ГРОЗА ПУСТОШИ. Вредоносная копия.Часть 3
Грянул выстрел. Нападавший упал, как подкошенный, и, судя по жалобному воплю трактирщика, уронившего свои стаканы, оказался его женой - крупной черноволосой женщиной в красно-жёлтом платье с блёстками. Тяжёлые черты лица делали её похожей на мужчину, но для супруга она, видать, была прекраснейшей женщиной на свете. Забыв обо мне, бедняга подскочил к ней и схватил себя за остатки волос.
-Мардж! Сокровище моё!..
Я застыл, не зная, куда деть себя от стыда и досады, а главное - что предпринять. Долг велел мне немедленно продолжать поиск, а совесть - помочь пострадавшим.
-Простите... - вымолвил я глухо и увидел, что топорик для разделки мяса, который метнула в меня трактирщица, крепко застрял в стене. Точно так же он мог торчать и у меня из головы, будь я менее расторопен. Впрочем, для опытного воина Братства это ничтожное оправдание.
-Ты подонок, - прорыдал несчастный, беспомощно поворачиваясь ко мне. - Нет! Ты грёбаный ублюдок! - и крупные слёзы, одна за другой, поползли по его колючим щекам. Он потянулся к пистолету на бедре, но я предупреждающе покачал головой; слава Богу, этого хватило.
Ничего больше не говоря, я опустился на колени рядом с бездыханной трактирщицей, разрезал её платье на правом боку, пострадавшем от выстрела, аккуратно вытер кровь куском собственной рубашки и осмотрел рану. Я не врач, но, как и всякий паладин Братства, первую помощь оказывать умею. Хозяин протянул мне бутылку виски, чтобы обработать рану, и забегал, как угорелый, в поисках бинтов, продолжая голосить и ругаться. Похоже, он был из той категории мужей, которые хорошо знают своё дело, но совершенно беспомощны дома. Повезло ещё, что сама раненая сознание потеряла!
Вытащив дробь, я протянул трактирщику свой последний уцелевший от метаморфа стимпак.
- Вот, держи - он предотвратит заражение и поможет преодолеть болевой шок. Рана тяжёлая, но не смертельная, крупные сосуды не задеты. Повреждены рёбра, но лёгкое не пробито. Выстрел по касательной прошёл.
Трактирщица живо напомнила мне некоторых слишком ретивых девушек из Братства, которые нарочно лезли в передряги, пытаясь доказать, что они ничем не хуже мужчин. Ни одна из них не дожила до двадцати пяти. Этой даме повезло больше: ей вырвало кусок жировой ткани размером с кулак, но до лёгких дробь так и не добралась. Будь трактирщица худой, то не отделалась бы так легко. Впрочем, не будучи медиком, я не мог сказать наверняка, насколько опасным было её состояние, перво-наперво я хотел успокоить её супруга и получить от него то, зачем пришёл.
-И пожалуйста - скажи, наконец, где инструменты. - сказал я мягко, но настойчиво. - Я пришёл только за ними. Нападать на меня не стоило.
-Под стойкой инструменты, мать твою! - взвыл несчастный, хлюпая носом. - Забирай хоть весь ящик и проваливай к чертям собачьим! Чтоб тебе обгадиться в собственной постели! Чтоб у тебя последний глаз лопнул!
-Спасибо... - горько пробормотал я, вытаскивая из-под барной стойки ящик. Пуля в спину, топорик в голову, растерзанная "Катрина", а теперь ещё подстреленная трактирщица. Куда уж лучше в чистом поле с рейдерами биться!
Теперь открытие люка не составило труда. Посветив вниз и убедившись, что опасностей нет, я спрыгнул в тёплое, душное подземелье и оказался по щиколотку в дурно пахнущей жиже. Гнусный запах заставил меня надеть респиратор, но с тем же успехом я мог прикрыться ситечком для чая. Мне стало смешно, когда я представил, каким "красавцем" выглядел со стороны: грязный, с зияющей дырой вместо глаза и подпаленными волосами...
Мои наручные часы с фосфорными стрелками были снабжены и компасом (к слову, их сделали не в Братстве, а в Шэйди-Сэндс, откуда, по легенде, я и был). Сверившись с ним, я двинулся по коллектору в южном направлении, напевая старинную мелодию "Зелёные рукава", дабы отвлечь себя от грустных мыслей. Мало-помалу они улетучились сами, уступив место жажде - жажде преследования и борьбы. Прорезая светом фонаря густую тьму, я чувствовал, как обостряются слух, осязание и внимание. Лицом я ловил малейшие колебания душного воздуха, ушами - трусливый топоток убегающих крыс. Я превращался в хищника - такого же, как посланный Анклавом метаморф и, чёрт возьми, это мне нравилось!
