К 70-летию со дня кончины С.М. Прокудина-Горского. Вступление в мемуары
Сегодня исполняется 70 лет со дня кончины С.М. Прокудина-Горского. Пионер цветной фотографии умер 27 сентября 1944 г. в "Русском доме" под Парижем, вскоре после освобождения этого города войсками союзников.
Сергей Михайлович прожил долгую жизнь, насыщенную событиями. В начале 1930-х он решил подвести некоторые итоги и сел за написание мемуаров. Они замышлялись как серия самостоятельных очерков о наиболее важных встречах и поездках. По неизвестным причинам рукопись этого важнейшего документа о жизни фотографа не сохранилась в семейном архиве. Точнее, от неё у наследников осталась лишь рукопись "Вступления" в воспоминания и до недавнего времени даже считалось, что остальные мемуары так и не были написаны. Однако в последние годы мне удалось обнаружить ещё две главы-очерка из мемуаров Прокудина-Горского - "Неделя в Ясной Поляне" (опубликовано в "Иллюстрированной России" в 1936 г.) и "Моя поездка в Чердынь" (опубликовано в "Русском очаге" в 1934 г.). Уверен, что были и другие очерки из этой серии, которые ещё предстоит найти.
Две вышеназванных части мемуаров были целиком опубликованы в нашем проекте. Однако "Вступление" до сих пор целиком ни разу не опубликовалось ни в печати, ни в Сети. Так что можно смело написать: ПУБЛИКУЕТСЯ ВПЕРВЫЕ.
Особо следует отметить, что мне удалось восстановить текст одного из абзацев, который считался нечитаемым из-за неправильного наложения копирки. Этот фрагмент взят в квадратные скобки.
Исследователи датируют рукопись 1932 годом.
Сохранены некоторые особенности орфографии.
Расшифровка всего текста под катом.
ВСТУПЛЕНИЕ
Чем дальше уходит прожитое, тем выпуклее вырисовываются в памяти многие события и даже мелкие факты и тем легче становится правильно понять их значение и отнестись к ним критически. На мою долю выпало изъездить задолго перед войной Россию во многих направлениях, побывать в отдаленных уголках ее, посетить местности, связанные с воспоминанием о крупных исторических событиях и притом проделать это в совершенно исключительных условиях, с совершенно исключительными задачами и возможностями.
В предлагаемых очерках я поставил себе задачей описать возможно правдиво и объективно кое-что из виденного и слышанного мною за время этих поездок, избегая всякой критики и предоставляя ее всецело читателям. Занимаясь в течении многих лет научной и практической фотографией и фотомеханикой и специализировавшись особенно в области цветной фотографии, я всегда интересовался возможностью применения ее к задачам воспитания и обучения и, в частности, главным образом к преподаванию отечествоведения.
Фотография, особенно в натуральных цветах, является, без сомнения, ценным пособием для преподавания отечествоведения и вообще могучим воспитательным и образовательным средством. Я особенно убедился в этом, когда показывал в Петербурге в большом зале на большом экране свои цветные снимки непосредственно с натуры. Я увидал насколько такая цветная проекция действует на публику, хотя и привыкшую к различным интересным зрелищам и мысль о применении моих снимков для ознакомления с нашей огромной и крайне разнообразной родиной - Россией окончательно укрепилась в моей голове. Немцы давно поняли ценность фотографии, как пособия и давно пользуются очень широко хотя бы обычной однотонной фотографией. Они ввели даже фотографию как обязательный предмет и давно создали высшие специальные школы с широко поставленной программой по этому предмету.
Значительно слабее стоит это дело в других странах, хотя за последнее время французы тоже схватились и создали хорошо обставленный специальный институт в Париже.
Достигнув хороших результатов в смысле получения снимков в истинных цветах и в передаче их на экране, я направил все свои усилия на разработку возможно дешевого способа получения цветных диапозитивов для школ и народных аудиторий и вместе с тем искал возможности приступить к систематическому фотографированию в России всего мало мальски интересного и поучительного, руководствуясь указаниями специалистов в каждой данной области. Я был более чем уверен, что в этой помощи ученых я отказа не встречу, и, конечно, не ошибся. Систематическое фотографирование было в те времена совершенно недоступно для частного лица, так как во многие места доступ был очень труден, требовалось очень много всяких разрешений, в других же фотографирование было и совсем запрещено из страха шпионажа. Все это, в связи с огромными расходами, с которыми была связана такая работа, не позволяло мне приступить к осуществлению моей мечты. К моему счастию, судьба разрешила мои затруднения. На демонстрировании моих работ в заседаниях ученых обществ и публично, присутствовали люди самых разнообразных слоев и работа эта, первая и единственная в России в области цветной фотографии, не могла пройти незамеченной. В скором времени я получил приглашение Великого Князя Михаила Александровича показать ему сделанные снимки и ознакомить его со способом получения цветных изображений с натуры, а затем такое-же приглашение и от Императрицы МАРИИ ФЕОДОРОВНЫ.
