160. Ошибки в военном деле
Предлагаю посвятить сегодняшний разговор казалось бы отвлеченному и очень общему вопросу, однако имеющему важнейшее для отечественной истории значение. Потому что спекулируя на этом, внешне убедительно удается искажать и очернять историю России. Когда ты пытаешься рассказать, что военная машина достигла к последним годам Империи своего наивысшего развития, даже ОТНОСТИЕЛЬНО ОБЪЕКТИВНЫЕ люди говорят, позвольте, но здесь же были допущены такие то грубейшие ошибки. А вот тут такие. И вроде все это выглядит убедительно. Действительно, вроде наошибались в последние десятилетия существования Российской империи достаточно. О каком наивысшем развитии можно в таком контексте говорить?
https://youtu.be/U3o5JGASSUA
Давайте разбираться. Всё дело в том, что сама природа военного дела такова, что ошибки в нем неизбежны. Вы можете решить математическую задачу, обладая необходимым для этого набором данных. Но как вы решите стратегическую задачу, если исходных данных у вас мало того, что недостаточно, так они еще часто и недостоверны.
Словом "сведения" мы обозначаем всю совокупность знаний, имеющихся у нас о неприятеле и его стране. Это - основа наших собственных идей и действий. Стоит лишь вникнуть в природу этой основы в ее недостоверность и шаткость, чтобы почувствовать, как хрупка зиждящаяся на ней постройка войны, как легко она может рухнуть и похоронить нас под своими обломками. (Клаузевиц, "О войне")
Но даже приняв правильное решение вы еще очень далеки от его воплощения в жизнь. Приказы, в которые оформлено это решение, могут не дойти до исполнителя или опоздать, быть неправильно поняты или просто проигнорированы исходя из той картины, которая складывается на данный момент у подчиненного начальника.
Это уж не говоря о всем прочем, как то случайность, усталость и банальный инстинкт самосохранения войск, фактор погоды, неучтенные особенности местности и так далее, и так далее. То есть все то, что может погубить даже самый совершенный план.
И будьте уверены, любое отклонение от первоначально намеченного плана будет считаться ошибкой. А они неизбежно будут. Иллюстрацию ценности всякого рода планов дал нам Суворов, который в ответ на просьбу императора Франца II ознакомить его с планом предстоящей кампании в северной Италии показал ему пустые листы бумаги :).
То есть вне зависимости от того был ли у вас план и придерживались ли вы этого плана - ошибки есть неотъемлемая часть военного дела. Естественно, сформулировав такое утверждение мы не ограничимся теорией, а как раз таки сосредоточимся на практике.
А подопытным кроликом послужит нам кампания "ста дней". Согласитесь, если уж говорить о неизбежности на войне ошибок, то логично будет взять для примера одного из величайших, если не самого великого полководца в истории человечества - Наполеона Бонапарта. Если уж ошибался он, то поистине, просчеты действительно неизбежны.
Услышав о кампании "ста дней", большинство из вас, вероятно, подумали о Ватерлоо. Тем более, что одно из прозвищ этого сражения - "битва ошибок". Внезапно :). Казалось бы идеальная канва для передачи с такой темой, которую выбрали мы. Но нет. Мы рассмотрим события, случившиеся 16 июня. За два дня до Ватерлоо. Поверьте, здесь тоже есть о чем поговорить. И выдвинутый мной тезис получит исчерпывающую аргументацию.
Естественно, говоря об ошибках, я имею в виду действия французской стороны. Потому что ошибки пруссаков и англичан вряд ли кого то удивили бы.
15 июня Наполеон перешел франко-бельгийскую границу, открыв тем самым военные действия. Далее он пересек реку Самбру у Шарлеруа. Поскольку вместе союзники обладали почти двойным численным превосходством, лейтмотивом действий "императора французов" было разделить противостоящие ему силы Веллингтона и Блюхера и нанести им поражение поодиночке.
