Немного о Смолинском сражении 1502 г.
В продолжении поста о Псковской кампании 1502 г. следует коснуться самой Смолинской битвы - темы, которая в ущерб изучению всей кампании была предметом многих работ. Моя позиция по проблемам изучения битв так или иначе уже излагалась - источники с их описаниями по определению всегда очень сложны. Практически всегда мы имеем «эффект очевидца/участника» со своей системой восприятия и изложения. Это даже вне проблемы «сознательного пропагандистского искажения» и «художественного оформления». При большой фактологическом объеме изложения одной стороны, можно провести внутреннюю критику. Ещё хорошо, если есть возможность сравнить с описанием другой стороны. Уже отличный результат, если сможем обозначить фазы боестолкновения. Но опять же, «эффект очевидца», делает сложным оценку масштаба и напряженности этих фаз. Если по другим аналогичным событиям знаем практику действия в бою той или иной стороны, то можно попытаться реконструировать «слова очевидца» в то, что было в реальности. В общем всё это дело сложное, требующее знаний разнообразного контекста. В итоге, если не тонуть в фантазировании, то приходится останавливаться на нескольких (одной - редко) схемах реконструкции с ограниченной (ограниченно имеющейся информацией) подробностях в отдельных моментах.
Основные русские и немецкие источники по битве обозначены ещё в книге Н. А. Казаковой. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. 1975 г. Но вот именно изучаться - фактически только в текущем веке. Вначале Ю. Алексеев изучил источники в изложении Казаковой, как военный историк. Затем статья Марины Бессудновой (с привлечением немецких текстов, но в целом слабо проработанных). Ну и сейчас - статья Александра Баранова (на английском языке), специалиста по немецким текстам. По немецким текстам могу сказать только общие источниковедческие замечания. Но вот по летописным текстам есть что сказать, как было отмечено в прошлом посте.
Соответственно, цитирую оба русских источника по ходу сражения. Псковская летопись (продолжение цитаты из прошлого поста). «И погнашася воеводы великих князей и псковичи, и нагнаша их в Озеровах на могилнике, и немцы кош свой поставиша оприч и молвиша: «толке де русь ударится на кош, и мы де выидем изо псковской земли; а толке же де и на нас, ино туто нам головы покласти своя». И псковичи первое удариша на кош, и потом москвичи, и начаша межи собя дратися о быте немецком, а чудь кошевую всю присекоша; и немцы в то время сступишася с москвичи и со псковичи, и бысть с немцы сеча, а не велики. И князь псковской Иван Горбатой нача заганивати пскович, чтоб не ехали розно, а они вси по закустовью, и начаша ему псковичи прозвище давати опремом и кормихном, аще бы не тот господин князь Иван велел стену деревяную поставити около Полонища и Бродей, ино все то б дымом взялося и до старой стены».
В Воскресенской летописи изложена разрядная повесть (точнее, то, что позже будут так называть). «О бою с немци на Смолине. Того же лета немци приидоша ливонские к пскову, а въеводы великого князя тогда быша в Новегороде и с людми, и поидоша въеводы из Новгорода к Пьскову [перечисляются воеводы по полкам]. И послыша немци въевод великого князя, что идут к Пскову, и поидоша от Пскова, и доидоша их въеводы великого князя на Смолине, и сказаша въеводам великого князя Данило Нащекин да Лева Харламов, что немци бежат, и люди великого князя многие ис полков погониша, а полки изрушали, и кошевных людей немецких многых побили, и пришли на немецкие полкы, а немци стоят полки въоружены, и великого князя людей не многых избиша, которые пришли изрывкою, а сами ся отстояли, потому что у великого князя въевод плъки ся изрушали; на том бою убиены бысть князь Андрей Алексанрович Кропоткин да Юрий Юрлов сын Плещеев».
Сюда нужно добавить Типографскую летопись, которая ход сражения не раскрывает, но даёт оценку и результаты. «Немци же убояшася, отступиша оть града за тридесять поприщ, въеводы же великого князя обоидоша их от града Изборска и сретошася с Немци на озере на Смолине, и учинишася им бой, месяца сентября 13 день, и бишася и разидошася обои. И на том бою убиша князя Федора Кропотича, да Григорья, Дмитреева сына Давыдовича, да Юрья, Тимофеева сына Юрлова, и иных многих детей боярских, а Немець падоша бесчислено. И оттоле Немци отъидоша въсвояси, а воеводы великого князя разыдошяся и с своим воиньством к собе». Устюжкая летопись - «немцы приходили ратью на Псков. А князю великому пришла весть наперед, и он послал к Пскову силу. А воивода был у них князь Данило Васильевич Щеня; с ним много князеи и боляр и детей боярьских. Они же немцем к городу Пскову на даша приступити, да их встретиша далече города и с немцами билися».
