+
Ночью со среды на четверг я, как это часто бывает, не могла заснуть, несмотря на усталость. И решила поработать. Включила компьютер. И первое, что я увидела, - френдлента, состоящая из известий о смерти Виктора Марковича Живова.
Я не буду говорить, как мне всегда было интересно открывать его для себя, о том, как интересно читать его работы, о том, что именно Виктор Маркович за последние два года издал первые русские сборники по истории понятий (область, которая меня сейчас очень интересует). Я скажу только об одном. В последнем его интервью для журнала "Православие и мир" он сказал такую фразу: "Вот наше поколение вымрет, и все закончится".( Это было сказано в контексте, кажется, того, что интерес к русской филологии среди студентов падает, хотя вот в России еще что-то есть, а в Беркли уже не очень). На меня эти слова произвели сильное впечатление. Между пафосом и банальностью этой эмоции есть все-таки нечто третье. Как об этом сказать? вот, например, Цветаева написала как-то: "До последнего часа Обращенным к звезде - Уходящая раса, Спасибо тебе!". Я думаю, что это очень мужественные стихи. Они написаны веселым, задорным тоном, но - только вдуматься - сколько должно было быть прожито, чтобы это сказать. Я, например, не в состоянии этого понять. Я не могу - определенно, однозначно - не могу произнести слово "уходящий", а тем более сопроводив его словами благодарности, ими же и подтверждая разлуку; я не могу думать об обращении к звездам без ужаса мысли о вечности, в которой растворяется всякая жизнь и смерть, и, наконец, я никак не могу охватить с этой точки зрения себя самоё "до последнего часа". Я ощущаю себя совершенно не готовой к тому, что за совсем короткое время не стало А.П. Авраменко, А.Е. Кибрика, а теперь и В.М. Живова. Не готова. Не хочу. Отказ.
Я не буду говорить, как мне всегда было интересно открывать его для себя, о том, как интересно читать его работы, о том, что именно Виктор Маркович за последние два года издал первые русские сборники по истории понятий (область, которая меня сейчас очень интересует). Я скажу только об одном. В последнем его интервью для журнала "Православие и мир" он сказал такую фразу: "Вот наше поколение вымрет, и все закончится".( Это было сказано в контексте, кажется, того, что интерес к русской филологии среди студентов падает, хотя вот в России еще что-то есть, а в Беркли уже не очень). На меня эти слова произвели сильное впечатление. Между пафосом и банальностью этой эмоции есть все-таки нечто третье. Как об этом сказать? вот, например, Цветаева написала как-то: "До последнего часа Обращенным к звезде - Уходящая раса, Спасибо тебе!". Я думаю, что это очень мужественные стихи. Они написаны веселым, задорным тоном, но - только вдуматься - сколько должно было быть прожито, чтобы это сказать. Я, например, не в состоянии этого понять. Я не могу - определенно, однозначно - не могу произнести слово "уходящий", а тем более сопроводив его словами благодарности, ими же и подтверждая разлуку; я не могу думать об обращении к звездам без ужаса мысли о вечности, в которой растворяется всякая жизнь и смерть, и, наконец, я никак не могу охватить с этой точки зрения себя самоё "до последнего часа". Я ощущаю себя совершенно не готовой к тому, что за совсем короткое время не стало А.П. Авраменко, А.Е. Кибрика, а теперь и В.М. Живова. Не готова. Не хочу. Отказ.