Приключения чёрного кота Лапченко, описанные им самим.
4. На педагогической работе.
Школа встретила меня с энтузиазмом. Ученики бросились в уголок живой природы, чтобы познакомиться со мной, и учительница, которая привела меня сюда, была вынуждена установить очередь.
Первыми счастливчиками, которых допустили ко мне, были руководители пионерской организации - члены совета пионерской дружины, члены советов отрядов и пионервожатые. Всех привлекали моя пушистость, чёрная масть и большие, золотого цвета, глаза, которые внезапно, как я почувствовал запах и увидел рядом со мной мышей и крыс в клетках, стали изумрудными.
После первых, достаточно разнообразных возгласов радости, поздравлений и пожатий лап, шеи и ушей ко мне обратился мальчик с двумя лычками на рукаве:
- А знаешь ли, Лапченко, что ты - родственник тигра? Я этого не знал и взглянул на пионера с недоверием.
- Точно,точно! И не только тигра, но и льва! А знаешь ли,что лев - царь зверей?
Конечно, я что-то об этом слышал, но, признаюсь, покуда меня лично это не касалось, мало интересовался таким вопросом. Теперь мне льстило, что у меня такие высокопославленные родственники.
Внезапно возникла мысль: если лев - царь, то я, его родственник, как минимум - великий князь! А может быть и принц! На какое-то время меня перестали интересовать не только пионеры, но даже и мыши с крысами, я наполнился мыслями о своём высоком положении: я - родственник царя!
Голос пионера с двумя лычками на короткий момент вернул меня из мира фантазий.
- Лапченко! Представь себе Африку. Твой родственник лев выходит ночью из своего убежища и могучим рыком заставляет дрожать всё живое вокруг. Представляешь: пустыня, пальмы, пирамиды...
Пальмы я представлял, так как в квартире у дирижёра росла пальма в деревянной кадушке, пустыню - тоже, что такое пирамиды мне было не совсем понятно. Чаще я слышал слово "пирамидол". Я не думал,что есть большая разница между пирамидой и пирамидолом, и представил себе пустую комнату, кадушку с пальмой, разбросанные вокруг таблетки пирамидола, и себя, вышедшего из ночного убежища.
- Мя-я-у! - рыкнул я во всю силу и увидел как в клетках затряслись мыши и крысы.
- О, он как чёрная пантера! - крикнула какая-то девочка.- Давайте называть его пантерой!
- Пантера не из семьи кошачьих,- заявил мальчик с одной жалкой лычкой на рукаве.
- Ты так думаешь? - строго спросил его парень с двумя лычками, и малыш сконфузился.- Пантеры тоже из семьи кошачьих!
- Из царской семьи! - поправил я его. Однако он так посмотрел на меня, что я сразу понял свою ошибку: не кошки из семьи царей, а цари из - семьи кошачьих.
Как бы там ни было, а я родственник царя! Кто бы мог подумать! Я, родственник царя, и терпел такое унижение в семье Писателя! Меня передразнивали, обзывали лентяем, даже иногда били! Били! Меня!
Нет, теперь я не позволю ничего подобного!
Меня всего охватило приятное чувство. Я - царь! Но вскоре я спохватился. Писатель воспитал меня в демократическом духе, и я почувствовал, что гордиться своими родственниками-царями не очень-то и хорошо... Ведь цари - паразиты и эксплуататоры, а я - честный кот, кот-трудяга. Может и не стоит восстанавливать родственные связи?..
С таким неопределённым настроением приступил к ужину. Дети наприносили мне разных гостинцев - колбасу, сыр, всякую другую вкусную всячину, и я, наевшись, заснул в углу комнаты.
