило, зимой. К примеру, на льду собирались кучками подростки и, как бы греясь на морозе, начинали угощать друг друга затрещинами. При этом то один, то другой из мальчишек подбегал к прохожему и внезапно бил его кулаком по чём пришлось. Получивший удар кулака бросался на мальчика, который быстро убегал и таким манером затягивал прохожего в кучу дерущихся. Таким способом толпа доходила до внушительных размеров. Когда бой разгорался по всей линии, в сражение вступали основные силы - главный боец и его окружение. Дрались примерно равными сторонами, по две-три сотни, иногда на побоище выставлялось по пятьсот человек с каждой стороны, но никогда бой не начинали с численным преимуществом. Заканчивалось всё бегством одной из сторон. Ниже собственного достоинства считалась жалоба в полицейскую часть на результат боя: порванная одежда, потерянная обувь, разбитые носы, поломанные ребра, выбитая скула, подбитый глаз, сломанная рука - все это являлось неотъемлемой составляющей поединка. Плохим тоном также считалось гнаться за убегающим противни-ком и мстить за пределами «ринга». Среди кулачных бойцов существовал даже особый язык, лаконичный и понятный лишь тем, кто считался заправским мастером. Так, например, «дать блоку» - это значило ударить в шею; «пустить звонаря» - значит дать удар в ухо; «положить гриба в живот» - значит дать удар под дых. Бои проходили не абы как, а по правилам. Скажем, если сражались представители учебных заведений, то одним из правил было: «По морда́м не биться!» - из предосторожности перед начальством, не поощряющим, конечно, такие мероприятия. Поединками решались не только школьные оскорбления. Нередко они случались и между закадычными друзьями - просто так, для удали, а то и в соревновании между классами - кто круче. Как правило, противоборствующие стороны комплектовались по какому-либо признаку: мастеровые против мещан (к ним часто присоединялись бурсаки и гимназисты), район на район (Москалёвка на Основу), пригородные (обитатели залопанской или захарьковской части) против городских (жителей Нагорного района, «центровых»). Случалось, что азарт драки достигал накала, и тогда отступали всякие сословные предрассудки. К разным воюющим сторонам, укомплектованным из низших слоев местного общества, нередко присоединялись чиновники, купеческие сынки, офицеры и даже «церковники».
Но на вышеупомянутых харьковских «рингах» кулачные бои не были в славе. Их вообще называли куриными боями. Главная же арена кулачного боя всегда возникала на льду реки Лопани, вблизи Ивановской левады. Там собиралась толпа, состоящая не только из молодежи, но и старики принимали участие в этих кулачных боях. И отличившийся когда-либо на таком кулачном бое делался известным, как герой, всем окрестностям Харькова. Так, кузнец с Ивановки Титько был признан всеми за бойца, которому нет равных. Бои на Ивановской леваде назывались быками, и если кто был в бою на быках - значит, имел силу. В дни рождественских праздников толпа нередко доходила до тысячи человек, так как её составляли жители Холодной и Лысой гор, жители Ивановки, Панасовки и все население Клочковской, Кацарской и Чеботарской улиц. Жители нагорья и подгорья участвовали в боях как две враждебные группы. Битвы иногда доходили до такого ожесточения, что стоны искалеченных и полуубитых потрясали воздух, и разогнать толпу уже не представлялось никакой возможности. В таких случаях выезжала пожарная и всю толпу обливали из труб водой до тех пор, пока народ не расходился. Не обходились такие битвы и без того, чтобы кто-то не умирал в цвете лет и сил, были и случайные убийства. Так, однажды девица Мамкова, дочь сапожника, спасая своего жениха из горячей свалки, была убита ударом в висок и растоптана толпой. Остается лишь привести оценку современника кулачных боев в Харькове В.Пашкова: «…кулачный бой, можно сказать, и вреден и полезен. Вреден потому, что многие из бившихся навсегда оставались без нескольких зубов, со шрамами на лице, а иные преждевременно и в вечность переселялись. Полезен же тем, что поддерживал в народе воинственное настроение, робкого делал более смелым и ловким при быстрых нападениях и отступлениях». Точных сведений о том, когда «кула́чки» появились в городе и когда они прекратились, увы, нет.
