"Ключевой фактор успеха - смена политической элиты. "
Originally posted by aillarionov at Комментарии на конференции в Лаксенбурге
Это последний постинг в серии материалов о конференции в Лаксенбурге.
Предыдущие посты:
Конференция в Лаксенбурге,
Макроэкономическая стабилизация,
Возражения Петра Авена.
В данном постинге собраны мои комментарии, сделанные на разных сессиях конференции, отражающие, на мой взгляд, определенную систему взглядов, и представляющие, возможно, некоторый общественный интерес.
Сессия 1. Экономики ЦВЕ 20 лет назад и сейчас (А.Аслунд).
Я немного озадачен только что показанными презентациями. Исходя из заголовка нашей сессии - «Экономики ЦВЕ 20 лет назад и сейчас» - я ожидал, что нам будут представлены некие обобщающие результаты экономического развития переходных стран за последние 20 лет. По крайней мере, можно было бы ожидать увидеть абсолютные и относительные значения важнейших экономических индикаторов - такие, как, например, ВВП и ВВП на душу населения, относительно, допустим, уровня США, среднеевропейского уровня, среднемирового уровня на рубеже 1980-х и 1990-х годов, с одной стороны, и, например, в 2010 г., с другой.
К сожалению, единственное историческое сравнение, какое было здесь продемонстрировано, сравнивает результаты экономического развития стран ЦВЕ между 1993 г. и 2008 г. С моей точки зрения, для объявленных целей это не вполне корректно. Процесс перехода в странах ЦВЕ начался не в 1993 г., а в конце 1980-х - начале 1990-х. А последние статистические данные, доступные в настоящее время, относятся не к 2008 г., а, как минимум, к 2010 г. К тому же 1993 г. - это для ряда переходных стран год «дна» в их экономическом спаде, а 2008 год - это год пика в их экономическом росте накануне кризиса 2008-09 годов. Поэтому темпы экономического роста и изменение относительного экономического положения стран ЦВЕ относительно среднеевропейского уровня именно в 1993-2008 гг. создает искаженно приукрашенное впечатление о том, как на самом деле изменилось экономическое положение этих стран в течение двух десятилетий переходного периода с 1989-90 гг. по 2010 г.
Данное требование к временному периоду не является формальным, поскольку только в пределах такого - достаточно длительного - периода, охватывающего подпериоды трансформационного кризиса, посткризисного роста, нового масштабного кризиса 2008-09 годов, можно попробовать сделать более или менее реалистичную оценку того, что дали реформы, и чего они не дали; в каких странах они привели к улучшению их относительного положения по сравнению, допустим, со среднемировыми показателями, а в каких - нет; наконец, какие именно реформаторские действия способствовали усилению позиций на мировой арене, а какие к этому не привели.
Не занимая слишком много времени на цифры, все же считал бы возможным привести хотя бы несколько примеров того, как изменилось относительное экономическое положение некоторых переходных стран за последние два десятилетия.
Например, ВВП на душу населения СССР двадцать лет назад составлял примерно 31% от уровня США, а сейчас - примерно 25%, России - 36 и 31% соответственно.
По отношению к среднемировому уровню ВВП на душу населения в России снизился с примерно 160 до 116%, в Болгарии - со 113 до 98%, в Румынии - со 118 до 93%, в Венгрии - с 190 до 158%, в Чехии - с 258 до 205%. В Молдове произошло то, что иначе, чем экономической катастрофой и национальной трагедией, назвать трудно: душевой показатель ВВП упал с примерно 98% среднемирового уровня до 29%. Неудивительно, что около половины трудоспособного населения Молдовы покинула страну.
С другой страны, есть примеры и очевидного успеха: ВВП на душу населения в Польше вырос со 127 до 156% от среднемирового уровня, в Беларуси - с 95 до 114%, Азербайджане - с 90 до 94%. Наиболее очевиден феноменальный успех Китая. В нем душевой доход вырос с 26 до 105% мирового уровня.
Насколько бы неточными ни были бы измерения ВВП и ВВП на душу населения по паритетам покупательной способности, некоторые результаты которых были здесь представлены, совершенно очевидно, что траектории экономического развития в разных странах за последнее двадцатилетие оказались различными и во многих случаях серьезно расходящимися. На мой взгляд, на нашей конференции было бы полезно обсудить, почему траектории экономического развития для данной группы стран, в том числе проживших десятилетия и столетия рядом друг с другом и даже иногда под одной политико-правовой крышей, оказались столь различными; в какой степени эти различия могут быть объяснены проводившимися в них экономическими реформами; какие именно экономические реформы способствовали быстрому экономическому росту и достижению процветания, а какие - нет.