Именно исходя из этой задачи и получила свою организацию группировка называемая Armee du Nord (Армия севера). Имеющиеся силы были разделены на два крыла. Левое, под командованием маршала Нея, состоящее из I корпуса д'Эрлона и II корпуса Рейля, предназначенное для действий против англичан. И правое, включавшее III корпус Вандамма и IV Жерара под командованием новоиспеченного маршала Груши, который должен был действовать против пруссаков.
Каждая из этих группировок была достаточна лишь для сковывающих действий против соответствующих сил союзников. Поэтому Наполеон создал сильный резерв, включавший в себя лучшие части: гвардию, тяжелую кавалерию (резервные корпуса Мильо и Келлермана) а так же ослабленный VI корпус генерала Лобау. Этот резерв оставался под командой императора. Кроме того еще два резервных корпуса кавалерии Паджоля и Эксельмана, состоящие из драгун, могли придаваться любому крылу по мере необходимости.
Идея заключалась в том, что пока одно крыло сковывает противостоящую группировку союзников, Наполеон со своим резервом, присоединившись к другому крылу, получает достаточно благоприятное соотношение сил, чтобы разобраться со второй союзной группировкой. Такое построение казалось гибким и полностью отвечающим стоящей перед французами задаче.
Наполеон справедливо полагал, что пруссаки находятся в невыгодном положении, чтобы принять бой. Так как они находились к началу кампании в наиболее растянутом положении и им было затруднительно вполне консолидировать свои силы. Плюс местность не давала сильных позиций для обороны.
Поэтому он отдал приказы на 16 июня исходя из того, что пруссаки будут отступать и главная роль будет сыграна войсками левого крыла маршала Нея. Это уже было довольно странно, если учесть, что Наполеон имел богатейший опыт противостояния именно с Блюхером. И он просто не мог не знать, что имеет дело с бескомпромиссным, целеустремленным полководцем, всегда предельно нацеленным на драку. Даже если он знает, что ему достанется.
Эти качества Блюхер проявил и в 1806 году, когда он остался одним из немногих прусских генералов, кто не потерял голову и сумел оказать сопротивление. И, конечно, в 1813-14 годах, когда именно его неукротимая энергия во многом способствовала победе коалиции. Именно за это Блюхер получил в прусской армии прозвище "alt vorwarts" - "Старина Вперед".
Наполеон ошибся. Пруссаки успели сосредоточить в окрестностях деревушки Линьи корпуса Пирха, Цитена и Тильмана. В общей сложности это давало 84,000 человек. Подходы к позициям пруссаков лежали в заболоченной долине небольшой речушки, через которую имелось только три моста. Многочисленные строения, в изобилии имевшиеся вдоль всей линии соприкосновения, были превращены в опорные пункты, в стенах прорублены бойницы и так далее.
Веллингтон лично прибыл для встречи с Блюхером, которая произошла на мельнице Бюсси. Осмотрев позицию пруссаков он нашел ее неудачной, но обещал прибыть на помощь так быстро, как только сможет, если только его самого не атакуют. "Мы еще увидимся сегодня". Таковы были последние слова "Железного герцога", когда он уезжал к своим войскам. Блюхер решился на большое сражение.
Казалось бы для французов в этом нет большой проблемы. Для того и была создана весьма гибкая структура Северной армии, чтобы быстро менять фокус приложения сил. Наполеон, и это одна из черт великих полководцев, с легкостью менял свои планы. Увидев, что пруссаки не собираются отступать, и почувствовав вкус крупной победы, решил посвятить этот день разгрому Блюхера, оставив на время Веллингтона в покое.
Для того, чтобы одержать действительно крупную, решающую победу Наполеону мало было атаковать Блюхера силами правого крыла и резерва с фронта и сбить его с занимаемых позиций. Действительно серьезные дивиденды мог бы при всем при этом принести выход в тыл пруссакам части сил левого крыла.
