Встать не в ту очередь
Обиженная на Историческую библиотеку, воскресным утром я отправилась на книжный фестиваль. Если учесть жесткие климатические условия, в которых мы оказались к концу недели, то решение покинуть прохладную спальню можно считать полу-подвигом.
У мужа воскресенье было рабочим днем, так что он счастливо избежал участи быть приобщенным к прогулке.
Кроме мотива коварной мести библиотеке, у меня было желание посетить презентацию книг Александра Васильева, к которому я отношусь с симпатией, интересом и уважением. Все, изданное им ранее, я прочитала, поэтому ознакомиться с новинками было любопытно. И вообще слушать его - удовольствие. Мне восхищают люди, которые сочетают снобизм с дружелюбием и сохраняют верность личному стилю.
Встреча читателей с Васильевым была назначена на 10:15, поэтому в четверть десятого я вышла из дома, заложив небольшой запас времени, исключающий спешку.
Вход на книжный фестиваль осуществлялся по бесплатным билетам через несколько пропускных пунктов. Около десяти часов у каждого из них стояла очередь, а над каждой очередью витало волнение: когда же начнут запускать?
Я решила воздержаться от участия в томительном ожидании, разрешив себе небольшое опоздание, которым чревато сохранение безмятежного настроения.
Вместо стояния в очереди я отправилась в свой любимый Александровский сад - одно из двух мест, о расставании с которыми я бы сожалела в случае отъезда из Москвы.
Несмотря на воскресный день, никакого столпотворения в саду не наблюдалось.
По утрам даже в Верхнем саду бывает именно так.
А в Среднем вообще можно почувствовать себя как на загородной прогулке.
Обойдя самые живописные аллеи, я вернулась к площади и встала в одну из очередей - ближайшую к воротам Александровского сада.
После пристрастного осмотра у Никольской башни посетителей фестиваля допускали на территорию площади. Стоять под палящим солнцем было неприятно, но цель того стоила.
Первое робкое удивление посетило меня, когда после турникетов я попала прямиком к Кремлевской стене, а точнее - к ее некрополю. В тот момент я подумала, что таким остроумным образом выстроена маршрутизация, позволяющая сохранять дистанцию между посетителями.
Я бегло осмотрела местные захоронения, нисколько не сомневаясь в том, что иду на книжный фестиваль поглазеть на историка моды.
Чьего праха тут только нет, особенно если вспомнить, что кроме персональных могил здесь есть и несколько братских.
Одними из первых покойников, удостоившихся чести быть похороненным у Кремлевской стены, были совсем молодые люди - рабочие Ванторин, Эров и Тяпкин. В одной могиле с ними лежит 16-летний Николай Снегирев, который был у большевиков связным.
В отличие от них, Владимир Загорский был настоящим партийным деятелем. Загорск - это как раз в его честь (сейчас город вновь называется Сергиевым Посадом).
Три женщины - Николаева, Игнатова и Волкова - стали жертвами взрыва в здании Московского комитета РКП(б). Им было немногим более двадцати.
Удивительно, но живые гвоздики лежат только у Инессы Арманд (или у американского писателя Джона Рида, скоропостижно скончавшегося от сыпного тифа?). Все остальные удостоены только пластмассовых аналогов.
Наиболее примечательные урны держатся особняком.
Самым первым, кто был похоронен в стене, стал «товарищ Лёва» - Мирон Владимиров. На фото ниша с его урной расположена слева.
Лёвой он никогда не был, да и Владимировым - тоже.
Причиной его смерти стало заболевание, от которого он скончался в Италии.
Урну с прахом замуровали посередине между Никольской и Сенатской башнями - так было положено начало.
У Мирона Владимирова были крайне неприязненные отношения со Сталиным, и даже странно, что, придя к власти, последний не приказал выковырять оппонента.
Гражданин США Чарльз Рутенберг умер в Чикаго, однако по просьбе большевиков американские коммунисты перевезли его прах в Москву.
Его соотечественник Вильям Хейвуд частично похоронен здесь, частично - на родине.
Венгерский политик Енё Ландлер тоже умер не в Москве, а в Каннах, но его прах замуровали в Кремлевскую стену.
Артур Мак Манус был одним из основателей коммунистической партии Великобритании. Если я правильно понимаю, его усилия распространить коммунистическую идеологию оказались напрасными. В 1927 году он приехал в Москву на конгресс и умер.
Большинство усопших кремированы, но есть и те, чьи тела опущены в землю в гробах. Кстати, Свердлов (слева) был первым, кого здесь похоронили в отдельную могилу.
Следуя безальтернативным маршрутом, я оказалась там, где меньше всего предполагала оказаться - у входа в мавзолей Ленина!
За оградой начал работу книжный фестиваль, а я стояла в окружении именитых покойников и не могла присоединиться к всеобщему ликованию…
Мои случайные попутчики, прошедшие через тот же пропускной пункт, что и я, выглядели не менее озадаченными, но им велели надеть маски и, воздерживаясь от фотосъемки, войти внутрь гробницы.
