История воздухоплавания. Избранное. Трагические страницы...
Несчастные случаи в воздухоплавании были скорее печальным исключением, чем правилом. Статистика показывает, что за столетие, прошедшее с момента первого подъема человека на аэростате, было совершено около 20000 полетов и погибло около пятидесяти аэронавтов. Анализ причин их гибели дает следующую картину:
1. Пропали бесследно, унесенные ветром в море, а также найдены в своих аэростатах умершими по неизвестным причинам - 12 человек.
2. Погибшие от воспламенения аэростатов (все - монгольфьеры) - 7 человек.
3. Погибшие при падении аэростатов вследствие быстрой утечки подъемного газа (разрыв оболочки, неисправность клапана и др.) - 5 человек.
4. Погибшие вследствие тяжких происшествий во время приземления - 7 человек.
5. Погибшие от удушения подъемным газом во время скоростного подъема - 6 человек.
6. Погибшие от разряженного воздуха на больших высотах - 2 человека.
7. Погибшие от пренебрежения правилами безопасности - 8 человек.
Славную и трагическую страницу в истории воздухоплавания оставил итальянский граф Франческо Замбеккари. Жизнь графа была полна самых драматических событий и испытаний. В 1787 г. будучи морским офицером, он попал в плен к туркам и был посажен в Константинопольскую тюрьму, где провел четыре страшных года и много думал о побеге. Как ему хотелось улететь из неволи подобно Дедалу! Именно там, по его собственному признанию, он решил посвятить свою дальнейшую жизнь воздухоплаванию.
Граф Франческо Замбеккари
Освободившись из тюрьмы, Замбеккари соорудил аэростат, сходный по конструкции с аппаратом, на котором разбился Пилатр де Розье (рассказ об этом трагическом событии будет дан отдельно). Вместо жаровни для огня, Замбеккари сконструировал горелку, работавшую на спирте, с 24 фитилями, интенсивность пламени которых можно было регулировать. Роль монгольфьера в этом воздушном шаре играла оболочка, охватывающая экваториальный пояс газового аэростата и заканчивающаяся нижним подвесным кольцом.
Неудачи стали преследовать Замбеккари уже в первом полете. Во время отрыва от земли шар понесло на дерево, гондола зацепила ветви, и ее стало раскачивать. От разлившегося спирта на Замбеккари вспыхнула одежда. К ужасу присутствующих, среди которых были жена и дети аэронавта, шар с большой скоростью устремился вверх. Этому способствовал и объятый пламенем костюм графа. К счастью он сумел быстро потушить на себе огонь, но избежать серьезных ожогов не удалось.
В течение нескольких лет Замбеккари экспериментировал со своим аэростатом, постоянно рискуя жизнью. В начале сентября 1804 г. граф назначил старт в Болонье, но по разным, не зависящим от него причинам, пришлось несколько раз переносить подъем на другие дни. Публика стала преследовать графа насмешками, откровенно издеваясь над его невезением.
7 сентября, после непрерывного сорокавосьмичасового дождя, Замбеккари предпринял еще одну попытку стартовать. С самого начала день не сложился. С большим трудом и опозданием приступили к наполнению оболочки аэростата подъемным газом. Провозились весь день и только к 10 часам вечера все работы были завершены. Толпа неиствовала, в адрес аэронавтов раздавались угрозы. После долгих колебаний, доведенный до отчаяния, Замбеккари решил стартовать во чтобы это ни стало. «Невежество и фанатизм - с горечью говорил он позже - побудили меня решиться на полет». Была полночь, когда аэростат оторвался от земли. Его верные друзья и попутчики Андреоли и Грассети были рядом.
«Изнемогая от усталости, ничего не имея во рту с самого утра, с горькой улыбкой и сердечной мукой, я поднимался вверх, питая только одну уверенность, что мой шар, который сильно пострадал от разных перевозок, не понесет меня далеко... Горелка, предназначенная для увеличения подъемной силы, оказалась бесполезной. Мы могли наблюдать за состоянием барометра, только при слабом свете фонаря, и то очень плохо.
Невыносимый холод, царивший на большой высоте, где мы пребывали, истощение, вследствие того, что я не ел больше суток, и скорбь, тяготившая мою душу, - все это вместе до того меня обессилили, что я упал на дно гондолы в состоянии чего-то среднего между сном и смертью. То же случилось и с моим товарищем Грассети. Один Андреоли не спал и был здоров, вероятно, потому, что он хорошо набил себе желудок и выпил много рома. Однако, от холода, который был невыносим, страдал и он. Андреоли долго старался меня разбудить и, наконец, это ему удалось. Он поставил меня на ноги, но мои мысли совсем спутались. Я стал спрашивать его: «Ну, что нового? Куда мы идем? Который час? Откуда ветер?»
