Прощание славянки
«Великолепнее нелепости, как Венеция, нет. Построить город там, где город построить нельзя, само по себе безумие;
но построить так один из изящнейших, грандиознейших городов - гениальное безумие.» А. ГерценПриезд - это всегда радость, а отьезд - это всегда грусть. Особенно это относится к Венеции. Радостъ - внутренняя, тихая, с достоинством. И грусть скрытая, узнаваемая только по глазам. С каждым приездом радость не уменьшается, а с каждым отьездом грусть становится прозрачнее и легче, сменяясь уверенностъю в том, что я вернусь.
Любовь как и нелюбовь к городам захватывает нас так же, как и любовь к людям. Любовь, влюбленность, страсть, все эти чувства точно так же можно испытывать и к городам и весям, к горам и долам, морям и рекам. Даже заросший тиной пруд может стать предметом жгучей ненависти и нежной привязанности. Венецию трудно не любить. Хотя я знаю, что она далеко не каждому по сердцу. Куда сложнее любитъ какой-нибудь Крыжопыль (не в обиду будет сказано славным жителям далекого города). Я люблю этот город-остров, не ожидая взаимности и радуюсь каждому знаку внимания ко мне. Их бавает много, этих знаков, я замечаю далеко не все и не всегда сразу. Один из знаков, дающий ниточку к продолжению истории, случился на Мурано.
Маяк расположен в южной части острова, на набережной Франческо Мария Пьяве, недалеко от Венецианской лагуны. Он до сих пор используется и является собственностью ВМФ, но может похвастаться древней историей. Уже во времена Венецианской республики на острове Мурано был маяк, он был ниже, и это была деревянная башня. Там был зажжен огонь, который, благодаря зеркалу (технология использовалась в древном риме) мог быть виден из гавани устья Лидо, помогая возвращению кораблей серениссимы в город в ночное время.
В 1912 году на месте деревянной башни (которая была перестроена несколько раз в разное время), была построена металлическая конструкция, в которой верхняя часть была освещена керосиновой лампой с шарниром.
Наконец в 1934 году был построен нынешний маяк из белого мрамора, который питается от электричества. Маяк защищен от штормовых волн несколькими крупными камнями из Истрии, расположенных у его основания, аналогичными тем, что на набережных. Мало кто знает, какой прекрасный вид открывается с маяка Муранона Венецию, на острова Сан-Микеле и Вигноле. Маяк, который предстает нашим взорам сейчас, был построен в 30-е годы ХХ века. Он представляет собой высокую круглую башню, облицованную плиткой, а у основания маяка помещены барельефы с изображением Девы Марии с младенцем Иисусом на руках.
В нескольких метрах от маяка находится остановка вапоретто, чтобы вернуться в Венецию (линия 41), но прежде всего от той же пристани есть уходят вапоретто на Mazzorbo и Бурано.
Для тех, кто планирует посетить в один день основные острова северной лагуны Венеции, логично сначала осмотреть Мурано (утром), а затем Бурано и Торчелло во второй половине дня, отправившись из Murano от этого причала (Мурано Фаро). <.........>
О том, что это знак, я догадалась позже. А пока просто прощалась с городом, глядя в туманную даль под крики чаек.
Можно было, конечно, выйти у маяка и пересесть на линию к вокзалу, но было лениво. И я решила доехать до Фондаментa Нyовe, главного транспортного хаба городского транспорта.
Длинная, примерно в километр, набережная Фондаменте Нове появилась в 16 веке (Cinquecento) вследствие засыпания землей лагунной полосы между концом Sacca della Misericordia и зоной Святой Джустины. В 1589 декрет Сената постановил, что наберехная должна быть реализована в камне. На известной картине Джакопо де Барбари 1500 можно видеть, как граница между городом и лагуной отодвинулась приблизительно на сотню метров по отношению к настоящей ситуации.
20 декабря 1766 самая сильная буря опустошила северную часть города и необходимо было практически перестраивать набережную, которая с тех пор называетса Фондаменте Нове. На картине 1770-го года можно увидеть хвостик горбатого моста, по которому я сейчас прошла.