В плане «взглядов на события» лучше всего можно охарактеризовать псковское летописание 14-16 вв. Описание военных событий можно назвать «условно уравновешенным», обусловленным мировоззрением, завязанным на Божий промысел и греховность человеческую, а взгляд на войну - как на некоторую обыденность. Неудачи не пытались затушевать (если были большие потери или произошло бегство), а победы воспеть (хотя опять помним про «эффект очевидца», когда стычка с неопределенным результатом описывалась под углом успеха; но, в любом случае, описание псковского успеха обычно было сдержанным). Кроме данного текста, описание неприглядного или нерадивого поведения псковичей есть в повествовании сражений на Серице, в столкновении с новгородцами в 1471 г., в смоленской штурм 1513 г. и пр.
Повесть Воскресенской летописи можно сравнить с поздними разрядными повестями. Они по стилю принципиально отличались от сеунчей - вестей о победах. Неудачи не затушевывали - из практических соображений, т. к. это можно назвать «штабной документацией», ведомой специальными подъячими и предназначенной для соответствующего анализа (разумеется, опять же, «эффект очевидца» и тут никто не отменял). Разумеется, летописный вариант может быть изменен (прежде всего, сокращен) по сравнению с делопроизводственным отчетом. Сообщения Типографской и Устюжской летописи - примеры регионального «неофициального» летописания Северо-Восточной Руси о событиях далеко от региона. Такое повествование обычно зависело как от источника информации, так и от личности составителя. Но в данном случае - сообщение Типографской летописи для нас вспомогательный источник.
В прошлом посте было отмечено, что псковское повествование о кампании 1502 г. нельзя читать хронологически последовательно - дважды идёт отсылки к предыдущим событиям. Но в данном случае ход сражения можно сравнить с описанием ВЛ. Сразу обращу внимание на последнее предложение (И князь псковской Иван Горбатой нача заганивати пскович, чтоб не ехали розно, а они вси по закустовью, и начаша ему псковичи прозвище давати опремом и кормихном). Оно до сих пор в работах зачастую понимаются либо как описание неорганизованного бегства с поля боя (А. Баранов), либо неорганизованное действие на поле боя (Ю. Алексеев). Записано оно после фразы «была сеча, а не велика», и к какому моменту относится эта назидательная вставка - непонятно. Но про бегство с поля боя, или действие в разгар сечи тут точно нет - псковское летописание в таких описаниях однозначно (ближайшее сравнение - описание битвы на р. Серица). Уже слово «ехали» тут такому предположению противоречит. Буквально тут - о недисциплинированности во время марша. Это мог быть как марш после сражения, так и перед. Заганивать по словарю - гнать, направлять в одно место. И закустовье - это за кустами, а не в кустах. Буквально речь о том, что псковичи ехали разрозненно, разделенные кустами, а князь пытался организовать движение единой колонной. Здесь уже можно сравнить с ВЛ: «пришли изрывкою» и дважды повторенное «полки изрушили» (такой акцент угадывает характер разрядной повести - обозначения тактических и управленческих ошибок).
Если специфика последовательности изложения кампании 1502 г. в ПЛ заставляет сомневаться, к какому моменту относится разграбление немецкого обоза, то сравнение с ВЛ подтверждает, что это было начало боестолкновения.
Из псковского описания, в отличии от давней трактовки, совсем не очевидно, что немцы атаковали грабивших обоз русских - как и в ВЛ сказано, что после этого началась битва. Собственно, всё описание самого сражения в ПЛ: «немцы в то время сступишася с москвичи и со псковичи, и бысть с немцы сеча, а не велика». Термин «сступишася» строго не акцентирует атаковавшую сторону, может подразумевать и встречное столкновение. Можно обратить внимание, что в этой фразе впереди поставили «москвичей» - это может подразумевать, что первыми в схватку с немецким войском вступили москвичи. Описания самого боя в ВЛ (пришли на немецкие полкы, а немци стоят полки въоружены, и великого князя людей не многых избиша, которые пришли изрывкою, а сами ся отстояли) в первую очередь можно понять, как русскую атаку на благополучно обороняющихся немцев. Однако буквально тут написано, что русские сблизились с немецкими полками («пришли», а не «удариша»). А действовали немцы от обороны или встречно атаковали - тут оба варианта подходят.
Теперь о русских оценках результатов сражения. Наиболее ценными тут по названным причинам должны быть указания ПЛ. Если отодвинуть нравоучительные пассажи про грабеж и перебранку с князем, то общее резюме «бысть сеча невелика». Особо следует обратить внимание в пассаж про грабеж обоза. Летописная мысль, что это «хитрость немцев» - как раз пример «эффекта очевидцев», когда додумыванием за противника объясняешь некоторые эпизоды («это была хитрость, уловка, тайная засада неприятеля»). «Задуманная хитрость» может подтверждена только источниками с той стороны. Но вот следует обратить внимание на слова, вложенные в головы немцев: «русь ударится на кош, и мы де выидем изо псковской земли; а толке же де и на нас, ино туто нам головы покласти своя». В данном случае постфактум рассматриваются варианты событий - случившийся и его альтернатива. Альтернативу случившемуся псковские летописцы видели полные разгром немцев. Но во тут оценка случившегося - не «побьем русь», а «выйдем живыми». Т. е. общая оценка сражения псковским летописцев: «была сеча невелика, немцы вышли из псковской земли».