Во сне я чувствовал непривычное беспокойство, такое очень тревожное и то же время приятное, что даже проснулся. Потянувшись, я втянул в себя воздух и сразу раскрыл глаза. Где-то поблизости были звери. Мои ноздри раздулись, нервно начал двигаться из стороны в сторону хвост, глаза искали добычу. В вечернем сумраке, окутавшем комнату, я увидел зверей. Приникшие, боявшиеся пискнуть, они белели в своих клетках. Вдруг на меня нахлынули чувства, и я забыл всё. Забыл туляремию, забыл доверие пионеров, которые назначили меня заведовать уголком живой природы, забыл добрую учительницу, которая рекомендовала меня детям как вежливого, хорошо воспитанного кота. Сознание пронизывали: "Я - царь зверей! Всё боится меня! Всё принадлежит мне! Я всё могу!"
Безшумно ступая, я шёл пустыней, среди раскиданных то тут то там таблеток-пирамид, к зверям, что белели между раскошными пальмами, которые возвышались в покрашенных в зеленый цвет кадушках. Ныне, когда я пишу эти строки, я могу спокойно анализировать свои переживания. Возбуждение мое было таким сильным, что я забыл своё сибирское происхождение и вообразил себя не в тайге, как это было обычно во время моих мечтаний или когда я попадал в новые условия, а в африканской пустыне.
Вдруг до меня долетел жалобный писк обезумевшего от страха зверька. Сознание моё помутилось.Я ничего уже не помнил,и как безумный, прыгнул к своей жертве. Клетка треснула, в когтях у меня забилась мышь. Запах крови одурманил голову, и я, приходя в неистовство, бил, гнул, ломал клетки и давил зверей - мышей, крыс, птиц.
Покончив с наземными животными, я кинулся к аквариуму. Однако вода охолодила меня, хотя я даже не замочил лап - достаточно было представить себя мокрым!
- Ну что ж! Живите! - сказал я рыбкам.
После такого напряженного труда мне захотелось есть, и я подошел к еще теплой крысе.
"А туляремия?" - отозвался внутренний голос, и я сделал шаг назад.
"Дурень! - прозвучал другой голос.- Разве в школе будут держать больных животных?"
Я колебался, а дразнящие запахи разжигали аппетит.
- Пан или пропал! Дважды не умирать! - воскликнул я и начал банкет.
Боже, какая вкусная еда, когда сам её добыл! Какое наслаждение лакомиться ей после тяжёлой работы!
Я съел практически всех и разлёгся посреди комнаты. Хотя я и недавно проснулся, однако меня снова клонило на сон. Я не сдерживал себя и вскоре заснул. Снилась вначале тайга, затем Африка, а потом начали душить кошмары. Неожиданно откуда-то появилась жена Писателя и, держа в руках огромный веник, грозно кричала: "Мерзавец!" Рядом стоял Писатель и дразнился "Дрллл-л-л-лястуйте! Так неклллясиво!" Он не усмехался, как это было обычно, когда он меня перекривлял, а проиносил угрюмо, и именно это ужасало.
- Убить его! - вдруг раздался голос дирижера хоровой капеллы, и я проснулся.
Ни Писателя, ни его жены, ни дирижера не было.
В комнате толпились дети в красных галстуках и, обступив меня, выкрикивали угрозы в мой адрес.
- Я хочу спать,- сказал я и, встряхнув головой, повернулся на другой бок.
- А! Так ты еще и не раскаиваешься! - вознегодовал тот самый мальчик, который рассказал мне про моих родственников. Он схватил меня за холку и поднял высоко вверх.- Посмотрите на этого мерзавца!
Я вспомнил ночь и понял всё. Что же мне будет?
- Он уничтожил наши экспонаты и заслуживает смерти! - сказал кто-то из толпы.
Дело становилось совсем скверным. И как я так опрометчиво поддался минутному настроению? О туляремии подумал, а вот про опасность для жизни - нет. Затаивши дух я ждал, что скажут школьники. Все молчали. У меня даже затеплилась надежда, что массы не поддержали жестокую позицию.
- Выгнать его из школы! - прозвучал голос.
- Выгнать! Выгнать! - заверещали все, и я впервые в своей жизни понял, что детский гам иногда может быть приятным для ушей.
Меня выгнали из школы, но не на улицу. Ученик 7-го класса, сын уборщицы, Сергей, взял меня за шкирку и пригласил к себе. Я согласился. Так закончилась моя педагогическая деятельность и началась новая страница жизни.