В два часа дня исполнявший обязанности начальника штаба маршал Сульт отдал Нею соответствующий приказ, предусматривавший однако сначала овладение перекрестком дорог в Катр-Бра. И только потом разворот в сторону пруссаков.
Беда в том, что время для этого уже было упущено. Маршал Ней, получив ранее совершенно другие инструкции, продолжал считать, что решающие операции развернутся на его, левом крыле, что он начнет наступление на Брюссель. И что он будет поддержан крупными силами, то есть резервом.
В ожидании сосредоточения сил Ней начал неспеша отдавать первые распоряжения лишь в 11 часов дня. Во время Бородинской битвы к 12 дня произошли уже все основные события, были смертельно ранены Багратион и Тучков, оставлены Багратионовы флеши, Утица и Утицкий курган, начался рейд Платова и так далее. А тут только начинают отдаваться приказы.
Ней знал, что авангард Веллингтона занимает Катр-Бра. Поэтому первое, что он должен был сделать, это атаковать своим головным корпусом Рейля этот пункт. Если учесть, что в Катр-Бра англичане имели лишь 8 тысяч человек генерала Перпонше и 16 пушек, то такая задача выглядит пустой формальностью, учитывая, что у Рейля под ружьем было 20 тысяч человек и 60 орудий.
Проблема была лишь в медлительности Нея, первые залпы по Катр-Бра французская артиллерия сделала лишь около 2 часов дня! Осторожничал же князь Московский в том числе и потому, что он не знал где находятся основные силы Веллингтона, заведомо превосходившие числом его крыло.
Тем временем в 2:30 дня события начали разворачиваться и у Линьи. Кавалерия Паджоля и Эксельмана начала сковывающую атаку левого фланга пруссаков, а корпус Вандамма фронтальную атаку их правого крыла.
Непосредственно на поле боя Наполеон имел 76,800 человек против 84,000 Блюхера. Соотношение сил не должно никого вводить в заблуждение. До половины сил пруссаков составляло ополчение, да и в регулярных частях для многих солдат предстоящее сражение было первым в их жизни. В их распоряжении имелась лишь легкая кавалерия и не было крупных кавалерийских соединений. Тогда как на французской стороне была гвардия и кирасиры Мильо. Да и боевой опыт французских частей нельзя равнять с пруссаками.
Сражение было очень ожесточенным, но достаточно успешным для французов. К 3:15 дня пруссаки были сбиты с передовых позиций, а большая часть их резервов втянута в бой. Наступило идеальное время для появления Нея, поэтому Сульт направил ему еще один приказ, содержавший ни много ни мало такие слова: "вы должны немедленно совершить маневр с целью обойти правый фланг противника и нанести удар ему в тыл; судьба Франции в ваших руках".
Но у Нея к этому моменту все складывалось далеко не радужно. Хотя к трем часам дня французам и удалось овладеть деревенькой Пиромон а затем и Жемьонкуром, постепенно оттесняя англичан к перекрестку дорог, драгоценное время было потеряно.
Веллингтон лично принял командование своими войсками, вернувшись со свидания с Блюхером. И увиденное его не обрадовало. Ситуация казалась безнадежной. 20 тысяч Рейля было не удержать с помощью только сил Перпонше. Однако в критический момент из Нивеля подошла кавалерийская бригада ван Мерлена а за ней на дороге из Брюсселя появилась и дивизия Пиктона, насчитывавшая еще 8 тысяч человек.
Это почти уравновесило силы противников и даже позволило Веллингтону провести частную контратаку, хотя и неудачную. В половине четвертого на поле боя подошел со своими войсками герцог Брауншвейгский и соотношение сил стало уже неблагоприятным для Нея, который никаких резервов не получал. Стоявшая у него за спиной одна из лучших во французской армии легкая кавалерийская дивизия гвардии Лефевра-Денуэтта была из подчинения командующего левым крылом изъята с обещанием заменить ее кирасирами Келлермана.
