164. Дружба с Германией. Почему не получилось?
Мне пришлось вырасти в информационном поле, где практически все ходы и решения руководства Российской Империи в последние годы ее существования подвергались разгромной критике а то и высмеивались. Что бы ни делал Николай II и его правительство, все они делали не так. В советском кинематографе представители дореволюционного правящего слоя изображались, как правило, гротескными идиотами или злодеями. И так далее.
По мере того как я с возрастом получал возможность самостоятельно мыслить и анализировать факты пришло понимание, что большинство из этого пропаганда и ложь. И все же некоторые решения руководства старой России вызывали недоумение и понимания не находили. Сегодня об одном из них. Причем критика этого вектора русской политики исходила скорее не от советской пропагандистской машины а справа. От немногочисленных симпатизантов Российской Империи и даже дореволюционных деятелей.
Речь, как вы уже догадались по заставке, идет о союзе с республиканской Францией, с которой Россия заключила в 1892 году военную конвенцию, а так же Англией в рамках Антанты. Никки и Вилли, двоюродные братья не поделили Европу и из копеечных амбиций ввергли мир в разрушительную войну и тем погубили не только миллионы людей, но и свои династии. Неужели нельзя было договориться и создать куда более идеологически и политически прочный союз России и Германии? Такой курс выглядит гораздо более естественным и безопасным. Сегодня мы постараемся разобраться в этом вопросе.
https://youtu.be/lCgdYwQ9qf0
Казалось бы кого, кого, но уж Россию трудно обвинить в том, что она прикладывала недостаточно усилий к выстраиванию дружественных отношений с Германией. Достаточно вспомнить наше вмешательство в Венгерскую революцию. Да, Австро-Венгрия это не Германия, но Священный союз, в его изначальном виде это Россия, Германия и Австрия. И Россия приложила достаточно усилий, для его сохранения. Побольше, чем кто либо еще. И притом бескорыстно. И какую мы увидели благодарность? Как повела себя Австрия во время Крымской войны? Позже мы еще вернемся к этому моменту, но пока давайте отметим, что Россия относилась к Священному союзу очень серьезно.
Понятно, что Германию, в период ее раздробленности, такой союз устраивал идеологически, но не устраивал политически. Потому что сложившаяся после Венского конгресса политическая система предусматривала раздробленность Германии. Россия и к этому отнеслась с пониманием. И не препятствовала объединению Германии. Как, кстати, и в 1990-м. Чтобы испытать благодарность немцев, выражающуюся в постоянном шельмовании наших усилий по преодолению раскола русского народа.
Но это ладно, Германия сейчас вряд ли вольна в выборе своей внешней политики. Мы немного отвлеклись, но отношение Германии в частности и "прогрессивного человечества" в целом к попыткам ревизии проведенных большевиками границ служит хорошим фоном для понимания того, насколько благородно повела себя Россия по отношению к немцам в 1870-71 гг. И тем более в 1990-м. Когда, кстати Англия и Франция были решительно против объединения Германии. Никто не может сказать, что Россия не ценила дружбу с Германией. И не предпринимала в этом направлении соответствующих, часто односторонних шагов.
И, возвращаясь к теме нашей передачи, такая политика приносила свои плоды. Как только была провозглашена Германская империя Священный союз был воссоздан в виде "Союза трех императоров" в 1873 году. Этот союз обеспечил Европе один из наиболее длительных мирных периодов в ее истории. Так бы продолжалось и дальше, если бы он сохранился.
Однако, будучи продленным в 1881 и 1884-м годах, последний раз на три года, в 1887-м Австрия этот договор не продлила. Понятно, что наиболее ценной в этом союзе была для России дружба с Германией. Австрия ни в военном плане не была достаточно сильной, чтобы гарантировать России мир, да и противоречия на Балканах постоянно порождали трения между двумя державами. Поэтому собственно от отпадения Австрии мы мало что теряли.
Для нас имела значение лишь позиция Германии. Беда в том, что еще в 1879 году Германия и Австрия заключили против России оборонительный договор. К которому в 1882 году присоединилась и Италия. Сложился тройственный союз, направленный теперь и против Франции. Последний раз этот союз был продлен в 1912 году.
Максимум, чего в такой ситуации удалось добиться России это Договор перестраховки с Германией, заключенный в 1887 году. Договор обязал стороны придерживаться нейтралитета при любых войнах участников, кроме случаев нападения Германии на Францию или России на Австрию. Но даже такой куцый договор Германия в 1890 году продлять отказалась.