Глава 5: К родственникам
Школа встретила меня с энтузиазмом. Ученики бросились в уголок живой природы, чтобы познакомиться со мной, и учительница, которая привела меня сюда, была вынуждена установить очередь.
Первыми счастливчиками, которых допустили ко мне, были руководители пионерской организации - члены совета пионерской дружины, члены советов отрядов и пионервожатые. Всех привлекали моя пушистость, чёрная масть и большие, золотого цвета, глаза, которые внезапно, как я почувствовал запах и увидел рядом со мной мышей и крыс в клетках, стали изумрудными.
После первых, достаточно разнообразных возгласов радости, поздравлений и пожатий лап, шеи и ушей ко мне обратился мальчик с двумя лычками на рукаве:
- А знаешь ли, Лапченко, что ты - родственник тигра? Я этого не знал и взглянул на пионера с недоверием.
- Точно,точно! И не только тигра, но и льва! А знаешь ли,что лев - царь зверей?
Конечно, я что-то об этом слышал, но, признаюсь, покуда меня лично это не касалось, мало интересовался таким вопросом. Теперь мне льстило, что у меня такие высокопославленные родственники.
Внезапно возникла мысль: если лев - царь, то я, его родственник, как минимум - великий князь! А может быть и принц! На какое-то время меня перестали интересовать не только пионеры, но даже и мыши с крысами, я наполнился мыслями о своём высоком положении: я - родственник царя!
Голос пионера с двумя лычками на короткий момент вернул меня из мира фантазий.
- Лапченко! Представь себе Африку. Твой родственник лев выходит ночью из своего убежища и могучим рыком заставляет дрожать всё живое вокруг. Представляешь: пустыня, пальмы, пирамиды...
Пальмы я представлял, так как в квартире у дирижёра росла пальма в деревянной кадушке, пустыню - тоже, что такое пирамиды мне было не совсем понятно. Чаще я слышал слово "пирамидол". Я не думал,что есть большая разница между пирамидой и пирамидолом, и представил себе пустую комнату, кадушку с пальмой, разбросанные вокруг таблетки пирамидола, и себя, вышедшего из ночного убежища.
- Мя-я-у! - рыкнул я во всю силу и увидел как в клетках затряслись мыши и крысы.
- О, он как чёрная пантера! - крикнула какая-то девочка.- Давайте называть его пантерой!
- Пантера не из семьи кошачьих,- заявил мальчик с одной жалкой лычкой на рукаве.
- Ты так думаешь? - строго спросил его парень с двумя лычками, и малыш сконфузился.- Пантеры тоже из семьи кошачьих!
- Из царской семьи! - поправил я его. Однако он так посмотрел на меня, что я сразу понял свою ошибку: не кошки из семьи царей, а цари из - семьи кошачьих.
Как бы там ни было, а я родственник царя! Кто бы мог подумать! Я, родственник царя, и терпел такое унижение в семье Писателя! Меня передразнивали, обзывали лентяем, даже иногда били! Били! Меня!
Нет, теперь я не позволю ничего подобного!
Меня всего охватило приятное чувство. Я - царь! Но вскоре я спохватился. Писатель воспитал меня в демократическом духе, и я почувствовал, что гордиться своими родственниками-царями не очень-то и хорошо... Ведь цари - паразиты и эксплуататоры, а я - честный кот, кот-трудяга. Может и не стоит восстанавливать родственные связи?..
С таким неопределённым настроением приступил к ужину. Дети наприносили мне разных гостинцев - колбасу, сыр, всякую другую вкусную всячину, и я, наевшись, заснул в углу комнаты.