Было два часа. Мы медленно опускались через толстый слой белесых облаков, и когда очутились под ними, Андреоли услышал глухой и чуть слышный шум, в котором он узнал рев волн вдали. Я прислушался и незамедлил убедиться, что он прав. Нужно было добыть огня, чтобы определить по состоянию барометра, на какой высоте мы находимся и принять соответствующие меры. Начав трясти Грассети, мы, наконец, его разбудили. Андреоли разорвал пять фосфорных фитилей, но ни один из них не зажегся. Наконец, после нескончаемых попыток, нам удалось при помощи огнива зажечь фонарь.
Было три часа утра. Шум волн, разбивавшихся друг о друга, становился все слышнее, и вскоре я увидел бурную поверхность моря. Я быстро схватил большой мешок балласта и только хотел выбросить его за борт, как в этот же момент гондола погрузилась в воду. В первый момент испуга мы стали выбрасывать из нее все, что попадало под руку: балласт, инструменты, одежду, деньги, лампы и даже весла. Облегченный шар вдруг поднялся, но с такой быстротой и на такую удивительную высоту, что нам трудно было слышать друг друга, даже когда мы кричали. Со мной сделалось дурно. У Грассети пошла носом кровь. У обоих нас было короткое дыхание и давление в груди. Так как мы промокли до костей, то в момент, когда шар поднял нас на высоту, нас быстро охватил холод и в одну минуту мы покрылись слоем льда.
Проплыв с полчаса на неизмеримой высоте, шар стал медленно спускаться, и мы опять упали в море; было около четырех часов утра. Половина тела была у нас в воде и часто нас совсем заливали волны. Шар, лишенный газа, был во власти ветра, который надувал его, как парус, и таскал нас в продолжение нескольких часов по разъяренным волнам. На рассвете мы сориентировались и увидели, что находимся против Пезарро приблизительно в четырех милях от берега. Мы уже стали надеяться, что пристанем к нему, как вдруг сильный ветер с суши угнал нас далеко в открытое море.
Уже совсем рассвело, а мы не видели перед собой ничего, кроме неба, воды и неизбежной смерти. Правда, наша добрая звезда послала нам какие-то суда; но лишь только с них начинали различать нашу необыкновенную машину, как в ужасе уплывали от нас на всех парусах. Таким образом, у нас оставалась только надежда добраться до берегов Далмации, которая была еще далеко. Увы! Это была очень слабая надежда, и мы были бы неминуемо поглощены волнами, если бы небо не направило к нам одного мореплавателя, который, будучи, конечно, образованнее тех, кто от нас бежали, признал в нашей машине воздушный шар и тотчас же послал за нами свою шлюпку. Его матросы бросили нам большой канат, который мы привязали к гондоле, и при помощи его нас вытащили, истощенных и умирающих.
Облегченный шар тотчас опять поднялся на воздух, несмотря на все усилия матросов притянуть его к себе. Лодку сильно качало, опасность была неминуема, и матросы поспешили обрезать канат. Шар рванул вверх и исчез в облаках. Было 8 часов утра, когда мы взошли на борт корабля. Грассети был словно мертвый и едва подавал признаки жизни. Руки его были раздроблены. Холод, голод, ужасные страдания совершенно меня истощили. Доблестный капитан судна сделал все, что от него зависело, чтобы восстановить наши силы. Он высадил нас в порту Феррад; отсюда нас перевезли в Поло, где мы были приняты самым радушным образом и где искусный хирург ампутировал мне пальцы».
Несколько лет спустя этот мужественный человек, о котором знаменитый русский путешественник Коцебу сказал: «каждый его взгляд есть мысль», стал жертвой своей неустрашимости. 21 сентября 1812 г. во время одного из очередных подъемов недалеко от Болоньи, его аэростат воспламенился и рухнул на землю. Так погиб замечательный человек, преданный страстному желанию летать.
Рядом с Замбеккари стоят имена многих замечательных воздухоплавателей, отдавших свою жизнь на пути освоения воздушного пространства. 25 ноября 1802 г. аэронавт Фрэнсис Оливари стартовал на монгольфьере близ Орлеана. Когда аэростат поднялся на большую высоту, неожиданно загорелась гондола, изготовленная из ивовых прутьев. Пламя быстро охватило весь воздушный шар, и он упал на землю в нескольких километрах от места старта, погребя под собой Оливари.