(Неразборчиво два абзаца: неправильно наложена копирка)
[Вечер в Гатчинском дворце, на котором мне пришлось демонстрировать свои снимки, был обставлен блестяще: кроме вдовствующей императрицы, Великого князя Михаила Александровича, Вел. Кн. Ольги Александровны и штата дворца присутствовало много приглашенных.
Успех был полным. Императрице снимки так понравились, что она довела об них до сведения Государя и настоятельно советовала ему посмотреть мою работу и поощрить её. За всё это время очень большую помощь оказывал мне князь Путятин живо интересовался вопросом и возможностью применения моего способа к воспроизведению в натуральных цветах различных древних и нов., но ценных памятников русской старины. Князь не ошибся и те снимки, которые я успел (?) сделать с некоторых древних памятников, представляют сейчас ценные документы и ценность их особенно увеличивается тем обстоятельством, что многое из снятого исчезло с лица земли в настоящее смутное время.]
Вскоре после описанного вечера в Гатчинском дворце, я получил через графа Я. К. Бенкендорфа приглашение демонстрировать мои работы Его Величеству в Царском Селе, Прибор, которым я пользовался для проектирования своих снимков требовал довольно сложной установки и громоздких приспособлений. За всеми вещами, за мной и за моими сотрудниками были присланы дворцовые экипажи. Специальный поезд доставил нас в Царское Село и в 11 часов утра мы уже начали установку прибора в круглом зале дворца. Нам были отведены для пребывания комнаты в верхнем этаже дворца, куда нам подан был завтрак и обед. К 6 часам вечера вся установка была закончена. У окон установлен был большой белый экран, красиво задрапированный рамкой из черного бархата с черной бархатной занавесью, занавесь раздвигалась на две стороны человеком, спрятанным за экраном. Сигнал об открытии и закрытии занавеса подавался ему маленькой электрической лампочкой. На противоположной стороне зала помещалась будка с прибором и всей электрической установкой и цветные лучи отбрасывались через маленькое окошечко, соединяясь на экране, и давая все мельчайшие полутона снятого предмета. Изображение отбрасывалось на экран через маленькое окошечко, соединяясь на экране, и давая все мельчайшие полутона снятого предмета. Изображение отбрасывалось на экран в то время, пока ещё занавес был закрыт и не было совершенно заметно на черном бархате, а распахивающийся занавес давал эффект видимого в открытое окно пейзажа. Отдохнув немного перед началом демонстрации, мы сделали последнюю проверку приборов и заняли свои места. Я стоял у самого экрана, держа в руках электрическую грушу, которой давал сигналы в будку моим сотрудникам. Справа от меня находилась дверь, в которую должен был войти Государь. Наступал самый ответственный момент, ибо я был уверен, что от успеха этого вечера зависела в значительной мере судьба моего дела. Для этой первой демонстрации Государю мною были выбраны снимки с натуры исключительно этюдного характера: различные эффекты природы, закаты, снежные ландшафты, снимки крестьянских детей, цветы, осенние этюды и т.п.