Дети сегодняшней эпохи кибернетического прогресса чтению книжки предпочтут компьютерную игру или общение в социальных сетях. С большим сожалением следует признать, что мало кто из них знаком со строительством «халабуды», многие никогда не разбивали куском хоккейной клюшки пирамиду из банок от суриковой краски в дворовой игре в «пекаря» (возможно, играли в неё только в Харькове). Редко, когда можно увидеть детей, гоняющих мяч на спортивной площадке, а поход в театр иногда воспринимается школьниками, как мучительное школьное мероприятие. А ведь именно для них ещё в начале XX века был создан Харьковский театр для детей и юношества, художественное руководство которого возглавил известный в то время харьковский режиссер СИНЕЛЬНИКОВ Николай Николаевич (1855-1939).
Постановки Синельникова выделялись на фоне обычных спектаклей провинциальных театров, коими считались и харьковские. Николай Николаевич привлекал в свою труппу талантливых артистов, стремился к стабильности коллектива, старался создать творческую атмосферу на репетициях, регулярно давал бесплатные представления для учащихся и понедельничные спектакли по общедоступным ценам. Он ввёл ряд революционных для провинциального театра новшеств: удлинил репетиционные сроки, отменил музыкальные антракты, упорядочил рекламу, стал перечислять актёров на афише по алфавиту, а не по рангу. При нём харьковский театр очень скоро стал центром провинциальной культуры, нисколько не уступающим столичным императорским театрам московскому Малому и питерской Александринке. Именно Николай Синельников своим опытом способствовал развитию ТЮЗа в Харькове. Театру было предоставлено пустовавшее помещение бывшего театра миниатюр, так называемого «Екатерининского театра», где в декабре 1920 года открылся «Театр сказки», позднее переименованный в Театр юного зрителя. Так вот один смешной случай произошел в этом театре уже в позднее советское время.
Как-то, харьковский ТЮЗ представлял пьесу про Айболита. Где-то ближе к середине пьесы добрый доктор, прижатый к морю злобным Бармалеем, кричал: «Дельфины! Дельфины! Плывите - спасите!» На крик из-за кулис выходили три здоровенных актёра, держа в руках картонных дельфинов, и хором отвечали ему: «Мы дельфины - мы приплыли». Ну и выручали Айболита из беды. Понятное дело, что в нужный момент все три «спасителя» оказались пьяны. И когда Айболит воззвал: «Дельфины! Дельфины! Плывите - спасите!», на его крик, волоча по полу картонного дельфина, вышел только один актёр. Не спеша поставил рыбу на хвост, облокотился на неё и пролепетал: «М-мы дельфины, м-мы приплыли...» В ту же секунду дельфин сломался, и бедняга упал на сцену под гомерический хохот зала.
Настоящих дельфинов Харькову Бог не дал. Собственно, как и водоёма, где бы им было раздольно. Зато в Харькове есть реки. Пусть и недостаточно полноводные, но свои. Помнится, ещё в 1980-х годах на школьной экскурсии в автобусе по городу экскурсовод обещал, что вскоре по харьковским рекам поплывут белоснежные корабли. Пока что мы наблюдаем немногочисленных водоплавающих птиц, да мчащийся по течению бытовой мусор. В каждом городе с наличием речушки есть своя легенда о японцах (немцах и т.д.), которые предлагали руководству города очистить
реки и в оплату получить только то, что достанут из реки. В Харькове тоже есть такая легенда, когда заботливые отцы города не допустили «разграбления» его рек, которые и по ныне продолжают хранить тайны и сокровища в своих илистых берегах. А единственный городской «корабль» - прогулочный катер давно распилили на лом.
Не повезло городу с речным флотом, но горожане имеют возможность перемещаться в пространстве посредством наземного транспорта и метро. Первым общественным транспортом в Харькове стала конка, когда катящийся по рельсам вагон использовал для движения конную силу.