7 апреля 1806 г. воздухоплаватель Мосмен предпринял попытку подъема на шарльере в Лилле. Этот воздухоплаватель имел обыкновение подниматься в воздух, стоя на небольшой деревянной площадке, заменявшей гондолу. Через десять минут полета Мосмен сбросил на парашюте свою собаку. Облегченный воздушный шар рванул вверх, площадка ушла из-под ног, и Мосмен, не ожидавший такого развития событий, рухнул на землю. Его тело было найдено за городом. Говорят, что незадолго до этого полета Мосмен предсказывал свою гибель.
17 июля 1812 г. в полете над Мангеймом (Германия) загорелся воздушный шар, в котором находился аэронавт Битшорф. Несчастный воздухоплаватель рухнул на крышу одного из домов города и погиб.
Упоминавшийся нами, известный английский аэронавт Уиндхэм Садлер погиб 29 сентября 1824 г. во время приземления в районе Больмона. Совершая длительный полет, Садлер израсходовал весь балласт и был вынужден пойти на посадку в очень неблагоприятных метеоусловиях. Сильный порыв ветра бросил аэростат на высокую трубу, гондола с силой ударилась об нее и перевернулась. Садлер не смог удержаться и, упав с большой высоты, погиб.
Трагический инцидент, в котором смешались романтические чувства, героизм, самопожертвование и драматический финал, произошел в мае 1824 г. в Лондоне. Известный воздухоплаватель, офицер английского морского флота Гаррис широко разрекламировал свой очередной полет на воздушном шаре, который должен был состояться во время общественного праздника в саду Воксхолл. Огромная толпа народа взволнованно наблюдала за приготовлениями отважного аэронавта. Чтобы придать предстоящему полету еще больший эффект, перед самым стартом Гаррис во всеуслышание объявил о своей помолвке с молодой леди и решении совершить по этому поводу совместный с ней полет. В ответ толпа разразилась одобрительным ревом.
Прозвучала команда «Отдать поясные!» и аэростат ушел вверх, унося с собой счастливую парочку. Достигнув нужной высоты, Гаррис решил прекратить подъем и потянул за веревку, соединенную с верхним маневровым клапаном. Аэростат прекратил подъем, а затем плавно пошел вниз. Гаррис, почуяв неладное, вторично дернул за веревку, пытаясь понять, что произошло с клапаном, но ситуация не изменилась. Скорость спуска медленно, но верно возрастала. Стало ясно, что маневровый клапан вышел из строя. За борт полетел балласт, а затем все, что имело хоть какой-то мало-мальски значимый вес: обувь, верхняя одежда… Все было напрасно, высота стремительно уменьшалась. Гаррис понял, что для спасения девушки есть только один шанс. Он поцеловал свою невесту и выпрыгнул из гондолы аэростата. Увидев возлюбленного, падающим на землю, девушка лишилась чувств. Когда она пришла в себя, вокруг уже толпились люди, делая все возможное, чтобы помочь несчастной. Таким образом, ценою своей жизни Гаррис спас свою невесту, которая при приземлении отделалась легкими ушибами.
Англичанин Кокинг, приятель знаменитого воздухоплавателя Грина, несколько раз поднимался с ним в воздух на воздушном шаре. «Вкусив неба», он решил «облагодетельствовать» и воздухоплавание - его взор обратился на парашют. «Революционным» в изобретении был купол парашюта, который почему-то был поставлен с ног на голову и имел вид перевернутого конуса. Никакие увещевания знающих специалистов, в том числе и Грина, не смогли переубедить Кокинга - он на сто процентов был уверен в своем детище. На 27 сентября 1836 г. были назначены испытания парашюта. Воздушный шар, пилотируемый Грином, поднялся на высоту 1000 метров и Кокинг ринулся вниз... Спуск, а точнее - падение, происходил с головокружительной скоростью. Смерть несчастного Кокинга была мгновенной.
В 1845 г. аэронавт Комаши, стартовав в Константинополе в присутствии огромного стечения народа, исчез навсегда: никто и никогда не узнал, что с ним случилось. Такая же участь постигла в 1847 г. Ледета, который поднялся в воздух в Петербурге и был унесен в сторону Финского залива.
