Были когда-то и мы молодыми...
Любви возможной неосуществлённость
Сильней осуществлённости любви!
Е. Евтушенко
Пробы доставят только во второй половине дня. Можно несколько часиков отдохнуть от июльской жары - поваляться на пляже. Заглянул в комнату рассчётчиков: - Кого подвести? Первой отозвалась Люся:
- Олег Константинович, возьмите меня !
В то время Елена Воробей и Юрий Гальцев ещё не доросли до создания своей знаменитой репризы, поэтому призывный возглас Люси не вызвал даже улыбки у наблюдавших за нами женщин.
Не задумываясь чем закончится поезждка, я машинально подстраховался:
- Ты иди в сторону гостиницы, а я по дороге тебя подсажу!
Через несколько минут она сидела в люльке моего мотоцикла, плотно повязалась косынкой от дорожной пыли и я заботливо обезопасил её головку шлемом.
- Ну, что, поедим, красотка, кататься?
- Поедим! Только сначала я заскочу домой и переоденусь.
Остановились возле её дома на Ленина(Советской) 33. Я поспешил через дорогу в магазинчик, что бы прихватить что-нибудь перекусить. Взял палочку знаменитой семипалатинской сухой колбаски, свежий белый хлеб и две бутылки, нет не алклоголя! Алкоголь в городке продавался только в одном магазине возле универмага. Взял бутылку "Буратино" для дамы и нарзан для утоления жажды. Сам я не брезговал студённой иртышской водой. К моему возвращению к мотоциклу Люся уже стояла рядом, сменив строгий рабочий наряд - белый верх и тёмный низ, на легкомысленный цветастый халатик. В пройме на груди просматривался яркий купальник.
По Ленина выехали за пределы жилого городка, по полевой дороге у Молдар спустились в пойму и, преодалев колдобины засохшей грязи в конце Глухой Протоки, задыхаясь от встречного потока насыщенного запахами степных трав раскалённого воздуха, вылетели на берег Иртыша. Повернув в сторону устья Проточной Протоки, покатили к моему заветному месту, где я по утрам после пробежки и зарядки на берегу предавался водным процедурам, а по вечерам иногда удил чебаков или просто "предавался праздному созерцанию течения могучей реки". Оставив наше транспортное средство в прибрежных зарослях, мы по скрытной тропинке прошли на пляж, простиравшийся рт зарослей тальника на 15-20 метров до уреза воды.
Люся нетерпеливо сбросила с себя халатик и, расстелив в близи от границы теней от кустов прихваченный с собой гобеленовый коврик, с довольным смехом отдалась нетерпимому казахскому солнцу. Я достал из багажника свою табельную подстилку - плащь-палатку и расстелил её так, что бы не случилось, по словам поэта, "случайно прикоснуться руковами".
Моя попутчица раскинула перед солнцем все свои прелести, ограниченные для обозрения только бикини и листочками тополя на носике и глазах. За три года знакомства я её впервые её видел раздетой. У нас сложились доверительные отношения. В разговорах, коснувшись интимных тем, Люся иногда рассказывала случаи из своей студенчиской жизни, с которыми обычно не делятся с мужем. Я тоже без оглядки делился своим опытом взаимоотношений с подругами. И вот представился случай рассматривать её хоть до умопомрачения в просвечивающих лучах июльского полдня.
Своим впечатлением я делиться не буду, что бы не опошлить его неверно подобранными словами. Не трудно преставить двадцатипятилетнюю женщину, возросшую в благодатном украинском климате на природных хлебах. Скажу только, что мне казалось, что если провести пальцем по её тугой коже, из под него бризнет фонтан чувственности.
Скоро утомлённая солнцем Люся вскочила и, протянув мне руку, предложила:
- Пойдём купаться!
От недвусмысленного проявления воздействия её прикосновения меня выручила только прохладная речная вода!