Лишь после этого, в 1892 году, Россия была вынуждена заключить военную конвенцию с Францией. Конвенция жестко обязывала стороны выдвинуть к границе Германии крупные силы (Францию 1,3 млн., Россию от 700 до 800 тысяч), с тем, чтобы сразу втянуть Германию в интенсивные боевые действия на двух фронтах и оказывать, тем самым, действенную поддержку друг другу с первых дней войны. Таким образом был окончательно (за исключением Италии, которая переметнулась в лагерь Антанты) определен не только состав участников, но и характер военных действий в завязке конфликта.
Это решение русского правительства подвергают критике. Но давайте попробуем взглянуть на такой союз с чисто прагматических позиций. После Венского конгресса 1815 года и до Крымской войны Россия пыталась проводить внешнюю политику, согласуя ее с моральными принципами. Часто вопреки собственной выгоде. В чем была наша выгода, чтобы спасать Австрию в 1849 году? Наоборот, распад империи Габсбургов устранил или ослабил бы одного из ключевых игроков на Балканах. Россия вмешалась исходя из высших соображений. Исходя из защиты мира и стабильности в Европе. В итоге осталась в изоляции во время Крымской войны. При откровенно враждебной, я бы сказал вызывающей позиции Австрии. Которая во многом стала решающей.
Могли ли мы, имея такой печальный опыт, продолжать слепо следовать своим принципам, игнорируя позицию Германии? Если бы в таком случае мы опять остались в изоляции, только в ситуации мировой войны, от исхода которой будет зависеть уже само существование русского государства, то нам бы и винить было некого, кроме самих себя. Немцы нам ничего не обещали и ничем не были обязаны.
Как известно, умные учатся на чужих ошибках, дураки на своих, но что тогда можно сказать про тех, кто не учится даже на своих ошибках? В любом случае у Александра III были более, чем серьезные мотивы заключить военную конвенцию с Францией. Собственно это был единственный вариант, чтобы снова не остаться в изоляции. Россия пошла на это только исчерпав все возможности заручиться дружбой Германии, отчетливо понимая риск такого союза, но это было гораздо лучше чем ничего. Чем в один прекрасный ужасный день оказаться перед лицом войны с Германией и Австро-Венгрией в одиночку.
Впрочем, война с Германией при любых раскладах это настолько плохая альтернатива, что может быть России следовало проявить бОльшую гибкость? Да, пришлось бы еще подвинуться. Да, поумерить пыл и амбиции на Балканах. Да, забыть про проливы. Которые в итоге нам все равно не достались.
Одним из документов, где все невыгоды от конфронтации с Германией представлены наиболее ярко стала так называемая "записка Дурново". В двух словах Дурново признает, что "ограниченная территория Германии недостаточна для возросшего населения", и соответственно у нее нет другой альтернативы, кроме построения обширной колониальной империи по типу британской, создания для этой цели мощного флота и так далее, что неизбежно приведет к конфликту Германии и Англии. Исходя из опыта предыдущих войн Дурново считает, что Англия постарается создать против Германии коалицию, включающую мощные континентальные державы, но и Германия так же не останется в изоляции. То есть конфликт будет носить коалиционный характер, но в основе его будут англо-германские противоречия.
В такой ситуации остается только понять где место России в этой схватке. По мнению Дурново война с Германией будет тяжелой, Россия к ней не готова и ей придется вынести основную тяжесть борьбы на сухопутном фронте:
При таких условиях борьба с Германией представляет для нас огромные трудности и потребует неисчислимых жертв. Война не застанет противника врасплох и степень его готовности вероятно превзойдет самые преувеличенные наши ожидания.
...
Готовы ли мы к столь упорной борьбе, которою, несомненно, окажется будущая война европейских народов? На этот вопрос приходится, не обинуясь, ответить отрицательно. Менее чем кто-либо, я склонен отрицать то многое, что сделано для нашей обороны со времени японской войны. Несомненно, однако, что это многое является недостаточным при тех невиданных размерах, в которых неизбежно будет протекать будущая война.
При этом собственно интересы России и Германии не противоречат друг другу, тогда как с английскими интересами Россия сталкивается постоянно:
Жизненные интересы России и Германии нигде не сталкиваются и дают полное основание для мирного сожительства этих двух государств.
