Прошло 30 лет
Звездолёт «Энтерпрайз»
«Хочешь, прочитаю тебе своё новое?» -
Говорит этот больной старик
И закашливается, а когда он кашляет,
Всё бурлит у него в груди.
«Хочешь, прочитаю тебе своё но-во-бхо-бхо», -
Захлёбывается он словами, стихами,
Нашими прошлыми днями.
Ему на вид столько же,
Сколько было его отцу,
А когда я в последний раз видел его отца,
Я запомнил, как тот сказал:
«Мне уже 66, а я как огурчик с грядки!»
Он и правда был энергичен и бодр
И всех порывался учить йоге и физкультуре,
Но его сын сейчас похож на него один в один,
Вот только научить может, кажется, только кашлю
И, видимо, никотиновой зависимости,
И ещё одна деталь: ему всего 50.
«Давай, читай, конечно, хочу», - говорю я,
А наш самолёт летит хрен знает куда
На высоте 10 тысяч метров среди облаков,
Вам нравится вид облаков из иллюминатора?
Мне они всегда напоминают о Боге,
Но его тут нигде нет, какой нормальный Бог
Будет торчать на облаках при -50?
«Давай, читай», - говорю я,
Ведь я любил его стихи еще 30 лет назад,
И его отец любил его стихи,
Он вообще был добрый, хороший человек,
Всех вокруг хотел оздоровить и жизнь долгую даровать,
Но сам внезапно умер в 67 или 68,
Мне почему-то кажется, он в тот момент улыбался.
Прошло 30 лет, и я случайно встретил его сына,
Моего старого друга, с которым мы давно перестали общаться,
В парижском аэропорту,
Просто случайно оказались на одном самолёте!
И даже места посадочные нам случайно дали рядом, через проход!
Кашель утих, утихли хрипы и бульканье в груди,
Он покопался в своём древнем телефоне
И прочитал:
«Любить горошк, картошк и яблок,
Ходить по лес густой за гриб,
Засунуть ног в глубокий тапок,
А может, тапком муху бить,
Ах, муха, знать, она сильна,
Что тапком бита быть должна,
Она топтала мой горошк,
И гриб, и яблок, и картошк!»
«Отлично! - сказал я. - Ну, прямо, как раньше!»
А это и правда было отличное стихотворение,
Такое же абсурдное и смешное и светлое,
Как он писал 30 лет назад,
И голос его, когда он читал,
Был такой же молодой и чистый,
И радость в его глазах светилась та же!
«А хочешь ещё-хо-бхо…» - он закашлялся,
И внутренности его заклокотали,
Как у Везувия перед извержением на Помпеи.
Мы летели три часа до Питера,
И он кашлял, кашлял, читал стихи и кашлял,
Мы хохотали как 30 лет назад,
И я тоже читал ему свои новые,
И как 30 лет назад, он делал вид,
Что они ему нравятся,
А вот его отец не делал такой вид,
Он говорил мне строго: «Александр,
Почитайте Блока! Почитайте Гумилёва!»
И я читал, и читал, и читал,
И прошло 30 лет,
И мы летим в самолёте как в звездолёте
«Энтерпрайз» в другую Галактику,
Вечно молодые, вечно здоровые,
Капитан Кирк и лейтенант Спок,
Только вперёд, не оглядываясь назад,
Исследовать неизвестные новые миры,
Искать планеты и цивилизации,
Туда, куда не ступала нога человека!..
«Наш самолёт начинает снижение,
Проверьте, что ваши ремни пристёгнуты,
Шторки иллюминаторов открыты,
А спинки кресел в вертикальном положении!»
«Так хочется курить, не могу дождаться», -
Говорит мне этот больной старик
И закашливается, а когда он кашляет,
Всё бурлит у него в груди.
А я думаю, как я выгляжу в его глазах?
Осуждает ли он меня? Любит ли как тогда?
Сейчас мы выйдем из аэропорта и разъедемся,
Но у нас уже нет 30 лет на новую встречу.
