Ода старому дому
Представьте, что вы, всякий раз, бывая в Тель-Авиве, проходите мимо какого-то, казалось обычного места или дома. Видите старые стены, бывшие окна, ныне заделанные досками. Даже ступеньки, ведущие в историю прошлых лет. Вы видите всего лишь старый, уставший дом, с полуоблупленной во многих местах штукатуркой. Давным-давно, еще в прошлом веке, когда этот дом только построили, он сиял от счастья свежевымытыми стеклами окон и напольной плитки. Может быть, приложив ухо к стене, можно услышать некоторые звуки, сохранившиеся под слоями многолетней штукатурки?
Вот, "случайно заглянул" сюда Меир Дизенгоф, мэр города, и так же быстро вышел. Ушел по своим муниципальным делам, оставив после себя невидимый шлейф запахов: одеколона и табака. Популярный в Эрец-Исраэль, и часто преследуемый буквально по пятам своими почитателями Хаим Нахман Бялик, просит хозяина кафе налить ему чай. Первый стакан, окажется слишком слабым, другой - слишком холодным, а третий - в самый раз! Сам хозяин кафе примостился у стойки, и хитро щурясь, наливает знаменитому поэту третий стакан чая, давая себя провести.
В правом углу мы замечаем группу молодых поэтов, атакующих знаменитого поэта при любой возможности. Кто это там? Авраам Шленский. А рядом с ним Элиэйзер Штейнман. И молодой агроном Натан Альтерман, только что вернувшийся из французского Нанси, несмотря на свои 22 года, именно он, тот, кто будет "защищать" Бялика, в отличие от своего учителя Шленского.
Вот, на пороге появляется высокий, роскошно одетый мужчина - Реувен Рубин, который живет неподалеку, чуть дальше по этой же улице.
За столиком напротив я вижу Хану Рубину - королеву сцены "русского" театра "Габима", которая о чем-то тихо беседует с поэтом Александром Пеном.
Чуть поодаль, два еврейских журналиста из Варшавы, сидят в нашем замечательном богемном кафе, окутанные тель-авивскими запахами, среди которых преобладает запах знаменитого русского борща и котлет - импортные блюда восточноевропейской кухни хозяина заведения. Гриша, которого уже звали Цви, и его жена Ида никогда не готовили, но всегда приветствовали и посвящали свое время гостям. Кафе было открыто ежедневно, включая субботу, и не было кошерным, из-за чего у Гриши были немалые проблемы с религиозными кругами.
Официанты, в белых рубашках и черных бабочках, легко и пластично кружатся между столиками, и едва не сбивают с ног энергичного, молодого, с копной развевающихся на ветру волос, секретаря Профсоюза рабочих Давида Бен-Гуриона с женой Полей, которому прочат блестящее будущее. С ними заходит Йосеф Шпринцак и двое гостей из Европы, прибывшие сюда в поисках типичных тель-авивских впечатлений….
(Справа-налево: Юхевед Бат-Мирьям, Леа Гольдберг, Авраам Шленский, Исраэль Змора, Хаим Нахман Бялик)
Тель-Авив начала 30-х годов. Как будто включили Машину времени, вот, он у меня перед глазами.
В 1922 году по заказу предпринимателя и общественного деятеля Морица Шенберга, строительный подрядчик Авраам Вульф и архитектор, имя которого не сохранилось, построили этот дом в стиле эклектики, но не без влиянии классических элементов. Шенберг жил в этом доме с женой и семьей дочери Мирьям, которая была замужем за Зеевом Абарбанелем, сыном основателя кинотеатра "Раиноа Эден". Поэтому прохожие, спешащие, как и сегодня по своим делам, могли видеть рекламу кинолент на рисованных плакатах, размешенную на крыше дома. Внук Шенберга, который вырос в этом доме, Одед Абарбанель, стал одним из пионеров израильской авиации и Эль-Аль.
