Счастье
новое
***
Когда под вечер звуки затихают,
живые образы передо мной всплывают,
я вижу мать, отца в просторной кухне,
на подоконнике сижу, обняв колени,
в большой кастрюле варятся пельмени,
у мамы руки от воды опухли.
На подоконнике сижу в пижаме пёстрой,
мне восемь, я всё в мире вижу остро,
лук в банках, блики льющейся воды,
на холодильнике в большом горшке агаву,
плиту с горящею конфоркой справа,
за окнами в большом снегу кусты.
Как были счастливы мы этим утром в мире
в своей хрущевской маленькой квартире,
где на балконе сохла простыня,
с котятами возилась кошка в кресле.
Зачем всё так, как если б все воскресли,
и вновь живут, и любят вновь меня?
Оставим споры, время не линейно,
все существует в нём одновременно,
кипят пельмени, снег летит легко,
отец и мать сидят на табуретах,
о важных, взрослых говорят предметах,
котята пьют из блюдца молоко.
© Katia Kapovich
***
Когда под вечер звуки затихают,
живые образы передо мной всплывают,
я вижу мать, отца в просторной кухне,
на подоконнике сижу, обняв колени,
в большой кастрюле варятся пельмени,
у мамы руки от воды опухли.
На подоконнике сижу в пижаме пёстрой,
мне восемь, я всё в мире вижу остро,
лук в банках, блики льющейся воды,
на холодильнике в большом горшке агаву,
плиту с горящею конфоркой справа,
за окнами в большом снегу кусты.
Как были счастливы мы этим утром в мире
в своей хрущевской маленькой квартире,
где на балконе сохла простыня,
с котятами возилась кошка в кресле.
Зачем всё так, как если б все воскресли,
и вновь живут, и любят вновь меня?
Оставим споры, время не линейно,
все существует в нём одновременно,
кипят пельмени, снег летит легко,
отец и мать сидят на табуретах,
о важных, взрослых говорят предметах,
котята пьют из блюдца молоко.
© Katia Kapovich