Судьба французского аэронавта Арбана была чем-то схожа с судьбой графа Замбеккари. Свой очередной полет он назначил на 8 сентября 1846 г. в Триесте. С утра никак не могли наладить установку по накачке подъемного газа, только в 4 часа по полудню началась операция по наполнению оболочки, но происходила она очень медленно. Толпа зрителей начала роптать, а в 6 часов, доведенная до белого каления, снесла забор и подступила вплотную к Арбану, требуя немедленно стартовать.
Возмущенный таким поворотом дела, Арбан решил лететь, даже несмотря на то, что ветер стал поворачивать в сторону моря. Не закончив наполнения газом оболочки, он подцепил гондолу, но аэростат, не имея должной подъемной силы, не смог оторваться от земли. Толпа пришла в еще большую ярость. Арбан в отчаянии сбрасывает гондолу, и, повиснув на сетке, под улюлюкание толпы, не взяв с собой балласта и якоря, взмывает вверх. С огромной скоростью оболочка набрала большую высоту и унеслась по направлению к морю. В толпе опомнились и быстро снарядили в погоню суда и лодки. В подзорные трубы было хорошо видно, как оболочка вонзилась в облако и скрылась в сумрачной дали.
В течение нескольких часов, держась за веревки, Арбан носился над водой, а затем шар опустился на поверхность моря. К 11 часам ночи Арбан совершенно обессилел, для него было совершенно ясно, что конец рядом. Он был совсем близок от гибели, как вдруг из темноты показалась лодка (это было настоящее чудо!), управляемая двумя отважными рыбаками - Франсуа Салванем и его сыном. Оба моряка работали веслами изо всех сил и успели вовремя - Арбан был уже без чувств.
Несколько лет спустя после того случая Арбан, совершая вояж со своим аэростатом по Европе, достиг Барселоны. Первый же вылет здесь закончился трагедией - на небольшой высоте аэростат был подхвачен сильным воздушным течением и навсегда унесен в сторону Средиземного моря.
15 сентября 1851 г. итальянец Тардини вместе с женой и сыном вылетает из Копенгагена в воздушное путешествие. Приземлившись на острове Зеландия, Тардини решил в одиночку провести демонстрационный полет и исчезает в акватории Северного моря.
Несколько дней спустя, 24 сентября, в Шалоне предпринял попытку совершить высотный полет воздухоплаватель Мерль. Мощный выброс подъемного газа из аппендикса оболочки привел к тому, что Мерль потерял сознание и умер на руках своего спутника. По этой же причине 4 июля 1852 г. выпал из гондолы и погиб в районе Манчестера английский аэронавт Густон.
Французская воздухоплавательница Эмма Вердье стартует 19 июня 1853 г. из Монтескью близ Мон-де-Мерсон. Спуск проходил при ураганном ветре. Гондолу аэростата потянуло по земле, сильный толчок выбросил Эмму из гондолы… Ее нашли мертвой около воздушного шара. Бедная девушка была одета во все белое, как будто готовилась к свадебному обряду.
Полет над морем был чрезвычайно опасным мероприятием. Однако это не останавливало отважных воздухоплавателей. В 1868 г. аэронавты Дюруф и Гастон Тиссандье, стартовав из Кале на аэростате «Нептун», предпринимают попытку пересечь Северное море. На высоте они встречают два воздушных течения, направление движения которых было противоположно. Это заинтересовало аэронавтов и они решили поэкспериментировать, несколько раз далеко уходя от берега и всякий раз возвращаясь обратно.
26 сентября 1869 г. «Нептун» с экипажем в составе Дюруфа и Берто взлетает в окрестностях Монако. Поднявшись на изрядную высоту аэростат попадает в воздушное течение, которое быстро понесло их в сторону Средиземного моря. Погода стала резко ухудшаться, пошел дождь. Намокший воздушный шар, несмотря на отчаянные попытки воздухоплавателей исправить положение, стал снижаться и вскоре коснулся воды. К счастью, внизу ветер дул в сторону берега и, через нескольких томительных часов беспрерывной болтанки на волнах и мужественной борьбы экипажа со смертью, аэростат прибило к берегу.
31 августа 1874 г. Дюруф вместе со своей молодой женой предпринимает попытку совершить очередной демонстрационный полет из Кале. Ветер все время дул в сторону Северного моря, поэтому Дюруф час за часом откладывал время старта. Толпа зрителей, доведенная до крайнего возбуждения, требует немедленного взлета или возврата денег. Было 7 часов вечера. Посовещавшись, отважная супружеская пара решает лететь. Небольшой воздушный шар «Триколор», объемом 800 м3, стремительно взмывает вверх и, пронесясь над городом, скрывается в сумерках за горизонтом.