Такой вид транспорта впервые возник в 1882 году и принадлежал концессионерам-иностранцам Бельгийского общества. Конка охватывала в основном центр города, где было четыре маршрута, главный из которых соединял вокзал с Конным базаром. Дальнейшее развитие конки стало затруднено из-за конфликта Бельгийского общества с городскими властями, которые в 1906 году запустили муниципальный электрический трамвай. Правда, ездил он больше по окраинам города. Столь странное разделение маршрутов была выбрано потому, что по договору с бельгийцами, эксплуатирующими конку, трамвайные рельсы не должны были пересекать конные. И хотя территории, по которым курсировали оба вида городского транспорта, были разграничены, не обошлось без споров, обид, жалоб и даже силового противостояния. Оно случилось в 1909 году на месте пересечения новой линии электрического трамвая с конкой: бельгийцы наняли рабочих, которые должны были помешать устройству пересечения, и работы были выполнены только после вмешательства полиции. Весной 1913 года в харьковских трамваях появилась табличка с надписью: «Дамам без предохранителей вход запрещён».
Имелись в виду предохранители, которые дамы должны были надевать на концы огромных булавок, которыми крепились не менее огромные шляпы того времени. Такое правило было вызвано тем, что время от времени дамы то и дело задевали этими булавками пассажиров, иногда нанося раны. В межвоенный период развитие харьковского трамвая шло своим ходом. Увеличивалось количество маршрутов, вытесняя тем самым конку, которая не выдержала конкуренции уже в 1919 году.
В середине века трамвай получил новое народное, истинно харьковское название - «РЕМБУЛЬ». Считается, что произошло оно от немецкой фирмы, которая выпускала первые трамваи Харькова. Однако известно, что вагоны производились концерном MAN, поэтому версия, скорей всего, ошибочна. Зато существует другая история происхождения слова «рембуль». В 20-е годы прошлого века в трамвайном депо на Петенке (район клуба «Металлист») работал сцепщиком нестареющий дурачок Андрей, обладающий огромной силой. Для сцепки трамваев применялся ремболт, который вставлялся в серьги сцепки-колбасы. Если отверстие не совпадало, Андрей ручками стягивал вагоны без напруги. Когда его спрашивали: «Андрюша, что ты делаешь?», он с радостью отвечал: «Рем буль», то есть ремболт булькнул в отверстие серьги. Тогда же появляются еще несколько харьковских терминов. В трамвае харьковчане ездили не по проездному билету на месяц, а именно по «ПОСТОЯННОМУ», а сам трамвай в свою очередь имел не номер, а «МАРКУ». Например, «Вон пятая марка идет». Слово «рембуль» употреблялось меньше всего, но харьковские воры-щипачи с удовольствием взяли его в обиход, как название места своего промысла: «Кнок рембуль, гаман на пропуль».
Если вспоминать криминальную романтику прошлого, то Харьков больше славился не сыщиками, а бандитами. По неофициальному рейтингу криминалитета Харьков был на почётном третьем месте в Российской империи. После Одессы-мамы и Ростова-папы Харьков называли «сыном». Здесь, помимо харьковской банды Лютого с Залютино, «гастролировали» хлопцы Леньки «Золотого зуба» и душегубцы из «Черной маски». Говорят, что легендарная Сонька «Золотая ручка» провернула в Харькове несколько ограблений. Доблестная полиция её всё-таки поймала, но Софья всё равно каким-то хитроумным способом вышла сухой из воды абсолютно безнаказанно. В общем, харьковская жизнь после революции бурлила, как в песне: «Здесь город матросов, ночных контрабасов, лохматых барбосов и старых карбасов...» Почти Одесса. Есть байка, о том, как главарь одной харьковской шайки заметил возле Лопанского моста застрявшую в грязи карету скорой помощи. Условным сигналом он собрал свою банду и все вместе вытащили карету из грязи. Так бандиты отблагодарили медиков за то, что те не раз спасали жизнь раненым. А когда-то из темницы третьего полицейского управления жандармерии, что у каланчи на бывшей Жандармской площади (теперь площадь Милиционера по улице Полтавский шлях), сбежал заключённый, перепилив стальной прут решётки, но, не успев добежать до ограды, был застрелен охранником. Полицейским нужно было быстро заделывать дырку, пришлось взять каретную рессору и приклепать поперёк оставшихся двух прутьев, т.к. нужно было кого-то следующего туда помещать. Эта рессора до сих пор стоит на том же месте, в окне одной из бывших камер, где сейчас складские помещения.