Оценка «московского штаба» результатов в ВЛ: «великого князя людей не многых избиша», немцы «отстояли». Сложно сказать, отразилась ли в ТЛ и УЛ официальная оценка или оценка участников. Но там дана «безрезультатная оценка» (битва была), а в ТП разъясняется, что потом стороны разошлись. ТЛ, в отличии от ПЛ и ВЛ, даёт оценку потерь сторон как крупные, особенно немцев. Но это именно оценка, которая как раз в вопросе потерь обычно субъективна.
Если резюмировать, то в описаниях русских источников объективных противоречий нет. Общее описание битвы по ним получается таким: «русские догоняли уходящих немцев; передовые дозоры обнаружили отступающее немецкое войско и расположенный вне его местонахождения обоз; русские ратники неорганизованными группами атаковал обоз, разграбили и перебили обозников; после этого русские ратники (в первую очередь великокняжеские) выступили на построившихся в боевые порядки немцев; случившееся сражение не отличалось напряженостью и кровопролитностью; по итогу боя немецкие полки остались на своих изначальных позициях, после чего стороны разошлись».
Теперь можно провести некоторое сравнение с немецкими источниками. В статье М. Бессудновой вперемежку рассматриваются ранние и поздние источники, что только путает исследование. Источники о ходе сражения в первую очередь - письмо комтура и «Прекрасная история», а также рассказ Герберштейна. Специального исследования по источникам для последнего никто не производил, но по самому тексту можно понять, что он получил информацию от перебежавшего во время сражения к русским Лукаса. Т. е. можно с большой долей вероятностью полагать, что все уникальные сведений в рассказе Гереберштейна получены от этого перебежчика, что подразумевает субъективность в определённую сторону. Все остальные хронисты являются переработкой этих трёх источников.
Если сравнить оценки результатов битвы, то русские источники единогласно показывают её «без победителя», а немецкие показывают её великой победой. Последнее в первую очередь - плод активной пропаганды магистра, официально назначивший 13 сентября Днем Победы. Следует ещё заметить, что немецкие источники описание всего похода в основном и ограничивают этой битвой, хотя там так же был успех при схватке на переправе, был общий успех глубокого опустошительного похода. Т. е. диспропорция такого изложения объективно повышала значимость сражения, концентрировала в нем все успехи похода. В русских источниках успех воевод показан в том, что заставили неприятеля уйти от Пскова.
Хитрость с обозом-приманкой немецкие источники не подтверждают (и можно уверенно говорить, что никакого хитрого приёма и не было). «Прекрасная история» мельком подтверждает потерю обоза, но его масштаб оценить сложно (русские летописи не говорят о том, что обоз был уведён; да и про поголовное уничтожение обозников тоже говорить нельзя - большая часть в такой ситуации просто разбежалась бы). Тут даже непонятно, весь или часть обоза подверглась нападению и разграблению.
Все три немецких источника показывают немецкое войско атакующим с начала сражения. Только у Герберштейна говорится, что сражение началось с залпа пушек, но эти данные могли быть неточными (например, совмещение с сражением в прошлом году). Согласно комтуру ливонское войско было разделено на три отряда: отряд магистра, отряд рижского архиепископа с главным орденским знаменем, отряд ландмаршла, который должен был вступить в бой в случае преследования разбитого врага. Русские атаковали, а магистр во главе своего отряда атаковал их. Затем в наступление пошёл архиепископ. Русские активно атаковали отряд архиепископа, нанесли ему большой урон и смогли захватить кусок главного орденского знамени. Затем в атаку пошёл ландмаршал, после чего противник бежал. В «Прекрасной истории» русские показаны атакующими, но при этом и ливонское войско трижды атаковало, прорва ряды противника. Магистр так далеко удалился, что пехотинцы потеряли его из вида. Архиепископ чуть не оказался во власти противника, но стремительные действия ландмаршала спасли его. Русские были обращены в бегство, но немцы не стали их преследовать. Можно заметить, что ПИ не противоречит данным комтура, даёт дополнительную информацию: был момент, когда пехотинцы были оказались оторванными от пехоты. Комтур в описании сражения отдельно не говорит про пехоту и конницу. В описании Герберштейна было захвачено всё знамя (захвачено Лукасом), а не его кусок. Уже виден момент искажения, которое можно связать с общением с Лукасом. Но зато из этого описания видно, что момент со схваткой за знамя - это атака русских на пехоту. Откуда и можно заключить, что в отряде архиепископа была пехота, которая и охраняла знамя Ордена. Но замечу - не очевидно, что вся пехота была в этом отряде - она могла вполне быть при каждой «баталии».
Невнимание немецких источников к общему ходу кампании не позволяет понять действие немецкого войска перед сражением. Из наиболее подробного источника, письма комтура, вообще можно понять, что сражение произошло под Псковом. А в целом из немецких источников можно увидеть картину, что немцы стояли в боевых порядках, ожидая русских. Но в контексте марша-отступления такая картина вызывает вопросы.