Ровно в половину девятого дежурный араб возвестил: "Их Императорские Величества" и в залу вошли Государь, Государыня со старшими дочерьми и приближенные свиты. После первой же картины, когда я услыхал одобрительный шопот Государя, я уже был уверен в успехе, так как программа была подобрана мною в возрастающем по эффектности порядке. Во время перерыва, когда был подан чай и прохладительные напитки, Государь отделился от группы придворных и, подойдя ко мне, стал спрашивать, что я имею в виду делать дальше с этой замечательной работой. Я изложил ему свои взгляды на различные применения, которые моя работа могла иметь и прибавил: "Вашему Величеству было бы, быть может, также интересно видеть время от времени истинную Россию и ее древние памятники, а равно и красоты разнообразной природы нашей великой Родины. Государь отнесся с большим одобрением к моим словам и сказал: "Поговорите с С. В. Рухловым, сообщите ему что именно Вам для этого нужно и пусть он мне сделает об этом деле доклад." Затем началось второе отделение, на которое я особенно рассчитывал. Так оно и вышло. Каждая картина вызывала не только шопот одобрения, но даже громкие восклицания. По окончании вечера Государь и Государыня с детьми подошли ко мне, благодарили за доставленное удовольствие и Государь, обратясь ко мне, сказал: "Так не забудьте же поговорить с Рухловым." (Министр Путей Сообщения) После ухода Государя, что было около 12 часов ночи, меня окружили присутствовавшие приближенные лица и горячо поздравляли с успехом. Особенно был доволен князь М. С. Путятин, ибо во многих отношениях состоявшийся вечер был делом его рук, и я вполне оправдал его ожидания. За поздним временем мы с моими сотрудниками ночевали во дворце в Гофмаршальском помещении и только утром принялись за уборку всех установленных приборов,
Само собой разумеется, что я не замедлил поговорить с Рухловым. В результате доклада его Государю, мне был дан по Высочайшему Повелению Пульмановский вагон, специально оборудованный по моим указаниям. Там была устроена прекрасная лаборатория, превращавшаяся по желанию из светлой в темную, для исполнения работ в пути и на стоянках, а также помещение для жизни моей и моих сотрудников. Вагон этот предоставлен был в полное мое распоряжение, прицеплялся к указанному мною поезду, отцеплялся на той станции, где я предполагал работать и ставился на это время на запасной путь. Мы продолжали жить в своем вагоне, совершали поездки для съемки, а затем снова передвигались в следующий намеченный пункт. При вагоне был проводник, вагон снабжался, где было нужно, льдом и т.д.
Для работы на водных путях, в зависимости от возможностей, Министерство предоставляло мне отдельный, специальный приспособленный для работы пароход с полным составом команды. В случае надобности предоставлялся помимо того и маленький пароход, могущий идти по мелководью и прицепная баржа, а для поездки по реке Чусовой была дана моторная лодка. Для обработки Урала и перевала Уральского горного хребта в Екатеринбург был прислан новый автомобиль сит. Форда, пригодный для трудных дорог.
При поездках по водным путям капитаном назначался возможно хорошо знакомый с краем, что значительно облегчало мне работу.
В первую очередь Государь наметил для съемки весь Мариинский водный путь, при чем мое внимание было обращено кроме других памятников старины особенно на памятники Петровской эпохи, так как первая моя поездка пришлась в год юбилея основания Петербурга. Само собой разумеется, что проезд для меня и моих сотрудников по всем линиям железных дорог в России и по водным путям был совершенно бесплатный, а равным образом содержание вагона и парохода со всей командой, но сверх этого ни о каких деньгах не было речи, Государь ничего не сказал, потому что я ни о чем не просил. Министр ничего не говорил, потому что на это не было Высочайшего повеления, а я считал, что предоставленные мне возможности в достаточной мере двигают меня по пути достижения моей задачи, а отчасти и даже опасался испортить дело. Во время моих поездок по России я имел в кармане два нужных для работы документа. Первый - Высочайшее повеление о полном доступе во все места Российской Империи, чего бы это ни касалось, а второй - приказ подлежащего Министерства об оказании всяческого содействия со стороны местных властей. После окончания каждой поездки, занимавшей обыкновенно все лето, я обрабатывал дома весь материал и показывал его Министру Путей Сообщения, но не все, а те, которые могли наиболее его интересовать. Затем я обычно получал приглашение демонстрировать мою работу Государю в Царскосельском дворце. Выбор сюжетов для Государя был несколько иной. Специальные сооружения Министерства: плотины, выемки для железнодорожного пути, разные мосты - Государя не могли интересовать так, как интересовали его русская старина, древние памятники и красоты природы. При просмотре снимков Мариинского водного пути, Государь отнесся ко мне очень милостиво, расспрашивал удовлетворяют ли меня предоставленные в мое распоряжение средства передвижения и на прощание добавил: "Когда вы будете готовы со следующей работой, то сообщите Гр. Бенкендорфу (Гофмаршал), он мне доложит и я вам назначу день." Таким образом первая половина моей задачи была выполнена. Обладая вышеупомянутыми средствами передвижения и документами, открывающими мне доступ всюду, я надеялся в несколько лет работы скопить в значительной мере материал, но что с ним делать дальше. После нескольких поездок, показывая Государю, насколько я помню, Туркестан, я обратился к нему во время антракта с просьбой разрешить использовать исполненные мною снимки для образовательных целей, для школ и народных аудиторий, за изъятием, конечно, снимков с мест, имеющих стратегическое значение. На это Государь ответил мне буквально следующее: "Я буду очень рад, если сверстники моего сына будут изучать и познавать нашу великую родину по сделанным Вами снимкам." Я был крайне счастлив, так как эти слова открывали мне возможность и вторую половину моей задачи и я с удвоенной энергией принялся за разработку дешевого способа массового изготовления цветных диапозитивов. Государь очень интересовался моими работами и не раз спрашивал в каком положении это дело, но разрабатывать новый и очень сложный процесс далеко не легко и иногда результат заставляет себя ожидать очень долго, иногда же достигается очень просто и быстро.