Сессия 2. Макроэкономическая стабилизация (М.Домбровский).
Хотелось бы обратить внимание на проблемы с использованием данных Индекса экономической свободы, подготавливаемого Херитидж Фаундейшн, по сравнению с Индексом экономической свободы, издаваемого Институтом Фрезера. Дело заключается прежде всего в непрозрачности методологии расчета ИЭС Херитидж, не позволяющей независимо воспроизвести соответствующие расчеты и получить аналогичные результаты. Одним из последствий проблем с методологией явился тот противоречащий наблюдаемой реальной жизни факт, согласно которому, по данным Херитидж, отраженным вот на этом графике, уровень экономической свободы в Беларуси оказался выше, чем в Украине.
Сессия 4. Что академическая наука узнала нового из практики перехода (А.Шлейфер).
1. Спад. Понимание природы трансформационного спада в переходных экономиках до сих пор оставляет желать лучшего. Ни глубина, ни скорость, ни масштабы трансформационного спада двадцать лет назад серьезно не предсказывались. Современные попытки навязать представление о неизбежности трансформационного спада не выдерживает критики. Есть по меньшей мере две страны с переходной экономикой, которые полностью его избежали - это Китай и Вьетнам. Ссылки на структурные особенности Китая и Вьетнама нельзя признать особенно удовлетворительными. Уровень их экономического развития, структура занятого населения в момент начала реформ были сопоставимы с соответствующими показателями, например, Таджикистана и Монголии, тем не менее столкнувшимися с серьезным трансформационным спадом. Изменение условий внешней торговли, часто называемое в качестве одного из важнейших факторов трансформационного спада, нередко сопровождалось последствиями, прямо противоположными ожидавшимся. Например, переход на мировые цены на энергоносители должен был бы сопровождаться дополнительными потерями для стран-импортеров энергоресурсов и дополнительным выигрышем для стран - их экспортеров. Однако восстановление экономического роста произошло намного быстрее, а затем сами темпы экономического роста оказались выше в странах, импортировавших нефть и газ - в Польше, Чехии, Словакии, странах Балтии. В отличие от них в странах-энергоэкспортерах (Россия, Казахстан, Азербайджан, Туркменистан, Узбекистан) экономический спад оказался глубже и длился он дольше.
2. Рост. Хотя экономический рост действительно возобновился во всех переходных странах, однако по-прежнему остается не до конца ясным, когда именно происходит переход к росту. Рекомендация «ждать возобновления роста» звучит неплохо в академической дискуссии. Однако на практике экономический спад, продолжающийся вместо ожидавшихся двух, например, десять лет, радикально меняет в стране не только экономический, но и социальный и политический ландшафт, а иногда и демографический (Молдова). Десять лет непрерывного экономического спада гарантируют появление иного общества, ключевые черты и особенности которого могут оказаться далеко не столь приятными, какими они рисуются в учебниках по переходу.
3. Социальный взрыв. Одно из наиболее популярных утверждений двадцатилетней давности о неизбежности социального взрыва в результате осуществления реформ оказалось несостоятельным. Что бы ни понималось под этим термином (социальный взрыв), появление и распространение общественного недовольства не привели ни в одной стране к действиям революционного характера.
4. Мировоззрение. Требует уточнения высказанное соображение об излишней переоценке интеллектуального влияния реформаторских программ. Как раз именно наличие мировоззрения свободы в головах реформаторов и их приверженность этому мировоззрению - независимо от того, было ли оно изложено на бумаге или нет - оказалось одним из решающих факторов успеха или неудачи действий реформаторов. Однако писанный текст представляет собой важный инструмент консолидации и мобилизации политических сил, выступающих за реформы. Отсутствие такого писанного документа затрудняет процесс мобилизации политических союзников и к тому же позволяет политически и морально нестойким реформаторам значительно отклоняться от формально провозглашенного курса.
5. Люди. Ключевой фактор успеха - смена политической элиты. Чем более радикальной была такая смена, тем более успешными оказались экономические, социальные и политические реформы.
6. Кризисы. Значение макроэкономических кризисов может казаться преувеличенным для наблюдателя, находящегося в «тихой гавани». Для тех, кто находится у руля государственной власти во время макроэкономического шторма, это зачастую означает прекращение исполнения своих обязанностей, которое может сопровождаться радикальными измененими в политических и идеологических предпочтениях общества.
7. Прогнозы. Прогнозирование экономического характера оказалось не менее простым, чем подготовка предсказаний политического характера. Это касалось не только краткосрочных экономических колебаний (например, кризиса 2008-09 годов), но и долгосрочных экономических трендов. Кажется, два десятилетия назад никто не предсказывал, что к 2010 г. в экономическом отношении Словакия может обогнать Чехию, Азербайджан - Армению, Туркменистан - Узбекистан, а Беларусь - вплотную приблизиться к Латвии.
