Лёнечка
Еврейский юноша
Этот фрагмент смотрелся вставной новеллой в тексте «Художница» о Гале Ушаковой, и я решила привести его отдельно.
Галя, как выяснилось, была знакома с нашим тощим радийным фонотекарем Лёнечкой Бердичевским. Он выдавал мне бобины с музыкальными записями, сидя за окошком с широким прилавком. Ниже был столик со стопками бумаг, исписанных Лёнечкиной рукою: он по блату строчил «левые» сценарии для Дома народного творчества. За каждый сценарий советских празднеств сметливый Лёня огребал по пятьдесят рублей, это была моя зарплата на радио - и да, Лёнечкина тоже.
Однажды, когда сослуживцы разошлись по домам, Лёня показал мне чёрно-белый снимок с каким-то жирным типом; расставив ноги-колонны, тот стоял, выпятив живот, надменно глядя на зрителя. Поскольку угадывалось очевидное сходство с Лёнечкой, я предположила, что это его брат, однако оказалось, что это именно Лёня - и не в столь уж далёком прошлом!
Лёня рассказал, что жил в Ташкенте, после восьмого класса ушёл из дома, начал самостоятельную жизнь, учился и работал, снял комнату. Повзрослев, влюбился в белокурую красавицу (её фото он мне тоже показал, свидетельствую - действительно нежная красавица), но за ней ухлёстывал высокий взрослый узбек - настоящий бандит, ходивший с компанией малолетних ублюдков. Чтобы выяснить отношения, бандит позвал Лёню в степь, где была конечная троллейбуса. На пустыре имелась заброшенная землянка, освещаемая прихотливыми лучами солнца через дырявую крышу. Оттуда на дуэлянтов пялились несовершеннолетние дружки узбека. Лёнечка, успешно в то время занимавшийся карате, пристально смотрел на узбека, доставшего длинный нож, и не верил, что тот возьмёт и вот так вдруг пырнёт им в живую человеческую плоть. Но громила пырнул, и вся компания тотчас же скрылась. Лёня кое-как дополз до дороги, его спасли, в больницу часто приходила белокурая, плакала и клялась в любви. Вот тогда-то Лёнечка и потерял больше сорока килограммов живого веса.
Соперник едва узнал бледного худого Лёню, когда тот после больницы сидел в скверике со своей возлюбленной, и снова назначил дуэль на тех же условиях. Опять степь, землянка, косые лучи солнца, сверкающие чёрные глаза подростков в дырах кровли. Узбек вытащил нож, и Лёня стал думать: неужели снова пырнёт? Ну да, соперник яростно кинулся на него, но Лёня перехватил руку с ножом и переломал её в локте через собственное колено. Узбек взвыл, подростки куда-то утащили страдальца, и больше Лёня никогда не видел своего злобного визави. Но и к белокурой красавице у Лёнечки с той поры отчего-то не осталось ни капли чувства…
Галя Ушакова написала довольно большой портрет Лёни. Опять полукруглый горизонт, очень тёмная комната еле угадывается, фон излюбленный Галин - тёмно-синий кобальт. Лёня сидит на корточках съёжившись, курит. Он словно падает за зрителя, но не фигурой, а громадными скорбными еврейскими очами; как живой горит огонёк сигареты - кажется, от него можно сейчас взять и прикурить.
Спустя тридцать с чем-то лет я неожиданно нашла Лёнечку Бердичевского в глобальной Сети, там значился его электронный адрес, и мы списались. Оказалось, Лёня живёт в Хайфе, а до этого жил в Москве, имел успешный бизнес, но в Хайфе умирала его мама, и Лёня, по его словам, умудрился за два выходных дня продать бизнес, квартиру, дачу, автомобили, вылетел в Израиль, но успел лишь на похороны матери.
Лёня кинул мне ссылку на собрание своих стихов. Это были гладкие вирши из разряда «салонных», схожих с творениями поэтов Серебряного века. Кстати, ничего плохого в «салонности» стихотворений я не вижу; в них многое искупается классической красотой и изяществом. Я похвалила их и напомнила Лёне о его портрете кисти Гали Ушаковой. Лёня прекрасно помнил Галю и, как ни удивительно, меня тоже. Он горевал, что в суматохе отъезда портрет затерялся где-то в Москве.
Увы, переписка наша не продлилась: Лёнечка дважды настойчиво упомянул о том, что он на немалой должности в военном ведомстве Израиля. Видимо, подобные контакты там не приветствовались; я поняла намёк…
*Спасибо за лайки, комментарии и подписку на мой журнал. Будьте здоровы и счастливы!