В данном случае, будучи очень занят съемками, я не мог посвятить себя всецело новому изобретению и тянул понемногу, давая Государю более или менее уклончивые ответы.
Засим была объявлена война, я сейчас же отказался от вагона и других способов передвижения. Всем стало не до того, да и у меня началась работа для военных надобностей: по цензуре прибывающих из-за границы кинематографических лент, анализу фотопрепаратов, обучению авиаторов съемке с аэропланов и т.д.
Во время моих поездок, нуждаясь иногда в специальных указаниях, я обращался в некоторые министерства и учреждения и должен сказать, что за очень редкими исключениями, всегда встречал всяческое содействие, так как основная задача моя была близка русскому сердцу. Особенно большую помощь оказывала мне Императорская Археологическая Комиссия (Проф. Н. И. Веселовский) и Археологическое Общество (Проф. Покровский) в тех случаях, где дело касалось старины, особенно в поездках по северной России, изобиловавшей древними церковными памятниками, а равно и в поездках в Туркестан. Если с одной стороны, благодаря всему описанному, работа моя была обставлена очень хорошо, то с другой она была очень трудна, требовала огромного терпения, знания, опыта и часто больших усилий. Условия освещения, а часто и самое положение снимаемых предметов бывали до крайности разнообразны. С раннего утра и до заката солнца я обследовал со своими помощниками ту или иную местность, большею частью пешком и неся с собой приборы, делал снимки в самых различных и часто очень трудных условиях, а вечером надо было снимки проявить в лаборатории вагона и иногда работа затягивалась до поздней ночи, особенно если погода была неблагоприятна и нужно было выяснить не окажется ли необходимым повторить съемку при другом освещении прежде, чем уехать в следующий намеченный пункт. Затем с негативов там же в пути делались копии и вносились в альбомы.
За шесть лет работы мною было выполнено несколько тысяч снимков. Коллекция эта представляет большой интерес и по своему разнообразию и по значению в настоящее время особенно, когда множество ценнейших памятников погибло, Кроме того, все снимки без исключения исполнены для воспроизведения в истинных цветах, что дает им ценность подлинных документов, и делает их таким образом гораздо более важными, чем обыкновенные фотографии.
С наступлением в России революции была полная опасность потерять всю коллекцию, и она несколько лет находилась под этой угрозой. Однако благодаря удачно сложившимся обстоятельствам мне удалось получить разрешение на вывоз наиболее интересной ея части. Исключены были главным образом снимки имеющие стратегическое значение, мало интересные для широкой публики и снимки, сделанные по России в различных пунктах, но не связанные общей идеей или системой.
Прибор для проектирования этих снимков на экране погиб и демонстрирование моей работы здесь и в Америке откладывается на некоторое время в связи с финансовой невозможностью постройки нужного прибора
ОБСЛУЖЕНЫ БЫЛИ:
1. Мариинский водный путь.
2. Туркестан.
3. Бухара (старая).
4. Урал в отношении промыслов.
5. Вся река Чусовая от истока.
6. Волга от истока до Нижнего-Новгорода.
7. Памятники, связанные с 300-летием Дома Романовых.
8. Кавказ и Дагестанская область.
9. Мунгальская степь.
10. Местности, связанные с воспоминаниями о 1812 годе (Отечественная война).
11. Мурманский железнодорожный путь.
Кроме того есть много снимков Финляндии, Малороссии и красивых эффектов природы.
Затем были две поездки, описание которых заслуживает интереса. Первая в Данию на виллу Императрицы Марии Феодоровны около Копенгагена по личному Ея приглашению для фотографирования всех любимых мест пребывания Государя Императора Александра III-го, а вторая поездка - в Ясную Поляну к Л.Н.Толстому, где я провел около 10 дней.
Само собою разумеется, что за длинный период этой работы мне приходилось сталкиваться с различными выдающимися лицами, наблюдать много интересного, часто такого, что обычной публике недоступно. Этими отдельными эпизодами и наблюдениями я хочу поделиться, ибо они не лишены, может быть, некоторого общественного интереса и послужат дополнением к уже описанному и известному. В тех случаях, где это будет возможно, описание мое будет иллюстрировано черными рисунками из моего материала, что-же касается цветных изображений, то, как я уже упомянул, их можно будет демонстрировать с соответствующими пояснениями лишь после того, как будет возобновлен утраченный прибор.