Всю ночь аэростат носило на небольшой высоте над волнами. На рассвете Дюруф увидел вдали несколько кораблей, шедших под парусом, и решает приводняться в надежде, что помощь прибудет вовремя. Высокие волны сразу захлестнули гондолу. Обессиленная от волнения и усталости женщина стала тонуть. Невероятными усилиями Дюруфу удается вытащить ее из воды, приподнять и прицепить веревками за обруч. С ближайшего корабля заметили катастрофу и быстро спустили лодку. Вскоре она была уже у шара...
Большой резонанс в Соединенных Штатах получил трагический случай, который произошел с братом, знаменитого французского воздухоплавателя Джона Ла-Монтена, Эдвардом. Он был известен там своими авантюрными воздушными путешествиями, во время которых частенько попадал в сложные ситуации. Однажды аэростат, шедший на большой высоте, и который пилотировал Эдвард Ла-Монтен, едва не был поглощен водами озера Эрио. Во время спуска отказал маневровый клапан и аэростат стал падать в озеро. Полная драматизма воздушная экспедиция закончилась благополучно только благодаря хладнокровию одного из членов экипажа, который без страховки взобрался по сетке на вершину оболочки и перекрыл клапан.
4 июля 1873 г., в годовщину независимости Соединенных Штатов, властями города Ион (штат Мичиган) Ла-Монтен был приглашен для демонстрационного полета. Во время подготовки к старту ему на ум пришла мысль совершить рекордный по высоте полет. Максимально облегчив гондолу, Ла-Монтен остался недоволен - для высотного подъема аэростат был все-таки тяжеловат. Окинув его взглядом, он решил, что сетка, охватывающая оболочку аэростата слишком тяжела. Долго не рассуждая, Ла-Монтен приказал ее снять, а гондолу подвесить к независимым меридиальным стропам, закрепленным к кольцу, расположенному наверху оболочки.
В присутствии огромного количества зрителей аэростат величественно оторвался от земли и ушел ввысь. На некоторое время он скрылся в большом облаке, стоявшем низко над землей, а затем появился над ним, хорошо видимый в ярких лучах солнца. Казалось, ничего не предвещало последующего трагического события. Сотни людей с подзорными трубами наблюдали это волнующее зрелище, оживленно обсуждая все детали полета. Вдруг, как по команде, они издали вопль ужаса. В трубу было хорошо видно, что на борту аэростата происходит что-то страшное. Оболочка каким-то образом освободилась от охватывающих ее строп и перевернулась вверх дном. Гондола закачалась под ней, удерживаемая кольцом, которое было уже снизу оболочки. Через короткое мгновение раздался повторный вопль толпы - кольцо оторвалось, оболочка улетела вверх, а гондола понеслась вниз. Ла-Монтен, выпав с гондолы, конвульсивно цеплялся за стропы. Это уже видели все. С огромной скоростью остатки аэростата приближались к земле. Толпа в ужасе взревела и замерла, ожидая неотвратимого конца. Не долетев до земли несколько десятков метров, Ла-Монтен разжал руки, удерживающие стропы, и развел их в стороны, как бы навсегда прощаясь с собравшимися. ...Все рыдали, многие женщины пребывали в обмороке.
Еще более поразительный полет, ставший к сожалению последним, совершил 1 февраля 1902 г. известный немецкий воздухоплаватель капитан фон Зигефельд. На аэростате «Берсон» он стартовал из Берлина вместе с доктором Линке. В пути аэронавты были застигнуты бурей, которая со страшной скоростью понесла их на юго-запад. Боясь перелететь французскую границу, и, несмотря на очевидную опасность спуска в таких ужасных условиях, Зигефельд все-таки решает приземляться. Решено было одновременно прыгать из гондолы перед самым касанием земли. Линке отделался вывихом руки, а Зигефельд, запутавшись в стропах гондолы, погиб, когда его на большой скорости поволокло по земле вместе с аэростатом. Комиссия, расследовавшая причины гибели аэронавта, определила, что средняя скорость полета аэростата была 123 км/ч, причем в течение 75 минут она достигала величины 200 км/ч.
Как ни ужасна смерть этих несчастных «летунов», большинство из которых отдали свою жизнь во имя всепоглощающей страсти летать, все-таки следует признать, что большинство из них стали жертвами чрезмерной самонадеянности и пренебрежения элементарными нормами безопасности.