дуже рекомендую
Е. Стяжкина: Социальная агрессия сегодня вызревает по тем же правилам, что и в 17-м году
2011.11.30 08:34
37-й год. Так характеризуют современные политические реалии оппозиционные украинские политики и недовольные властью граждане. Так подытожила свой приговор отправленная в заключение Юлия Тимошенко.
Об адекватности этой характеристики, о 37-м годе и репрессиях, о революциях, новых правилах и судьбах Родины мы беседовали с известным историком и литератором Еленой Стяжкиной.
Но «то, о чем мы говорили, на самом деле - схематично, а судьбы человеческие и народные всегда шире и глубже любой схемы», предупреждает она…
«ЗАПРОС НА НАКАЗАНИЕ ЭЛИТЫ СЕГОДНЯ КРАЙНЕ ВЫСОК»
- Елена, нынешнюю социально-политическую ситуацию в Украине стали сравнивать с 37-м годом. Вы, как историк, согласны с таким сравнением?
- Я много работала с документами прокуратуры, милиции, судов 20-30-х годов. В основном, с жалобами граждан, с протоколами разных заседаний. Что это за жалобы? Милиционер принял в качестве взятки лошадь, потом поехал на мельницу, и принял еще одну. Потом взял еще и три сбруи. Как это так, спрашивает жалобщик?
Председатель исполкома напился, пришел в рядом стоящий дом, забрал всю еду, - сказал, что реквизирует.
Секретарь партячейки с товарищами изнасиловал девушку - оправдывался тем, что она кулачка. Его отпустили. В Мариуполе судейские использовали актрис местного театра для формирования публичного дома.
Я подсчитала, что на чиновников, представителей правоохранительных органов прокуратура в то время получала в среднем около трех тысяч жалоб в год. В разные годы эти жалобы составляли от 50 до 80% от общего количества. И это только те случаи, что были описаны людьми, у которых хватало грамотности, смелости и возмущения, чтобы написать жалобу и поставить под ней свою фамилию.
Иными словами, мы видим в то время, с одной стороны, складывание некой идеологической матрицы счастья: «Завтра будет лучше, чем вчера»…
- Грамотность, «культурность», гигиена, простыни в бараках… С другой стороны, мы видим страшную коррупцию и полный произвол местной власти.
В результате получается, что к середине 30-х годов запрос на наказание этих людей стал одним из главных общественных запросов. Об этом страшно говорить, потому что это выглядит как оправдание сталинских репрессий. На самом деле репрессиям оправдания нет. Но когда во второй половине 30-х годов процесс репрессий стал массовым, народ, которого убивали голодом местные чиновники и силовики, сказал: «Так и надо». И вряд ли эти чиновники и силовики могли рассчитывать на сочувствие людей.
Думаю, что никто тогда не отдавал себе отчета в том, что маховик репрессий не остановится на реализации этого запроса. Что он не знает предела. Что сначала «почистят» чужих, потом начнут чистить «своих», сильных, слабых, и до тех пор, пока новое социальное явление не поставит перед государственной системой более масштабные задачи. Например, пока не случится война.
Настоящее время наводит на некоторые аналогии. Никто из современной государственной элиты не спешит пересесть на «Жигули», и вопрос «Когда ж вы наедитесь?» задается многим, вне зависимости от их политических окрасов. Запрос на наказание элиты сегодня крайне высок.
- Но сегодняшние потенциальные исполнители этого возмездия - не ровня тогдашним. Сталин ходил в одном кителе…
- Это так. Поэтому стоит ли сравнивать нынешнюю ситуацию с 37-м годом? Она больше похожа на ситуацию 17-го года. Российское чиновничество ничем не отличалось от советского. Советский чиновник делал то же, что и урядник, - пьяный, наглый, подлый, трусливый, коррумпированный.
На фоне Первой мировой войны это стало нестерпимо. На фоне разрухи, когда кормилец погиб на каком-то фронте, воюет на какой-то германской войне, или сидит в каком-то австрийском плену, жену его просто раздевают, и в прямом, и в переносном смысле. Бедных людей очень много, запрос на справедливость очень высок.