Проф. С.М.Прокудин-Горский.
Сергей Михайлович прожил долгую жизнь, насыщенную событиями. В начале 1930-х он решил подвести некоторые итоги и сел за написание мемуаров. Они замышлялись как серия самостоятельных очерков о наиболее важных встречах и поездках. По неизвестным причинам рукопись этого важнейшего документа о жизни фотографа не сохранилась в семейном архиве. Точнее, от неё у наследников осталась лишь рукопись "Вступления" в воспоминания и до недавнего времени даже считалось, что остальные мемуары так и не были написаны. Однако в последние годы мне удалось обнаружить ещё две главы-очерка из мемуаров Прокудина-Горского - "Неделя в Ясной Поляне" (опубликовано в "Иллюстрированной России" в 1936 г.) и "Моя поездка в Чердынь" (опубликовано в "Русском очаге" в 1934 г.). Уверен, что были и другие очерки из этой серии, которые ещё предстоит найти.
Две вышеназванных части мемуаров были целиком опубликованы в нашем проекте. Однако "Вступление" до сих пор целиком ни разу не опубликовалось ни в печати, ни в Сети. Так что можно смело написать: ПУБЛИКУЕТСЯ ВПЕРВЫЕ.
Особо следует отметить, что мне удалось восстановить текст одного из абзацев, который считался нечитаемым из-за неправильного наложения копирки. Этот фрагмент взят в квадратные скобки.
Исследователи датируют рукопись 1932 годом.
Сохранены некоторые особенности орфографии.
Расшифровка всего текста под катом.
ВСТУПЛЕНИЕ
Чем дальше уходит прожитое, тем выпуклее вырисовываются в памяти многие события и даже мелкие факты и тем легче становится правильно понять их значение и отнестись к ним критически. На мою долю выпало изъездить задолго перед войной Россию во многих направлениях, побывать в отдаленных уголках ее, посетить местности, связанные с воспоминанием о крупных исторических событиях и притом проделать это в совершенно исключительных условиях, с совершенно исключительными задачами и возможностями.
В предлагаемых очерках я поставил себе задачей описать возможно правдиво и объективно кое-что из виденного и слышанного мною за время этих поездок, избегая всякой критики и предоставляя ее всецело читателям. Занимаясь в течении многих лет научной и практической фотографией и фотомеханикой и специализировавшись особенно в области цветной фотографии, я всегда интересовался возможностью применения ее к задачам воспитания и обучения и, в частности, главным образом к преподаванию отечествоведения.
Фотография, особенно в натуральных цветах, является, без сомнения, ценным пособием для преподавания отечествоведения и вообще могучим воспитательным и образовательным средством. Я особенно убедился в этом, когда показывал в Петербурге в большом зале на большом экране свои цветные снимки непосредственно с натуры. Я увидал насколько такая цветная проекция действует на публику, хотя и привыкшую к различным интересным зрелищам и мысль о применении моих снимков для ознакомления с нашей огромной и крайне разнообразной родиной - Россией окончательно укрепилась в моей голове. Немцы давно поняли ценность фотографии, как пособия и давно пользуются очень широко хотя бы обычной однотонной фотографией. Они ввели даже фотографию как обязательный предмет и давно создали высшие специальные школы с широко поставленной программой по этому предмету.
Значительно слабее стоит это дело в других странах, хотя за последнее время французы тоже схватились и создали хорошо обставленный специальный институт в Париже.
Достигнув хороших результатов в смысле получения снимков в истинных цветах и в передаче их на экране, я направил все свои усилия на разработку возможно дешевого способа получения цветных диапозитивов для школ и народных аудиторий и вместе с тем искал возможности приступить к систематическому фотографированию в России всего мало мальски интересного и поучительного, руководствуясь указаниями специалистов в каждой данной области. Я был более чем уверен, что в этой помощи ученых я отказа не встречу, и, конечно, не ошибся. Систематическое фотографирование было в те времена совершенно недоступно для частного лица, так как во многие места доступ был очень труден, требовалось очень много всяких разрешений, в других же фотографирование было и совсем запрещено из страха шпионажа. Все это, в связи с огромными расходами, с которыми была связана такая работа, не позволяло мне приступить к осуществлению моей мечты. К моему счастию, судьба разрешила мои затруднения. На демонстрировании моих работ в заседаниях ученых обществ и публично, присутствовали люди самых разнообразных слоев и работа эта, первая и единственная в России в области цветной фотографии, не могла пройти незамеченной. В скором времени я получил приглашение Великого Князя Михаила Александровича показать ему сделанные снимки и ознакомить его со способом получения цветных изображений с натуры, а затем такое-же приглашение и от Императрицы МАРИИ ФЕОДОРОВНЫ.