В конце 30-х годов, во внутреннем дворике были открыты еще два кафе. Одно из них называлось "Глидерия Бальзам", а другое - управлялось Акивой Капульски, которое со временем стало одним из самых популярных кафе в стране.
Годы, события, люди - похоже больше на бусинки, которые можно нанизать на нитку. Можно соорудить один ряд, а можно несколько. Но, когда мы нанизываем на иголку бусинку-год, или бусинку-событие,или вот, еще одна бусинка персонаж, мы получаем интересную историю, со сплетенными судьбами, увешанную тяжестью прошлых лет.
Однажды, поздним вечером, на пути, уставшего после 25-летней армейской службы на батюшку царя бывшего кантониста, повстречался …дом. Казалось, обычный старый местечковый дом, но, что-то необычное привлекло взгляд бродяги.
Он не помнил, где и как это было, он уже почти забыл, откуда он пришел и кто он есть на самом деле, но он не мог отвести взгляд от мелькающего силуэта свечи в окне. Что-то сильно сжало его сердце, и он…постучался в дверь.
Дверь ему открыл старик, который оказался раввином этого местечка…А через некоторое время бывший кантонист (будущий дед нашего героя) женился на дочери раввина.
Годы летят, как пожелтевшие страницы из старой мудрой книги, и уже в 1917 году бежит из пламени российской революции в Эрец-Исраэль Гриша Рецкий - внук бывшего кантониста. На старой новой Родине он берется за любую работу, и на строительстве дорог поднакопил небольшую сумму, а в 1932 году вместе с женой Идой открывает небольшое кафе, рядом с которым я стою.
Гриша слыл богемным человеком, любил выпить и петь. И кафе он управлял "твердой" рукой. Такой твердой, что его богемные гости: актеры, поэты, доктора ближайшей больницы "Хадасса", служащие мэрии и остальные бедствующие знаменитости с хорошим вкусом и аппетитом не преминули пользоваться его добротой и щедростью, и вместо оплаты за чай или борщ писали ему стихи и рисовали шаржи в Книге жалоб и Предложений. Не раз Гриша посылал 7-летнюю Дину домой к должникам, откуда "Диночка", как к ней обращались знаменитые должники, возвращалась с конфетой или пряником вместо денег.
Однажды адон Рецкий не выдержал и повысил голос на одного сердитого молодого человека из компании Шленского, который долгое время не возвращал долг.
- Сию же минуту мы все встали и вышли, - вспоминал потом Шленский, - и больше никогда туда не возвращались.
Так закатилась богемная звезда Гриши Рецкого. Вслед за взбунтовавшимися поэтами, покинули кафе и все остальные завсегдатаи. Будто божественное провидение оставило это место. Гриша Рецкий просил прощения у молодой богемы, даже давал объявление в газету. Но те уже облюбовали себе новое кафе "Касит" и на Гришины призывы вернуться не реагировали.
Кафе Рецки просуществовало еще полгода, пока Гриша его не закрыл. а через несколько лет, в самом конце улицы Аленби, ближе к морю, открыл пивной пундак. Но успех, которым пользовалось его кафе на ул.Бялик 1 так и не вернулся к нему.
В начале 2000-х Дина Рецки-Шохам совершенно случайно находит дома на чердаке старую Книгу Жалоб и предложений. И Книга эта непростая.
Это совершенно необычный документ, поэтому, когда его читаешь, начинаешь видеть что-то важное между строк. Подписи, надписи, отрывки прозы, иллюстрации, а также песни, написанные лично молодыми поэтами, писателями, художниками и общественными деятелями. По-русски, на идиш, немецки, по-английски... Гостями постоянными, или случайными. Гостевая книга проливает свет на молодой и первый в Ишуве еврейский город Тель - Авив, на жизнь общества и его культуру, и на Эрец Исраэль тех лет.
“За прием за еврейский,
За веселье по-детски,
За кофе турецкий
И за мат кадетский
Спасибо, Рецкий!”