Сессия 5. Политическая экономия свобоных рынков (В.Клаус).
При сравнении осуществленных программ реформ в Чехии и России (успех и неудача) в лицо бросается по крайней мере три заметных принципиальных различия.
1. В Чехии в первый год реформ проводилась жесткая бюджетная и денежная политика, баланс бюджета был сокращен почти на 7 п.п. ВВП, что позволило сделать его профицитным и обеспечить достижение в первый же год макроэкономической стабилизации.
В России в год, называемый первым годом реформ, произошло радикальное ослабление бюджетной и денежной политики, размеры бюджетного дефиита были увеличены с 15 до 23% ВВП, или примерно на 8% п.п. ВВП, что превратило макроэкономическую дестабилизацию 1991 г. в макроэкономическую катастрофу 1992 г. Устойчивая макроэкономическая стабилизация была достигнута только 8 лет спустя, в 1999 г.
2. В Чехии полномасштабная либерализация цен была осуществленая сразу же, до начала программы макроэкономической стабилизации, что позволило не растягивать и стабилизационные меры.
В России либерализация цен в 1992 г. носила частичный характер, в то время как на ряд важнейших товаров было сохранено государственное реулирование цен. Процесс либерализации цен и тарифов в российской экономике растянулся на два десятилетия, причем до сих пор он полностью не завершен.
3. В Чехии массовая приватизация государственного имущества началась сразу же, одновременно с либерализацией цен и макроэкономической стабилизацией, и растянулась на несколько лет.
В России массовая приватизация была остановлена на год и была возобновлена лишь тогда, когда основная часть сбережений граждан, накопленных в дореформенный период, была уничтожена инфляцией. Начатая год спустя массовая приватизация в России была завершена в рекордно короткие сроки в условиях отсутствия у подавляющего большинства граждан сбережений при сохранявшейся макроэкономической дестабилизации. Ко времени возобновления процессов сбережения и накопления гражданами и компаниями в новых экономических условиях массовая приватизация в основном была завершена.
Сессия 8. Либерализация торговли (Р.Купер, П.Авен).
1. Зерно и хлеб. Ричард Купер назвал две опции в отношении обеспечения населения зерном и хлебом, существовавшие в руках российских властей накануне начала реформ. Первая опция - это освободить цены на зерно и хлеб. Вторая - использовать вооруженную силу для изъятия зерна у крестьянства. Мне кажется, я догадываюсь об оригинальном авторстве таких представлений. Однако данная дихотомия тем не менее не охватывает все богатство возможных вариантов действий. В любом случае она точно не указывает, как минимум, третий возможный вариант поведения властей, как раз тот самый, который и был реализован на практике в России в 1992 г. Это административное повышение государственно регулируемых цен на зерно и хлеб с существенным увеличением субсидирования таких государственно регулируемых цен. Масштабы такого субсидирования оказались поистине колоссальными, достигшими по своим размерам нескольких миллиардов долларов. Похоже, это была одна из крупнейших (относительно размеров ВВП) экономическая афера последних двух десятилетий.
2. Люди. Справедливо было отмечено, что ключевую роль в успехе преобразований играют люди. В том числе было отмечено, что необходима своевременная замена лиц, профессионально неготовых, на тех, кто знает, как работает рыночная экономика. Однако в приведенном примере фактическая ситуация была несколько иной по сравнению с тем, как это было представлено. Находившийся тогда на посту руководителя российского Центробанка Георгий Матюхин, хотя и не был ассом работы в новых условиях, тем не менее понимал основы макроэкономики и был готов к тесному сотрудничеству с новой правительственной командой. В качестве особого жеста расположения он пригласил на пост своего заместителя одного из членов реформаторской команды Сергея Игнатьева. Однако Матюхин не устраивал Гайдара по политическим мотивам. Поэтому он был заменен на того, кого Гайдар считал своим политическим союзником - на Виктора Геращенко. То, что у Виктора Геращенко представления о макроэкономике оказались отличающимися от ожидавшихся Гайдаром, выяснилось позже - тогда, когда Геращенко на этот пост был назначен и приступил к выполнению своих обязанностей.