(Неразборчиво два абзаца: неправильно наложена копирка)
[Вечер в Гатчинском дворце, на котором мне пришлось демонстрировать свои снимки, был обставлен блестяще: кроме вдовствующей императрицы, Великого князя Михаила Александровича, Вел. Кн. Ольги Александровны и штата дворца присутствовало много приглашенных.
Успех был полным. Императрице снимки так понравились, что она довела об них до сведения Государя и настоятельно советовала ему посмотреть мою работу и поощрить её. За всё это время очень большую помощь оказывал мне князь Путятин живо интересовался вопросом и возможностью применения моего способа к воспроизведению в натуральных цветах различных древних и нов., но ценных памятников русской старины. Князь не ошибся и те снимки, которые я успел (?) сделать с некоторых древних памятников, представляют сейчас ценные документы и ценность их особенно увеличивается тем обстоятельством, что многое из снятого исчезло с лица земли в настоящее смутное время.]
Вскоре после описанного вечера в Гатчинском дворце, я получил через графа Я. К. Бенкендорфа приглашение демонстрировать мои работы Его Величеству в Царском Селе, Прибор, которым я пользовался для проектирования своих снимков требовал довольно сложной установки и громоздких приспособлений. За всеми вещами, за мной и за моими сотрудниками были присланы дворцовые экипажи. Специальный поезд доставил нас в Царское Село и в 11 часов утра мы уже начали установку прибора в круглом зале дворца. Нам были отведены для пребывания комнаты в верхнем этаже дворца, куда нам подан был завтрак и обед. К 6 часам вечера вся установка была закончена. У окон установлен был большой белый экран, красиво задрапированный рамкой из черного бархата с черной бархатной занавесью, занавесь раздвигалась на две стороны человеком, спрятанным за экраном. Сигнал об открытии и закрытии занавеса подавался ему маленькой электрической лампочкой. На противоположной стороне зала помещалась будка с прибором и всей электрической установкой и цветные лучи отбрасывались через маленькое окошечко, соединяясь на экране, и давая все мельчайшие полутона снятого предмета. Изображение отбрасывалось на экран через маленькое окошечко, соединяясь на экране, и давая все мельчайшие полутона снятого предмета. Изображение отбрасывалось на экран в то время, пока ещё занавес был закрыт и не было совершенно заметно на черном бархате, а распахивающийся занавес давал эффект видимого в открытое окно пейзажа. Отдохнув немного перед началом демонстрации, мы сделали последнюю проверку приборов и заняли свои места. Я стоял у самого экрана, держа в руках электрическую грушу, которой давал сигналы в будку моим сотрудникам. Справа от меня находилась дверь, в которую должен был войти Государь. Наступал самый ответственный момент, ибо я был уверен, что от успеха этого вечера зависела в значительной мере судьба моего дела. Для этой первой демонстрации Государю мною были выбраны снимки с натуры исключительно этюдного характера: различные эффекты природы, закаты, снежные ландшафты, снимки крестьянских детей, цветы, осенние этюды и т.п.
Ровно в половину девятого дежурный араб возвестил: "Их Императорские Величества" и в залу вошли Государь, Государыня со старшими дочерьми и приближенные свиты. После первой же картины, когда я услыхал одобрительный шопот Государя, я уже был уверен в успехе, так как программа была подобрана мною в возрастающем по эффектности порядке. Во время перерыва, когда был подан чай и прохладительные напитки, Государь отделился от группы придворных и, подойдя ко мне, стал спрашивать, что я имею в виду делать дальше с этой замечательной работой. Я изложил ему свои взгляды на различные применения, которые моя работа могла иметь и прибавил: "Вашему Величеству было бы, быть может, также интересно видеть время от времени истинную Россию и ее древние памятники, а равно и красоты разнообразной природы нашей великой Родины. Государь отнесся с большим одобрением к моим словам и сказал: "Поговорите с С. В. Рухловым, сообщите ему что именно Вам для этого нужно и пусть он мне сделает об этом деле доклад." Затем началось второе отделение, на которое я особенно рассчитывал. Так оно и вышло. Каждая картина вызывала не только шопот одобрения, но даже громкие восклицания. По окончании вечера Государь и Государыня с детьми подошли ко мне, благодарили за доставленное удовольствие и Государь, обратясь ко мне, сказал: "Так не забудьте же поговорить с Рухловым." (Министр Путей Сообщения) После ухода Государя, что было около 12 часов ночи, меня окружили присутствовавшие приближенные лица и горячо поздравляли с успехом. Особенно был доволен князь М. С. Путятин, ибо во многих отношениях состоявшийся вечер был делом его рук, и я вполне оправдал его ожидания. За поздним временем мы с моими сотрудниками ночевали во дворце в Гофмаршальском помещении и только утром принялись за уборку всех установленных приборов,
Само собой разумеется, что я не замедлил поговорить с Рухловым. В результате доклада его Государю, мне был дан по Высочайшему Повелению Пульмановский вагон, специально оборудованный по моим указаниям. Там была устроена прекрасная лаборатория, превращавшаяся по желанию из светлой в темную, для исполнения работ в пути и на стоянках, а также помещение для жизни моей и моих сотрудников. Вагон этот предоставлен был в полное мое распоряжение, прицеплялся к указанному мною поезду, отцеплялся на той станции, где я предполагал работать и ставился на это время на запасной путь. Мы продолжали жить в своем вагоне, совершали поездки для съемки, а затем снова передвигались в следующий намеченный пункт. При вагоне был проводник, вагон снабжался, где было нужно, льдом и т.д.