В дни, когда воздух чист и прозрачен, можно восхищаться на фоне лагуны панорамой доломитовых гор Cadore. Именно поэтому, чтобы иметь возможность восхищаться родными горами решил устроиться на проживание большой художник Тициан с 1531 до самой смерти в 1576. Дом художника не сохранился до наших дней
"Звук сирены заглушил его голос, и сестра Магдалина исчезла в хосписе, не обернувшись. Перед Томмасо стоял выбор: идти через мост у деллʼОрто и промочить ноги до колен - или вернуться обратно, чтобы дойти до самой северной набережной, которую редко затопляло. Он взглянул на часы. Путь до набережной Фондаменте Нове займет как минимум на пятнадцать минут дольше.
До захода солнца оставался час, если не меньше. Координаты, присланные ему датчанкой, были 45.26′30 и 12.19′15. Он не очень-то разбирался в этой системе, но его мобильный телефон мог определять долготу и широту. В данный момент он находился на 45.26′45 и 12.19′56.
Томмасо совершенно не представлял, сколько времени уйдет на то, чтобы добраться до предполагаемого места преступления, где бы оно ни находилось, так что отправляться в путь стоило уже сейчас. Наводнение продержит город в своих мокрых тисках еще как минимум пару часов, и вряд ли сестра Магдалина денется куда-то за это время. Да и потом, что такого важного она может ему рассказать?" Казински А. Й. » Последний праведник »
"Настроение у нее было приподнятым. Она была почти счастлива, чувствовала, что встреча с Венецией вернет ей радость жизни. Сегодня она медленно прошла по площади, любуясь радостным собором Сан Марко, больше похожим на роскошный театр, чем на средневековую церковь. На площади было немного туристов, но Лючия поймала себя на мысли, что в Венеции туристы почти не мешали ей. Она знала улицы, которые, причудливо извиваясь через почти тупиковые дворы, выводили к набережной. Она вышла на набережную Фондаменте-нове, от которой обычно отходят вапоретто на «остров мертвых», Сан-Микеле, кладбище, где похоронены многие известные люди, любившие Венецию, и не только итальянцы." Сюльро Мари-Клэр - Долина любви и печали.
Остановка Фондаменте Нове вообще представляет собой каменную набережную без парапета шириной 5-7 метров, с одной стороны которой глухая стена, с другой стороны злобный ветер бьет лентами воды, как кнутами, с оттяжкой . Это я хорошо прочуствовала в прошлый приезд. Сегодня дождь скорее моросил, но ветер задувал как положено.
Напротив ускользал в тумане таинственный остров мертвых - извините, дорогие товарищи, но в этот раз я вас навещать вас не планировала. Таинственностъ места действительно имеется.
"Эта история произошла 29 ноября 1904 года в водах венецианской лагуны, неподалёку от кладбища Сан-Микеле. Франческо Квинтавалле, капитан судна «Пеллестрина», идущего от Фондамента Нове к Бурано, принял решение продолжить плавание, несмотря на нулевую видимость. Лагуну окутал густой туман, спустились сумерки, но команда, уставшая после тяжёлого дня, хотела во что бы то ни стало добраться до Бурано. Через десять минут после «Пеллестрины» в том же направлении отплыли две лодки, возвращавшиеся из Венеции.
Дальше, согласно отчётам, произошло следующее. Отдалившись от кладбища, Квинтавалле решил изменить курс и отдал приказ медленно сдавать назад. Гондолы шли прямо за судном, и заметили их слишком поздно. «Пеллестрина» расколола лодку гондольера Антонио «Красный оползень» надвое: несколько человек смогли уцепиться за обломки и взобраться на борт «Пеллестрины», но пятеро пассажиров, все женщины, исчезли в течение нескольких секунд. Поиски начались сразу же и продолжались всю ночь, несмотря на туман. Через несколько часов одна из поисковых лодок наткнулась на тело Тозо Марии Булл, которая умерла от переохлаждения через несколько минут после обнаружения. Утром были найдены тела других пассажирок: Леи Тозо Бореллы и Амалии Падован Вистози, тем не менее тела двух девочек, Терезы Сандон и Жозефины Габриэль Кармело, в прямом смысле слова канули в воду.
Десять месяцев спустя, в сентября 1905-го, Терезу Сандон увидела во сне её сестра. Призрак просил помолиться за неё, «так как её тело осталась пленником на дне канала, но молитва должна была освободить её душу». Проснувшаяся сестра немедленно отправилась в церковь; и что же, ровно через десять дней в канале Бисса, напротив острова Виньоле, два рыбака обнаружили изуродованное долгим пребыванием в воде тело Сандон.