Кроме того идеологически Россия и Германия наиболее близки и война между ними неизбежно будет угрожать внутренней стабильности:
С этой точки зрения борьба между Германией и Россией, независимо от ее исхода, глубоко нежелательна для обеих сторон, как, несомненно, сводящаяся к ослаблению мирового консервативного начала, единственным надежным оплотом которого являются названные две великие державы.
В случае поражения Дурново предрекает России анархию:
Но в случае неудачи, возможность которой, при борьбе с таким противником, как Германия, нельзя не предвидеть, - социальная революция, в самых крайних ее проявлениях, у нас неизбежна.
Но и победа над Германией не сулит ничего хорошего. Финансовое положение ухудшится в связи с военными расходами, Россия потеряет доступ к относительно дешевому немецкому капиталу и технологиям. В Германии произойдет социальная революция, которая будет неизбежно оказывать дестабилизирующее влияние на состояние руского общества. Наконец, Россия перестанет быть нужной Англии и Франции в качестве противовеса Германии и отношения с этими странами, чуждыми нам идеологически, резко ухудшатся.
Тройственное согласие - комбинация искусственная, не имеющая под собой почвы интересов, и будущее принадлежит не ей, а несравненно более жизненному тесному сближению России, Германии, примиренной с последнею Франции и связанной с Россией строго оборонительным союзом Японии. Такая лишенная всякой агрессивности по отношению к прочим государствам, политическая комбинация на долгие годы обеспечит мирное сожительство культурных наций
И хотя этот документ, датированный началом 1914 года отражает ситуацию, ставшую скорее результатом политики России конца XIX - начала XX века, в нем изложены все главные претензии против этого внешнеполитического вектора. Причем не каким-нибудь безответственным журналистом или думской пустышкой, а ни много ни мало человеком, занимавшим пост министра внутренних дел.
Поэтому от критики линии на конфронтацию России с Германией нельзя так просто отмахнуться. Но чтобы приблизительно предположить на какие именно жертвы должна была пойти Россия в угоду дружбе с Германией нам надо понять а какими, собственно, мотивами руководствовалась в своей политике сама Германия. На что и почему она променяла казалось бы нерушимую дружбу с Россией времен революционных/наполеоновских войн.
Увы мы не можем утверждать, что такая политика Германии носила субъективный, иррациональный и тем более русофобский характер. Витте вспоминает, как однажды упавшую с плеча Александра III шинель подхватил и с огромным уважением заботливо накинул ему на плечи будущий Кайзер Вильгельм II. Русский монарх во второй половине XX века едва ли не считался старшим и в семье немецких монархов. Исключая, разумеется, императора Австро-Венгрии. Но увы, у Германии и Кайзера были свои мотивы, толкавшие их и на охлаждение отношений с Россией и на более агрессивную внешнюю политику. Один из таких мотивов станет ясен, если мы посмотрим на торговый оборот Германии.
Как мы все знаем, окончательное объединение Германии в 1871 году дало мощнейший толчок развитию промышленности. До этого германские государства были в значительной степени аграрными. Промышленное развитие Германии стало предметом зависти для многочисленных критиков Российской Империи и ее руководства. Однако, как говорится, здесь все далеко "не так однозначно". В 1890-м году, через 20 лет после объединения, основные тенденции развития Германии были уже налицо и более половины ее экспорта составляла продукция машиностроения. В импорте же преобладали в основном сырье и продовольствие. При этом сальдо торгового баланса было положительным и составляло 117 миллионов марок.
Последине годы XIX века и начало XX стали периодом наиболее бурного роста промышленности. Германия добилась в своем развитии выдающихся успехов. К 1910 году экспорт промышленной продукции достиг огромной цифры 4,7 млрд. марок. Что более, чем в ТРИ раза выше показателя 1890 года (1,5 млрд.). Но для производства такого количества продукции нужно сырье. Много сырья. А у Германии не было большой колониальной империи. Территория колоний Англии превышала площадь метрополии в 94 раза. Бельгии в 80 раз. Голландии в 60 раз. Франции в 23 раза. Даже у объединившейся лишь ненамного раньше Италии - в 5,3 раза. Тогда как у Германии площадь колониальных владений лишь в 4,8 раза превышала её собственную территорию.
Поэтому сырье приходилось в основном закупать. В 1910 году на эти цели было потрачено 5,1 млрд. марок! Даже больше, чем было экспортировано промышленной продукции. Естественно, ведь она не только экспортировалась, но и производилась для собственных нужд.