Таким образом чем больше росла численность противостоящих Нею англичан, тем настоятельнее он нуждался в 20 тысячах I корпуса. Эта необходимость находила свое отражение в тоне приказов, которые получал д'Эрлон от своего, между прочим, непосредственного начальника. Согласно изначальной диспазиции I корпус должен быо принять вправо и примкнуть к правому флангу II корпуса, образовав таким образом единый фронт против обороняющихся у Катр-Бра англичан.
В итоге, когда личный представитель Наполеона генерал Ла Бедойер нашел головную дивизию I корпуса, он обнаружил ее марширующей в направлении Катр-Бра с целью примкнуть к войскам Рейля для совместной атаки позиций Веллингтона.
Ла Бедойер, прекрасно знакомый с положением дел, складывающимся у Линьи, отчетливо понимал насколько много зависит от своевременного прибытия д'Эрлона на поле боя. Поэтому, как считают многие историки, он тут же, на ходу подделал записку, якобы написанную лично императором, а так же употребил все свое собственное влияние, чтобы развернуть войска в направлении Линьи.
И это ему удалось. Правда вместо того, чтобы выйти в тыл пруссакам у Ваньеля, как это предусматривал Наполеон, войска д'Эрлона направились к Сент Аману. Что в итоге не только не принесло никаких положительных результатов, но даже привело к самым негативным последствиям. В том числе и для боя у Линьи.
Где в это время в самом разгаре была фронтальная атака на правый фланг и центр пруссаков. Линьи и Сент-Аман по нескольку раз переходили из рук в руки. Тем не менее примерно к половине шестого вечера тактическое превосходство французов сказалось в полной мере и Блюхер был вынужден израсходовать все резервы, тогда как у французов еще были примерно 10 тысяч гвардии и кирасиры Мильо.
Наполеон понимал, что для достижения максимального эффекта от подхода войск д'Эрлона, которое ожидалось с минуты на минуту (некоторые даже якобы уже слышали в тылу у пруссаков канонаду его артиллерии, принимая за нее гром пушек у Катр-Бра), Блюхер уже должен был быть максимально обескровлен. Исходя из этого гвардии был отдан приказ опрокинуть едва удерживающих линию пруссаков на штыки д'Эрлона. И к шести вечера лучшие войска франции выстроилась для атаки.
Однако в этот самый момент к Наполеону прискакал взволнованный генерал Вандамм, который сообщил императору, что наблюдает на своем фланге густые колонны неопознанных войск. И что предположительно это противник. Войска самого Вандамма были к этому моменту в значительной степени расстроены продолжительным упорным боем. Среди них начала распространяться едва ли не паника. Естественно в такой ситуации атака гвардии была немедленно отменена, и Блюхер получил столь необходимую ему передышку.
Надо ли говорить, что воображаемым противником, приближающимся к левому флангу Вандамма был никто иной, как Жан-Батист Друэ, граф д'Эрлон. Который в силу противоречивости поступавших к нему с разных сторон приказов, взял неверное направление и вместо того, чтобы выйти в тыл пруссакам у Ваньеля вышел к флангу французов у Сент-Амана. Что и привело в замешательство Вандамма.
Но это еще далеко не всё! Проведя свою атаку даже и с такой исходной позиции д'Эрлон не только быстро сломил бы последнее сопротивление Блюхера, но и отбросил бы его в выгодном для французов направлении - по шоссе на Льеж. Что исключило бы дальнейшее взаимодействие пруссаков с Веллингтоном.
Но не тут то было. Непосредственный начальник д'Эрлона - князь Московский Ней пребывал в это время в очень непростом положении. Его силы были истощены, а противник постоянно усиливался. Ситуация была настолько тяжелой, что когда в 3:15 адъютант императора полковник Форбен-Жансон пытался довести до Нея общую ситуацию, включавшую необходимость присутствия д'Эрлона у Линьи, он сорвался и накричал на него так, что последний даже не решился передать сам приказ. В результате чего князь Московский оставался в неведении относительно общей ситуации до вечера.