За короткое время Российская империя быстрыми темпами люмпенизировалась: в городах появилось много людей без собственности, людей со случайным заработком, вчерашних крестьян, не имеющих никаких действующих и пригодных для выживания ценностей. Старые правила - правила жизни вместе, правила «моральной экономики» (об этом есть у Натальи Козловой) - перестали работать, а новые еще не сложились. Только потери, злость и ненависть.
Большевики очень четко сформулировали тогда то, что у каждого из «униженных и оскорбленных» было на душе: «Фабрики - рабочим, землю - крестьянам, мир - народам», «Грабь награбленное!».
Сегодня я спрашиваю своих студентов: «Если абстрагироваться от того, что мы гуманисты, лозунг «Грабь награбленное!» применительно к сегодняшней ситуации - адекватен?» Они отвечают: «Да». Я их спрашиваю: «Вы воспринимаете собственность богатых в Украине как нечто нажитое нечестным путем?» - «Да».
Ни в Российской империи, ни сегодня в Украине нет уважения к собственности, потому что есть подозрения в ее неправильном приобретении. Представьте себе - это студенты…
- Это не люмпен…
- Это вполне не люмпен… И понимают ли те, кто паразитирует на социальных протестах, что разрушены будут квартиры, машины и кафе не тех людей, которые «награбили»? А тех людей, которые, изо всех сил противостоя системе поборов, своим собственным трудом, не так уж много зарабатывая, создали какие-то приемлемые формы существования для всех, новую какую-то социальную сферу?
Первыми разгромят их. Следующими - всех «не таких». Чуть лучше одетых, чуть более образованных, чуть менее агрессивных. Но не тех, кто заваривает эту кашу.
В период революции из России выехало два миллиона человек. Не все из них, конечно, несли ответственность за то, что произошло, - но многие. Это были люди, которые разворовывали бюджет во время войны, «распиливали» военные заказы, посылали солдатам тухлое мясо, недопосылали ружей. Они спаслись, спасли своих детей, свои семьи.
далі тут: http://ostro.org/articles/article-294160/
2011.11.30 08:34
37-й год. Так характеризуют современные политические реалии оппозиционные украинские политики и недовольные властью граждане. Так подытожила свой приговор отправленная в заключение Юлия Тимошенко.
Об адекватности этой характеристики, о 37-м годе и репрессиях, о революциях, новых правилах и судьбах Родины мы беседовали с известным историком и литератором Еленой Стяжкиной.
Но «то, о чем мы говорили, на самом деле - схематично, а судьбы человеческие и народные всегда шире и глубже любой схемы», предупреждает она…
«ЗАПРОС НА НАКАЗАНИЕ ЭЛИТЫ СЕГОДНЯ КРАЙНЕ ВЫСОК»
- Елена, нынешнюю социально-политическую ситуацию в Украине стали сравнивать с 37-м годом. Вы, как историк, согласны с таким сравнением?
- Я много работала с документами прокуратуры, милиции, судов 20-30-х годов. В основном, с жалобами граждан, с протоколами разных заседаний. Что это за жалобы? Милиционер принял в качестве взятки лошадь, потом поехал на мельницу, и принял еще одну. Потом взял еще и три сбруи. Как это так, спрашивает жалобщик?
Председатель исполкома напился, пришел в рядом стоящий дом, забрал всю еду, - сказал, что реквизирует.
Секретарь партячейки с товарищами изнасиловал девушку - оправдывался тем, что она кулачка. Его отпустили. В Мариуполе судейские использовали актрис местного театра для формирования публичного дома.
Я подсчитала, что на чиновников, представителей правоохранительных органов прокуратура в то время получала в среднем около трех тысяч жалоб в год. В разные годы эти жалобы составляли от 50 до 80% от общего количества. И это только те случаи, что были описаны людьми, у которых хватало грамотности, смелости и возмущения, чтобы написать жалобу и поставить под ней свою фамилию.
