Рамлила. Ромео и Джульетта. Pussy Riot.
Словосочетание "индийское кино" у российского зрителя имеет законсервированные ироничные ассоциации с "тыщ-тыщ" драками и танцами под навязчивые мотивчики "джимми-джимми-ача-ача". Однако, развиваясь по своей специфической традиции индийская киноиндустрия, чуть ли не единственная во всем мире сохранила национальный кинорынок. А прекрасный жанр мюзикла, погребенный Голливудом за шаблонными сюжетами, в Индии получил свое развитие, соединив в работах лучших режиссеров выразительность музыкально-танцевальной составляющей и глубину драмы.
Среди таких эксклюзивных режиссеров, безусловно, Санджай Лила Бхансали. Его фильмы - великолепие постановки и напряженная драматургия. Художественное видение Бхансали словно соткано из противоречий. Он соединяет в своем творчество странные грани - переплетая новаторскую современность и старопыльные традиции в гармоничный и провокационный фьюжн постмодернизма.
Драматическая завязка всех сюжетов его фильмов имеет аналоги, что в пору раздраженно бросить - "Было!": фильм "Тьма" заимствует часть сюжета от "Сотворившей чудо", "Мольба" имеет параллели с "Морем внутри", даже экранизация культового для Индии романа "Девдас" аж третья по счету. Однако, он дает столь убийственно великолепную и неожиданную трактовку, с такими тончайшими нюансами и новыми смыслами, что остается только воскликнуть "Браво!". Что и говорить, смелости ему не занимать и каждый его фильм - вызов художника несовершенству и несправедливости мира, где киноискусство призвано, если уж не сделать мир лучше, то осознать или принять его противоречия.
Своим новым фильмом «Рам-Лила» Бхансали, вернувшегося к жанру мелодрамы после сильных, но коммерчески-провальных работ, бросил новый вызов. Вызов настолько явный, что до выхода фильма, его создателям пришлось проиграть несколько судов об оскорблении нежных индийских чувств. Что, впрочем, не помешало фильму получить статус блокбастера и кучу национальных кинонаград.
Но, что может быть оскорбительного в адаптации шекспировской трагедии "Ромео и Джульетта"? Казалось бы, ничего - кроме бросающейся в глаза вторичности - мало того, что "Ромео и Джульетта" на фоне пистолетов уже давно экранизирована Голливудом и за последний год в Индии как минимум три фильма интерпретируют этот сюжет, но и сам Бхансали цитирует самого себя. После «Навеки твоя» это вновь любовная история на фоне национального колорита Гуджарата (штата Индии) с пышными религиозными празднествами, женскими татуировками и мужскими тюрбанами. С самоуверенностью гения он вновь берет избитый и растиражированный сюжет, утверждая, что ему есть что сказать.
В-первую очередь, «РамЛила» - это вызов устоявшемуся представлению о стиле режиссера. Его фильмы - театральная роскошь постановки, пронзительная, но, в общем-то, лишенная эротики, любовная драма и бесконечная созерцательная медлительность с редкими моментами экспрессии. Эстетический гедонист, выстраивая каждый кадр как художественное полотно, диктует своеобразный темп повествования.
В «Рам-Лиле», где главенствует страсть, где в один клубок, вопреки дедушке Фрейду, сплетены агрессия и либидо, а героям чужды мягкость, задумчивость и прочая классическая романтишность - жесткий ритм действия. Все это столь нетипично для Бхансали, что видимо обалдевшие от неожиданности индийские кинокритики, дали фильму национальную премию в номинации лучший фильм в стиле экшен. Хотя не грех и усмехнуться, ну и экшены у индусов.
После выхода трейлера, оказалось, что в фильме названы реальные кланы Гуджарата. Возмущенные местные Монтеки и Капулетти потребовали убрать упоминания о них. По решению суда фильм был полностью переозвучен. Казалось бы, зачем в столь условном искусстве Бхансали понадобилось использовать настоящие имена общин?
Хотя именно в именах и заключается главная провокация фильма. Название, вполне по-шекспировски, составлено из имен героев - Рам и Лила. Но, по звучанию "рамлила" идентична религиозному обряду индуизма - шествию во славу бога Рамы и его победы над демоном. Что-то вроде "крестного хода", если сравнивать с нашими традициями. В общем, духовные скрепы верующих идуистов были задеты и, защищая от кощунства Его имя, по решениям аж двух судов название приобрело политкорректный дефис Рам-Лила, а после и прибавку "Танец пуль: Рам-Лила". Да, да, в Индии даже пули танцуют.