В самом начале пятого он получил очередное послание Сульта, в котором особо отмечалась важность овладения перекрестком дорог. Однако общей картины Ней все еще не видел, поэтому, имея против себя как минимум не уступавшего ему в численности противника, он не нашел ничего лучшего, как в самых энергичных выражениях поторопить неизвестно куда пропавшего д'Эрлона, который был ему нужен на поле боя здесь и сейчас. И по всем рассчетам уже давно должен был прибыть.
К 17 часам вечера у Нея не остается резервов и он может только поддерживать артиллерийский огонь. А вот к Веллингтону постоянно подходят подкрепления. В 17:30 появляется 6-тысячная дивизия Альтена, еще через час и гвардейская дивизия Кука. И это не считая более мелких частей. Теперь речь уже не идет о крупной победе, за счастье удержать позиции и избежать поражения.
Тем не менее "храбрейший из храбрых" все еще пытается выполнить поставленную задачу. Кирасирская бригада Гитона из корпуса Келлермана атакует и опрокидывает противника и на короткое время овладевает перекрестком дорог, нанеся войскам союзников тяжелые потери и рассеяв некоторые части. Однако 800 человек не могут победить целую армию и кирасиры, обстреливаемые со всех сторон отходят.
Получив от Наполеона очередной приказ овладеть Катр-Бра и перекрестком дорог и не имея свежих резервов Ней собирает свои потрепанные части и лично ведет их в атаку. К этому времени на поле боя у Веллингтона уже около 36 тысяч человек, что почти вдвое больше сил французов. Постепенно они переходят в общее наступление.
Находясь перед непосредственной угрозой поражения Ней решает, игнорируя приказания Наполеона отозвать к себе корпус д'Эрлона. Это еще одна грубая ошибка. Никаких существенных успехов за немногие оставшиеся до конца дня часы Веллингтон не достигает, не успев даже полностью отбросить французов на исходные позиции. И общие потери англичан и их союзников у Катр-Бра превысили потери французов.
Зато д'Эрлон, уже видящий перед собой позиции пруссаков у Линьи, который мог бы помочь Наполеону добиться действительно крупного успеха, успев лишь напугать Вандамма, снова разворачивает свои войска к Катр-Бра, куда он в итоге так и не успевает к концу дня.
У Линьи Наполеон, пусть и с часовой задержкой, все таки проводит атаку гвардии. Сопротивление Блюхера сломлено, пруссаки отступают. Но это лишь тактическая победа. Расстроенные боем французы не только не в состоянии толком организовать преследование, но даже и выяснить куда именно отходит Блюхер.
А сделать это было бы ох как надо. Сам Блюхер, возглавляя отчаянную контратаку кавалерии, чтобы прикрыть отход своей армии сбит с коня и едва не погиб а его местоположение и статус неизвестны. Распоряжавшийся вместо него генерал Гнейзенау не верит в то, что разношерстная армия Веллингтона сможет оказать французам достойное сопротивление. Поэтому он решает отойти на Льеж. Реализация этого решения фактически означала бы прекращение этой фазы кампании и отход союзных сил из Бельгии.
Осуществить это намерение мешает только то, что пруссаки оттеснены от Льежского шоссе на север, а само оно забито беспорядочными толпами дезертиров. Которых французские разъезды и принимают за отходящую прусскую армию. На самом деле выбравшийся из-под убитой под ним лошади Блюхер отменяет решение Гнейзенау и приказывает отходить на Вавр.
Так закончился этот день 16 июня 1815 года.
Как мы видим, количество совершенных французами ошибок просто зашкаливает. С самого начала Наполеон неверно определил намерения пруссаков и, что еще хуже ввел в заблуждение относительно предстоящих событий Нея.