(Александр Пен. Перевод Рины Жак)
- Если вашей душе угодно встретить в Тель-Авиве мечтательного поэта, писателя или просто интересного человека, актера, критика иль режиссера, визит необходимо нанести в кафе Рецки. Вина бутылка или чай, лучше Рецки не найти. (Редактор и критик Исраэль Змора)
Вот, "случайно заглянул" сюда Меир Дизенгоф, мэр города, и так же быстро вышел. Ушел по своим муниципальным делам, оставив после себя невидимый шлейф запахов: одеколона и табака. Популярный в Эрец-Исраэль, и часто преследуемый буквально по пятам своими почитателями Хаим Нахман Бялик, просит хозяина кафе налить ему чай. Первый стакан, окажется слишком слабым, другой - слишком холодным, а третий - в самый раз! Сам хозяин кафе примостился у стойки, и хитро щурясь, наливает знаменитому поэту третий стакан чая, давая себя провести.
В правом углу мы замечаем группу молодых поэтов, атакующих знаменитого поэта при любой возможности. Кто это там? Авраам Шленский. А рядом с ним Элиэйзер Штейнман. И молодой агроном Натан Альтерман, только что вернувшийся из французского Нанси, несмотря на свои 22 года, именно он, тот, кто будет "защищать" Бялика, в отличие от своего учителя Шленского.
Вот, на пороге появляется высокий, роскошно одетый мужчина - Реувен Рубин, который живет неподалеку, чуть дальше по этой же улице.
За столиком напротив я вижу Хану Рубину - королеву сцены "русского" театра "Габима", которая о чем-то тихо беседует с поэтом Александром Пеном.
Чуть поодаль, два еврейских журналиста из Варшавы, сидят в нашем замечательном богемном кафе, окутанные тель-авивскими запахами, среди которых преобладает запах знаменитого русского борща и котлет - импортные блюда восточноевропейской кухни хозяина заведения. Гриша, которого уже звали Цви, и его жена Ида никогда не готовили, но всегда приветствовали и посвящали свое время гостям. Кафе было открыто ежедневно, включая субботу, и не было кошерным, из-за чего у Гриши были немалые проблемы с религиозными кругами.
Официанты, в белых рубашках и черных бабочках, легко и пластично кружатся между столиками, и едва не сбивают с ног энергичного, молодого, с копной развевающихся на ветру волос, секретаря Профсоюза рабочих Давида Бен-Гуриона с женой Полей, которому прочат блестящее будущее. С ними заходит Йосеф Шпринцак и двое гостей из Европы, прибывшие сюда в поисках типичных тель-авивских впечатлений….
(Справа-налево: Юхевед Бат-Мирьям, Леа Гольдберг, Авраам Шленский, Исраэль Змора, Хаим Нахман Бялик)
Тель-Авив начала 30-х годов. Как будто включили Машину времени, вот, он у меня перед глазами.
В 1922 году по заказу предпринимателя и общественного деятеля Морица Шенберга, строительный подрядчик Авраам Вульф и архитектор, имя которого не сохранилось, построили этот дом в стиле эклектики, но не без влиянии классических элементов. Шенберг жил в этом доме с женой и семьей дочери Мирьям, которая была замужем за Зеевом Абарбанелем, сыном основателя кинотеатра "Раиноа Эден". Поэтому прохожие, спешащие, как и сегодня по своим делам, могли видеть рекламу кинолент на рисованных плакатах, размешенную на крыше дома. Внук Шенберга, который вырос в этом доме, Одед Абарбанель, стал одним из пионеров израильской авиации и Эль-Аль.
В конце 30-х годов, во внутреннем дворике были открыты еще два кафе. Одно из них называлось "Глидерия Бальзам", а другое - управлялось Акивой Капульски, которое со временем стало одним из самых популярных кафе в стране.