Сама же Жандармская площадь с упомянутой кутузкой была раньше местом базарным. И всё же главным событием в её жизни была не крупная торговая сделка, а забастовка ассенизаторов. Им так долго не платили зарплату, что в один прекрасный день они собрались на этой площади и одновременно опустошили на ней содержимое своих бочек. Старожилы говорили, что этот запах запомнился им на всю жизнь. Над всем этим безобразием тогда, как и сейчас, возвышалась пожарная каланча.
В то время в Харькове случалось до двухсот пожаров в год. Днём и ночью на каланче стоял дежурный. В его обязанность входило при обнаружении где-либо дыма выставлять красные шары. Если горело в третьей части города - три шара, если в первой - один шар. Ночью выставлялись фонари. Естественно таких указаний было не достаточно, и сведения о месте пожара приходилось добывать путём расспросов по дороге к месту событий. Благодаря такой сложной системе оповещения, пожарные команды непростительно опаздывали. В одном документе от 1818 года сказано: «...пожарные лошади употреблялись в посторонние тяжкие работы, приходили от того в худобу, делались неспособными к подъятию пожарных инструментов и даже издыхали». Позже о пожарах сообщали либо по телефону, либо с помощью специальной электрической сигнализации. В людных местах стояли своего рода «телефоны-автоматы». Для того чтобы вызвать пожарных, надо было разбить предохранительное стекло и нажать кнопку.
Практически до последней четверти XIX века Харьков считался одним из самых грязных городов Российской империи. «Летом - песочница, весной и осенью - чернильница», - так о нём говорили остряки. Грязь в Харькове являлась одной из главнейших его достопримечательностей. Почва, состоящая преимущественно из чернозёма и суглинка, во время распутицы становилась такой вязкой, что у прохожих из сапога с высоким голенищем вынималась нога, а сапог оставался в гуще, люди теряли галоши в лужах и ломали ноги на тротуарах. По большинству улиц невозможно было добраться до своего жилища ни пешком, ни в повозке, а только верхом, причём лошадки погружались по брюхо (нередко утопали настолько, что их вытаскивать приходилось с помощью волов). Экипажи ломались, как соломинки. При погребении усопших, случалось, несшие покойника настолько вязли в грязи, что спотыкались и опрокидывали гроб прямо посредине улицы. Устанавливались ежегодные, так называемые грязные каникулы, поскольку учащиеся просто не могли добраться до своих учебных заведений. Особо отличались площади, где грязь была совершенно непролазной. Мироносицкая, Конная и Базарная оспаривали друг у друга это первенство. Направляясь на Крещенскую ярмарку, транспорты с товарами застревали в пути, а их хозяева теряли терпение и верхом приезжали в Харьков, бросив товар на произвол судьбы. Розвальни погружались в трясину вровень с товаром, так что последний заливало, и он приходил в негодность. Понятно, купцы несли от этого огромный ущерб, ямщикам же приходилось расплачиваться за порчу груза своими лошадьми. В 1837 году на Екатеринославской (сейчас Полтавский шлях) увязла в грязи карета самой великой княгини Екатерины Павловны, и той пришлось пересесть в другой экипаж. А писатель Виссарион Белинский отмечал, что «дождь обратил харьковскую пыль в порядочную грязь».
Лишь в августе улицы города расчищали, тротуары латали, заборы подправляли и красили. Квартальные и вся полиция в форме, словно мухи, летали по городу, высматривая неприглядности и веля их убрать или, по крайней мере, замаскировать. Поводом были ежегодные визиты императора Николая I, который в это время приезжал в Чугуев на манёвры и смотр квартированных там войск. После чего дворянство и купечество давали в его честь бал. Так однажды купец Животовский взахлёб хвастал, что не только видел государя, но и говорил с ним.