Ней в свою очередь, действовал вяло и с запозданием. Хотя действуй он с достаточной энергией даже по ошибочному изначальному плану он с легкостью оттеснил бы англичан от Катр-Бра и был бы во всеоружии применительно к любому изменению обстановки.
Но уж коль скоро время упущено Наполеон ошибается, когда ставит Нею явно невыполнимые задачи. Надо было лишь четко довести до него общее положение дел, требуя выделить корпус д'Эрлона для операций против Блюхера, а самому лишь сковывать Велллингтона не истощая себя в бессмысленных отчаянных атаках на перекресток дорог.
Когда один из адьютантов Нея пытался поделиться с императором озабоченностью князя московского относительно ситуации у Катр-Бра, Наполеон даже не стал его слушать.
Маршал сам не знает о чем говорит, я сражаюсь против всей прусской армии - Ней только с авангардом Веллингтона. Поезжайте обратно и скажите ему, что он должен любой ценой ликвидировать всякое сопротивление и овладеть Катр-Бра.
Естественно это было не только невыполнимое при сложившейся обстановке приказание, не только привело к совершенно бессмысленной трате сил левого крыла, но в конечном счете роковым образом сказалось на действиях злосчастного I Корпуса.
Эпопея которого стала, несомненно, кульминацией абсурда в действиях французов в этот день. Своевременное появление д'Эрлона у Линьи позволило бы полностью разгромить пруссаков. Которые лишились бы большой части артиллерии, потеряли много пленных и вряд ли были бы способны оказать Веллингтону помощь в обозримое время.
Появление д'Эрлона у Катр-Бра позволило бы Нею одержать крупную победу и с потерями отбросить Веллингтона к Брюсселю. Маловероятно, что он смог бы после этого организовать сопротивление у Ватерлоо. Следовательно союзные армии продолжали бы отступать в расходящихся направлениях, каков и был изначальный план Наполеона.
Вместо этого I Корпус не только не сыграл никакой положительной роли, это при жесточайшем то у французов дефиците штыков, а сыграл отрицательную, испугав Вандамма и задержав атаку гвардии. Просто постарайтесь представить себе что бы говорили о русской армии и, например Куропаткине применительно к Русско-Японской войне, случись такое у нас?
Весь парадокс ситуации с перетягиванием I корпуса заключался в том, что у Наполеона имелся свой резерв, который практически весь бой простоял на окраине Шарлеруа - 10-тысячный VI корпус Лобау. Да, ему было бы затруднительно обойти пруссаков, но он вполне бы помог усилить давление и организовать более эффективное преследование. Почему этого не было сделано остается загадкой. Лишь в четвертом часу дня о VI корпусе вспомнили и приказали выдвигаться к Флерюсу. Но это было запоздалое решение, которое уже никак не могло повлиять на события этого дня. Еще одна необъяснимая ошибка французов.
И, наконец, преследование Блюхера. Грубейшей ошибкой было делать это с опозданием и без должной энергии. Не удалось даже точно определить направление отступления пруссаков, что являлось жизненно важным. А сбрасывать их со счетов было никак нельзя. Мало того, что участвовавшие в бою корпуса были хотя потрепаны, но далеко не разбиты, так еще у Блюхера имелся резерв в виде не участвовавшего в бою IV корпуса Бюлова, численность которого почти равнялась численности тех сил под командованием маршала Груши, которые были отряжены преследовать Блюхера!
Таковы били не все, разумеется, а лишь важнейшие ошибки, допущенные французами в этот день, 16 июня 1815 года. Обрушивается ли при этом кто то с уничтожающей критикой на императора французов? Да нет, конечно. Это же война. Такое здесь сплошь и рядом. Вот что пишет по этому поводу Дэвид Чандлер, один из обстоятельнейших историков военных кампаний Наполеона:
Однако сражение 16-го числа не было таким успешным, как ожидал император. Вероятно, наиболее серьезные ошибки со стороны французов, приведшие к утрате замечательно благоприятной возможности, были обусловлены вначале отсутствием энергии и у Наполеона и у Нея - особенно у последнего, а также сильно проявившемся действием "тумана войны" и очень несовершенной системой связи между различными частями Северной армии. Ничего нового в этом не было - все армии в то время испытывали сильнейшие трудности в передаче с достаточной скоростью точных сведений и приказов в обе стороны.
