Специальный репортаж
Вот и закончилась командировка нашего специального корреспондента в Москву.
Репортаж о столичной медицине мы вам представили, сравнительный анализ быта провели, значит, можно улетать на курорт. Там вот-вот откроется новый сезон, и спецкоры непременно должны присутствовать при этом радостном событии.
Мама провела в Москве двадцать два полных дня и две половинки.
Первая часть визита была отдана решению медицинских вопросов, вторая - долгожданному общению с друзьями.
Результаты проверки деятельности организма возлагают на маму высокую ответственность за дальнейшее поддержание его работоспособности.
То, как она питается, чем дышит и сколько двигается, себя полностью оправдывает, поскольку все выявленные отклонения не относятся к категории, которая подлежит корректировке модификацией образа жизни.
Простой рацион (без деликатесов и изысков), физическая активность в виде регулярных занятий лечебной физкультурой, пеших прогулок и самостоятельного ведения домашнего хозяйства плюс гигиена мыслей и чувств - вот формула, которой она следовала и, по единодушному мнению врачей, должна продолжать следовать.
Как утверждает наш спецкор, «нельзя быть вечно здоровым, потому что от чего-то надо умирать», но я все равно ставлю перед мамой цель - активное долгожительство.
Пока в качестве целевого показателя намечены 100 лет, но это не дедлайн, а предварительные расчеты.
Естественно, ни я, ни она не надеялись увидеть идеальные результаты анализов, но зато каждый приемлемый, а тем более - хороший показатель становился поводом для семейного праздника.
За те дни, что наш спецкор провел в Москве, мы то и дело откупоривали шампанское - то по поводу УЗИ, то в честь рентгена.
Еще чуть-чуть и диспансеризация истощила бы закрома всех французских и итальянских виноделен, но, к счастью, она вовремя завершилась триумфальной победой здорового образа жизни над множеством хронических болезней.
Эта победа выражается в удовлетворительном самочувствии, которое мы сочли главным интегральным показателем.
По завершении медицинской части командировки спецкор приступил к активному общению.
В духе времени Ирина Николаевна не только устраивала и посещала душевные домашние приемы, но и встречалась с приятелями в кафе.
Ее ресторанная практика преимущественно распространяется на балтийское взморье, а в Москве мама предпочитает демократичные закусочные без официантов.
Продолжительность дружеских отношений, связывающих ее с теми, с кем она встречалась в течение полутора недель, находится в диапазоне от 15 до 65 (!) лет, и все эти отношения таковы, что можно изредка перезваниваться на протяжении пяти лет, а потом встретиться и непринужденно продолжить разговор, будто он прервался вчера.
Среди ее друзей и дачные соседи, и бывшие коллеги, и те, с кем общались семьями, и те, с кем она идет по жизни с юношества.
Особой строкой шло общение в Соборе, куда мама ходила на все текущие богослужения.
В Соборе ее любят и уважают, и то искреннее тепло, которым она была окружена как пасторами, так и обычными прихожанами, по ее собственному признанию, сделало поездку в Москву незабываемой.
В отдельные дни наш спецкор бегал на две встречи подряд, так что домашней редакции оставалось довольствоваться коротким совместным ужином.
Благодаря живому общению «город чужих» постепенно обрел черты любимых лиц и снова стал родным и теплым.
Меня неоднократно спрашивали, не скучает ли Ирина Николаевна по Зеленоградску, и всякий раз я отвечала «нет», поскольку она сама так говорила.
Но однажды я обратила внимание на фразу, которую она обронила, оценивая чистоту и свежесть своей повседневной одежды: «Ну, это я уже дома постираю».
Дома…
Дом - теперь он скорее там, чем здесь, хотя мама с большим теплом и нежностью относится к своей московской квартире.
Ранним утром и поздним вечером, когда я заглядывала к ней, на ее планшете была включена прямая трансляция балтийских волн. Думаю, в этой стойкой привязанности тоже содержится много смысла.
Еще один красноречивый эпизод случился за два дня до отъезда.