3. Знание макроэкономики. Ричард Купер отметил особую роль знания макроэкономики руководителями экономических ведомств. В качестве примера с ссылкой на мое выступление в первый день Ричард упомянул невысокое понимание макроэкономики Виктором Геращенко. Хотя в моем выступлении такое упоминание действительно есть, оно в неменьшей, а, пожалуй, и в гораздо большей степени относится не столько к Виктору Геращенко, сколько к Егору Гайдару. Мои неоднократные разговоры с ним в 1992 г., подкрепленные его тогдашними фактическими действиями в сфере экономической политики, показали, что у него было крайне невысокое понимание связей между размерами бюджетного дефицита и кредитной эмиссией Центрального банка, между денежной эмиссией и темпами инфляции, между денежной эмиссией и динамикой номинального валютного курса, между динамикой номинального и реального валютных курсов. [Шум в зале. В это время были предприняты попытки криками с мест прервать мое выступение].
4. Внешний долг. Поскольку в настоящее время в России идет довольно энергичная дискуссия о размерах государственного внешнего долга России накануне реформ, не могу отказать себе в удовольствии привлечь внимание коллег к странице 130 главы из книги «Что делать?» (увидела свет в марте 1991 г.), находящейся сейчас перед вами. На этой странице можно увидеть таблицу с данными о размерах государственного внешнего долга СССР в 1985-90 гг.
[Для тех, у кого этой книги под руками нет, воспроизвожу здесь первый ряд из этой таблицы.
Table 5.3 USSR: External Debt and Reserves (In Billions of U.S. Dollars)
1985
1986
1987
1988
1989
1990 (estimates)
External Debt(a)
28.9
31.4
39.2
43.0
54.0
52.2(b)
5. Август 1998 г. Петр Авен напомнил нам одну историю из августовской эпопеи 1998 г. Во-первых, история, которую он рассказал, кажется, имела место быть не во вторник 18-го августа, а в субботу, 15-го августа, так как дефолт и девальвация были объявлены утром в понедельник, 17 августа. Эта история, как мне кажется, также показывает, почему полезны такие конференции как эта, и в чем их особая ценность. Они позволяют не только вспомнить, что происходило годы тому назад, но и сопоставить имеющиеся у разных людей воспоминания, чтобы исправить имеющиеся в них неточности и ошибки.
Эта история, в частности, показывает, как Егор Гайдар вводил в заблуждение окружающих. [Шум в зале. Попытки криками остановить мое выступление]
По словам Петра Авена, Гайдар сказал ему и другим присутствовавшим на совещании в Белом доме 15 августа, что новые (нелепые) границы валютного коридора в размере 9,5 рубля за доллар устанавливаются по указанию Бориса Николаевича, который не хотел бы, чтобы курс доллара вышел за пределы 10 рублей. С моей точки зрения, это не что иное, как возведение Е.Гайдаром напраслины на Б.Н.Ельцина [Шум в зале. Попытки криками остановить мое выступление], который не был в курсе того, что происходило в тот момент в Москве. Потому что сам он, Ельцин, будучи накануне в Великом Новгороде, пообещал, что девальвации не будет, а затем перелетел на валдайскую дачу. Проект решения экономической команды правительства и Центробанка при участии МВФ был выработан только к середине дня воскресенья 16 августа. Для утверждения решения Б.Ельциным на встречу с ним во второй половине дня 16 августа отправились С.Кириенко и А.Чубайс. Поэтому до вечера того же дня 16 августа Б.Ельцин не был в курсе готовившегося правительством решения и, следовательно, никаких указаний по поводу желаемых границ нового валютного коридора высказать в принципе не мог.
6. Валютный курс. Предложения по введению унифицированного валютного курса рубля были подготовлены Петром Авеном и Сергеем Глазьевым в ноябре 1991 г. и доложены на нескольких совещаниях в правительстве и Верховном Совете. Предполагалось, что единый валютный курс рубля будет введен 1 января 1992 г. Однако тогда он не был введен. Единый курс был введен лишь с 1 июля 1992 г., судя по всему, под давлением МВФ, членом которого Россия стала накануне. Устав МВФ требует от стран-членов иметь унифицированный валютный курс.
[Такое изложение истории введения единого валютного курса рубля вызвало возражения со стороны П.Авена. Как уже обещал, как только получу текст версии этой истории в изложении П.Авена, то сразу же размещу его в этом ЖЖ.]
7. Либерализация валютных операций. Наконец, только сейчас я услышал, что законодательство о либерализации валютных операций по текущим счетам, принятое в России, оказывается, было подготовлено Ильдаром Каримовым. Это для меня новость. Дело в том, что в 2001 г. я был советником по экономическим вопросам российского президента и непосредственно занимался этим вопросом, участвовал в ряде ключевых совещаний, на которых был принят проект закона, переданный затем в Госдуму и ею затем утвержденный. К сожалению, тогда я ничего не слышал о проекте, подготовленном Ильдаром. Главным автором изменений в валютное законодательство был присутствующий на этой конференции Каха Бендукидзе.