Кроме того, рост населения при неизменных посевных площадях вел к повышению спроса на продукты питания, который затруднительно было удовлетворить только за счет внутренних ресурсов. Тем более, что бОльшую часть рабочей силы поглощала промышленность. Германия и раньше ввозила больше еды, чем вывозила, но теперь эта тенденция усугубилась, приведя к зависимости от импорта продовольствия. Кроме этого, неприятного самого по себе фактора, за нее ведь надо было платить! В 1910 году эта сумма составила 2,5 млрд. марок!
В результате такого, казалось бы сугубо позитивного фактора, как бурное развитие промышленности, Германия превратилась из страны с пусть и небольшим, но положительным сальдо внешнетрогового баланса в страну с огромным дефицитом! Который составил в 1910 году почти 1,5 млрд. марок.
И хотя государственный долг Германии был к 1914 году сравнительно небольшим, составляя на 31 марта 1914 года 5441 млн марок, проблема была очень серьезной. Казалось бы немцам не о чем беспокоиться, их долг выглядит весьма скромным на фоне России, не говоря уж о Франции. Тем более на фоне экономической мощи Германии. Но в том то и фишка, что чтобы рост экономики продолжался прежними темпами нужно было ввозить все больше сырья (и продовольствия). И обозначившаяся в 1890-1910 гг. тенденция должна была бы лишь усиливаться. А ведь государству деньги нужны не только на покрытие дефицита внешнеторгового баланса.
В той же России, хотя государственный долг был гораздо выше, но сальдо внешнеторгового баланса было положительным. Соотношение долга и доходов бюджета равно как и доля в расходах бюджета на обслуживание долга постоянно уменьшались. И долг, таким образом, долгосрочной проблемой не являлся.
Совсем другая ситуация была в Германии. Чтобы поддерживать прежние темпы роста промышленности, а от этого зависело благосостояние уже большинства ее подданных, равно как и укрепление позиций государства на международной арене в целом, Германии пришлось бы все больше и больше залезать в долги. И конца и края этому было не видно. Но даже и это еще не самое страшное. Продукцию промышленного производства во всевозрастающих количествах надо было куда то сбывать. Иначе невозможно было бы поддержать динамику роста экономики и сохранить вектор развития страны.
Вопрос шел о том, не опоздали ли мы принять участие в почти уже заканчивавшемся разделе мира; о принципиальной возможности сохранить на длительный срок искусственные темпы развития, доставившие нам наше место в концерте великих держав; о том, не последует ли за быстрым подъемом еще более стремительный крах; легко захлопывающиеся "открытые двери" были для нас тем же, чем являются для великих держав их обширные пространства и неистощимые природные богатства. (А. фон Тирпиц)
Под "открытыми дверями" Тирпиц имеет в виду свободу морей, необходимую Германии, чтобы обеспечить вывоз промышленной продукции. Но куда вывозить, если за мировые рынки идет жесткая конкуренция? Один из главных традиционных потребителей немецкой промышленной продукции - Россия сама стала на путь интенсивного промышленного развития. В результате важнейший для Германии европейский рынок, куда вывозилось до 85% произведенной продукции не только не показал роста, но и просел за 1892-1911 годы на 11,7%.
Как мы видим, на латиноамериканском рынке Германия еще могла более или менее успешно конкурировать с другими европейскими странами. Но безнадежно уступала США по всем статьям.
На азиатском рынке наблюдалась примерно такая же ситуация. И по примерно тем же причинам. Кроме того, проникновение на эти рынки зависело от свободы мореплавания. А на морях доминировали англичане, что сильно нервировало немцев, подозревавших Англию в том, что она положит конец росту Германии силовым путем, закрыв для нее моря.
Что у нас остается? Балканы. Балканский рынок оставался единственным, где Германия могла более или менее потеснить своих конкурентов и где ее позиции выглядели наиболее обнадеживающе. Сюда же можно отнести и Турцию.
Теперь Вы понимаете, почему у Германии были гораздо более серьезные причины для блока с Австрией против России, чем это кажется на первый взгляд? И чем это казалось нашим "правым". Не желать укрепления влияния России на Балканах и тем более каких либо движений в направлении Оттоманской империи было для Германии не только естественно, но возможно и жизненно необходимо. Невзирая ни на какую идеологическую близость и дружеские отношения в прошлом.