Погружаясь в освежающую прохладу места вечной жизни вождя, я наконец осознала неутешительный факт: я встала не в ту очередь!
Признаюсь, что Ленина я не рассматривала, так как торопилась туда, куда хотела попасть изначально. Общее впечатление от посещения мавзолея можно выразить двумя словами: темно и холодно.
Итогом моих приключений стало катастрофическое опоздание на мероприятие моей мечты.
Чтобы попасть на фестиваль, мне пришлось вернуться к исходной точке. Проходя мимо неправильной очереди, которую я отстояла несколько минут назад, я сделала вид, будто посещение мавзолея не было случайным, однако мне было интересно, знают ли эти люди, куда стоят.
Пока я прошла через пропускной пункт и отыскала нужный павильон, презентация Васильева подошла к концу. Я ухватила последнее предложение, бурные аплодисменты и автограф-сессию.
Фанатки и поклонницы плотной толпой выстраивались вокруг своего кумира, чтобы получить памятную подпись и сделать совместное селфи.
Я наблюдала за бойким процессом со стороны, так как при ближайшем рассмотрении презентованные книги оказались произведениями других авторов, а пускать слезы умиления ради автографа я была не настроена.
Хочу заметить, что подавляющее большинство посетителей все-таки соблюдало правила поведения (надевали маски, держали дистанцию). Всем изнемогающим от жары раздавали воду, а между лекциями специальный человек производил обработку стульев.
Однако не стоит ожидать, что восторженные почитатели таланта могут полностью себя контролировать. Когда я вернулась в павильон, чтобы послушать следующую лекцию (о неостоицизме), автограф-сессия завершалась под бдительным контролем организаторов, чьими усилиями толпа поклонниц была преобразована в очередь.
Насколько я поняла, основная цель фестиваля - коммерческая.
В павильонах шла бойкая торговля книгами, и даже я не удержалась от покупки.
Многие лекции завершались продажей книг, и только поэты раздавали свои сборники даром. Видимо, поэзия потерпела убедительное поражение от прозы…
Несколько лекций были очень познавательны. Я с удовольствием послушала докладчиков, которые легко и живо рассказывали об истории, культуре и литературе.
Мне очень нравится интеллектуальная атмосфера, а если человек виртуозно владеет русским языком, то мои восторги в его адрес будут бесконечными.
Одним словом, библиотеке я отомстила с удовольствием. Если бы не жара, то можно было бы посетить больше мероприятий.
Москва остается читающим городом, что меня радует и вдохновляет. И то, что таким спросом пользуются знания, тоже очень важно. Никакой национальной идеи выдумывать не надо, когда нас объединяет прекрасный русский язык и бескрайняя мировая культура. Они - готовая идея. Бери и пользуйся.
У мужа воскресенье было рабочим днем, так что он счастливо избежал участи быть приобщенным к прогулке.
Кроме мотива коварной мести библиотеке, у меня было желание посетить презентацию книг Александра Васильева, к которому я отношусь с симпатией, интересом и уважением. Все, изданное им ранее, я прочитала, поэтому ознакомиться с новинками было любопытно. И вообще слушать его - удовольствие. Мне восхищают люди, которые сочетают снобизм с дружелюбием и сохраняют верность личному стилю.
Встреча читателей с Васильевым была назначена на 10:15, поэтому в четверть десятого я вышла из дома, заложив небольшой запас времени, исключающий спешку.
Вход на книжный фестиваль осуществлялся по бесплатным билетам через несколько пропускных пунктов. Около десяти часов у каждого из них стояла очередь, а над каждой очередью витало волнение: когда же начнут запускать?
Я решила воздержаться от участия в томительном ожидании, разрешив себе небольшое опоздание, которым чревато сохранение безмятежного настроения.
Вместо стояния в очереди я отправилась в свой любимый Александровский сад - одно из двух мест, о расставании с которыми я бы сожалела в случае отъезда из Москвы.
Несмотря на воскресный день, никакого столпотворения в саду не наблюдалось.
По утрам даже в Верхнем саду бывает именно так.
А в Среднем вообще можно почувствовать себя как на загородной прогулке.
Обойдя самые живописные аллеи, я вернулась к площади и встала в одну из очередей - ближайшую к воротам Александровского сада.
После пристрастного осмотра у Никольской башни посетителей фестиваля допускали на территорию площади. Стоять под палящим солнцем было неприятно, но цель того стоила.
Первое робкое удивление посетило меня, когда после турникетов я попала прямиком к Кремлевской стене, а точнее - к ее некрополю. В тот момент я подумала, что таким остроумным образом выстроена маршрутизация, позволяющая сохранять дистанцию между посетителями.
Я бегло осмотрела местные захоронения, нисколько не сомневаясь в том, что иду на книжный фестиваль поглазеть на историка моды.
Чьего праха тут только нет, особенно если вспомнить, что кроме персональных могил здесь есть и несколько братских.
Одними из первых покойников, удостоившихся чести быть похороненным у Кремлевской стены, были совсем молодые люди - рабочие Ванторин, Эров и Тяпкин. В одной могиле с ними лежит 16-летний Николай Снегирев, который был у большевиков связным.