- Как это могло быть? - не верили ему.
- Да вот как! - отвечал купец. - Когда переменяли ему лошадей, я вскочил на под-ножку экипажа да прямо в лицо ему крикнул: «Урррра!». А он мне в ответ: «Пошёл вон, дурак!».
Тот же купец Животовский торговал в Шляпном (ныне Соборном) переулке шляпами и картузным товаром.
Отличался он весёлым нравом, был душой общества, маленького роста, вертлявый, весь его облик, как и характер, напоминал макаку. Под таким прозвищем он и был известен среди своих приятелей, но не обижался на это. Однажды Животовский, отстояв раннюю обед-ню, вышел из храма святого Николая и подошёл к молодой женщине, которая торговала возле колокольни глиняной посудой. Указав тростью на кувшин, он свалил его и отбил ручку. Хозяйка напала на купца с упрёками и бранью. «Ах ты, негодная! Так вот же тебе!» - вспылил Животовский и пошёл вприсядку танцевать на расставленной на земле посуде. Тётка заревела на всю площадь, а другие торговки обступили плясуна и стали кричать: «Рятуйте!» Народ, вышедший из храма, наблюдал эту картину. Гомерический смех, рукоплескания толпы, вой баб разносились по всей площади. Устав до упаду и обливаясь потом, Животовский остановился посреди черепков и победно смотрел на окружавшую его толпу, отирая с лица пот. «А что, будешь браниться? Сколько стоит побитая посуда?» - спросил он весело. Торговки сообща начали считать и определили нанесённый купцом ущерб в десять рублей. Животовский вынул требуемую сумму и вручил её хозяйке.
Чувство юмора всегда было неотъемлемой частью характера харьковчан. Так на месте современного кафе на углу Кузнечной и Подольского переулка ранее находился продуктовый магазин «Две ступеньки вниз» и полвека назад здесь работал мясник, которого вся округа звала просто - Шапиро. Подкладывая кость к куску мяса, он говорил возмущавшейся покупательнице свою коронную фразу: «Где вы видели мясо без костей? Костей не бывает только у комедиантщиков!»
Во время пожара в 1852 (или в 1857) году на Мордвиновском переулке (пер. Кравцова) на глазах у собравшейся толпы под землю провалился конный жандарм. Когда перепуганного человека вытащили из глубокой ямы, обнаружилось, что из неё идет тайный подземный лаз. Власти предложили двум приговорённым к смерти преступникам за помилование пройти по найденному ходу и найти, где он заканчивается. Три дня эти люди ходили по подземелью и наконец, взломав пол, вышли в церкви Святого Николая, которая находилась на Николаевской площади (пл. Конституции, на углу улиц Пушкинская и Короленко). Вновь спустившись в лабиринт, они на этот раз выбрались на поверхность на Екатеринославской улице (ул. Полтавский Шлях) во дворе губернатора, пройдя под дном реки Лопань. Третий и последний выход на поверхность состоялся на Холодной горе возле острога. Преступники заявили, что ходов больше нет и в награду получили помилование. Об увиденном в тайных ходах первые харьковские «диггеры» говорили крайне мало и неохотно. Удалось узнать только, что в подземелье они нашли большой каменный стол, вокруг которого стояли двенадцать каменных стульев, а на столе лежала раскрытая книга с предсказаниями человеческих судеб.