Это последний постинг в серии материалов о конференции в Лаксенбурге.
Предыдущие посты:
Конференция в Лаксенбурге,
Макроэкономическая стабилизация,
Возражения Петра Авена.
В данном постинге собраны мои комментарии, сделанные на разных сессиях конференции, отражающие, на мой взгляд, определенную систему взглядов, и представляющие, возможно, некоторый общественный интерес.
Сессия 1. Экономики ЦВЕ 20 лет назад и сейчас (А.Аслунд).
Я немного озадачен только что показанными презентациями. Исходя из заголовка нашей сессии - «Экономики ЦВЕ 20 лет назад и сейчас» - я ожидал, что нам будут представлены некие обобщающие результаты экономического развития переходных стран за последние 20 лет. По крайней мере, можно было бы ожидать увидеть абсолютные и относительные значения важнейших экономических индикаторов - такие, как, например, ВВП и ВВП на душу населения, относительно, допустим, уровня США, среднеевропейского уровня, среднемирового уровня на рубеже 1980-х и 1990-х годов, с одной стороны, и, например, в 2010 г., с другой.
К сожалению, единственное историческое сравнение, какое было здесь продемонстрировано, сравнивает результаты экономического развития стран ЦВЕ между 1993 г. и 2008 г. С моей точки зрения, для объявленных целей это не вполне корректно. Процесс перехода в странах ЦВЕ начался не в 1993 г., а в конце 1980-х - начале 1990-х. А последние статистические данные, доступные в настоящее время, относятся не к 2008 г., а, как минимум, к 2010 г. К тому же 1993 г. - это для ряда переходных стран год «дна» в их экономическом спаде, а 2008 год - это год пика в их экономическом росте накануне кризиса 2008-09 годов. Поэтому темпы экономического роста и изменение относительного экономического положения стран ЦВЕ относительно среднеевропейского уровня именно в 1993-2008 гг. создает искаженно приукрашенное впечатление о том, как на самом деле изменилось экономическое положение этих стран в течение двух десятилетий переходного периода с 1989-90 гг. по 2010 г.
Данное требование к временному периоду не является формальным, поскольку только в пределах такого - достаточно длительного - периода, охватывающего подпериоды трансформационного кризиса, посткризисного роста, нового масштабного кризиса 2008-09 годов, можно попробовать сделать более или менее реалистичную оценку того, что дали реформы, и чего они не дали; в каких странах они привели к улучшению их относительного положения по сравнению, допустим, со среднемировыми показателями, а в каких - нет; наконец, какие именно реформаторские действия способствовали усилению позиций на мировой арене, а какие к этому не привели.
Не занимая слишком много времени на цифры, все же считал бы возможным привести хотя бы несколько примеров того, как изменилось относительное экономическое положение некоторых переходных стран за последние два десятилетия.
Например, ВВП на душу населения СССР двадцать лет назад составлял примерно 31% от уровня США, а сейчас - примерно 25%, России - 36 и 31% соответственно.
По отношению к среднемировому уровню ВВП на душу населения в России снизился с примерно 160 до 116%, в Болгарии - со 113 до 98%, в Румынии - со 118 до 93%, в Венгрии - с 190 до 158%, в Чехии - с 258 до 205%. В Молдове произошло то, что иначе, чем экономической катастрофой и национальной трагедией, назвать трудно: душевой показатель ВВП упал с примерно 98% среднемирового уровня до 29%. Неудивительно, что около половины трудоспособного населения Молдовы покинула страну.
С другой страны, есть примеры и очевидного успеха: ВВП на душу населения в Польше вырос со 127 до 156% от среднемирового уровня, в Беларуси - с 95 до 114%, Азербайджане - с 90 до 94%. Наиболее очевиден феноменальный успех Китая. В нем душевой доход вырос с 26 до 105% мирового уровня.
Насколько бы неточными ни были бы измерения ВВП и ВВП на душу населения по паритетам покупательной способности, некоторые результаты которых были здесь представлены, совершенно очевидно, что траектории экономического развития в разных странах за последнее двадцатилетие оказались различными и во многих случаях серьезно расходящимися. На мой взгляд, на нашей конференции было бы полезно обсудить, почему траектории экономического развития для данной группы стран, в том числе проживших десятилетия и столетия рядом друг с другом и даже иногда под одной политико-правовой крышей, оказались столь различными; в какой степени эти различия могут быть объяснены проводившимися в них экономическими реформами; какие именно экономические реформы способствовали быстрому экономическому росту и достижению процветания, а какие - нет.
Сессия 2. Макроэкономическая стабилизация (М.Домбровский).