Кое-где в коллекторе мягко светилась белая плесень, и я мог разглядеть на стенах похабные надписи в адрес Чарли Райта и Гарри Монтаны. Что примечательно, никто не писал про Хайдриха. Либо его мало знали, либо боялись до зелёных чёртиков. Справа, в стене туннеля, я заметил ещё один проход, который вёл на запад. Мне вовсе не нужно было туда поворачивать, но настойчивый внутренний голос велел, чтобы я проверил ответвление. "Зачем?" - мысленно спросил я его. "Не спрашивай, - ответил голос. - Просто иди".
Свет мерцающей плесени сюда уже не попадал. Здесь царила непроглядная тьма - гуще, чем где-либо ещё. Это было похоже на попадание камеру сенсорной депривации с той разницей, что я всё ещё слышал плеск нечистой воды под своими ботинками. Волна холода, разлившись под плащом, проникла в каждую клеточку моего тела.
С каких это пор я темноты бояться стал?
Чутьё подсказывало: что-то здесь неладное творится. Свет моего фонаря забегал туда-сюда по стенам и низкому потолку, но перед глазами был всё тот же бетон, покрытый небольшими серо-зелеными сталактитами. Не видя смысла шагать дальше и терять драгоценное время, я развернулся, уже собираясь идти обратно, но какая-то сила сбила меня с ног и бросила в грязь. Я стоял на коленях, атакованный тем, чему не было имени.
Странная мысль завладела моим сознанием: здесь, в этой вонючей дыре, вдали от Братьев и Сестёр, моя жизнь и закончится. Неистовая тоска, подобную которой я не испытывал с того чёрного дня, как отец дезертировал из братства, согнула меня пополам и приковала к полу. Всё, что я сейчас делал, и всё, что делал раньше, вдруг показалось жалким барахтаньем, ничего не значащим и никому не нужным. Я вдруг понял, что и метаморф от меня безнадёжно ушёл, и жена трактирщика уже скончалась.
А главное - всё зря. Какой смысл посвящать свою жизнь поиску старинных технологий, если человеческое стадо снова всё просрёт (а в этом я уже не сомневался)? Для кого строить новый мир, если люди за сотни лет так и не продвинулись в своей эволюции? Мы всё так же распихиваем друг друга локтями, рвём в клочья тех, кто в данный момент слабей, предаём и насилуем? Что? В Братстве все другие? Ха-ха! Только благодаря железной дисциплине! А если вспомнить, что мне, пятнадцатилетнему, пришлось вытерпеть после папашиного предательства?
Я никогда не занимался ни самокопанием, ни смакованием собственных страданий. И не только потому, что считал себя выше этого, а потому что не имел времени на подобную чушь. Но теперь воспоминания всплывали перед глазами - одно другого больнее.
Сверстники не пытались меня бить и редко провожали бранными словами. Их тактика была изощреннее. Парни делали вид, что меня не замечают, а девушки обжигали презрительными взглядами и шептались обо мне так, чтобы я слышал. Но фальшивое сочувствие взрослых и трусливое смятение в их глазах стали для меня ещё невыносимее. Никто не знал, как со мной обращаться, как разговаривать после того, что случилось не по моей вине. За полгода со дня, когда исчез отец, я обменялся с другими не больше двух десятков фраз, но куда чаще слыхал (не в лицо, так за спиной): "плохие гены" и "яблочко от яблони", стоило мне допустить малейший промах. Матери досталось бы ещё больше, не будь она племянницей Старейшины О'Нилла и вторым по рангу хирургом Братства.
Но я никем, вот на мне и отыгрывались. И ничего не оставалось, как стать лучше остальных - сильнее, проворнее, умнее и, конечно же, смелее.
В шестнадцать лет те из нас, кто выбрал путь Рыцаря, должны пройти сложное (обыватели скажут - жестокое) испытание - выследить и убить Когтя Смерти. Бывает, что юноши и девушки погибают на этом задании, не успев сделать ни единого выстрела. Но того, кто вернулся с победой, автоматически признают взрослым и наставники, и родители, и всё Братство. Мне было мало убить первое попавшееся чудовище. Только самое свирепое, самое опасное - самку, охраняющую кладку яиц. И, не пожелав размениваться на молодняк, рыскавший в окрестностях нашего бункера, после долгих поисков я нашёл такую самку. Расчёт был - завалить её пещеру взрывом, дождаться её голодной смерти и вернуться за трофеем - когтистой лапой. Казалось бы - что проще? Только вот самодельная мина сработала неправильно; гигантская рептилия получила увечья, но осталась на ногах. Пришлось импровизировать...
