Шестьдесят шесть - Сан-Франциско
В Сан-Франциско я летела в самолете одна, ну то есть с людьми, но с незнакомыми, а я всегда прежде летала либо с семьей, либо с подружкой. А тут - одна. Да еще блевать очень хотелось, и температура была. Я болела, болела сильно и долго, поэтому в Сан-Франциско: не бухала, не курила, не пробовала всяких разнообразных экзотических кухонь, не ходила на садо-мазо вечеринку. ЖАЛЬ.
Встретили меня Настенька и Майк, тогда еще не муж с женой, а так - парень в шлепках и русская девка. Девка всю дорогу из аэропорта негодовала, что Майк ее по бедру похлопывает. Ну, он и меня пару раз похлопал, потому что на тот момент я блевала уже несколько дней и была очень худой. Майку это понравилось. Да и мне тоже.
Наську я не видела к тому моменту очень давно, поэтому мы радостно обнимались и не знали, что сказать. Вероятно, поэтому всю дорогу домой обсуждали СТРАННОЕ. Например, синонимический ряд слова puke (блевать). Эта тема волновала меня больше всего, понятное дело.
А потом начались чудесные весенние деньки, которые мы провели дружно и любовно. Катались по городу, гуляли, ездили посмотреть на Голден Гейт (это самое прекрасное, что видела я на планете), проводили вечера в барах, слушая джаз или еще что-нибудь, там Настя покупала мне белое вино, мы полагали, что это самый легкий алкогольный напиток, поэтому мне нормально будет. Мы завтракали в кофейнях, смотрели на океан, здоровались с бомжами. Бомжи в СФ - идеальные парни, они поют и курят траву, они дружелюбные и ласковые, в отличие от бомжей в ЛА.
Иногда Настя уходила на работу, и я гуляла одна, благо город понятный, как ладошка. Читала книги про русскую революцию, лежа на лужайках в парке. Там выгуливали собак, но было чисто. Собаки радовались солнышку, запахам цветущих миндальных деревьев, эвкалипта, поэтому я часто бывала облизана каким-нибудь безумным мохнатычем. Я любила тех собак, их хозяев, случайных собеседников в кафешках, где в одиночестве обедала, слушая скрипачей. Вообще, только в Сан-Франциско я видела такое: буквально все и везде играют на музыкальных инструментах! Фантастика красивая.
Потом из Лос-Анджелеса прилетел Вася, и я переехала в отель, из окна которого смотрела на залив, утром подернутый дымкой. Иногда я там страдала - ложилась в ванную и ревела. Но большую часть времени я была самым счастливым человеком в мире. Я видела морских котиков, волны, цветы, деревья, очень красивых людей. Я уже писала про квартиру, в которой жила Настя. Это чудесное место. Надеюсь, сейчас ей еще лучше, чем тогда.
Мы ходили по холмам, держа в руках стаканчики с ромашковым чаем, мы бродили по винтажным магазинам, по набережной и на перекрестках с историческими названиями. Иногда становилось холодно - ледяной туман спускался на самые высокие холмы города, и мы надевали пальто. Иногда мы надевали юбки и блузки - потому что солнце по-настоящему пекло.
Мы сидели с Настей в тесном баре, где можно было оглохнуть от звука саксофона. Обе в русских платках - привлекали внимание. Мы говорили о том, о чем говорим всегда - о каких-то глобальных вещах, о вечности и безграничности, о шансах, которые нельзя упускать, о том, как изгибаются жизненные пути, о том, откуда мы начали и к чему пришли. Это удивительно, ведь и в первый день нашего знакомства мы говорили так же, сидя под большим деревом в каком-то грязном дворе Перми, жрали чипсы "Русская картошка" и пили шампанское. Спустя годы мы сидели в баре Сан-Франциско и пили местное пиво. Кто бы мог подумать.