Завершая вечер, мы обсуждали планы на предстоящий день, и мама, беззаботно запивая ванильный эклер горячим кофе с молоком, поинтересовалась: «А завтра у нас будет прощальный ужин?».
В этом вопросе можно было уловить легкую грустинку, но отсутствие даже крошечного намека на подступающие рыдания подсказали мне, что она не прочь незамедлительно вернуться к морю.
И вот мы здесь - в аэроэкспрессе, который неторопливо мчится в Шереметьево.
Спецкор держит стакан с кофе таким образом, что все могли убедиться в полном излечении контрактуры Дюпюитрена.
Кофе - ароматный, руки - как новенькие, настроение … впрочем, мы отчаянно (и небезуспешно) старались не грустить.
Минуты, когда скорое расставание впервые заявляет о своей неотвратимости, я всегда стремлюсь ускорить. Мне и радостно, и печально одновременно.
С одной стороны, я осознаю, что мамин отъезд - это счастье, поскольку за ним стоит ее желание и возможность продолжать самостоятельную жизнь, а с другой…
Да, мне спокойнее и уютнее, когда она находится в соседней квартире, но жизнь - это события, а не точка в пространстве.
А еще я очень рада, что на курорт Ирина Николаевна уехала с чемоданом, полным весенне-летних нарядов.
Когда я проводила ее до дверей, за которыми начинается настоящее путешествие, и развернулась в обратную сторону, у меня возникло чувство опустошенности.
Короткое и едва уловимое, оно сделало окружающий мир похожим на остывший кофе, не допитый за вчерашним завтраком.
…Пока наш специальный корреспондент ожидал посадки в самолет, я уже села в поезд, чтобы вернуться в город.
Платформа, по которой час назад мы весело шли вместе, опустела и, как зеркало, отражало мое эмоциональное состояние.
И тогда я позвонила маме. В ее голосе я услышала столько благодарности и надежды, что мне стало легче сосредоточиться на плюсах, а не минусах.
Да, встречи заканчиваются разлуками, и это очень плохо.
Но, с другой стороны, разлуки завершаются встречами, и это очень хорошо.
Репортаж о столичной медицине мы вам представили, сравнительный анализ быта провели, значит, можно улетать на курорт. Там вот-вот откроется новый сезон, и спецкоры непременно должны присутствовать при этом радостном событии.
Мама провела в Москве двадцать два полных дня и две половинки.
Первая часть визита была отдана решению медицинских вопросов, вторая - долгожданному общению с друзьями.
Результаты проверки деятельности организма возлагают на маму высокую ответственность за дальнейшее поддержание его работоспособности.
То, как она питается, чем дышит и сколько двигается, себя полностью оправдывает, поскольку все выявленные отклонения не относятся к категории, которая подлежит корректировке модификацией образа жизни.
Простой рацион (без деликатесов и изысков), физическая активность в виде регулярных занятий лечебной физкультурой, пеших прогулок и самостоятельного ведения домашнего хозяйства плюс гигиена мыслей и чувств - вот формула, которой она следовала и, по единодушному мнению врачей, должна продолжать следовать.
Как утверждает наш спецкор, «нельзя быть вечно здоровым, потому что от чего-то надо умирать», но я все равно ставлю перед мамой цель - активное долгожительство.
Пока в качестве целевого показателя намечены 100 лет, но это не дедлайн, а предварительные расчеты.
Естественно, ни я, ни она не надеялись увидеть идеальные результаты анализов, но зато каждый приемлемый, а тем более - хороший показатель становился поводом для семейного праздника.
За те дни, что наш спецкор провел в Москве, мы то и дело откупоривали шампанское - то по поводу УЗИ, то в честь рентгена.
Еще чуть-чуть и диспансеризация истощила бы закрома всех французских и итальянских виноделен, но, к счастью, она вовремя завершилась триумфальной победой здорового образа жизни над множеством хронических болезней.
Эта победа выражается в удовлетворительном самочувствии, которое мы сочли главным интегральным показателем.
По завершении медицинской части командировки спецкор приступил к активному общению.