Для работы на водных путях, в зависимости от возможностей, Министерство предоставляло мне отдельный, специальный приспособленный для работы пароход с полным составом команды. В случае надобности предоставлялся помимо того и маленький пароход, могущий идти по мелководью и прицепная баржа, а для поездки по реке Чусовой была дана моторная лодка. Для обработки Урала и перевала Уральского горного хребта в Екатеринбург был прислан новый автомобиль сит. Форда, пригодный для трудных дорог.
При поездках по водным путям капитаном назначался возможно хорошо знакомый с краем, что значительно облегчало мне работу.
В первую очередь Государь наметил для съемки весь Мариинский водный путь, при чем мое внимание было обращено кроме других памятников старины особенно на памятники Петровской эпохи, так как первая моя поездка пришлась в год юбилея основания Петербурга. Само собой разумеется, что проезд для меня и моих сотрудников по всем линиям железных дорог в России и по водным путям был совершенно бесплатный, а равным образом содержание вагона и парохода со всей командой, но сверх этого ни о каких деньгах не было речи, Государь ничего не сказал, потому что я ни о чем не просил. Министр ничего не говорил, потому что на это не было Высочайшего повеления, а я считал, что предоставленные мне возможности в достаточной мере двигают меня по пути достижения моей задачи, а отчасти и даже опасался испортить дело. Во время моих поездок по России я имел в кармане два нужных для работы документа. Первый - Высочайшее повеление о полном доступе во все места Российской Империи, чего бы это ни касалось, а второй - приказ подлежащего Министерства об оказании всяческого содействия со стороны местных властей. После окончания каждой поездки, занимавшей обыкновенно все лето, я обрабатывал дома весь материал и показывал его Министру Путей Сообщения, но не все, а те, которые могли наиболее его интересовать. Затем я обычно получал приглашение демонстрировать мою работу Государю в Царскосельском дворце. Выбор сюжетов для Государя был несколько иной. Специальные сооружения Министерства: плотины, выемки для железнодорожного пути, разные мосты - Государя не могли интересовать так, как интересовали его русская старина, древние памятники и красоты природы. При просмотре снимков Мариинского водного пути, Государь отнесся ко мне очень милостиво, расспрашивал удовлетворяют ли меня предоставленные в мое распоряжение средства передвижения и на прощание добавил: "Когда вы будете готовы со следующей работой, то сообщите Гр. Бенкендорфу (Гофмаршал), он мне доложит и я вам назначу день." Таким образом первая половина моей задачи была выполнена. Обладая вышеупомянутыми средствами передвижения и документами, открывающими мне доступ всюду, я надеялся в несколько лет работы скопить в значительной мере материал, но что с ним делать дальше. После нескольких поездок, показывая Государю, насколько я помню, Туркестан, я обратился к нему во время антракта с просьбой разрешить использовать исполненные мною снимки для образовательных целей, для школ и народных аудиторий, за изъятием, конечно, снимков с мест, имеющих стратегическое значение. На это Государь ответил мне буквально следующее: "Я буду очень рад, если сверстники моего сына будут изучать и познавать нашу великую родину по сделанным Вами снимкам." Я был крайне счастлив, так как эти слова открывали мне возможность и вторую половину моей задачи и я с удвоенной энергией принялся за разработку дешевого способа массового изготовления цветных диапозитивов. Государь очень интересовался моими работами и не раз спрашивал в каком положении это дело, но разрабатывать новый и очень сложный процесс далеко не легко и иногда результат заставляет себя ожидать очень долго, иногда же достигается очень просто и быстро.