Весь в кровище, я с упорством обреченного выполз из горного ущелья и потерял сознание на полпути к ближайшей деревне. Какие-то добрые люди не только подобрали меня и перевязали, но также отправили в Братство гонца. Наши доктора меня залатали, заменив несколько рёбер титановыми, приладили сорванный с лица лоскут кожи так, будто никакой раны у меня и не было, но вернуть выколотый глаз не смогли.
С того дня Братство стало вновь принимать меня. Но перед тем я хорошо узнал цену людям. И теперь, в ожидании конца, я поражался - почему остался с ними? Зачем выполнял их нелепые задания? Неужто - ради сытой жизни, хорошей пушки да силовой брони?
Тонущий в меланхолии разум ещё подавал сигналы бедствия. "Очнись! Кто-то залез в твою голову и хочет тебя сломать! Не поддавайся! Это не твои мысли! Это всё чужое! Чужое!" Услышав их, наконец, я сделал несколько глубокив вдохов-выдохов, что ненадолго позволило привести мысли в порядок, и продвинулся ещё на десяток метров, пока не услышал странный гул в ушах, словно шелест от десятков крыльев.
"Тоже морок!" - сказал я себе. - И не могла так поехать крыша от бессонной ночи! Споры плесени, микроорганизмы, излучение - не иначе!"
Я с трудом прошёл ещё три шага и упёрся в стену, покрытую осклизлым налётом. Всё. Тупик. Конец. Но так не бывает. Если есть дорога, она обязательно ведет куда-то. Или к чему-то! Между тем - ни труб, ни вентиляционных решёток я в этом ответвлении не видел.
А морок разрастался, становясь реальным, почти осязаемым. Внутренним зрением я увидел спящую глубоким сном девушку. Юная и полностью нагая, она покачивалась в густом растворе, как эмбрион - в амниотической жидкости. Сквозь маску на лице поступал воздух, которым она дышала. Длинные волосы, того же цвета, что и у меня, реяли в жидкости, отливая жемчугом, а веки слегка подрагивали, как у человека, который видит сны.
Я понимал, что это галлюцинация, но рука так и тянулась прикоснуться к мраморной коже, в особенности - к маленькой, как половинка яблока, груди.
Словно в ответ на мои нескромные мысли, девушка открыла свои большие, золотистого цвета глаза и напряжённо, почти враждебно уставилась ни много, ни мало - в мою душу. И, если формами девушка напоминала пятнадцатилетнего подростка, то в этих глазах, словно в каплях янтаря, застыли долгие годы, десятилетия, может - века.
"Кто ты?" - мысленно спросил я, бессильно оседая на колени.
"Убирайся, - ответили мне золотистые глаза, наливаясь гневом и меняя свой цвет на серый. - И никогда не возвращайся сюда, слышишь"?
"Что со мной происходит?"
"Проваливай! Иначе я тебя раздавлю!"
Ещё один яростный взгляд - и видение рассыпалось в пыль. Большие никаких чудес мне лицезреть не хотелось. Поднявшись на ноги, я опрометью бросился обратно, к главному туннелю, пока на разглядел уже знакомое мерцание. Всё хорошо...
А потом я вдруг узрел себя со стороны. Только вот одет я был по-другому, не носил респиратора и в руке держал не дробовик, а пистолет-пулемёт. А главное - у меня был не один, а два глаза! Ба! Да это ж мой "близнец" из Анклава!
Слабость, тоска и чувство собственного ничтожества вмиг улетучились под натиском дикого, пьянящего восторга от предстоящего боя.
-Привет, - сказал я, делая шаг навстречу врагу. - Что-то ты не торопишься стрелять... Я бы на твоём месте не медлил.
-До тебя я не встречал никого из Братства Стали, - ответил метаморф спокойно, чувствуя себя хозяином положения. - Вот мне и любопытно. А там, где ты сделаешь один выстрел, я выпущу целую очередь.
-Ты знал, что я из Братства... Откуда?
-Мы не раскрываем свои источники кому попало. А в могиле тебе эти знания не понадобятся.
-Зачем ты убил девушку?
-Я был голоден. Ты должен понимать, сколько энергии требует превращение. А мозги - очень калорийная штука. К тому же, чем не повод тебя подставить? Маньяк из НКР - по крайней мере, забавно!..