© Александр Дельфинов
«Хочешь, прочитаю тебе своё новое?» -
Говорит этот больной старик
И закашливается, а когда он кашляет,
Всё бурлит у него в груди.
«Хочешь, прочитаю тебе своё но-во-бхо-бхо», -
Захлёбывается он словами, стихами,
Нашими прошлыми днями.
Ему на вид столько же,
Сколько было его отцу,
А когда я в последний раз видел его отца,
Я запомнил, как тот сказал:
«Мне уже 66, а я как огурчик с грядки!»
Он и правда был энергичен и бодр
И всех порывался учить йоге и физкультуре,
Но его сын сейчас похож на него один в один,
Вот только научить может, кажется, только кашлю
И, видимо, никотиновой зависимости,
И ещё одна деталь: ему всего 50.
«Давай, читай, конечно, хочу», - говорю я,
А наш самолёт летит хрен знает куда
На высоте 10 тысяч метров среди облаков,
Вам нравится вид облаков из иллюминатора?
Мне они всегда напоминают о Боге,
Но его тут нигде нет, какой нормальный Бог
Будет торчать на облаках при -50?
«Давай, читай», - говорю я,
Ведь я любил его стихи еще 30 лет назад,
И его отец любил его стихи,
Он вообще был добрый, хороший человек,
Всех вокруг хотел оздоровить и жизнь долгую даровать,
Но сам внезапно умер в 67 или 68,
Мне почему-то кажется, он в тот момент улыбался.
Прошло 30 лет, и я случайно встретил его сына,
Моего старого друга, с которым мы давно перестали общаться,
В парижском аэропорту,
Просто случайно оказались на одном самолёте!
И даже места посадочные нам случайно дали рядом, через проход!
Кашель утих, утихли хрипы и бульканье в груди,
Он покопался в своём древнем телефоне
И прочитал:
«Любить горошк, картошк и яблок,
Ходить по лес густой за гриб,
Засунуть ног в глубокий тапок,
А может, тапком муху бить,
Ах, муха, знать, она сильна,
Что тапком бита быть должна,
Она топтала мой горошк,
И гриб, и яблок, и картошк!»
«Отлично! - сказал я. - Ну, прямо, как раньше!»
А это и правда было отличное стихотворение,
Такое же абсурдное и смешное и светлое,
Как он писал 30 лет назад,
И голос его, когда он читал,
Был такой же молодой и чистый,
И радость в его глазах светилась та же!
«А хочешь ещё-хо-бхо…» - он закашлялся,
И внутренности его заклокотали,
Как у Везувия перед извержением на Помпеи.
Мы летели три часа до Питера,
И он кашлял, кашлял, читал стихи и кашлял,
Мы хохотали как 30 лет назад,
И я тоже читал ему свои новые,
И как 30 лет назад, он делал вид,
Что они ему нравятся,
А вот его отец не делал такой вид,
Он говорил мне строго: «Александр,
Почитайте Блока! Почитайте Гумилёва!»
И я читал, и читал, и читал,
И прошло 30 лет,
И мы летим в самолёте как в звездолёте
«Энтерпрайз» в другую Галактику,
Вечно молодые, вечно здоровые,
Капитан Кирк и лейтенант Спок,
Только вперёд, не оглядываясь назад,
Исследовать неизвестные новые миры,
Искать планеты и цивилизации,
Туда, куда не ступала нога человека!..
«Наш самолёт начинает снижение,
Проверьте, что ваши ремни пристёгнуты,
Шторки иллюминаторов открыты,
А спинки кресел в вертикальном положении!»
«Так хочется курить, не могу дождаться», -
Говорит мне этот больной старик
И закашливается, а когда он кашляет,
Всё бурлит у него в груди.
А я думаю, как я выгляжу в его глазах?
Осуждает ли он меня? Любит ли как тогда?
Сейчас мы выйдем из аэропорта и разъедемся,
Но у нас уже нет 30 лет на новую встречу.
© Александр Дельфинов