Я пишу о Насте потому, что без нее Сан-Франциско был бы для меня другим городом - не хуже и не лучше, просто другим. Она показала мне его изнутри, сквозь призму своей истории, и я ей поверила, я приняла ее город. В Сан-Франциско я вернусь обязательно - и в гости к супругам Бови, и просто так - пошляться по Эмбаркадеро или Маркет стрит, попробовать пуэрториканской кухни, заночевать в Беркли и, наконец, разобраться, как ходит метро из аэропорта.
Встретили меня Настенька и Майк, тогда еще не муж с женой, а так - парень в шлепках и русская девка. Девка всю дорогу из аэропорта негодовала, что Майк ее по бедру похлопывает. Ну, он и меня пару раз похлопал, потому что на тот момент я блевала уже несколько дней и была очень худой. Майку это понравилось. Да и мне тоже.
Наську я не видела к тому моменту очень давно, поэтому мы радостно обнимались и не знали, что сказать. Вероятно, поэтому всю дорогу домой обсуждали СТРАННОЕ. Например, синонимический ряд слова puke (блевать). Эта тема волновала меня больше всего, понятное дело.
А потом начались чудесные весенние деньки, которые мы провели дружно и любовно. Катались по городу, гуляли, ездили посмотреть на Голден Гейт (это самое прекрасное, что видела я на планете), проводили вечера в барах, слушая джаз или еще что-нибудь, там Настя покупала мне белое вино, мы полагали, что это самый легкий алкогольный напиток, поэтому мне нормально будет. Мы завтракали в кофейнях, смотрели на океан, здоровались с бомжами. Бомжи в СФ - идеальные парни, они поют и курят траву, они дружелюбные и ласковые, в отличие от бомжей в ЛА.
Иногда Настя уходила на работу, и я гуляла одна, благо город понятный, как ладошка. Читала книги про русскую революцию, лежа на лужайках в парке. Там выгуливали собак, но было чисто. Собаки радовались солнышку, запахам цветущих миндальных деревьев, эвкалипта, поэтому я часто бывала облизана каким-нибудь безумным мохнатычем. Я любила тех собак, их хозяев, случайных собеседников в кафешках, где в одиночестве обедала, слушая скрипачей. Вообще, только в Сан-Франциско я видела такое: буквально все и везде играют на музыкальных инструментах! Фантастика красивая.
Потом из Лос-Анджелеса прилетел Вася, и я переехала в отель, из окна которого смотрела на залив, утром подернутый дымкой. Иногда я там страдала - ложилась в ванную и ревела. Но большую часть времени я была самым счастливым человеком в мире. Я видела морских котиков, волны, цветы, деревья, очень красивых людей. Я уже писала про квартиру, в которой жила Настя. Это чудесное место. Надеюсь, сейчас ей еще лучше, чем тогда.
Мы ходили по холмам, держа в руках стаканчики с ромашковым чаем, мы бродили по винтажным магазинам, по набережной и на перекрестках с историческими названиями. Иногда становилось холодно - ледяной туман спускался на самые высокие холмы города, и мы надевали пальто. Иногда мы надевали юбки и блузки - потому что солнце по-настоящему пекло.
Мы сидели с Настей в тесном баре, где можно было оглохнуть от звука саксофона. Обе в русских платках - привлекали внимание. Мы говорили о том, о чем говорим всегда - о каких-то глобальных вещах, о вечности и безграничности, о шансах, которые нельзя упускать, о том, как изгибаются жизненные пути, о том, откуда мы начали и к чему пришли. Это удивительно, ведь и в первый день нашего знакомства мы говорили так же, сидя под большим деревом в каком-то грязном дворе Перми, жрали чипсы "Русская картошка" и пили шампанское. Спустя годы мы сидели в баре Сан-Франциско и пили местное пиво. Кто бы мог подумать.
Я пишу о Насте потому, что без нее Сан-Франциско был бы для меня другим городом - не хуже и не лучше, просто другим. Она показала мне его изнутри, сквозь призму своей истории, и я ей поверила, я приняла ее город. В Сан-Франциско я вернусь обязательно - и в гости к супругам Бови, и просто так - пошляться по Эмбаркадеро или Маркет стрит, попробовать пуэрториканской кухни, заночевать в Беркли и, наконец, разобраться, как ходит метро из аэропорта.