Перекрестки Великого шелкового пути. Самарканд.
Утро встретило нас сборищем аксакалов и мужчин помоложе. Они, как один, в халатах и тюбетейках, с цоканьем и причмокиванием рассматривали нас и мотоциклы, но не задали ни одного вопроса!
Разбитый асфальт и его остатки вели нас к границе Узбекистана. Останавливаемся у шайханы (чайханы) для завтрака. Все, что есть, несут на стол! Яичница, лепешки, салат, чай, арбуз - вот он, сытный завтрак туриста!!!
Но туалет, прямого попадания, был вне конкуренции!!! Представьте, вы на краю высоченного обрыва…из-за гор медленно встает…солнце…воздух прозрачен и звонок…внизу горная река шепчет талым снегом…двери в туалете нет, так как он повернут в сторону всего этого великолепия. В уголке аккуратно сложены камешки, для использования вместо туалетной бумаги…кстати - удобно и практично!
Вот и граница. Сначала таджики. Мы - готовы! На переходе одна машина туда и одна - обратно. Между таджиками и узбеками нет понимания…сложные отношения…даже визовый режим! Поэтому народу на границе совсем мало, но это никаким образом не ускоряет ее прохождение!
Ждем на солнцепеке…просто стоим…молоденький летеха из нацкадров придирчиво изучает документы… Решает, что у нас нет регистрации…обьяснения о регистрации в Хороге его не убеждают…начинается…! Но мы - готовы! Хождение и звонки начальству продолжаются около часа… Приходится представиться подполковником ФСБ и сообщить им о нашей важной миссии. И тут началось! Лейтенант обрывает телефон, я разговариваю с капитаном, который меня уговаривает не волноваться и убеждает в случайной нелепости действий пограничника… Я его прощаю и нам ставят штампы.
Но тут подкрадывается таможня в лице толстенького майора. Он сильно интересуется квитанциями об оплате транзита через Таджикистан. Наша квитанция его не устраивает, так как там общая сумма на пять мото, а нас всего трое. Говорит, что в связи с перевалом въезда нет, надо ждать…. Ждем…жара…еще через час он призывает нас не мучиться и просто оплатить еще три квитанции. В общем, 40 долларов - и мы покидаем гостеприимный Таджикистан, с алчущими слугами государства.
Теперь узбеки. Въезд через дезинфицирующую канаву. Пост огромен и выстроен добротно. Кругом лозунги о величии узбекского народа. Нас окружают человек пять. Странно смотрят и приглашают заполнять декларации, в которые надо занести все деньги до копейки, аппаратуру, запчасти и т.д! Послушно пишем.
Тут на выезд из страны подкатывают три стареньких фольсвагена со шведами, которые хотят на Памир. Весело гомонят и мы общаемся о дороге. Но грозные таможенники резко отправляют нас по разные стороны границы… Парни сильно удивились, что очень пригодятся запасные колеса. Ну а то, что их шорты в горах им не пригодятся совершенно, просто повергло их в ступор! Не готовы… Беседы с таможенниками прошли мягко и незатейливо. Нас отпустили, не покарав. Повезло!
Мы едем по Узбекистану, Самарканд - наша цель.
Дорога идет все время через полупустыню, арыки и хлопковые поля...асфальт. И вот великий город! Сразу едем осматривать Регистан и все остальное. На главной площади перед Регистаном концерт, изящные узбечки танцуют восточные танцы…мы в тысяче и одной ночи! Где же Шехерезады? Рома поддается на уговоры и решается поменять валюту у каких то барыжек, уходит…за ним сразу устремляются несколько ментов, для привлечения за незаконные валютные махинации…но мы-то готовы! Спасаем Рому и продолжаем изучать достопримечательности.
Самарканд - зеркало Мира, Сад души, Драгоценный камень Ислама, Жемчужина Востока, Центр Вселенной. Располагаясь в долине реки Зарафшан и будучи окруженным пиками Памир-Алайских гор, это сказочный оазис на границе с пустыней Кызылкум. Другое название, Город Знаменитых Теней, указывает на Самарканд, как на свидетеля смены исторических периодов. Город полноправно считают ровесником Рима и Вавилона, исходя из того, что археологи датируют первые поселения в этом районе 6-ым веком до н.э. Этому городу почти 3000 лет!!!
До 16-го века Самарканд был всегда первым городом, центром Великого Шелкового пути, по численности населения, торговле, культуре, а плодородная земля награждала своими плодами фермеров и торговые пути вели на запад к Персии, на восток к Китаю и на юг к Индии, переплетались здесь и формировали перекрестки большого Шелкового Пути. Среди завоевателей, вписавших своё имя в историю - македонец Александр Великий, монгол Чингисхан, и стоящий выше всех, Амир Тимур (Тамерлан), чья столица желобчатых сооружений и небесной мозаики поражает путешественников и посей день.