Большой проблемой для немцев было проследить движение противника, заблаговременно определив его приближение, что позволило бы построиться к битве. Во время крестовых походов на Литву в 13-15 вв. была практика на каждой стоянке делать укрепленный лагерь, чтобы избежать внезапных нападений неприятельской конницы. Соответственно, на марше приходилось двигаться так, чтобы быть как можно больше готовым к встрече с противником. Учитывая, что мы видим немецкое войско атакующим и видим разграбленный обоз, стоящий вне войска, то вариант, что русские напали на немцев во время стоянки, отпадает - тогда бы обоз был использован как вагенбург. Соответственно, с большой долей вероятности отметается картина, что магистр успел узнать о приближении врага и подготовился в боевые порядки для его встречи. Можно смело утверждать, что русские атаковали противника, когда тот был на марше («немци бежат»). Двигались они, соответственно, 3 баталиями и обозом. Последний и стал объектом первой атаки русских.
В письме комтура потери немцев названы небольшими. У Герберштейна говорится о 400 погибших пехотинцев, но эти данные явно получены от Лукаса, который прямо назван причиной их гибели. Т. е. это могло быть преувеличением.
Видим контраст русской оценки (сеча невелика) и немецкой оценки (победа в ожесточенном бою над многочисленным врагом). На самом деле, ничего необычного в таком контрасте нет. Как подмечено псковским летописцем, для немцев стоял вопрос «либо удаться уйти, либо погибнем», а в таком моральном ощущении сражение не покажется «просто столкновением».
Не судите строго, но я сейчас вижу общую схему битвы: русские атаковали находящееся в состоянии передвижения немецкое войско, но атаковали обоз, а не «баталии»; после разграбления обоза русские пошли на немецкое войско; ввиду того, что подготовленных позиций не было, немцам имел больший смысл идти в наступление; русские как вступали в маневренные схватки (с отступлениями) с атакующей немецкой конницей, так и совершили успешную атаку на пехотные позиции с орденским знаменем; прочувствовав активные действия немцев, русская конница отступила. Мощь атаки рыцарской конницы сама по себе ничего не значит, если нет факторов, мешающих маневренному противнику уходить от лобовых ударов. Такие столкновения для русской конницы фактически были «травлей», а не полноценной «сечей». Успешная атака на пехоту как раз можно объяснить тем, что немецкое войско застали на марше, из-за чего немецким военачальникам приходилось импровизировать, пехота заняла позиции «какие были под боком», а заранее продумать схему поддержки пехоты и конницы в конкретных условиях времени не было. По факту мы видим, что в итоге воеводы отвели своих ратников, а вступить в новое сражение не пытались. Но тут можно заметить, что изначально мог быть план вступить в сражение, только если удаться застать противника врасплох; он ведь и так уходил из Псковщины, и смысла терять служилых людей в «правильном бою» не было - это соответствовало русской военной практике.
И немного вопросы с численностью. Этот тот редкий случай, когда мы можем сделать прикидки. 2,5 тыс. всадников и 2,5 тыс. пеших солдат - данные в письме комтура, которые он несколько раз повторил. К этому ещё вспомогательный персонал. Но между выступлением в поход и сражением численность неизменно должна была быть меньше. Неясно - это был списочный или наличный состав. Известно, что из Пруссии прибыло 200 кнехтов. ПИ говорит о 2 тыс. конницы с начала похода, Герберштейн - о 1500 кнехтах, которых атаковали в сражении русские (и тут неясно - имелась ли ввиду вся пехота, или та, которая была у знамени). Но в целом численность немцев можно примерно оценить (не меньше 3 тыс. боевого состава - всадников и кнехтов). С русскими же использовать немецкие данные объективно неправильно (оценка «эти числа кажутся достоверными» - ни о чём). Но мы знаем, что с Щеней пришла сила новгородская . В Полоцком походе было 3,25 тыс. детей боярских, земцов и новокрещенов с новгородских пятин и Великих Лук. За 60 лет до этого походный потенциал был меньше (рост численности населения минимум на 10 %; само формирование корпорации новгородских помещиков только завершалось). Судя по составу воевод в записи ВЛ, было некоторое усиление новгородской силы за счёт тверской силыь. В 1562 г. в поход направилось 704 детея боярских тверских городов. В целом в те годы складывалась практика, что на территории новгородской земли собирались полки только из новогородцев (позднее отмечена практика придачи новгородской силе отрядов татар, но располагались они только в приграничных городах для набега или угрозы набега; в 1495-1500 гг. отмечена практика, когда в походы новгородская сила усиливалась соседнии автономными силами - тверской силой, волоцкими удельным войсками).