В данном случае, будучи очень занят съемками, я не мог посвятить себя всецело новому изобретению и тянул понемногу, давая Государю более или менее уклончивые ответы.
Засим была объявлена война, я сейчас же отказался от вагона и других способов передвижения. Всем стало не до того, да и у меня началась работа для военных надобностей: по цензуре прибывающих из-за границы кинематографических лент, анализу фотопрепаратов, обучению авиаторов съемке с аэропланов и т.д.
Во время моих поездок, нуждаясь иногда в специальных указаниях, я обращался в некоторые министерства и учреждения и должен сказать, что за очень редкими исключениями, всегда встречал всяческое содействие, так как основная задача моя была близка русскому сердцу. Особенно большую помощь оказывала мне Императорская Археологическая Комиссия (Проф. Н. И. Веселовский) и Археологическое Общество (Проф. Покровский) в тех случаях, где дело касалось старины, особенно в поездках по северной России, изобиловавшей древними церковными памятниками, а равно и в поездках в Туркестан. Если с одной стороны, благодаря всему описанному, работа моя была обставлена очень хорошо, то с другой она была очень трудна, требовала огромного терпения, знания, опыта и часто больших усилий. Условия освещения, а часто и самое положение снимаемых предметов бывали до крайности разнообразны. С раннего утра и до заката солнца я обследовал со своими помощниками ту или иную местность, большею частью пешком и неся с собой приборы, делал снимки в самых различных и часто очень трудных условиях, а вечером надо было снимки проявить в лаборатории вагона и иногда работа затягивалась до поздней ночи, особенно если погода была неблагоприятна и нужно было выяснить не окажется ли необходимым повторить съемку при другом освещении прежде, чем уехать в следующий намеченный пункт. Затем с негативов там же в пути делались копии и вносились в альбомы.
За шесть лет работы мною было выполнено несколько тысяч снимков. Коллекция эта представляет большой интерес и по своему разнообразию и по значению в настоящее время особенно, когда множество ценнейших памятников погибло, Кроме того, все снимки без исключения исполнены для воспроизведения в истинных цветах, что дает им ценность подлинных документов, и делает их таким образом гораздо более важными, чем обыкновенные фотографии.
С наступлением в России революции была полная опасность потерять всю коллекцию, и она несколько лет находилась под этой угрозой. Однако благодаря удачно сложившимся обстоятельствам мне удалось получить разрешение на вывоз наиболее интересной ея части. Исключены были главным образом снимки имеющие стратегическое значение, мало интересные для широкой публики и снимки, сделанные по России в различных пунктах, но не связанные общей идеей или системой.
Прибор для проектирования этих снимков на экране погиб и демонстрирование моей работы здесь и в Америке откладывается на некоторое время в связи с финансовой невозможностью постройки нужного прибора
ОБСЛУЖЕНЫ БЫЛИ:
1. Мариинский водный путь.
2. Туркестан.
3. Бухара (старая).
4. Урал в отношении промыслов.
5. Вся река Чусовая от истока.
6. Волга от истока до Нижнего-Новгорода.
7. Памятники, связанные с 300-летием Дома Романовых.
8. Кавказ и Дагестанская область.
9. Мунгальская степь.
10. Местности, связанные с воспоминаниями о 1812 годе (Отечественная война).
11. Мурманский железнодорожный путь.
Кроме того есть много снимков Финляндии, Малороссии и красивых эффектов природы.
Затем были две поездки, описание которых заслуживает интереса. Первая в Данию на виллу Императрицы Марии Феодоровны около Копенгагена по личному Ея приглашению для фотографирования всех любимых мест пребывания Государя Императора Александра III-го, а вторая поездка - в Ясную Поляну к Л.Н.Толстому, где я провел около 10 дней.
Само собою разумеется, что за длинный период этой работы мне приходилось сталкиваться с различными выдающимися лицами, наблюдать много интересного, часто такого, что обычной публике недоступно. Этими отдельными эпизодами и наблюдениями я хочу поделиться, ибо они не лишены, может быть, некоторого общественного интереса и послужат дополнением к уже описанному и известному. В тех случаях, где это будет возможно, описание мое будет иллюстрировано черными рисунками из моего материала, что-же касается цветных изображений, то, как я уже упомянул, их можно будет демонстрировать с соответствующими пояснениями лишь после того, как будет возобновлен утраченный прибор.
Проф. С.М.Прокудин-Горский.