Хотя все эти реверансы, не изменили режиссерского замысла. Узнав имя Лилы, Рам тут же соединяет его в "рамлилу". В песне танцовщицы борделя в нее же складывается многократное повторение имен героев, да, собственно, грандиозной рамлилой фильм и заканчивается. Так что, в некоторых сильно религиозных местностях фильм запретили к прокату.
Своеобразие творческого метода Бхансали наглядно можно представить в промо к одной из песен фильма (в Индии помимо трейлеров принято анонсировать музыкальные клипы). Сюжетно - это появление Ромео на карнавале в доме Капулетти. Карнавал трансформировался в традиционный индийский Холи - весенний «праздник красок», сродни нашей Масленице.
Click to viewСразу бросается то, что сделало его классиком - это эстетичность и театральность действа. Выстроенная мизансцена, оперная люстра, сочетания крупных планов с ярким мельтешением танца создает ощущение этакой цыганской оперы. Бхансали, как никто, умеет привнести свежий взгляд на традиции. На холи - празднике относительной свободы в жестком кастовом обществе, осыпать красками объект своего интереса, популярная тема флирта и романтических сцен. Оказывается, измазать себя краской выглядит не в пример эротичней и соблазнительней. В то же время, с обескураживающей дословностью это описывает текст песни «Я ощутил вкус крови, она побежала быстрей по венам…». Такая буквальность компенсируется выразительностью и смысловым подтекстом. Строки песни переиначивают пословицу «Тигр уже ощутил вкус крови», что дословно означает, попробовав мясо, животное навсегда становится хищником, зависимым от животной пищи. В переносном смысле пословица о невозвратности прежнего состояния, одержимости чем-либо. Что и происходит с героями драмы в этот знаковый момент - пусть они это еще не осознают, но для них назад пути нет.
И еще один, лично мне глубоко импонирующий момент в его творчестве - соединить несоединимое в гармоничное. В этом номере он изящно вписал томную оригинальную мелодию в лихой традиционный танец так, что вы не ощущаете противоречия, воспринимая как единое целое. При чем, можно не сомневаться в цельности замысла, т.к. всю музыку к этому фильму он написал сам (еще одна грань универсальности гения).
Есть чисто художественные решения, которые Бхансали развивает от фильма к фильму. Для передачи острого драматического момента его не устраивает плотность воздуха и раз за разом он насыщает атмосферу парящей взвесью, образно визуализируя душевный трепет. Бхансали очень четко и опять же буквально выстраивает символические образы - если уж он выбрал павлина героем, то его образ будет во всех значимых сценах, хоть в виде подсвечников, но будет. Конечно, часть смыслов невозможно расшифровать в силу незнания культурных традиций, но покопаться в раскиданных символах у Бхансали довольно занимательно.
Как я уже говорила, цитирования и заимствования его отнюдь не смущают, он даже намеренно их вводит. Так, и в этом эпизоде есть легкие отсылы к «мореске» в великолепной экранизации Шекспира Ф.Дзеферелли. И более очевидные, к его ранней работе «Навеки твоя». Но цитаты это не компенсация недостатка воображения, что часто предполагает поверхностный взгляд, а представление преемственности, вневременности классики и вечности ее сюжетов - об этом говорили до меня, об этом скажут после меня, но я тоже выскажусь и не раз.
Несмотря на обилие религиозной символики в фильме, его герои отнюдь не благочестивы. Бхансали щедро насыпал перца в характеры индийских Ромео и Джульетты.
Рам - «низкопробный, вульгарный, показушный, аляпистый, дикий, необузданный». Признаться, сделать из такого бородатого павлина, романтического героя задача под силу только индийскому кино вообще, и Бхансали в частности. Однако, с мощного и вызывающего появления на экране, где намеренно инсценированы все перечисленные качества, он приковывает внимание своей потрясающей экспрессивностью.
А, несмотря на вычурную цветастость, столь отличающую его от соплеменников, он наделен лидерскими качествами и харизмой.
Да и Лила ему под стать. В ней ни застенчивости, ни скромности, ни смирения, она - смелость, она - огонь.