Жозефине Габриэль Кармело повезло меньше, её так и не нашли: кости девочки покоятся на дне лагуны, но её душа, как утверждают гондольеры и водители венецианских вапоретто, нашла упокоение в небольшом гробике, плывущем по лагуне туманными ночами. По словам самих моряков, гроб освещён четырьмя свечами, так, чтобы его было заметно с проходящего мимо судна. " <............>
От пиаццале Рома я почему-то решила не ходить в отель, а собрать последние капли Венеции за оставшиеся часы и силы. как обычно вместо вапоретто по гранд каналу я уселась в тот, что идет в обход через индустриалъные раионы. Но не огорчилась, гнанд каналом я уже накушалась за два-то дня, да и темно. А вот новый мост-терминал от дальней автостоянки я еще не видела. А потом трамвайчик медленно , словно отдавая честь, проплыл мимо отеля Хилтон Молино на Джудеке.
Отель Хилтон Молино (Hilton Molino Stucky) расположен на острове Джудекка. Здание отеля - это старинная мельница XIX века, выкупленная компанией Hilton. Большая часть номеров отеля имеет окна на канал Сан-Марко, из них открывается красивейший вид на Венецию. В отеле Хилтон Молино есть специальные номера для аллергиков. место, которое я давно уже хочу проинспектировать.
Здание было сооружено в конце 19-ого столетия по поручению предпринимателя Джованни Стаки в очень необычном для Италии, псевдоготическом архитектурном стиле из кирпичей. Поэтому это напоминает, также благодаря положению непосредственно вканале Джудекки, скорее о домах-складах в североевропейских гаванях. Во время перед Второй мировой войной Molino Stucky был самой большой мельницей в Италии. После закрытия в 1955 году и долгих лет пустования началась реконструкция в конце 20-ого века, возникли квартиры, отель и конгресс-центр. Работы были прерваны в 2003 крупным пожаром.
Последний круг почета. Последние блики на воде, последние фонари, последние , сладкие, сочные ощущения любимого города. Завтра рано утром - домой.
"- Ты была в Венеции одна? Так это неправильно! В Венецию надо было ехать с любовником. Все едут туда только с любовниками. Венеция - это же почти Венера, богиня любви! - Заявила мне уже в Риме моя новая знакомая по имени Соня - бывшая соотечественница, оперная певица, 37 лет назад вышедшая замуж за итальянца.
- Я никогда и ничего не делаю, как все. Во всяком случае, стараюсь. - Холодно, как истинная венецианка, парировала я. И мне показалось, что она призадумалась.
Да и в самом деле, что делать в Венеции с любовником? Ради чего тогда ехать в Венецию? Это все равно как на свадьбу с запасным женихом - вдруг да пригодится!" Людмила Альперн "Теперь о Венеции..."
"Но ноги как будто сами несли ее на мост Вздохов, нависающий над улицей Рио дель Палаццо. Ее сердце снова замерло от красоты открывающейся лагуны. Она остановилась у края моста и, прежде чем спускаться с него, почему-то стала смотреть на людей, проходящих по набережной. Неожиданно для себя она вспомнила фразу про испытательный круг и стала вглядываться в силуэты и даже в лица людей, как будто осознав, что сейчас должно произойти что-то особенное. Она даже спустилась на пару ступенек, чтобы в сумерках лучше рассматривать проходящих мимо людей.
Нет, она даже не задумывалась, зачем это ей понадобилось, она просто смотрела на прохожих, провожая взглядом идущих мимо мужчин. Внезапно ее сердце сильно застучало, а дыхание остановилось. Она замерла, чувствуя, что происходит то, о чем боялась думать. Это он? Нет, не может быть… Мужчина с дорожной сумкой на плече шел мимо прогулочным шагом. И только когда он начал удаляться от нее, она увидела широко развернутые плечи, светлые волосы, блеснувшие в неверном свете фонаря.