Мы, окунувшись на мели у берега, долго шли взявшись за руки на глубину где можно было поплыть, не опасаясь поколечить конечности о дно. Я не мог отпустить руку попутчицы, так как по мере углубления дно становилось каменистым, возрастала скорость течения. Поэтому не прилично было оставить девушку без поддержки. Чуть ли не на средине реки, где вода стала мне по пояс, а моей спутнице по грудь , идти по дну стало невыносимо трудно и мы бросились в плавь, договорившись выйти на берег возле склонившегося к воде дерева в двухстах метрах от места заплыва. Возвращаться пешком к месту нашей лёжки на большее расстояние было просто лень! По дороге назад я огляделся. Напротив нас у противоположного берега, похоже что бакенщик, свесившись с лодки с чем-то возился в воде. Возможно с запутавшимся самоловом или сетью. Выше места нашего отдыха, там где начинались огороды, в воде плескались женщины с детьми. Ниже, метрах в двухстах, виднелись удильщики, безнадёжно сидевшие у мёртвой в такую жару реки.
Деликатно отвернувшись друг от друга, мы выкрутили не снимя с себя всё то, что позволяло это сделать, и к своему лежбищью вернулись уже практически сухими. Хотелось снова броситься в прохладные струи Иртыша. Но надо позагорать! Неприлично жить у полноводной реки под жгучим солнцем и щеголять армейским загаром, когда загар остаётся на шее по воротничку и на кистях рук по манжеты.
- Да, Люсенька, сегодня здесь многолюдно! Выбрали мы с тобой место не способствующее дальнейшему сближению!
- А вы на его рассчитывали?
- Я всего лишь придерживаюсь заповеди нашего большого шефа Леонида Васильевича Хабарова: когда встречаешься с женщиной всегда будь готов раздеться. Поэтому следи что бы не оказаться в дырявых носках! Рассмеялись и это избавило меня от объяснений моих дальнейших намеренияй. Для себя я решил, что не смотря на соблазн созданной дъяволёнком ситуации, мне было интересней иметь Люсю другом и доверенным лицом, не обременяя наши доверительные отношения какими-то обязательствами , которые могли бы возникнуть, допустив мы слабинку.
Решив для себя, как дальше себя вести , можно было сполна отдаться наслаждениям, которые дарили горячий песок, прохладная вода и изумительный вид синей реки, обрамлённой зеленью прибрежных зарослей, и голубого неба над ней. Забыть на время о том, что через несколько часов придётся включиться в работу, темп которой задаст скорость распада радиоактивности в привезенных с опытного поля проб и от испытанного блаженства останутся только воспоминания.
Эти мысли были прерваны Люсей:
- Вы не будите шокированы, если я избавлюсь от лифчика?
Я заметил, что она на природе выбрала по отношению ко мне безличное обращение, по-видимому считая, что официальное "Олег Константинович" здесь вроде бы не уместно, а на более дружеское не решаясь.
- Люсенька! Веди себя как тебе удобно. Мы же на отдыхе!
Она перевернувшись на живот, пыталась развязать поворозки лифчика. Я не выдержал:
- Давай я тебе помогу!
Ломая ногти от усердия, справился. И рассмеялся. На молчаливый вопросительный взгляд девушки не ответил. Не мог же рассказать Люсе о причине своего смеха. Вспомнились переложенные на казарменный лад курсантами слова популярной в курсантские годы песни" Ландыши": "Так и тянется рука ниже вашего пупка, а у вас какое мнение?...". Не смотря на самоуговоры, бесёнок соблазна давал о себе знать!
Оставшееся время отдыха прошло на ровном дыхании. Перекусили чем Бог послал, вернее тем, что я прихватил из магазина. Пару раз заплыли по течению. На ходу обсохли, что бы избавиться от песка, который наровил при лежании обосноваться в самых нежных места. Не спеша собрались, заняли на транспорте свои места и ...прокол! Я потерял ключ зажигания! После безрезультатного поиска пришлось разобрать замок зажигания и соединить провода. Из-за непредвиденной задержки решил подвести Люсю к устью Глухой Протоки, где, перебравшись по камешкам к лестнице, ведущей практически к её дому, она успеет переодеться до моего приезда по длинному утреннему пути через Молдары.
После этого импровизированного пикника были другие. С другим содержанием и продолжением. И на Иртыше и на других реках - Припяте и Днепре. Но этот составил особую страничку моих воспоминаний о Полигоне. Причём, одну из самых ярких!