Надо сказать, что слухи о тайных ходах под Харьковом никогда не умирали. Помнили горожане и о знаменитой Тайницкой башне Харьковской крепости, откуда, по преданию, ходы тянулись на десятки километров. В начале ХХ века, когда Харьков испытал строительный бум, на горожан обрушился поток невероятных открытий. При закладке фундаментов новых зданий строители нашли множество подземных ходов. Городской думой была создана специальная комиссия, которая установила, что ходы заканчиваются, в основном, тупиками и завалами. Тогда же были составлены первые планы обнаруженных подземелий. Активные исследования прервала Первая мировая война. Потом революция, гражданская война. В 1920-е годы была сделана ещё одна слабая попытка привлечь внимание общественности к судьбе бесценного памятника истории. Но дело закончилось лишь тем, что из подземелий выкурили огромное количество прятавшихся там беспризорников. А уже с 1930-х годов любые попытки исследований катакомб прочно блокировались НКВД, имевшим к подземным ходам собственный интерес. С тех пор всё, что касается данного вопроса, прочно покрыто завесой государственной тайны, а некоторые исследователи, пытавшиеся проникнуть под её покров, погибли при загадочных обстоятельствах. Что нам известно уже сегодня? Харьковские подземные ходы подразделяются на четыре временных уровня. Древнейшие - это примитивные пещеры, которые датируются ещё дохристианскими временами. В них обнаружены остатки языческих захоронений. Вторые прорыты в ХII-ХIII веках, что является косвенным подтверждением того, что Харьков был основан значительно раньше, нежели это принято считать сегодня. Третий и наиболее активный период подземного строительства относится к петровской эпохе. Для защиты от шведов, татар и запорожцев были сооружены тайные подземные ходы к рекам, а также к лесам, прикрывавшим Харьков с северной стороны. Это для эвакуации жителей и вылазок в тыл врага. Любопытно, что ходы имели отличную акустику, и прятавшиеся в них люди прекрасно представляли, что происходило у них над головой. Кроме того, защитники харьковской крепости вырыли огромное количество ложных ходов, тупиков и ловушек, дабы запутать неприятеля, если он всё же рискнёт сунуться в катакомбы.
И, наконец, подземное строительство советского периода. Например, подземный ход от здания НКВД на улице Жен Мироносиц до площади Руднева (Небесной сотни), к штабу военного округа.
Строительство бункера на склоне у Харьковского политехнического института так и не было завершено. Это подземное сооружение должно было служить командным пунктом в случае атомной войны. Недостроенными остались три подземных этажа главного блока, на ржавых рельсах стоит в запустении шахтный электровоз.
Наверняка имеются и другие, значительно большие, подземные сооружения, но Первая столица умеет хранить тайну. Есть основание утверждать, что под центром города сохранился практически нетронутым огромный подземный лабиринт. Он сохранился, несмотря на бурное послевоенное строительство и невежество обывателей, уничтожающих следы подземных ходов Харькова.
Вот такие любопытные сведения хранит в себе небезынтересная история нашего города. Разумеется, автор попытался собрать в этом повествовании лишь часть тех фактов из жизни харьковчан, которые посчитал наиболее увлекательными для читателя. Существует множество и других правдивых или вымышленных историй, написанных или рассказанных в разные периоды существования Харькова. Особенно ценны сведения очевидцев событий, которые не поленились в свое время оставить для потомков важные свидетельства бытия жителей города и заезжих знаменитостей.
Тот, кто считает себя истинным харьковчанином, должен знать, что его город за свою более чем 350-летнюю историю превратился из древнего городища в город-миллионник, крупнейший на востоке Украины индустриальный, научный, культурный и транспортный центр. История Харькова связана с биографиями огромного количества именитых людей, накопила в себе много важных и интересных событий.
Например, самой молодой мамой в истории не только нашего региона, но и всего континента является 6-летняя Лиза, которая в 1934 году забеременела от собственного деда-моряка. Девочка рожала естественным путем, но из-за преждевременного отпадения пуповины вполне здоровый младенец погиб. Врачи Харьковского института медицины даже сняли об этом случае документальный фильм, который чудом уцелел во время немецкой оккупации и хранится теперь на кафедре акушерства и гинекологии Харьковского медицинского университета.
Известно, что сейчас около 80 харьковских ВУЗов ежегодно выпускают по 20 000 специалистов. Почти половина (45%) населения города имеет высшее или незаконченное высшее образование. Научный потенциал позволил Харькову в 1932 году, впервые в СССР, осуществить расщепление атома лития, что положило начало атомной эпохе. Три нобелевских лауреата работали в Харькове: биолог Илья Мечников, физик Лев Ландау и экономист Саймон Кузнец.