В духе времени Ирина Николаевна не только устраивала и посещала душевные домашние приемы, но и встречалась с приятелями в кафе.
Ее ресторанная практика преимущественно распространяется на балтийское взморье, а в Москве мама предпочитает демократичные закусочные без официантов.
Продолжительность дружеских отношений, связывающих ее с теми, с кем она встречалась в течение полутора недель, находится в диапазоне от 15 до 65 (!) лет, и все эти отношения таковы, что можно изредка перезваниваться на протяжении пяти лет, а потом встретиться и непринужденно продолжить разговор, будто он прервался вчера.
Среди ее друзей и дачные соседи, и бывшие коллеги, и те, с кем общались семьями, и те, с кем она идет по жизни с юношества.
Особой строкой шло общение в Соборе, куда мама ходила на все текущие богослужения.
В Соборе ее любят и уважают, и то искреннее тепло, которым она была окружена как пасторами, так и обычными прихожанами, по ее собственному признанию, сделало поездку в Москву незабываемой.
В отдельные дни наш спецкор бегал на две встречи подряд, так что домашней редакции оставалось довольствоваться коротким совместным ужином.
Благодаря живому общению «город чужих» постепенно обрел черты любимых лиц и снова стал родным и теплым.
Меня неоднократно спрашивали, не скучает ли Ирина Николаевна по Зеленоградску, и всякий раз я отвечала «нет», поскольку она сама так говорила.
Но однажды я обратила внимание на фразу, которую она обронила, оценивая чистоту и свежесть своей повседневной одежды: «Ну, это я уже дома постираю».
Дома…
Дом - теперь он скорее там, чем здесь, хотя мама с большим теплом и нежностью относится к своей московской квартире.
Ранним утром и поздним вечером, когда я заглядывала к ней, на ее планшете была включена прямая трансляция балтийских волн. Думаю, в этой стойкой привязанности тоже содержится много смысла.
Еще один красноречивый эпизод случился за два дня до отъезда.
Завершая вечер, мы обсуждали планы на предстоящий день, и мама, беззаботно запивая ванильный эклер горячим кофе с молоком, поинтересовалась: «А завтра у нас будет прощальный ужин?».
В этом вопросе можно было уловить легкую грустинку, но отсутствие даже крошечного намека на подступающие рыдания подсказали мне, что она не прочь незамедлительно вернуться к морю.
И вот мы здесь - в аэроэкспрессе, который неторопливо мчится в Шереметьево.
Спецкор держит стакан с кофе таким образом, что все могли убедиться в полном излечении контрактуры Дюпюитрена.
Кофе - ароматный, руки - как новенькие, настроение … впрочем, мы отчаянно (и небезуспешно) старались не грустить.
Минуты, когда скорое расставание впервые заявляет о своей неотвратимости, я всегда стремлюсь ускорить. Мне и радостно, и печально одновременно.
С одной стороны, я осознаю, что мамин отъезд - это счастье, поскольку за ним стоит ее желание и возможность продолжать самостоятельную жизнь, а с другой…
Да, мне спокойнее и уютнее, когда она находится в соседней квартире, но жизнь - это события, а не точка в пространстве.
А еще я очень рада, что на курорт Ирина Николаевна уехала с чемоданом, полным весенне-летних нарядов.
Когда я проводила ее до дверей, за которыми начинается настоящее путешествие, и развернулась в обратную сторону, у меня возникло чувство опустошенности.
Короткое и едва уловимое, оно сделало окружающий мир похожим на остывший кофе, не допитый за вчерашним завтраком.
…Пока наш специальный корреспондент ожидал посадки в самолет, я уже села в поезд, чтобы вернуться в город.
Платформа, по которой час назад мы весело шли вместе, опустела и, как зеркало, отражало мое эмоциональное состояние.
И тогда я позвонила маме. В ее голосе я услышала столько благодарности и надежды, что мне стало легче сосредоточиться на плюсах, а не минусах.
Да, встречи заканчиваются разлуками, и это очень плохо.
Но, с другой стороны, разлуки завершаются встречами, и это очень хорошо.