Осенью 1502 г. часть новгородцев была сосредоточена на немецкой границе (по р. Нарва и у Финского залива) - во время похода магистра в 1501 г. были одновременные нападения немцев на эти направления (была ещё напряженность на шведской границе). Тогда также происходила Смоленская кампания, и часть новгородской силы, если не участвовала в ней, то прикрывала новгородско-литовскую границу (на Смоленском направлении должна была быть задействована основная часть тверской силы). Поэтому можно считать рать Щени у Новгорода никак не больше 2 тыс. саадаков. И вся она не могла оказаться после совершенного за несколько дней 200 км марша под Смолино, выступив по первому сигналу. Псков в 1562 г. выставил 378 детей боярских. На своей территории потенциал был больше, но сколько в условиях вражеской опасности (а она были и со стороны Литвы) можно было сконцентрировать и отправить под Смолино? В любом случае, представление, что русская сторона имела численное преимущество - не факт. А вариант, что русские имели хотя бы двойное преимущество совсем маловероятен.
Основные русские и немецкие источники по битве обозначены ещё в книге Н. А. Казаковой. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. 1975 г. Но вот именно изучаться - фактически только в текущем веке. Вначале Ю. Алексеев изучил источники в изложении Казаковой, как военный историк. Затем статья Марины Бессудновой (с привлечением немецких текстов, но в целом слабо проработанных). Ну и сейчас - статья Александра Баранова (на английском языке), специалиста по немецким текстам. По немецким текстам могу сказать только общие источниковедческие замечания. Но вот по летописным текстам есть что сказать, как было отмечено в прошлом посте.
Соответственно, цитирую оба русских источника по ходу сражения. Псковская летопись (продолжение цитаты из прошлого поста). «И погнашася воеводы великих князей и псковичи, и нагнаша их в Озеровах на могилнике, и немцы кош свой поставиша оприч и молвиша: «толке де русь ударится на кош, и мы де выидем изо псковской земли; а толке же де и на нас, ино туто нам головы покласти своя». И псковичи первое удариша на кош, и потом москвичи, и начаша межи собя дратися о быте немецком, а чудь кошевую всю присекоша; и немцы в то время сступишася с москвичи и со псковичи, и бысть с немцы сеча, а не велики. И князь псковской Иван Горбатой нача заганивати пскович, чтоб не ехали розно, а они вси по закустовью, и начаша ему псковичи прозвище давати опремом и кормихном, аще бы не тот господин князь Иван велел стену деревяную поставити около Полонища и Бродей, ино все то б дымом взялося и до старой стены».
В Воскресенской летописи изложена разрядная повесть (точнее, то, что позже будут так называть). «О бою с немци на Смолине. Того же лета немци приидоша ливонские к пскову, а въеводы великого князя тогда быша в Новегороде и с людми, и поидоша въеводы из Новгорода к Пьскову [перечисляются воеводы по полкам]. И послыша немци въевод великого князя, что идут к Пскову, и поидоша от Пскова, и доидоша их въеводы великого князя на Смолине, и сказаша въеводам великого князя Данило Нащекин да Лева Харламов, что немци бежат, и люди великого князя многие ис полков погониша, а полки изрушали, и кошевных людей немецких многых побили, и пришли на немецкие полкы, а немци стоят полки въоружены, и великого князя людей не многых избиша, которые пришли изрывкою, а сами ся отстояли, потому что у великого князя въевод плъки ся изрушали; на том бою убиены бысть князь Андрей Алексанрович Кропоткин да Юрий Юрлов сын Плещеев».
Сюда нужно добавить Типографскую летопись, которая ход сражения не раскрывает, но даёт оценку и результаты. «Немци же убояшася, отступиша оть града за тридесять поприщ, въеводы же великого князя обоидоша их от града Изборска и сретошася с Немци на озере на Смолине, и учинишася им бой, месяца сентября 13 день, и бишася и разидошася обои. И на том бою убиша князя Федора Кропотича, да Григорья, Дмитреева сына Давыдовича, да Юрья, Тимофеева сына Юрлова, и иных многих детей боярских, а Немець падоша бесчислено. И оттоле Немци отъидоша въсвояси, а воеводы великого князя разыдошяся и с своим воиньством к собе». Устюжкая летопись - «немцы приходили ратью на Псков. А князю великому пришла весть наперед, и он послал к Пскову силу. А воивода был у них князь Данило Васильевич Щеня; с ним много князеи и боляр и детей боярьских. Они же немцем к городу Пскову на даша приступити, да их встретиша далече города и с немцами билися».
В плане «взглядов на события» лучше всего можно охарактеризовать псковское летописание 14-16 вв. Описание военных событий можно назвать «условно уравновешенным», обусловленным мировоззрением, завязанным на Божий промысел и греховность человеческую, а взгляд на войну - как на некоторую обыденность. Неудачи не пытались затушевать (если были большие потери или произошло бегство), а победы воспеть (хотя опять помним про «эффект очевидца», когда стычка с неопределенным результатом описывалась под углом успеха; но, в любом случае, описание псковского успеха обычно было сдержанным). Кроме данного текста, описание неприглядного или нерадивого поведения псковичей есть в повествовании сражений на Серице, в столкновении с новгородцами в 1471 г., в смоленской штурм 1513 г. и пр.