Ещё один повод для гордости - Харьковский зоопарк - был открыт в 1896 году в саду Шевченко на улице Сумской, став третьим по возрасту ещё во времена Российской империи. В Украине он является старейшим. С площадью в 22 гектара и коллекцией из 400 видов животных он входит в двадцатку крупнейших зоопарков мира.
Харьковчане обожают гулять возле фонтанов. В Первой столице функционирует 18 коммунальных фонтанов и великое множество частных. 43 памятника установлены на улицах и площадях Харькова. В это количество входят только скульптуры, признанные представителями монументального искусства. Это значит, что они сделаны из долговечного материала (бронза, чугун, гранит) и имеют художественную ценность. Служат памятниками и настоящие объекты истории, «пришедшие» на харьковские постаменты из прошлых эпох. Старинные крепостные пушки, каменные бабы кочевников половцев установлены на площади Конституции у здания Ломбарда, где сейчас Исторический музей. Здесь же до сих пор стоит британский танк «Марк-5» времён Первой Мировой Войны, оставленный в городе армией Врангеля.
Не все знают, например, что Харьковская губерния в 1919 году была размером как Германия! Она имела в своём составе территории Екатеринославской, Курской, Орловской и Полтавской губерний, а также часть Киевской, Черниговской и Тульской. У Харьковской губернии был даже выход к морю, Чёрному и Азовскому. А сейчас Харьковская область равна по площади странам Бельгии и Албании. Центр области - Харьков - самый крупный город на 50 параллели обоих широт. Он крупнее Кракова, Праги и Майнца. За всю историю Харьков поменял 6 гербов, которые утверждали Иван Грозный, Екатерина II, Александр II, Александр III, СССР и, наконец, независимая Украина.
В XVIII-XX веках жителей нашего города называли «харьковцами», а с середины XX века было принято решение называть «харьковчанами». Любопытно, что центральная улица Харькова - Сумская ведёт на Москву, Московский проспект - на Ростов, бывшая Екатеринославская (нынешний Полтавский шлях) - на Сумы и Киев. По названиям этих улиц город повёрнут на девяносто градусов по часовой стрелке. Известно, что привычная сегодня центральная часть Харькова в виде отрезка улицы Сумской между станциями метро «Площадь Конституции» и «Университет» далеко не всегда была центром. Ещё лет 200 назад харьковчане не жаловали Сумскую, предпочитая ей Екатеринославскую. Сумская тех времён была заполнена преимущественно сенными амбарами. И только после постройки университета началась активная, но бессистемная застройка Сумской.
Всем известно, что Харьков с 1919 по 1934 годы был столицей советской Украины. Однако Харьков сохранял столичный статус фактически до самой Великой Отечественной войны, так как после 1934 года в городе ещё продолжали находиться многие важные наркоматы (министерства) и общеукраинские ведомства. Харьков 641 день был под немецкой оккупацией. В четырёх битвах за Харьков и за время его двукратного захвата фашистами СССР и Германия потеряли больше людей, чем где-либо ещё в истории Второй мировой, включая Сталинград. Городские старожилы утверждают, что Харьков не стал городом-героем потому, что Сталин считал позором для РККА освобождение Харькова лишь с четвёртой попытки (в январе-феврале 1942, в мае 1942, в феврале 1943 и в августе 1943). Харьков в результате войны оказался одним из самых разрушенных городов в Европе. Были уничтожены десятки памятников архитектуры, вывезены в Германию многочисленные художественные ценности, в том числе картины и гравюры Рубенса, Веласкеса, Дюрера, Ван Дейка из художественного музея. Посетивший город в 1943 году «красный граф» писатель Алексей Толстой писал: «Я видел Харьков. Таким был, наверное, Рим, когда в пятом веке через него прокатились орды германских варваров. Огромное кладбище…»
После войны Харьков активно возвращали к жизни, на месте разрушенных домов, строили новые здания. Для расселения увеличивающегося населения города возникали комплексы жилых домов, сформировавших новые районы. В результате Харьков имеет крупнейший в Европе «спальный» район - Салтовку, население которого составляет 420 тыс. человек (и это не включая студентов многочисленных общежитий). Раньше некоторые строящиеся кварталы в СССР просто нумеровали, но по инициативе Харькова, решившего, что это скучно, их стали величать микрорайонами, как самодостаточные жилмассивы, где изначально проектировались объекты соцкультбыта. Потом такую идею подхватили в Москве и других городах Союза. «Сталинские дома» сменили «Хрущевки», затем массово возводили панельные многоэтажки. Есть также и мистический микрорайон Харькова - 522-й, где по плану должны были построить блок жилых домов, чтобы с воздуха они образовывали буквы «СССР». Однако после постройки трёх букв «С» и вертикальной черты буквы «Р» в план внесли изменения. В итоге сейчас можно сверху увидеть дома, стоящие в порядке «666».
