«потение» заглушки трубопровода высокого давления
"В один из моих визитов в Москву в 1980 году я навещал семейство дяди - А.П. Александрова
Дядя, в то время Президент АН СССР и директор института атомной энергии, обычно поздно возвращался с работы, и всё его большое семейство традиционно собиралось за ужином часов в 9-10
В тот вечер АП пришёл как всегда поздно и был более чем обычно, молчалив и озабочен. Выпив пару рюмок водки, он, однако, несколько оттаял и заговорил о чрезвычайном происшествии на работе. Он рассказал, что на одной из подопечных Курчатовскому институту атомных электростанций уже давно наблюдалось какое-то подозрительное «потение» заглушки трубопровода высокого давления.
Речь шла о толстостенной трубе из нержавеющей стали с плоской крышкой, вложенной в трубу и вваренной по периферии толстым швом сварки.
И вот на этом шве постоянно выступали капли воды.
Это вызывало беспокойство, и, наконец, решено было остановить станцию и сделать контрольный разрез сварочного шва. Результат оказался шокирующим. Вместо монолитного шва с сечением равнобедренного прямоугольного треугольника вскрытие обнаружило множественные витки стальной проволоки, прикрытые сверху тонким слоем сварочного материала.
Это казалось совершенно невозможным, потому что каждый подобный сварочный шов проверялся с помощью рентгена, и соответствующие рентгеновские снимки сохранялись в архиве.
Обратились к архиву, и оказалось, что снимков нет! «И тогда я - добавил в заключение АП - поставил в известность председателя КГБ Андропова, потому что мы столкнулись с очевидным случаем саботажа - диверсия с угрозой для безопасности атомной станции. Начато расследование»
Этот рассказ был встречен с сочувственной тревогой всеми присутствующими, кроме меня.
Дело в том, что точно такую же историю (но только гораздо драматичнее) я незадолго до того слыхал от одного ответственного сотрудника ленинградского ЦКТИ - Центрального Котлотурбинного Института, филиал которого располагался рядом с Физико-техническим институтом им. А.Ф. Иоффе
Этот сотрудник (в ранге то ли главного инженера, то ли заместителя директора) рассказал о цепи тяжёлых аварий, произошедших на его предприятии. Все они сводились к взрывам оборудования высокого давления, вызванным дефектами сварки.
Последний взрыв был особо разрушительным, когда у котла с перегретым паром оторвалось днище, и весь котёл улетел на высоту многих сотен метров, обварив насмерть десяток людей, окружавших котёл.
Расследование показало, что дело было в безобразной приварке днища котла, где шов был заполнен навитой стальной проволокой, лишь декоративно прикрытой сварочным материалом. Был привлечён к ответу сварщик, но он отделался увольнением, потому что за качество работ отвечает мастер. Выяснилось, что все сварщики вместо производства монолитного шва занимались имитацией его с помощью стальной проволоки, что делалось исключительно из соображений экономии времени: создание монолитного шва требует большой длительной работы, и по существовавшим расценкам сварщик за смену не имел шансов достаточно заработать.
Это было одно из проявлений всеобщей системы приписок, которая широко развилась в СССР в период «застоя».
Мой информатор горестно рассказывал, что на место уволенного сварщика никак не могли найти замену, и, в конце концов, снова взяли на работу того же самого сварщика, который при найме издевательски спросил мастера «Ну, как будем варить, по-вашему, или по-нашему?»
Эту историю я тут же выложил обществу. АП воспринял её с большим сомнением - он остался при своём мнении о вскрывшейся вражеской диверсии.
Эта тема снова всплыла для меня через полгода, когда я в обществе своих московских родственников оказался в их летнем отпускном лагере. АП с женой и обозом детей и внуков регулярно выезжал на нижнюю Волгу, где жил спартанским лагерем в палатках на острове вблизи деревни Енотаевки.
Остров этот обычно подвергался визитам районного и областного начальства. Глава астраханского обкома Бородин высылал перед своим визитом команду, которая на соседнем островке готовила щедрое застолье. Во время застолья АП с Бородиным вели степенные разговоры на государственные темы, как и положено при встречах членам ЦК. Бородин говорил об успехах и трудностях освоения нового богатого газового месторождения - газ был сильно загрязнен 30% - ной примесью сероводорода, что создавало угрозу отравления населения в случае аварии. А возможность аварий легко просматривалась - газ шёл с большой глубины под высоким давлением. Первоначально предполагалось совместное с Францией освоение месторождения, но в дальнейшем Франция отказалась от сотрудничества, именно из-за опасности смертоносного прорыва. Впрочем, всё оборудование для освоения месторождения поставлялось из Франции. Прорывы уже были, когда округа оглашалась воем сирен охранного оборудования. Единственным отечественным средством борьбы с этой напастью было отключение этого чертового оборудования, и это очень беспокоило Бородина, и не только его. Он говорил, что ему звонил Брежнев и пугал его перспективой массового отравления людей, дескать, «история этого нам не простит». В ответ АП рассказывал Бородину о перспективах и проблемах ядерной энергетики. И тут он поведал о едва не произошедшей диверсии на атомной станции. Но когда АП закончил историю о фальшивом сварном шве, Бородин немедленно сказал - «Да у нас все сварщики так варят!»
Это происходило в 1981 году, за пять лет до Чернобыльской аварии. А ведь история с фальшивым сварным швом была тихим тревожным звоночком! Творцы ядерной энергетики жили в особом мире сверхвысокой ответственности, созданном свирепым ведомством Берии, и плохо представляли себе масштабы нарастающего разгильдяйства эпохи «зрелого социализма»"