Хотелось бы обратить внимание на проблемы с использованием данных Индекса экономической свободы, подготавливаемого Херитидж Фаундейшн, по сравнению с Индексом экономической свободы, издаваемого Институтом Фрезера. Дело заключается прежде всего в непрозрачности методологии расчета ИЭС Херитидж, не позволяющей независимо воспроизвести соответствующие расчеты и получить аналогичные результаты. Одним из последствий проблем с методологией явился тот противоречащий наблюдаемой реальной жизни факт, согласно которому, по данным Херитидж, отраженным вот на этом графике, уровень экономической свободы в Беларуси оказался выше, чем в Украине.
Сессия 4. Что академическая наука узнала нового из практики перехода (А.Шлейфер).
1. Спад. Понимание природы трансформационного спада в переходных экономиках до сих пор оставляет желать лучшего. Ни глубина, ни скорость, ни масштабы трансформационного спада двадцать лет назад серьезно не предсказывались. Современные попытки навязать представление о неизбежности трансформационного спада не выдерживает критики. Есть по меньшей мере две страны с переходной экономикой, которые полностью его избежали - это Китай и Вьетнам. Ссылки на структурные особенности Китая и Вьетнама нельзя признать особенно удовлетворительными. Уровень их экономического развития, структура занятого населения в момент начала реформ были сопоставимы с соответствующими показателями, например, Таджикистана и Монголии, тем не менее столкнувшимися с серьезным трансформационным спадом. Изменение условий внешней торговли, часто называемое в качестве одного из важнейших факторов трансформационного спада, нередко сопровождалось последствиями, прямо противоположными ожидавшимся. Например, переход на мировые цены на энергоносители должен был бы сопровождаться дополнительными потерями для стран-импортеров энергоресурсов и дополнительным выигрышем для стран - их экспортеров. Однако восстановление экономического роста произошло намного быстрее, а затем сами темпы экономического роста оказались выше в странах, импортировавших нефть и газ - в Польше, Чехии, Словакии, странах Балтии. В отличие от них в странах-энергоэкспортерах (Россия, Казахстан, Азербайджан, Туркменистан, Узбекистан) экономический спад оказался глубже и длился он дольше.
2. Рост. Хотя экономический рост действительно возобновился во всех переходных странах, однако по-прежнему остается не до конца ясным, когда именно происходит переход к росту. Рекомендация «ждать возобновления роста» звучит неплохо в академической дискуссии. Однако на практике экономический спад, продолжающийся вместо ожидавшихся двух, например, десять лет, радикально меняет в стране не только экономический, но и социальный и политический ландшафт, а иногда и демографический (Молдова). Десять лет непрерывного экономического спада гарантируют появление иного общества, ключевые черты и особенности которого могут оказаться далеко не столь приятными, какими они рисуются в учебниках по переходу.
3. Социальный взрыв. Одно из наиболее популярных утверждений двадцатилетней давности о неизбежности социального взрыва в результате осуществления реформ оказалось несостоятельным. Что бы ни понималось под этим термином (социальный взрыв), появление и распространение общественного недовольства не привели ни в одной стране к действиям революционного характера.
4. Мировоззрение. Требует уточнения высказанное соображение об излишней переоценке интеллектуального влияния реформаторских программ. Как раз именно наличие мировоззрения свободы в головах реформаторов и их приверженность этому мировоззрению - независимо от того, было ли оно изложено на бумаге или нет - оказалось одним из решающих факторов успеха или неудачи действий реформаторов. Однако писанный текст представляет собой важный инструмент консолидации и мобилизации политических сил, выступающих за реформы. Отсутствие такого писанного документа затрудняет процесс мобилизации политических союзников и к тому же позволяет политически и морально нестойким реформаторам значительно отклоняться от формально провозглашенного курса.
5. Люди. Ключевой фактор успеха - смена политической элиты. Чем более радикальной была такая смена, тем более успешными оказались экономические, социальные и политические реформы.
6. Кризисы. Значение макроэкономических кризисов может казаться преувеличенным для наблюдателя, находящегося в «тихой гавани». Для тех, кто находится у руля государственной власти во время макроэкономического шторма, это зачастую означает прекращение исполнения своих обязанностей, которое может сопровождаться радикальными измененими в политических и идеологических предпочтениях общества.
7. Прогнозы. Прогнозирование экономического характера оказалось не менее простым, чем подготовка предсказаний политического характера. Это касалось не только краткосрочных экономических колебаний (например, кризиса 2008-09 годов), но и долгосрочных экономических трендов. Кажется, два десятилетия назад никто не предсказывал, что к 2010 г. в экономическом отношении Словакия может обогнать Чехию, Азербайджан - Армению, Туркменистан - Узбекистан, а Беларусь - вплотную приблизиться к Латвии.