Сильней осуществлённости любви!
Е. Евтушенко
Пробы доставят только во второй половине дня. Можно несколько часиков отдохнуть от июльской жары - поваляться на пляже. Заглянул в комнату рассчётчиков: - Кого подвести? Первой отозвалась Люся:
- Олег Константинович, возьмите меня !
В то время Елена Воробей и Юрий Гальцев ещё не доросли до создания своей знаменитой репризы, поэтому призывный возглас Люси не вызвал даже улыбки у наблюдавших за нами женщин.
Не задумываясь чем закончится поезждка, я машинально подстраховался:
- Ты иди в сторону гостиницы, а я по дороге тебя подсажу!
Через несколько минут она сидела в люльке моего мотоцикла, плотно повязалась косынкой от дорожной пыли и я заботливо обезопасил её головку шлемом.
- Ну, что, поедим, красотка, кататься?
- Поедим! Только сначала я заскочу домой и переоденусь.
Остановились возле её дома на Ленина(Советской) 33. Я поспешил через дорогу в магазинчик, что бы прихватить что-нибудь перекусить. Взял палочку знаменитой семипалатинской сухой колбаски, свежий белый хлеб и две бутылки, нет не алклоголя! Алкоголь в городке продавался только в одном магазине возле универмага. Взял бутылку "Буратино" для дамы и нарзан для утоления жажды. Сам я не брезговал студённой иртышской водой. К моему возвращению к мотоциклу Люся уже стояла рядом, сменив строгий рабочий наряд - белый верх и тёмный низ, на легкомысленный цветастый халатик. В пройме на груди просматривался яркий купальник.
По Ленина выехали за пределы жилого городка, по полевой дороге у Молдар спустились в пойму и, преодалев колдобины засохшей грязи в конце Глухой Протоки, задыхаясь от встречного потока насыщенного запахами степных трав раскалённого воздуха, вылетели на берег Иртыша. Повернув в сторону устья Проточной Протоки, покатили к моему заветному месту, где я по утрам после пробежки и зарядки на берегу предавался водным процедурам, а по вечерам иногда удил чебаков или просто "предавался праздному созерцанию течения могучей реки". Оставив наше транспортное средство в прибрежных зарослях, мы по скрытной тропинке прошли на пляж, простиравшийся рт зарослей тальника на 15-20 метров до уреза воды.
Люся нетерпеливо сбросила с себя халатик и, расстелив в близи от границы теней от кустов прихваченный с собой гобеленовый коврик, с довольным смехом отдалась нетерпимому казахскому солнцу. Я достал из багажника свою табельную подстилку - плащь-палатку и расстелил её так, что бы не случилось, по словам поэта, "случайно прикоснуться руковами".
Моя попутчица раскинула перед солнцем все свои прелести, ограниченные для обозрения только бикини и листочками тополя на носике и глазах. За три года знакомства я её впервые её видел раздетой. У нас сложились доверительные отношения. В разговорах, коснувшись интимных тем, Люся иногда рассказывала случаи из своей студенчиской жизни, с которыми обычно не делятся с мужем. Я тоже без оглядки делился своим опытом взаимоотношений с подругами. И вот представился случай рассматривать её хоть до умопомрачения в просвечивающих лучах июльского полдня.
Своим впечатлением я делиться не буду, что бы не опошлить его неверно подобранными словами. Не трудно преставить двадцатипятилетнюю женщину, возросшую в благодатном украинском климате на природных хлебах. Скажу только, что мне казалось, что если провести пальцем по её тугой коже, из под него бризнет фонтан чувственности.
Скоро утомлённая солнцем Люся вскочила и, протянув мне руку, предложила:
- Пойдём купаться!
От недвусмысленного проявления воздействия её прикосновения меня выручила только прохладная речная вода!