Как и в целом на международной арене Германия считала себя обделенной в вопросе колоний не просто так, не в угоду каким то сиюминутным соображениям, стремлению к гегемонии и так далее. А в силу конкретной проблемы непосильности для экономики импорта такого количества ресурсов. Ведь конкурировать немцам приходилось с ярко выраженными колониальными империями (Англия, Франция) или странами, обладающими собственной ресурсной базой (США, Россия). Все это в целом и заставляло Германию если и не стремиться к войне, то уж по крайней мере быть не против передела мира при любом удобном случае. Порождало тот политический курс, который создавал Германии имидж агрессивной страны в глазах остального человечества.
Весь образ действия Германии, все поведение ее, речи императора Вильгельма, выступление Пруссии на арене мировой политики, вечное превозношение собственного могущества и бряцание оружием - побудили во всем мире чувство антипатии и тревоги и создали ту моральную коалицию против Германии, которая нашла себе такое ужасное практическое воплощение в войне. (Отто фон Чернин)
Таким образом, чтобы быть в фарватере германской политики (а изменить ее немцы в целом не могли по вполне объективным причинам), России пришлось бы отказаться от курса на мирное развитие. Связать свою судьбу со страной, готовой на авантюры. Что прямо противоречило нашим национальным интересам. Для которых как раз был необходим мир. "Дайте Государству 20 лет покоя и вы не узнаете нынешней России", как говорил Столыпин.
Россия находилась в начальной фазе интенсивного промышленного развития. В этом вопросе она мало зависела от рынков сбыта, имея колоссальный внутренний рынок. Ей не нужно было создавать и поддерживать огромную колониальную империю для удовлетворения потребности в ресурсах, имея громадную территорию. Быстрый рост населения обеспечивал автоматическое укрепление позиций на международной арене. Все, что было нужно это мир и стабильность.
То есть вещи, прямо противоположенные тем, которые сулил нам союз с Германией. Да, Дурново прав, когда говорит, что союз России и Германии настолько доминировал бы в Европе в военном отношении, что война против такого блока была бы попросу невозможна. Вопрос лишь в том, хотела ли Германия мира? Мира при котором ее финансовое положение постоянно ухудшалось. Мира при котором население было вынуждено массово эмигрировать из страны. Мира при котором она не могла реализовать весь свой потенциал развития.
Не поэтому ли Германия столь прохладно относилась к идее союза с Россией? Как вы можете видеть в этой цитате того же Тирпица о выгодах такого союза все только о войне и ни слова о мире:
...польза от союза с Россией в случае войны на море равна для нас нулю, ... и даже в сухопутной войне он не имел бы большего значения. Ибо даже если в самом лучшем случае русские раскачаются и дадут нам для похода на Францию несколько армейских корпусов, то польза от лишних 100 000-200 000 человек в войне миллионов будет невелика и возможно, что усложнение работы нашего военного аппарата, вызванное проникновением в него русских элементов, вообще сведет ее на нет.
...
Важнее всего то, что союз с Россией не принесет нам реальных, то есть военных, выгод.
Если бы Германия хотела мира, она с легкостью нашла бы с Россией общий язык. Для этого не существовало никаких противоречий. Ни экономических, ни политических, ни идеологических.
Таким образом чтобы России все таки добиться союза с Германией, она должна была бы в конечном счете впрячься в войну за передел мира. Поменять свое место в победном альянсе на войну с США и Англией. Такая война не влекла бы за собой больших потерь и разрушений. Но одержать победу в этом конфликте было бы невозможно. Он превратился бы в войну на измор. При внутренней слабости России и гигантских возможностях англо-саксонских держав по подрыву нашей обороноспособности изнутри. И все это вместо наиболее отвечающего нашим национальным интересам мирного развития.
Было бы большим преувеличением и явной неправдой утверждать, что Германия хотела развязать войну. Но взятый ей курс рано или поздно нарушал сложившийся в мире статус кво. И делал практически неизбежным конфликт с Англией. А отказаться от этого курса Германия не могла по объективным причинам.
Интересы России лежали совершенно в другой плоскости. Но главное состоит в том, что из наших двух держав именно Германия шла курсом к неминуемому страшному поражению. Она взвалила на свои плечи бремя, которое не могла вынести. Россия то как раз пригрела себе место в победоносном альянсе. Который теоретически обеспечивал наше будущее с минимально возможными потерями. Кому в таком случае следует предъявить претензии в охлаждении русско-германской дружбы? Ответьте на этот вопрос сами.