Сегодня город разделен на 56 «народных» районов. Административных всего девять, но их названиями, кроме чиновников, никто и не пользуется. Впрочем, и народные названия не всегда логичны. К примеру, Восточный и Новозападный отделяют друг от друга всего несколько кварталов, а в Лагерном нет тюрем, так как этот район города, несмотря на свою близость к холодногорской колонии, получил название из-за военного полигона и тренировочного лагеря.
На современной карте нашего города сохранились следы «москалей», немцев и репрессированного директора. В Советском Союзе очень любили называть объекты сообразно с идеологическими мотивами. Так в Харькове появились и прижились Красный Луч и Красный Октябрь. В своё время они задумывались как коттеджные кварталы, но до конца проект так и не довели. Новожаново названо в 1920-х годах в честь первого директора строительства коксохимического завода, которого вскоре репрессировали, а название района менять уже не стали. Район Новые Дома начал активно застраиваться в 1960-е годы и являлся, согласно проекту, жилмассивом «Новый Харьков». Но банальное, по сути, название не прижилось. Немало районов - это бывшие села, со временем влившиеся в разрастающийся Харьков. В частности, такая доля постигла село Алексеевка. Название района Павловка пошло от фамилии купцов Павловых, владельцев здешних земель. Несложно догадаться, что соседняя территория, которая сегодня известна как Павлово Поле, тоже была когда-то собственностью купцов Павловых. Район Москалёвка назван именно в честь «москалей». Эти земли купеческой семьи Карповых в середине ХІХ века стали нарезать на участки отставным солдатам-рекрутам (москалям), которые отслужили положенные 25 лет и насобирали деньжат для мирной жизни. Свои старые названия взяли в новую жизнь и другие «захваченные» поселения: Ивановка, Большая Даниловка, Сокольники. Хутор Шишкин стал впоследствии Шишковкой, а хутор Залютин - районом Залютино. Интересна история Новой Баварии, где в 1872 году немцы построили одноимённый пивной завод, давший впоследствии название целому району. Район Рашкина Дача также косвенно связан с Германией и назван так в честь человека по фамилии Рашке, харьковчанина немецкого происхождения. Ещё несколько районов Харькова получили имена из-за своего направления. Рогань - из-за дороги на поселение Большая Рогань, а Салтовка - из-за дороги в сторону Старого и Верхнего Салтова. Холодная Гора стала холодной из-за продувания ветрами и местных лесов, дающих летнюю прохладу, а Лысая Гора полысела после вырубки на ней всех деревьев для строительства колокольни Успенского собора. Некоторые названия харьковских районов вышли из обихода. Например, район улиц Кузнечной и Кооперативной когда-то был Подолом, район Благовещенской церкви назывался Залопанью, территория за Харьковским мостом - Захарьков, район Нового цирка - Заметичи, а Павловская площадь в купе с южной частью площади Конституции - были Промехарской.
Вот такой он - наш ХАРЬКОВ!
Любите свой город, интересуйтесь особенностями его истории, дабы Вы сами смогли рассказать своим потомкам эпизоды богатой летописи Харькова.