Александр Великий, сказал: ”Все что я слышал о Мараканде - это правда, кроме того, что она намного прекрасней, чем я представлял…" Это - Правда!
Архитектурный ансамбль Регистан, восстановленный в его первоначальном виде, считается ведущим в Центральной Азии и величайшим среди грандиозных и непревзойденных сооружений Исламского мира. Здесь находится перепутье столицы Тамерлана, где 6 коммуникационных дорог пересекаются под сооружением рынка. Тамерлан поклялся создать мечеть Биби Ханум, аналогов которой не нашлось бы среди всех шедевров и декоров Исламского мира. Его внук, Улугбек, отвел городу более важную культурную и политическую роль.
Святейшее место Самарканда - мавзолей Шахи Зинда, сохранилось до наших дней на северной периферии столицы Тамерлана, за стенами старого города и южного откоса древнего Афросиаба. В 14-м и 15-м веках город превратился в тренировочную зону по строительству архитектурных сооружений, чей успех в керамическом искусстве, не имеющий себе равных в Центральной Азии, предопределил то, что эта улица мертвых, возможно, наиболее привлекательная достопримечательность в этом превосходном городе. Потолки и купола, стены мечетей и других сооружений словно построены только вчера, а ведь им уже более 700 лет! Вот строили же люди! Причем, руками! А у нас все, что мы делаем руками, получается не так хорошо… Но зато дети - наше лучшее и будущее!
Город заточен под туристов. Кафешки, базарчики, отельчики. На улицах продается огромное количество Самаркандских лепешек. Узоры , формы углублений в центре лепешки рассказывают о вкусе, месте и даже роде приготовивших ее! Решаемся на обед. Кружим по городу, спрашиваем местных и паркуемся около ресторана. Персонал смотрит на нас с большим сомнением… Мы хотим расположиться на топчане…они - нет. Но выходит хозяин и принимает нас как дорогих гостей! Мы располагаемся на топчане, раздевшись до белья…возлегаем и питаемся…Смена из пяти блюд…арбуз...чай…
Отдельной статьей - плов. Есть узбекская кухня, внутри нее есть все остальное, и отдельно от всего остального - плов! В его изготовление и оформление уважаемые особенно вкладывают душу, особенно артистическими движениями вываливают в пиалы горки промасленного, насквозь пропитанного бараньим жиром риса, перемешанного с россыпями неведомых вареных плодов и тушеных кореньев, художественно выкладывают сверху куски разваренной ароматной баранины (нет, у меня сейчас желудок сведет), причем - верите ли? - положив четыре куска, уважаемый отставляет созданную им композицию на вытянутую руку, окидывает придирчивым взглядом прищуренных глаз, и потом поправляет какой-то, по его мнению, неровно лежащий кусок! На всякий случай еще раз сбрызгивает бараньим жиром, посыпает зеленью, и все это - за сущие копейки! Пять часов трапезы, пять блюд, три человека - 450 рублей…
А доедая любое блюдо, можно сквозь переливчатый слой остатков жирного бульона прочитать на дне пиалы непременное "С праздником!" Даже завидно. Должно быть, счастлив этот народ, непрерывно живущий в перманентном состоянии праздника на дне пиалы, не зная рутинных будней и однообразного труда…
Завершается все зеленым чаем, потребляемым везде в неограниченных количествах...
Мы так и засыпаем, прямо на топчане…нас вежливо будят через пару часов… Нам пора. Впереди - Бухара!
На протяжении следующих двухсот с чем-то километров между Бухарой и Самаркандом мы продолжали вживаться в этот раскаленный орнамент азиатской жизни, постигать поверхностно ее уклад с высоты седла и пытаться хоть как-то имитировать ход мыслей коренного населения этой территории.
Дорога вышла из полосы оазисов и пошла в сторону Бухары напрямик через пустыню. Пейзаж преобразился мгновенно. Безжизненная, окаменевшая от жары и выцветшая от солнца поверхность, кое-где мелкие барханы и редкие кустики колючки. Несколько верблюдов на выезде из Каттакургана довершали классическую картину знойной пустыни. Подчеркнуто-неторопливые, затянутые движения голенастых ног с широченными копытами, однообразное круговое пережевывание губищами и ленивый презрительный взгляд, полузакрытый мохнатыми ресницами с застрявшими в них песчинками… Эти шестьдесят километров безводной пустыни после Самарканда были единственным участком пути, где все действительно зашкаливало от жары. Дрожащее марево со всех сторон, сухой жар, как в сауне. В сочетании с барханами и высохшими потрескавшимися такырами очень удручающе действует на воображение.