Повесть Воскресенской летописи можно сравнить с поздними разрядными повестями. Они по стилю принципиально отличались от сеунчей - вестей о победах. Неудачи не затушевывали - из практических соображений, т. к. это можно назвать «штабной документацией», ведомой специальными подъячими и предназначенной для соответствующего анализа (разумеется, опять же, «эффект очевидца» и тут никто не отменял). Разумеется, летописный вариант может быть изменен (прежде всего, сокращен) по сравнению с делопроизводственным отчетом. Сообщения Типографской и Устюжской летописи - примеры регионального «неофициального» летописания Северо-Восточной Руси о событиях далеко от региона. Такое повествование обычно зависело как от источника информации, так и от личности составителя. Но в данном случае - сообщение Типографской летописи для нас вспомогательный источник.
В прошлом посте было отмечено, что псковское повествование о кампании 1502 г. нельзя читать хронологически последовательно - дважды идёт отсылки к предыдущим событиям. Но в данном случае ход сражения можно сравнить с описанием ВЛ. Сразу обращу внимание на последнее предложение (И князь псковской Иван Горбатой нача заганивати пскович, чтоб не ехали розно, а они вси по закустовью, и начаша ему псковичи прозвище давати опремом и кормихном). Оно до сих пор в работах зачастую понимаются либо как описание неорганизованного бегства с поля боя (А. Баранов), либо неорганизованное действие на поле боя (Ю. Алексеев). Записано оно после фразы «была сеча, а не велика», и к какому моменту относится эта назидательная вставка - непонятно. Но про бегство с поля боя, или действие в разгар сечи тут точно нет - псковское летописание в таких описаниях однозначно (ближайшее сравнение - описание битвы на р. Серица). Уже слово «ехали» тут такому предположению противоречит. Буквально тут - о недисциплинированности во время марша. Это мог быть как марш после сражения, так и перед. Заганивать по словарю - гнать, направлять в одно место. И закустовье - это за кустами, а не в кустах. Буквально речь о том, что псковичи ехали разрозненно, разделенные кустами, а князь пытался организовать движение единой колонной. Здесь уже можно сравнить с ВЛ: «пришли изрывкою» и дважды повторенное «полки изрушили» (такой акцент угадывает характер разрядной повести - обозначения тактических и управленческих ошибок).
Если специфика последовательности изложения кампании 1502 г. в ПЛ заставляет сомневаться, к какому моменту относится разграбление немецкого обоза, то сравнение с ВЛ подтверждает, что это было начало боестолкновения.
Из псковского описания, в отличии от давней трактовки, совсем не очевидно, что немцы атаковали грабивших обоз русских - как и в ВЛ сказано, что после этого началась битва. Собственно, всё описание самого сражения в ПЛ: «немцы в то время сступишася с москвичи и со псковичи, и бысть с немцы сеча, а не велика». Термин «сступишася» строго не акцентирует атаковавшую сторону, может подразумевать и встречное столкновение. Можно обратить внимание, что в этой фразе впереди поставили «москвичей» - это может подразумевать, что первыми в схватку с немецким войском вступили москвичи. Описания самого боя в ВЛ (пришли на немецкие полкы, а немци стоят полки въоружены, и великого князя людей не многых избиша, которые пришли изрывкою, а сами ся отстояли) в первую очередь можно понять, как русскую атаку на благополучно обороняющихся немцев. Однако буквально тут написано, что русские сблизились с немецкими полками («пришли», а не «удариша»). А действовали немцы от обороны или встречно атаковали - тут оба варианта подходят.
Теперь о русских оценках результатов сражения. Наиболее ценными тут по названным причинам должны быть указания ПЛ. Если отодвинуть нравоучительные пассажи про грабеж и перебранку с князем, то общее резюме «бысть сеча невелика». Особо следует обратить внимание в пассаж про грабеж обоза. Летописная мысль, что это «хитрость немцев» - как раз пример «эффекта очевидцев», когда додумыванием за противника объясняешь некоторые эпизоды («это была хитрость, уловка, тайная засада неприятеля»). «Задуманная хитрость» может подтверждена только источниками с той стороны. Но вот следует обратить внимание на слова, вложенные в головы немцев: «русь ударится на кош, и мы де выидем изо псковской земли; а толке же де и на нас, ино туто нам головы покласти своя». В данном случае постфактум рассматриваются варианты событий - случившийся и его альтернатива. Альтернативу случившемуся псковские летописцы видели полные разгром немцев. Но во тут оценка случившегося - не «побьем русь», а «выйдем живыми». Т. е. общая оценка сражения псковским летописцев: «была сеча невелика, немцы вышли из псковской земли».
Оценка «московского штаба» результатов в ВЛ: «великого князя людей не многых избиша», немцы «отстояли». Сложно сказать, отразилась ли в ТЛ и УЛ официальная оценка или оценка участников. Но там дана «безрезультатная оценка» (битва была), а в ТП разъясняется, что потом стороны разошлись. ТЛ, в отличии от ПЛ и ВЛ, даёт оценку потерь сторон как крупные, особенно немцев. Но это именно оценка, которая как раз в вопросе потерь обычно субъективна.