В отличие от них, Владимир Загорский был настоящим партийным деятелем. Загорск - это как раз в его честь (сейчас город вновь называется Сергиевым Посадом).
Три женщины - Николаева, Игнатова и Волкова - стали жертвами взрыва в здании Московского комитета РКП(б). Им было немногим более двадцати.
Удивительно, но живые гвоздики лежат только у Инессы Арманд (или у американского писателя Джона Рида, скоропостижно скончавшегося от сыпного тифа?). Все остальные удостоены только пластмассовых аналогов.
Наиболее примечательные урны держатся особняком.
Самым первым, кто был похоронен в стене, стал «товарищ Лёва» - Мирон Владимиров. На фото ниша с его урной расположена слева.
Лёвой он никогда не был, да и Владимировым - тоже.
Причиной его смерти стало заболевание, от которого он скончался в Италии.
Урну с прахом замуровали посередине между Никольской и Сенатской башнями - так было положено начало.
У Мирона Владимирова были крайне неприязненные отношения со Сталиным, и даже странно, что, придя к власти, последний не приказал выковырять оппонента.
Гражданин США Чарльз Рутенберг умер в Чикаго, однако по просьбе большевиков американские коммунисты перевезли его прах в Москву.
Его соотечественник Вильям Хейвуд частично похоронен здесь, частично - на родине.
Венгерский политик Енё Ландлер тоже умер не в Москве, а в Каннах, но его прах замуровали в Кремлевскую стену.
Артур Мак Манус был одним из основателей коммунистической партии Великобритании. Если я правильно понимаю, его усилия распространить коммунистическую идеологию оказались напрасными. В 1927 году он приехал в Москву на конгресс и умер.
Большинство усопших кремированы, но есть и те, чьи тела опущены в землю в гробах. Кстати, Свердлов (слева) был первым, кого здесь похоронили в отдельную могилу.
Следуя безальтернативным маршрутом, я оказалась там, где меньше всего предполагала оказаться - у входа в мавзолей Ленина!
За оградой начал работу книжный фестиваль, а я стояла в окружении именитых покойников и не могла присоединиться к всеобщему ликованию…
Мои случайные попутчики, прошедшие через тот же пропускной пункт, что и я, выглядели не менее озадаченными, но им велели надеть маски и, воздерживаясь от фотосъемки, войти внутрь гробницы.
Погружаясь в освежающую прохладу места вечной жизни вождя, я наконец осознала неутешительный факт: я встала не в ту очередь!
Признаюсь, что Ленина я не рассматривала, так как торопилась туда, куда хотела попасть изначально. Общее впечатление от посещения мавзолея можно выразить двумя словами: темно и холодно.
Итогом моих приключений стало катастрофическое опоздание на мероприятие моей мечты.
Чтобы попасть на фестиваль, мне пришлось вернуться к исходной точке. Проходя мимо неправильной очереди, которую я отстояла несколько минут назад, я сделала вид, будто посещение мавзолея не было случайным, однако мне было интересно, знают ли эти люди, куда стоят.
Пока я прошла через пропускной пункт и отыскала нужный павильон, презентация Васильева подошла к концу. Я ухватила последнее предложение, бурные аплодисменты и автограф-сессию.
Фанатки и поклонницы плотной толпой выстраивались вокруг своего кумира, чтобы получить памятную подпись и сделать совместное селфи.
Я наблюдала за бойким процессом со стороны, так как при ближайшем рассмотрении презентованные книги оказались произведениями других авторов, а пускать слезы умиления ради автографа я была не настроена.
Хочу заметить, что подавляющее большинство посетителей все-таки соблюдало правила поведения (надевали маски, держали дистанцию). Всем изнемогающим от жары раздавали воду, а между лекциями специальный человек производил обработку стульев.
Однако не стоит ожидать, что восторженные почитатели таланта могут полностью себя контролировать. Когда я вернулась в павильон, чтобы послушать следующую лекцию (о неостоицизме), автограф-сессия завершалась под бдительным контролем организаторов, чьими усилиями толпа поклонниц была преобразована в очередь.
Насколько я поняла, основная цель фестиваля - коммерческая.
В павильонах шла бойкая торговля книгами, и даже я не удержалась от покупки.
Многие лекции завершались продажей книг, и только поэты раздавали свои сборники даром. Видимо, поэзия потерпела убедительное поражение от прозы…
Несколько лекций были очень познавательны. Я с удовольствием послушала докладчиков, которые легко и живо рассказывали об истории, культуре и литературе.
Мне очень нравится интеллектуальная атмосфера, а если человек виртуозно владеет русским языком, то мои восторги в его адрес будут бесконечными.
Одним словом, библиотеке я отомстила с удовольствием. Если бы не жара, то можно было бы посетить больше мероприятий.
Москва остается читающим городом, что меня радует и вдохновляет. И то, что таким спросом пользуются знания, тоже очень важно. Никакой национальной идеи выдумывать не надо, когда нас объединяет прекрасный русский язык и бескрайняя мировая культура. Они - готовая идея. Бери и пользуйся.