Годы, события, люди - похоже больше на бусинки, которые можно нанизать на нитку. Можно соорудить один ряд, а можно несколько. Но, когда мы нанизываем на иголку бусинку-год, или бусинку-событие,или вот, еще одна бусинка персонаж, мы получаем интересную историю, со сплетенными судьбами, увешанную тяжестью прошлых лет.
Однажды, поздним вечером, на пути, уставшего после 25-летней армейской службы на батюшку царя бывшего кантониста, повстречался …дом. Казалось, обычный старый местечковый дом, но, что-то необычное привлекло взгляд бродяги.
Он не помнил, где и как это было, он уже почти забыл, откуда он пришел и кто он есть на самом деле, но он не мог отвести взгляд от мелькающего силуэта свечи в окне. Что-то сильно сжало его сердце, и он…постучался в дверь.
Дверь ему открыл старик, который оказался раввином этого местечка…А через некоторое время бывший кантонист (будущий дед нашего героя) женился на дочери раввина.
Годы летят, как пожелтевшие страницы из старой мудрой книги, и уже в 1917 году бежит из пламени российской революции в Эрец-Исраэль Гриша Рецкий - внук бывшего кантониста. На старой новой Родине он берется за любую работу, и на строительстве дорог поднакопил небольшую сумму, а в 1932 году вместе с женой Идой открывает небольшое кафе, рядом с которым я стою.
Гриша слыл богемным человеком, любил выпить и петь. И кафе он управлял "твердой" рукой. Такой твердой, что его богемные гости: актеры, поэты, доктора ближайшей больницы "Хадасса", служащие мэрии и остальные бедствующие знаменитости с хорошим вкусом и аппетитом не преминули пользоваться его добротой и щедростью, и вместо оплаты за чай или борщ писали ему стихи и рисовали шаржи в Книге жалоб и Предложений. Не раз Гриша посылал 7-летнюю Дину домой к должникам, откуда "Диночка", как к ней обращались знаменитые должники, возвращалась с конфетой или пряником вместо денег.
Однажды адон Рецкий не выдержал и повысил голос на одного сердитого молодого человека из компании Шленского, который долгое время не возвращал долг.
- Сию же минуту мы все встали и вышли, - вспоминал потом Шленский, - и больше никогда туда не возвращались.
Так закатилась богемная звезда Гриши Рецкого. Вслед за взбунтовавшимися поэтами, покинули кафе и все остальные завсегдатаи. Будто божественное провидение оставило это место. Гриша Рецкий просил прощения у молодой богемы, даже давал объявление в газету. Но те уже облюбовали себе новое кафе "Касит" и на Гришины призывы вернуться не реагировали.
Кафе Рецки просуществовало еще полгода, пока Гриша его не закрыл. а через несколько лет, в самом конце улицы Аленби, ближе к морю, открыл пивной пундак. Но успех, которым пользовалось его кафе на ул.Бялик 1 так и не вернулся к нему.
В начале 2000-х Дина Рецки-Шохам совершенно случайно находит дома на чердаке старую Книгу Жалоб и предложений. И Книга эта непростая.
Это совершенно необычный документ, поэтому, когда его читаешь, начинаешь видеть что-то важное между строк. Подписи, надписи, отрывки прозы, иллюстрации, а также песни, написанные лично молодыми поэтами, писателями, художниками и общественными деятелями. По-русски, на идиш, немецки, по-английски... Гостями постоянными, или случайными. Гостевая книга проливает свет на молодой и первый в Ишуве еврейский город Тель - Авив, на жизнь общества и его культуру, и на Эрец Исраэль тех лет.
“За прием за еврейский,
За веселье по-детски,
За кофе турецкий
И за мат кадетский
Спасибо, Рецкий!”
(Александр Пен. Перевод Рины Жак)
- Если вашей душе угодно встретить в Тель-Авиве мечтательного поэта, писателя или просто интересного человека, актера, критика иль режиссера, визит необходимо нанести в кафе Рецки. Вина бутылка или чай, лучше Рецки не найти. (Редактор и критик Исраэль Змора)