После дорога шла внутри широкой непрерывной полосы оазисов, раскинувшейся вдоль реки Зеравшан. Собственно, самой реки-то уже почти нет, ее воды разветвляются, разделяются и расхищаются по десяткам каналов и арыков, растекаются вправо и влево вглубь бывшей пустыни по однообразным плоским полям хлопчатника и пересыхают где-то у границы песков. А какая-то небольшая доля этих вод сливается с полей обратно, и течет неторопливыми мутными потоками. Обе обочины дороги - сплошная деревня, непрекращающаяся череда саманных домиков, дувалов и кирпичных стен под ветвями чинар и карагачей, и так на протяжении многих километров. И лишь только придорожные таблички с названиями служат границами населенных пунктов. Кругом все то же самое - пыльная дорога с растрескавшимся от жары асфальтом, выбеленные солнцем стены, стайки дочерна загорелых босых ребятишек в лохмотьях, мутные потоки зеленоватой жижи в кюветах. Справа и слева, вдоль дороги, многочисленные порождения политики наглядной агитации, чудовищные железобетонные изображения коробочек хлопчатника, с осыпавшейся штукатуркой и облупленной краской, монстрообразные изображения Ульянова-среднего, стандартные лозунги, которые кажутся нелепой дичью на фоне окружающей бедности и, что самое главное, полнейшей невозможности соприкоснуться хоть в одной точке этим двум понятиям - идее построения светлого будущего и неподвижного, оцепенелого на солнце векового уклада мусульманской жизни.
Под вывеской "Ошхона" сидят в почти оцепеневших позах малоподвижные аборигены, экономными движениями играют в нарды и поедают дыни-арбузы. Эпикурейством пронизан раскаленный воздух, и темные потные лица, и причмокивания и блаженно полуприкрытые глаза - олицетворение его. Думается, это просто жизненный идеал местного населения - возлежать неподвижно в тени, под зеленой сенью извилистых лоз, услаждая слух тонким журчанием проточной водички в соседнем арыке. И чтобы сочащиеся гроздья спелого винограда можно было срывать, лишь слегка протянув руку, и чтобы уже благоухала на дастархане дыня, порезанная "по-мусульмански"... Возможная работа, физическая ли, умственная ли, да и вообще любая конструктивная деятельность - безусловное зло и отрава блаженного существования. Насколько приятнее вместо этого лениво переводить взгляд тяжелых покрасневших глаз из-под темных век туда-сюда. С янтарно-прозрачной дыни на монотонные силуэты теток с заступами, которые с механической обреченностью долбят сухие комья земли на близлежащем поле. Да-да, тетки с заступами никоим образом не имеют отношения к нарисованной эпикурейской картине среднеазиатского мироустройства. Они - вне ее. Они, закутанные до глаз в пестрые полуистлевшие платки, каждый день разрыхляют заступом окостеневшую земляную корку на хлопковых полях, пропуская тоненькие высыхающие ручейки среди вспаханных борозд. Сколько-то однообразных часов подряд под палящим солнцем, монотонно и бессловесно. С ними даже невозможно было разговаривать. Лишь только самые ветхие дедушки, вероятно, получившие трудовую закалку в эпоху баев и эмиров, не гнушались физической работы под солнцем, более того - похоже, просто не представляли себе иного существования, кроме как с заступом в хлопковом поле, в винограднике или на бахче. Кажется, его самого-то уже вот-вот ветер сдует, и если б не заступ, на который этот аксакал опирается (якобы работает), то аксакал сейчас же переломится пополам в пояснице и останется лежать сухой мумией, и только ветер будет лениво развевать полы ветхого халата, из прорех которого свисают клочья слежавшейся старой грязной ваты... Но нет! Стучит дедушка по земле, и потихоньку мутный ручеек бежит сквозь сушь все дальше и дальше...
И вот, наконец, Бухара, она же Бухаро! Ищем место для ночлега. Дальнобойщики направляют нас в Караван. Издревле, на подъезде к городу, караванщики парковали своих верблюдов и сгружали здесь товары, чтобы с утра двинуться дальше, на базар. С тех пор эта череда стоянок, кафешек, развалов фруктов и овощей так и зовется - Караван. Находим мотель для дальнобойщиков - 10 долларов с члена, кондиционер, горячая вода и удобства в коридоре! Все есть! Только вот света уже нет…