Иными словами, мы видим в то время, с одной стороны, складывание некой идеологической матрицы счастья: «Завтра будет лучше, чем вчера»…
- Грамотность, «культурность», гигиена, простыни в бараках… С другой стороны, мы видим страшную коррупцию и полный произвол местной власти.
В результате получается, что к середине 30-х годов запрос на наказание этих людей стал одним из главных общественных запросов. Об этом страшно говорить, потому что это выглядит как оправдание сталинских репрессий. На самом деле репрессиям оправдания нет. Но когда во второй половине 30-х годов процесс репрессий стал массовым, народ, которого убивали голодом местные чиновники и силовики, сказал: «Так и надо». И вряд ли эти чиновники и силовики могли рассчитывать на сочувствие людей.
Думаю, что никто тогда не отдавал себе отчета в том, что маховик репрессий не остановится на реализации этого запроса. Что он не знает предела. Что сначала «почистят» чужих, потом начнут чистить «своих», сильных, слабых, и до тех пор, пока новое социальное явление не поставит перед государственной системой более масштабные задачи. Например, пока не случится война.
Настоящее время наводит на некоторые аналогии. Никто из современной государственной элиты не спешит пересесть на «Жигули», и вопрос «Когда ж вы наедитесь?» задается многим, вне зависимости от их политических окрасов. Запрос на наказание элиты сегодня крайне высок.
- Но сегодняшние потенциальные исполнители этого возмездия - не ровня тогдашним. Сталин ходил в одном кителе…
- Это так. Поэтому стоит ли сравнивать нынешнюю ситуацию с 37-м годом? Она больше похожа на ситуацию 17-го года. Российское чиновничество ничем не отличалось от советского. Советский чиновник делал то же, что и урядник, - пьяный, наглый, подлый, трусливый, коррумпированный.
На фоне Первой мировой войны это стало нестерпимо. На фоне разрухи, когда кормилец погиб на каком-то фронте, воюет на какой-то германской войне, или сидит в каком-то австрийском плену, жену его просто раздевают, и в прямом, и в переносном смысле. Бедных людей очень много, запрос на справедливость очень высок.
За короткое время Российская империя быстрыми темпами люмпенизировалась: в городах появилось много людей без собственности, людей со случайным заработком, вчерашних крестьян, не имеющих никаких действующих и пригодных для выживания ценностей. Старые правила - правила жизни вместе, правила «моральной экономики» (об этом есть у Натальи Козловой) - перестали работать, а новые еще не сложились. Только потери, злость и ненависть.
Большевики очень четко сформулировали тогда то, что у каждого из «униженных и оскорбленных» было на душе: «Фабрики - рабочим, землю - крестьянам, мир - народам», «Грабь награбленное!».
Сегодня я спрашиваю своих студентов: «Если абстрагироваться от того, что мы гуманисты, лозунг «Грабь награбленное!» применительно к сегодняшней ситуации - адекватен?» Они отвечают: «Да». Я их спрашиваю: «Вы воспринимаете собственность богатых в Украине как нечто нажитое нечестным путем?» - «Да».
Ни в Российской империи, ни сегодня в Украине нет уважения к собственности, потому что есть подозрения в ее неправильном приобретении. Представьте себе - это студенты…
- Это не люмпен…
- Это вполне не люмпен… И понимают ли те, кто паразитирует на социальных протестах, что разрушены будут квартиры, машины и кафе не тех людей, которые «награбили»? А тех людей, которые, изо всех сил противостоя системе поборов, своим собственным трудом, не так уж много зарабатывая, создали какие-то приемлемые формы существования для всех, новую какую-то социальную сферу?
Первыми разгромят их. Следующими - всех «не таких». Чуть лучше одетых, чуть более образованных, чуть менее агрессивных. Но не тех, кто заваривает эту кашу.
В период революции из России выехало два миллиона человек. Не все из них, конечно, несли ответственность за то, что произошло, - но многие. Это были люди, которые разворовывали бюджет во время войны, «распиливали» военные заказы, посылали солдатам тухлое мясо, недопосылали ружей. Они спаслись, спасли своих детей, свои семьи.
далі тут: http://ostro.org/articles/article-294160/