Сессия 5. Политическая экономия свобоных рынков (В.Клаус).
При сравнении осуществленных программ реформ в Чехии и России (успех и неудача) в лицо бросается по крайней мере три заметных принципиальных различия.
1. В Чехии в первый год реформ проводилась жесткая бюджетная и денежная политика, баланс бюджета был сокращен почти на 7 п.п. ВВП, что позволило сделать его профицитным и обеспечить достижение в первый же год макроэкономической стабилизации.
В России в год, называемый первым годом реформ, произошло радикальное ослабление бюджетной и денежной политики, размеры бюджетного дефиита были увеличены с 15 до 23% ВВП, или примерно на 8% п.п. ВВП, что превратило макроэкономическую дестабилизацию 1991 г. в макроэкономическую катастрофу 1992 г. Устойчивая макроэкономическая стабилизация была достигнута только 8 лет спустя, в 1999 г.
2. В Чехии полномасштабная либерализация цен была осуществленая сразу же, до начала программы макроэкономической стабилизации, что позволило не растягивать и стабилизационные меры.
В России либерализация цен в 1992 г. носила частичный характер, в то время как на ряд важнейших товаров было сохранено государственное реулирование цен. Процесс либерализации цен и тарифов в российской экономике растянулся на два десятилетия, причем до сих пор он полностью не завершен.
3. В Чехии массовая приватизация государственного имущества началась сразу же, одновременно с либерализацией цен и макроэкономической стабилизацией, и растянулась на несколько лет.
В России массовая приватизация была остановлена на год и была возобновлена лишь тогда, когда основная часть сбережений граждан, накопленных в дореформенный период, была уничтожена инфляцией. Начатая год спустя массовая приватизация в России была завершена в рекордно короткие сроки в условиях отсутствия у подавляющего большинства граждан сбережений при сохранявшейся макроэкономической дестабилизации. Ко времени возобновления процессов сбережения и накопления гражданами и компаниями в новых экономических условиях массовая приватизация в основном была завершена.
Сессия 8. Либерализация торговли (Р.Купер, П.Авен).
1. Зерно и хлеб. Ричард Купер назвал две опции в отношении обеспечения населения зерном и хлебом, существовавшие в руках российских властей накануне начала реформ. Первая опция - это освободить цены на зерно и хлеб. Вторая - использовать вооруженную силу для изъятия зерна у крестьянства. Мне кажется, я догадываюсь об оригинальном авторстве таких представлений. Однако данная дихотомия тем не менее не охватывает все богатство возможных вариантов действий. В любом случае она точно не указывает, как минимум, третий возможный вариант поведения властей, как раз тот самый, который и был реализован на практике в России в 1992 г. Это административное повышение государственно регулируемых цен на зерно и хлеб с существенным увеличением субсидирования таких государственно регулируемых цен. Масштабы такого субсидирования оказались поистине колоссальными, достигшими по своим размерам нескольких миллиардов долларов. Похоже, это была одна из крупнейших (относительно размеров ВВП) экономическая афера последних двух десятилетий.
2. Люди. Справедливо было отмечено, что ключевую роль в успехе преобразований играют люди. В том числе было отмечено, что необходима своевременная замена лиц, профессионально неготовых, на тех, кто знает, как работает рыночная экономика. Однако в приведенном примере фактическая ситуация была несколько иной по сравнению с тем, как это было представлено. Находившийся тогда на посту руководителя российского Центробанка Георгий Матюхин, хотя и не был ассом работы в новых условиях, тем не менее понимал основы макроэкономики и был готов к тесному сотрудничеству с новой правительственной командой. В качестве особого жеста расположения он пригласил на пост своего заместителя одного из членов реформаторской команды Сергея Игнатьева. Однако Матюхин не устраивал Гайдара по политическим мотивам. Поэтому он был заменен на того, кого Гайдар считал своим политическим союзником - на Виктора Геращенко. То, что у Виктора Геращенко представления о макроэкономике оказались отличающимися от ожидавшихся Гайдаром, выяснилось позже - тогда, когда Геращенко на этот пост был назначен и приступил к выполнению своих обязанностей.
3. Знание макроэкономики. Ричард Купер отметил особую роль знания макроэкономики руководителями экономических ведомств. В качестве примера с ссылкой на мое выступление в первый день Ричард упомянул невысокое понимание макроэкономики Виктором Геращенко. Хотя в моем выступлении такое упоминание действительно есть, оно в неменьшей, а, пожалуй, и в гораздо большей степени относится не столько к Виктору Геращенко, сколько к Егору Гайдару. Мои неоднократные разговоры с ним в 1992 г., подкрепленные его тогдашними фактическими действиями в сфере экономической политики, показали, что у него было крайне невысокое понимание связей между размерами бюджетного дефицита и кредитной эмиссией Центрального банка, между денежной эмиссией и темпами инфляции, между денежной эмиссией и динамикой номинального валютного курса, между динамикой номинального и реального валютных курсов. [Шум в зале. В это время были предприняты попытки криками с мест прервать мое выступение].
