(no subject)
Beata stultica
Всё, что ты видишь: дрогнувший блик в листве,
молниеносный росчерк вспорхнувшей птицы -
всё это канувший мир, разорённый свет,
нейронная живопись мозга. И не схватиться
за воздух, сквозящий сквозь пальцы, не вжиться в явь,
в простор, что мерещится там, в голове-обскуре,
набитой латынью и прочей учёной дурью.
Наощупь живёшь, будто что-то в себе разъяв -
какую-то гамму, чуть брезжущий в ней намёк,
какое-то слово, сверкнувшую в нём загадку.
Ты весь воплощён во внутренний монолог,
в пустынную речь, уместившую мир без остатка -
с его шутовством и блаженством, тоской, тщетой,
ничтожностью царств, безрассудством мессий и судей,
заиливших Лету. Но ты ведь и сам, по сути,
лишь росчерк по воздуху, дрогнувший блик, лишь то,
что явью причудилось. Это пройдёт, пройдёт.
Ты знаешь всю правду, ты помнишь, но всё же, всё же
как стыд нестерпим, как бугорчат в лопатках лёд,
как дышится жадно сквозь каждую пору кожи.
Всё, что ты видишь: дрогнувший блик в листве,
молниеносный росчерк вспорхнувшей птицы -
всё это канувший мир, разорённый свет,
нейронная живопись мозга. И не схватиться
за воздух, сквозящий сквозь пальцы, не вжиться в явь,
в простор, что мерещится там, в голове-обскуре,
набитой латынью и прочей учёной дурью.
Наощупь живёшь, будто что-то в себе разъяв -
какую-то гамму, чуть брезжущий в ней намёк,
какое-то слово, сверкнувшую в нём загадку.
Ты весь воплощён во внутренний монолог,
в пустынную речь, уместившую мир без остатка -
с его шутовством и блаженством, тоской, тщетой,
ничтожностью царств, безрассудством мессий и судей,
заиливших Лету. Но ты ведь и сам, по сути,
лишь росчерк по воздуху, дрогнувший блик, лишь то,
что явью причудилось. Это пройдёт, пройдёт.
Ты знаешь всю правду, ты помнишь, но всё же, всё же
как стыд нестерпим, как бугорчат в лопатках лёд,
как дышится жадно сквозь каждую пору кожи.