Лючия почти скатилась по лестнице с моста и побежала по набережной, боясь потерять в сгущающихся сумерках этого мужчину, со светлыми волосами без головного убора, в той самой дубленой куртке. Она шла быстро, в ней боролись опасение потерять его и страх разочарования от возможной ошибки. Ей приходилось расталкивать людей и, бормоча извинения, она шептала про себя: «Не может быть, не может быть…»
Когда она поравнялась с ним, и сомнений больше не было. Некоторое время она с сильно бьющимся сердцем шла рядом, примериваясь к его росту и укрепляясь в своем предположении. Да, это он…
Морис был погружен в себя и, казалось, ничего не замечал вокруг. Лючия осторожно взяла его под руку. Он быстро перевел взгляд на нарушителя его спокойствия и остановился, остолбенев. Некоторое время они стояли, глядя друг на друга и не веря своим глазам. Люди, идущие по набережной, недовольно обходили их, но они никого не замечали. Лючия первой пришла в себя, и, взяв Мориса за руку, оттащила его в сторону из людского потока.
- Я знал, что встречу тебя в этом городе, - наконец, проговорил он, взяв в ладони ее лицо и внимательно вглядываясь в него.
Не отпуская его руку, Лючия потащила его в сквер, простирающийся вдоль набережной. Там они опустились на скамейку, и он обнял ее. Она, прильнув к его груди, разрыдалась, а он молчал и ласково гладил ее по спине. Она начала успокаиваться и подняла к нему заплаканное лицо. Он нежно целовал ее глаза, мокрые щеки, брови и нос. Губы их соединились, и они долго пили друг друга, соединяя дыхания и трепет прикосновений, боясь спугнуть радость обретения и мгновения неожиданного счастья.
- Ты похудела, - тихо сказал он.
- А ты поседел, - Лючия погладила пальцем его висок.
- Ты почувствовал, что я в Венеции? - спросила она.
- Я прочитал в газете о Международном конгрессе архитекторов и почти не сомневался, что ты будешь здесь, и мы встретимся…
- Милый, милый! - выдохнула Лючия, снова всхлипывая и прижимаясь к нему. - Я даже не предполагала, что мы… когда-нибудь снова увидимся." Сюльро Мари-Клэр - Долина любви и печали.
Когда-то Венеция показалась мне умирающим городом. Потом все изменилось. Она стала для меня живой.Сегодня, сидя на дебаркадере, я подумала, что город просто спит - так тихо вокруг и волны, покачивая пантон, убаюкивают и успокаивают. как можно здесь торопиться? Как можно спешить и бежать когда так успокаивающе плещут волны? Венеция каждого учит чему-то, делится многовековой мудростью и ненавязчиво подсказывает. Мнея она научила не бежать.
"В этом странном городе жизнь течет по-средневековому медленно - здесь нет машин и в любую точку нужно добираться пешком или по воде. Гондолы - это не транспорт, а промысел, создающий местный колорит и почти не имеющий функциональной нагрузки - очень дорого и совсем медленно. Правда, обычные или моторные лодки есть почти у всех здешних жителей - зимой, в период дождей, когда вода поднимается, иной раз без лодки и из дому не выберешься. Но даже прекрасно развитый общественный венецианский транспорт - вапоретто - пассажирские катера - морские трамваи, ходят небыстро, хотя и довольно часто.
Воздух свеж до безобразия. Ближе к воде - а здесь она пронизывает город подобно кровеносным сосудам, пахнет морем, рыбой, свежестью. Климат мягкий, добрый. Всюду слышится позвякивание посуды - это едят и пьют в кофейнях, кондитерских, барах, ресторанах. Венецианский сервис гораздо приветливее и услужливее парижского. Кофе я не пью, но шоколад, который я здесь употребляю вместо чая - деньги почти те же, а суть, все-таки, разная, хорош - густой, наваристый и не очень сладкий. Мне после него всегда легче и надолго затихает чувство голода.
Click to viewМеня сводят с ума венецианские фонари с розовыми колпаками. То, что колпаки розовые, не видно вечером, когда в них загораются лампы, но от розового цвета они кажутся зажженными даже днем. Для меня символ Венеции - такой вот фонарь или еще лодка - но не с гондольером, а рано утром или уже поздно вечером, стоящая на приколе, покрытая красивой ярко-синей попоной, что моментально вскрывает ее ритуальную и мистическую суть - да ведь это траурная лодка Харона!" Людмила Альперн "Теперь о Венеции..."