4. Внешний долг. Поскольку в настоящее время в России идет довольно энергичная дискуссия о размерах государственного внешнего долга России накануне реформ, не могу отказать себе в удовольствии привлечь внимание коллег к странице 130 главы из книги «Что делать?» (увидела свет в марте 1991 г.), находящейся сейчас перед вами. На этой странице можно увидеть таблицу с данными о размерах государственного внешнего долга СССР в 1985-90 гг.
[Для тех, у кого этой книги под руками нет, воспроизвожу здесь первый ряд из этой таблицы.
Table 5.3 USSR: External Debt and Reserves (In Billions of U.S. Dollars)
1985
1986
1987
1988
1989
1990 (estimates)
External Debt(a)
28.9
31.4
39.2
43.0
54.0
52.2(b)
- External Debt contracted or guaranteed by the Vneshekonombank.
- As of June 1990.]
5. Август 1998 г. Петр Авен напомнил нам одну историю из августовской эпопеи 1998 г. Во-первых, история, которую он рассказал, кажется, имела место быть не во вторник 18-го августа, а в субботу, 15-го августа, так как дефолт и девальвация были объявлены утром в понедельник, 17 августа. Эта история, как мне кажется, также показывает, почему полезны такие конференции как эта, и в чем их особая ценность. Они позволяют не только вспомнить, что происходило годы тому назад, но и сопоставить имеющиеся у разных людей воспоминания, чтобы исправить имеющиеся в них неточности и ошибки.
Эта история, в частности, показывает, как Егор Гайдар вводил в заблуждение окружающих. [Шум в зале. Попытки криками остановить мое выступление]
По словам Петра Авена, Гайдар сказал ему и другим присутствовавшим на совещании в Белом доме 15 августа, что новые (нелепые) границы валютного коридора в размере 9,5 рубля за доллар устанавливаются по указанию Бориса Николаевича, который не хотел бы, чтобы курс доллара вышел за пределы 10 рублей. С моей точки зрения, это не что иное, как возведение Е.Гайдаром напраслины на Б.Н.Ельцина [Шум в зале. Попытки криками остановить мое выступление], который не был в курсе того, что происходило в тот момент в Москве. Потому что сам он, Ельцин, будучи накануне в Великом Новгороде, пообещал, что девальвации не будет, а затем перелетел на валдайскую дачу. Проект решения экономической команды правительства и Центробанка при участии МВФ был выработан только к середине дня воскресенья 16 августа. Для утверждения решения Б.Ельциным на встречу с ним во второй половине дня 16 августа отправились С.Кириенко и А.Чубайс. Поэтому до вечера того же дня 16 августа Б.Ельцин не был в курсе готовившегося правительством решения и, следовательно, никаких указаний по поводу желаемых границ нового валютного коридора высказать в принципе не мог.
6. Валютный курс. Предложения по введению унифицированного валютного курса рубля были подготовлены Петром Авеном и Сергеем Глазьевым в ноябре 1991 г. и доложены на нескольких совещаниях в правительстве и Верховном Совете. Предполагалось, что единый валютный курс рубля будет введен 1 января 1992 г. Однако тогда он не был введен. Единый курс был введен лишь с 1 июля 1992 г., судя по всему, под давлением МВФ, членом которого Россия стала накануне. Устав МВФ требует от стран-членов иметь унифицированный валютный курс.
[Такое изложение истории введения единого валютного курса рубля вызвало возражения со стороны П.Авена. Как уже обещал, как только получу текст версии этой истории в изложении П.Авена, то сразу же размещу его в этом ЖЖ.]
7. Либерализация валютных операций. Наконец, только сейчас я услышал, что законодательство о либерализации валютных операций по текущим счетам, принятое в России, оказывается, было подготовлено Ильдаром Каримовым. Это для меня новость. Дело в том, что в 2001 г. я был советником по экономическим вопросам российского президента и непосредственно занимался этим вопросом, участвовал в ряде ключевых совещаний, на которых был принят проект закона, переданный затем в Госдуму и ею затем утвержденный. К сожалению, тогда я ничего не слышал о проекте, подготовленном Ильдаром. Главным автором изменений в валютное законодательство был присутствующий на этой конференции Каха Бендукидзе.