Если резюмировать, то в описаниях русских источников объективных противоречий нет. Общее описание битвы по ним получается таким: «русские догоняли уходящих немцев; передовые дозоры обнаружили отступающее немецкое войско и расположенный вне его местонахождения обоз; русские ратники неорганизованными группами атаковал обоз, разграбили и перебили обозников; после этого русские ратники (в первую очередь великокняжеские) выступили на построившихся в боевые порядки немцев; случившееся сражение не отличалось напряженостью и кровопролитностью; по итогу боя немецкие полки остались на своих изначальных позициях, после чего стороны разошлись».
Теперь можно провести некоторое сравнение с немецкими источниками. В статье М. Бессудновой вперемежку рассматриваются ранние и поздние источники, что только путает исследование. Источники о ходе сражения в первую очередь - письмо комтура и «Прекрасная история», а также рассказ Герберштейна. Специального исследования по источникам для последнего никто не производил, но по самому тексту можно понять, что он получил информацию от перебежавшего во время сражения к русским Лукаса. Т. е. можно с большой долей вероятностью полагать, что все уникальные сведений в рассказе Гереберштейна получены от этого перебежчика, что подразумевает субъективность в определённую сторону. Все остальные хронисты являются переработкой этих трёх источников.
Если сравнить оценки результатов битвы, то русские источники единогласно показывают её «без победителя», а немецкие показывают её великой победой. Последнее в первую очередь - плод активной пропаганды магистра, официально назначивший 13 сентября Днем Победы. Следует ещё заметить, что немецкие источники описание всего похода в основном и ограничивают этой битвой, хотя там так же был успех при схватке на переправе, был общий успех глубокого опустошительного похода. Т. е. диспропорция такого изложения объективно повышала значимость сражения, концентрировала в нем все успехи похода. В русских источниках успех воевод показан в том, что заставили неприятеля уйти от Пскова.
Хитрость с обозом-приманкой немецкие источники не подтверждают (и можно уверенно говорить, что никакого хитрого приёма и не было). «Прекрасная история» мельком подтверждает потерю обоза, но его масштаб оценить сложно (русские летописи не говорят о том, что обоз был уведён; да и про поголовное уничтожение обозников тоже говорить нельзя - большая часть в такой ситуации просто разбежалась бы). Тут даже непонятно, весь или часть обоза подверглась нападению и разграблению.
Все три немецких источника показывают немецкое войско атакующим с начала сражения. Только у Герберштейна говорится, что сражение началось с залпа пушек, но эти данные могли быть неточными (например, совмещение с сражением в прошлом году). Согласно комтуру ливонское войско было разделено на три отряда: отряд магистра, отряд рижского архиепископа с главным орденским знаменем, отряд ландмаршла, который должен был вступить в бой в случае преследования разбитого врага. Русские атаковали, а магистр во главе своего отряда атаковал их. Затем в наступление пошёл архиепископ. Русские активно атаковали отряд архиепископа, нанесли ему большой урон и смогли захватить кусок главного орденского знамени. Затем в атаку пошёл ландмаршал, после чего противник бежал. В «Прекрасной истории» русские показаны атакующими, но при этом и ливонское войско трижды атаковало, прорва ряды противника. Магистр так далеко удалился, что пехотинцы потеряли его из вида. Архиепископ чуть не оказался во власти противника, но стремительные действия ландмаршала спасли его. Русские были обращены в бегство, но немцы не стали их преследовать. Можно заметить, что ПИ не противоречит данным комтура, даёт дополнительную информацию: был момент, когда пехотинцы были оказались оторванными от пехоты. Комтур в описании сражения отдельно не говорит про пехоту и конницу. В описании Герберштейна было захвачено всё знамя (захвачено Лукасом), а не его кусок. Уже виден момент искажения, которое можно связать с общением с Лукасом. Но зато из этого описания видно, что момент со схваткой за знамя - это атака русских на пехоту. Откуда и можно заключить, что в отряде архиепископа была пехота, которая и охраняла знамя Ордена. Но замечу - не очевидно, что вся пехота была в этом отряде - она могла вполне быть при каждой «баталии».
Невнимание немецких источников к общему ходу кампании не позволяет понять действие немецкого войска перед сражением. Из наиболее подробного источника, письма комтура, вообще можно понять, что сражение произошло под Псковом. А в целом из немецких источников можно увидеть картину, что немцы стояли в боевых порядках, ожидая русских. Но в контексте марша-отступления такая картина вызывает вопросы.
Большой проблемой для немцев было проследить движение противника, заблаговременно определив его приближение, что позволило бы построиться к битве. Во время крестовых походов на Литву в 13-15 вв. была практика на каждой стоянке делать укрепленный лагерь, чтобы избежать внезапных нападений неприятельской конницы. Соответственно, на марше приходилось двигаться так, чтобы быть как можно больше готовым к встрече с противником. Учитывая, что мы видим немецкое войско атакующим и видим разграбленный обоз, стоящий вне войска, то вариант, что русские напали на немцев во время стоянки, отпадает - тогда бы обоз был использован как вагенбург. Соответственно, с большой долей вероятности отметается картина, что магистр успел узнать о приближении врага и подготовился в боевые порядки для его встречи. Можно смело утверждать, что русские атаковали противника, когда тот был на марше («немци бежат»). Двигались они, соответственно, 3 баталиями и обозом. Последний и стал объектом первой атаки русских.