Эти мерзости метаморф говорил моим же голосом, что было чертовски трудно выносить. А ещё у него было два глаза, в то время как у меня - всего лишь один. Я и не ожидал, что это настолько меня взбесит.
-А ты умён, Айвэн Уэверли... - продолжал он. -Ты почти меня достал. У большинства этих скотов и фантазии не хватит...
-Расскажи, как ты это делаешь? Позволь узнать хоть перед смертью, - попросил я, чтобы отвлечь существо и потянуть время.
-Засыпаю, покрываюсь оболочкой вроде кокона и перестраиваюсь... Ясное дело, я не смогу обратиться в существо намного больше или намного меньше меня... Законы физики, понимаешь ли...
-Но как происходит копирование?
-Можно на глаз: команда к метаморфозе поступает из мозга. Но чтобы скопировать более точно, нужен образец ДНК - капелька крови, волос, чешуйка кожи. Держу пари, ты про такое даже в сказках не читал. - хвастливо произнесло создание, впрочем, ни разу не ослабив своего внимания.
-Не читал, - согласился я. - А тебя как зовут, чудо генноинженерной мысли?
-Невис.
-В кого ещё ты способен перевоплотиться, Невис?
- Во многих существ... В большую кошку, например. Ты любишь кошек, Айвэн?
- А в птицу, например?
-Не пробовал. Понадобится -смогу.
- Забавный получится гусь! Но вряд ли ты взлетишь, - сказал я с насмешкой. - А взлетишь - разобьёшься.
- С чего ты взял? - с вызовом спросил метаморф.
- Программы мозга - слишком тонкая вещь. Их так легко не скопируешь!
Метаморф презрительно фыркнул. Он собирался сказать что-то ещё, но я, на свой страх и риск, без предупреждения выстрелил, одновременно бросаясь влево и вниз .
Почти одновременно Невис выпустил очередь в меня. Жаркая боль охватила правое плечо и часть груди: выстрел "достал"-таки меня сквозь защитный плащ; ещё одна пуля оторвала клочок от уха. Но я уже привык сохранять полный самоконтроль даже при сильных повреждениях и поэтому, перехватив дробовик левой рукой, успел сделать ещё один выстрел, прежде чем упасть в вонючую воду.
Невис закричал - громко, страшно; казалось, от его пронзительного крика обвалится коллектор. Хотя верхнюю часть его корпуса и закрывала снятая с кого-то броня, нижнюю часть живота и бёдра прикрывали только штаны. Никому бы не пожелал быть раненным туда, тем более, из автоматического дробовика.
Не переставая кричать, Невис продолжил стрельбу. Он понимал, что ему конец, но стремился во что бы то ни стало затащить меня с собой в могилу. Пули, выпущенные слабеющей, дрожащей рукой, то проносились мимо меня, то увязали в подкладке плаща. Я отполз вглубь туннеля настолько быстро, насколько позволяли мои собственные раны, с ужасом осознав, что все мои стимпаки - у него, но пользоваться ими он почему-то не спешил - должно быть, от болевого шока мозги переклинило. Я вновь шарахнул из дробовика, целясь в голову, но угодил в руку, державшую пистолет-пулемёт, и оружие шлёпнулось в канализационную жижу. На сей раз крика не последовало.
Из последних сил я вскочил на ноги, подскочил к Невису и отшвырнул его пушку пинком ноги. Затем выхватил нож и приставил его к горлу метаморфа, краем глаза следя за его левой, пока ещё целой рукой.
-Хочешь жить - скажи, зачем тебя сюда послали.
Невис рассмеялся мне в лицо.
-Буду я жить или нет - уже не важно. А так хоть в мясорубку бросай - не скажу. Мы умеем отключать болевые рецепторы. Это, правда, получается не сразу, времени требует... Ну что, понял, насколько мы совершеннее вас?
-Ты лишь орудие в руках людей, - парировал я. - Живая машина. После выполнения всех заданий они бы от тебя избавились, Невис, ведь сильных боятся. Мы тебя не убьём. Только скажи...
-А хрен тебе!
С той стороны, откуда я пришёл, послышались громкий плеск, брань и топот; я увидел, как быстро надвигаются во тьме белые точки фонарей. Боевики сил самообороны, пришедшие, видать, по наводке трактирщика, со всех ног бежали в нашу сторону. Нельзя, чтобы посланец Анклава вступил в контакт с людьми Чарльза Райта. Предотвратить. Любой ценой...
-Прости!.. - выдохнул я и вонзил кинжал метаморфу в шею.