Мы, окунувшись на мели у берега, долго шли взявшись за руки на глубину где можно было поплыть, не опасаясь поколечить конечности о дно. Я не мог отпустить руку попутчицы, так как по мере углубления дно становилось каменистым, возрастала скорость течения. Поэтому не прилично было оставить девушку без поддержки. Чуть ли не на средине реки, где вода стала мне по пояс, а моей спутнице по грудь , идти по дну стало невыносимо трудно и мы бросились в плавь, договорившись выйти на берег возле склонившегося к воде дерева в двухстах метрах от места заплыва. Возвращаться пешком к месту нашей лёжки на большее расстояние было просто лень! По дороге назад я огляделся. Напротив нас у противоположного берега, похоже что бакенщик, свесившись с лодки с чем-то возился в воде. Возможно с запутавшимся самоловом или сетью. Выше места нашего отдыха, там где начинались огороды, в воде плескались женщины с детьми. Ниже, метрах в двухстах, виднелись удильщики, безнадёжно сидевшие у мёртвой в такую жару реки.
Деликатно отвернувшись друг от друга, мы выкрутили не снимя с себя всё то, что позволяло это сделать, и к своему лежбищью вернулись уже практически сухими. Хотелось снова броситься в прохладные струи Иртыша. Но надо позагорать! Неприлично жить у полноводной реки под жгучим солнцем и щеголять армейским загаром, когда загар остаётся на шее по воротничку и на кистях рук по манжеты.
- Да, Люсенька, сегодня здесь многолюдно! Выбрали мы с тобой место не способствующее дальнейшему сближению!
- А вы на его рассчитывали?
- Я всего лишь придерживаюсь заповеди нашего большого шефа Леонида Васильевича Хабарова: когда встречаешься с женщиной всегда будь готов раздеться. Поэтому следи что бы не оказаться в дырявых носках! Рассмеялись и это избавило меня от объяснений моих дальнейших намеренияй. Для себя я решил, что не смотря на соблазн созданной дъяволёнком ситуации, мне было интересней иметь Люсю другом и доверенным лицом, не обременяя наши доверительные отношения какими-то обязательствами , которые могли бы возникнуть, допустив мы слабинку.
Решив для себя, как дальше себя вести , можно было сполна отдаться наслаждениям, которые дарили горячий песок, прохладная вода и изумительный вид синей реки, обрамлённой зеленью прибрежных зарослей, и голубого неба над ней. Забыть на время о том, что через несколько часов придётся включиться в работу, темп которой задаст скорость распада радиоактивности в привезенных с опытного поля проб и от испытанного блаженства останутся только воспоминания.
Эти мысли были прерваны Люсей:
- Вы не будите шокированы, если я избавлюсь от лифчика?
Я заметил, что она на природе выбрала по отношению ко мне безличное обращение, по-видимому считая, что официальное "Олег Константинович" здесь вроде бы не уместно, а на более дружеское не решаясь.
- Люсенька! Веди себя как тебе удобно. Мы же на отдыхе!
Она перевернувшись на живот, пыталась развязать поворозки лифчика. Я не выдержал:
- Давай я тебе помогу!
Ломая ногти от усердия, справился. И рассмеялся. На молчаливый вопросительный взгляд девушки не ответил. Не мог же рассказать Люсе о причине своего смеха. Вспомнились переложенные на казарменный лад курсантами слова популярной в курсантские годы песни" Ландыши": "Так и тянется рука ниже вашего пупка, а у вас какое мнение?...". Не смотря на самоуговоры, бесёнок соблазна давал о себе знать!
Оставшееся время отдыха прошло на ровном дыхании. Перекусили чем Бог послал, вернее тем, что я прихватил из магазина. Пару раз заплыли по течению. На ходу обсохли, что бы избавиться от песка, который наровил при лежании обосноваться в самых нежных места. Не спеша собрались, заняли на транспорте свои места и ...прокол! Я потерял ключ зажигания! После безрезультатного поиска пришлось разобрать замок зажигания и соединить провода. Из-за непредвиденной задержки решил подвести Люсю к устью Глухой Протоки, где, перебравшись по камешкам к лестнице, ведущей практически к её дому, она успеет переодеться до моего приезда по длинному утреннему пути через Молдары.
После этого импровизированного пикника были другие. С другим содержанием и продолжением. И на Иртыше и на других реках - Припяте и Днепре. Но этот составил особую страничку моих воспоминаний о Полигоне. Причём, одну из самых ярких!