В письме комтура потери немцев названы небольшими. У Герберштейна говорится о 400 погибших пехотинцев, но эти данные явно получены от Лукаса, который прямо назван причиной их гибели. Т. е. это могло быть преувеличением.
Видим контраст русской оценки (сеча невелика) и немецкой оценки (победа в ожесточенном бою над многочисленным врагом). На самом деле, ничего необычного в таком контрасте нет. Как подмечено псковским летописцем, для немцев стоял вопрос «либо удаться уйти, либо погибнем», а в таком моральном ощущении сражение не покажется «просто столкновением».
Не судите строго, но я сейчас вижу общую схему битвы: русские атаковали находящееся в состоянии передвижения немецкое войско, но атаковали обоз, а не «баталии»; после разграбления обоза русские пошли на немецкое войско; ввиду того, что подготовленных позиций не было, немцам имел больший смысл идти в наступление; русские как вступали в маневренные схватки (с отступлениями) с атакующей немецкой конницей, так и совершили успешную атаку на пехотные позиции с орденским знаменем; прочувствовав активные действия немцев, русская конница отступила. Мощь атаки рыцарской конницы сама по себе ничего не значит, если нет факторов, мешающих маневренному противнику уходить от лобовых ударов. Такие столкновения для русской конницы фактически были «травлей», а не полноценной «сечей». Успешная атака на пехоту как раз можно объяснить тем, что немецкое войско застали на марше, из-за чего немецким военачальникам приходилось импровизировать, пехота заняла позиции «какие были под боком», а заранее продумать схему поддержки пехоты и конницы в конкретных условиях времени не было. По факту мы видим, что в итоге воеводы отвели своих ратников, а вступить в новое сражение не пытались. Но тут можно заметить, что изначально мог быть план вступить в сражение, только если удаться застать противника врасплох; он ведь и так уходил из Псковщины, и смысла терять служилых людей в «правильном бою» не было - это соответствовало русской военной практике.
И немного вопросы с численностью. Этот тот редкий случай, когда мы можем сделать прикидки. 2,5 тыс. всадников и 2,5 тыс. пеших солдат - данные в письме комтура, которые он несколько раз повторил. К этому ещё вспомогательный персонал. Но между выступлением в поход и сражением численность неизменно должна была быть меньше. Неясно - это был списочный или наличный состав. Известно, что из Пруссии прибыло 200 кнехтов. ПИ говорит о 2 тыс. конницы с начала похода, Герберштейн - о 1500 кнехтах, которых атаковали в сражении русские (и тут неясно - имелась ли ввиду вся пехота, или та, которая была у знамени). Но в целом численность немцев можно примерно оценить (не меньше 3 тыс. боевого состава - всадников и кнехтов). С русскими же использовать немецкие данные объективно неправильно (оценка «эти числа кажутся достоверными» - ни о чём). Но мы знаем, что с Щеней пришла сила новгородская . В Полоцком походе было 3,25 тыс. детей боярских, земцов и новокрещенов с новгородских пятин и Великих Лук. За 60 лет до этого походный потенциал был меньше (рост численности населения минимум на 10 %; само формирование корпорации новгородских помещиков только завершалось). Судя по составу воевод в записи ВЛ, было некоторое усиление новгородской силы за счёт тверской силыь. В 1562 г. в поход направилось 704 детея боярских тверских городов. В целом в те годы складывалась практика, что на территории новгородской земли собирались полки только из новогородцев (позднее отмечена практика придачи новгородской силе отрядов татар, но располагались они только в приграничных городах для набега или угрозы набега; в 1495-1500 гг. отмечена практика, когда в походы новгородская сила усиливалась соседнии автономными силами - тверской силой, волоцкими удельным войсками).
Осенью 1502 г. часть новгородцев была сосредоточена на немецкой границе (по р. Нарва и у Финского залива) - во время похода магистра в 1501 г. были одновременные нападения немцев на эти направления (была ещё напряженность на шведской границе). Тогда также происходила Смоленская кампания, и часть новгородской силы, если не участвовала в ней, то прикрывала новгородско-литовскую границу (на Смоленском направлении должна была быть задействована основная часть тверской силы). Поэтому можно считать рать Щени у Новгорода никак не больше 2 тыс. саадаков. И вся она не могла оказаться после совершенного за несколько дней 200 км марша под Смолино, выступив по первому сигналу. Псков в 1562 г. выставил 378 детей боярских. На своей территории потенциал был больше, но сколько в условиях вражеской опасности (а она были и со стороны Литвы) можно было сконцентрировать и отправить под Смолино? В любом случае, представление, что русская сторона имела численное преимущество - не факт. А вариант, что русские имели хотя бы двойное преимущество совсем маловероятен.