Не одухотворенное создание, а молодая дикая самочка, с любопытством притягивающая к себе понравившийся объект.
Соединение наглой мужской и самоуверенной женской энергетики двух красавцев дало потрясающе эффектную химию главных героев. Рам и Лила - воплощеные инь и ян, где типично мужское начало уравновешено эмоциональностью, а женский образ - решительностью.
Они дети своей среды, для них оружие также естественно, как и собственная красота. Им комфортно дурачится среди его холодного нагромождения. Забавно, как иронично интерпретировано старое индийское кино - в «афишной» росписи стен, в отвязной хореографии и агрессивной любовной лирике: «ты будешь тыщ-тыщ глазами, я буду тыщ-тыщ поцелуями». (кстати, пародировать старое индийское кино крайне популярная тема для сюжетов в Болливуде).
Первая часть действа развивается вполне себе по-шекспировски: кланы, враждующие пятьсот лет, встреча на празднике, вспыхнувшая страсть и два трупа к середине пьесы. С той лишь поправкой, что в семье Лилы царит выразительный и колоритный матриархат. Затем история разворачивается в постмодернисткий кульбит, делая сначала Ромео, а потом и Джульетту главарями своих кланов. Вот такое вот творческое исследование единства и борьбы противоположностей - агрессии и либидо, мужского и женского, личного и публичного .
Удивительно, как использование индийского колорита с бесконечными обрядами, странными силуэтами мужской одежды; украшениями, превышающими всякие цивилизованные представления о приличии; оружием у каждого и готовностью его применить по любому поводу, приблизило драму начала 21 века к европейскому первоисточнику рубежа 16-17 веков.
Своим безупречным художественным чутьем, доведя фольклорные мотивы до уровня высокого искусства и иронично разбавив приметами современной цивилизации, Бхнасали создал великолепный и жестокий образ нового средневековья. Когда полиция на побегушках в разборках кланов, когда наличие оружия не делает жизнь безопасней, использование гаджетов - нравы цивилизованней, а религиозные обряды - людей добрей и лучше.
Наверно, за экзотичностью культурных и религиозных кодов индусов нам сложно понять, что собственно натворил режиссер в рамлиле и почему кто-то оскорбился. Но, кажется, у меня есть пример, с которым можно провести параллель.
В-первую очередь, акционизм, как вид искусства, близок к кино, в нем также зафиксированное осмысленное действо. Pussy Riot, взяв русские традиции протеста - юродства и скоморошества (уж какие есть, но точно наши, не отвертеться) на фоне знаковой религиозной символики, вывели на свет Божий и заставили осознать жестокость и несправедливость современного российского бытия. Да, конечно, панк-молебн с нищебродским бюджетом по цене пары шапок не сопоставим с бюджетом киноленты класса А. Да, конечно, эмоциональное воздействие сопереживания любовной драме иное, чем пощечина от политического памфлета. Да и судебные последствия для фильма не сопоставимы по жестокости с «двушечкой».
Но, в своей художественной сердцевинной сущности «Рамлила» и панк-молебн об одном - о праве художника провоцировать, чтобы достучаться до зрителя. У религии нет монополии на символы, а у художника есть сила (может и божественная) их осмыслять. И как бы не злорадствовали и возмущались над «бездарными кощунницами» во временной перспективе три пощечины Pussy Riot - РПЦ, суду и тюрьме - с отрезвляющей силой высветили трагедию новорусского средневековья. Причем две последние "пощечины" нанесены с подлинно христианским смирением и человеческим достоинством, без всякого скоморошества.
Вот и Бхансали, насытив пространство киноленты культовыми обрядами, аккуратно вписав религиозную процессию аж в постельную сцену, рассказал нам не о любви к Богу, а о божественной любви. О той вечной истории прекрасного мгновения. О той силе, что способна соединять и разрушать с одинаковой беспощадностью. Божественное в человеке, а не в культе. И все религиозные символы - мертвы, если нет в них живого человеческого чувства.
По Борхесу в мировой литературе есть три системообразующих сюжета: путешествие, взятие города, и самоубийство бога. И взяв имена героев культовой любовной истории, соединив их на индийский манер в религиозное понятие, Бханасли со всей ему присущей выразительной буквальностью сказал совершенно простую вещь: «Бог есть любовь». И только божественная жертва способна изменять мир, хотя бы, прекратить многовековую вражду, но какой ценой.