Причем это не то, что мы выбрали и обсуждаем какую то показательную неудачу Наполеона. Вовсе нет! Если абстрагироваться от того, чем все кончилось в итоге кампания складывалась неплохо. Почти вдвое более сильный противник был разбит в одном из пунктов и сдержан на втором и принужден к отходу, понеся значительно бОльшие потери.
То есть несмотря на обилие чудовищных просчетов и ошибок, к вечеру 16 июня для французов все складывалось не так уж и плохо. Вы будете смеяться, но несмотря на огромное количество упущенных французами возможностей, союзников от итогового разгрома спасло если не чудо, то случайность.
К утру 17 июня Веллингтон все еще занимал Катр-Бра. Что являлось безумным риском, учитывая отход пруссаков. И хотя французы продолжали проявлять необъяснимую медлительность, ближе к вечеру их авангарды нагнали и атаковали наконец начавшую отход к Ватерлоо армию. Принимать бой на марше, значило бы подвергнуться риску неминуемого разгрома, но слабая кавалерия Веллингтона была не в состоянии прикрыть отход армии и сдержать натиск отличной французской конницы, превосходящей их как в числе, так и в организации.
Но в это время разразилась сильная гроза, которая не только сделала невозможным для французов дальнейшее преследование, но и вынудила их следующим утром отложить атаку до того момента, когда дороги и местность подсохнут. Что имело катастрофические последствия для Наполеона и его армии. Кто знает каким бы был ход истории, если бы этой грозы не было? И помнил бы сейчас хоть кто-нибудь название деревни Ватерлоо?
Ну а теперь давайте займемся выводами. Понятно, что целью этой передачи был не очередной пересказ, хотя и очень интересных и даже драматических событий части кампании "ста дней", и без того достаточно хорошо освещенной. Естественно нет. На самом деле здесь мы имеем важнейший урок для нашей истории.
А урок этот состоит в том, на войне побеждает не тот, кто не ошибается, а тот, кто ошибается меньше противника. Эта особенность военного дела дает просто безграничное поле для спекуляций. Потому, что не составляет труда найти достаточное количество реальных ошибок и просчетов любой стороны в любой операции. Ну а дальше уж "речистые былинники" вам все так упакуют - мама родная не узнает.
И если есть желание, изобразить бездарностью, профаном и недоучкой можно любого. "Хваленый Наполеон со своими так называемыми "маршалами" не смог организовать элементарное взаимодействие частей своей не такой уж и большой группировки. Бездарно проворонив великолепную возможность уничтожить прусскую армию. И закономерно отправился на свалку истории двумя днями позже".
Поэтому если вдруг вы слышите, что представители военного сословия одной из самых успешных военных держав в истории человечества ни с того ни с сего чуть ли не поголовно стали профанами и бездарностями (это я уже о России начала XX века веду речь, как вы понимаете), будьте начеку. Возможно вас пытаются обмануть, или на современном сленге "напарить". Вне зависимости от того насколько реальны претензии относительно "ошибок" и "просчетов".
Чтобы не поддаваться на подобные, опять употреблю неологизм - "разводки", следует всегда иметь в голове общую картину. Как складывался ход боевых действий в целом, какие кто понес потери, к чему все шло в конечном итоге. И тогда пропаганда будет на поверхности. Потому что цепочка ошибочных, неумелых, нерешительных действий не может вести к общему успеху. А значит или просчеты были не такими уж катастрофическими, или противник наошибался еще больше. Как то вот так!