Во сне я чувствовал непривычное беспокойство, такое очень тревожное и то же время приятное, что даже проснулся. Потянувшись, я втянул в себя воздух и сразу раскрыл глаза. Где-то поблизости были звери. Мои ноздри раздулись, нервно начал двигаться из стороны в сторону хвост, глаза искали добычу. В вечернем сумраке, окутавшем комнату, я увидел зверей. Приникшие, боявшиеся пискнуть, они белели в своих клетках. Вдруг на меня нахлынули чувства, и я забыл всё. Забыл туляремию, забыл доверие пионеров, которые назначили меня заведовать уголком живой природы, забыл добрую учительницу, которая рекомендовала меня детям как вежливого, хорошо воспитанного кота. Сознание пронизывали: "Я - царь зверей! Всё боится меня! Всё принадлежит мне! Я всё могу!"
Безшумно ступая, я шёл пустыней, среди раскиданных то тут то там таблеток-пирамид, к зверям, что белели между раскошными пальмами, которые возвышались в покрашенных в зеленый цвет кадушках. Ныне, когда я пишу эти строки, я могу спокойно анализировать свои переживания. Возбуждение мое было таким сильным, что я забыл своё сибирское происхождение и вообразил себя не в тайге, как это было обычно во время моих мечтаний или когда я попадал в новые условия, а в африканской пустыне.
Вдруг до меня долетел жалобный писк обезумевшего от страха зверька. Сознание моё помутилось.Я ничего уже не помнил,и как безумный, прыгнул к своей жертве. Клетка треснула, в когтях у меня забилась мышь. Запах крови одурманил голову, и я, приходя в неистовство, бил, гнул, ломал клетки и давил зверей - мышей, крыс, птиц.
Покончив с наземными животными, я кинулся к аквариуму. Однако вода охолодила меня, хотя я даже не замочил лап - достаточно было представить себя мокрым!
- Ну что ж! Живите! - сказал я рыбкам.
После такого напряженного труда мне захотелось есть, и я подошел к еще теплой крысе.
"А туляремия?" - отозвался внутренний голос, и я сделал шаг назад.
"Дурень! - прозвучал другой голос.- Разве в школе будут держать больных животных?"
Я колебался, а дразнящие запахи разжигали аппетит.
- Пан или пропал! Дважды не умирать! - воскликнул я и начал банкет.
Боже, какая вкусная еда, когда сам её добыл! Какое наслаждение лакомиться ей после тяжёлой работы!
Я съел практически всех и разлёгся посреди комнаты. Хотя я и недавно проснулся, однако меня снова клонило на сон. Я не сдерживал себя и вскоре заснул. Снилась вначале тайга, затем Африка, а потом начали душить кошмары. Неожиданно откуда-то появилась жена Писателя и, держа в руках огромный веник, грозно кричала: "Мерзавец!" Рядом стоял Писатель и дразнился "Дрллл-л-л-лястуйте! Так неклллясиво!" Он не усмехался, как это было обычно, когда он меня перекривлял, а проиносил угрюмо, и именно это ужасало.
- Убить его! - вдруг раздался голос дирижера хоровой капеллы, и я проснулся.
Ни Писателя, ни его жены, ни дирижера не было.
В комнате толпились дети в красных галстуках и, обступив меня, выкрикивали угрозы в мой адрес.
- Я хочу спать,- сказал я и, встряхнув головой, повернулся на другой бок.
- А! Так ты еще и не раскаиваешься! - вознегодовал тот самый мальчик, который рассказал мне про моих родственников. Он схватил меня за холку и поднял высоко вверх.- Посмотрите на этого мерзавца!
Я вспомнил ночь и понял всё. Что же мне будет?
- Он уничтожил наши экспонаты и заслуживает смерти! - сказал кто-то из толпы.
Дело становилось совсем скверным. И как я так опрометчиво поддался минутному настроению? О туляремии подумал, а вот про опасность для жизни - нет. Затаивши дух я ждал, что скажут школьники. Все молчали. У меня даже затеплилась надежда, что массы не поддержали жестокую позицию.
- Выгнать его из школы! - прозвучал голос.
- Выгнать! Выгнать! - заверещали все, и я впервые в своей жизни понял, что детский гам иногда может быть приятным для ушей.
Меня выгнали из школы, но не на улицу. Ученик 7-го класса, сын уборщицы, Сергей, взял меня за шкирку и пригласил к себе. Я согласился. Так закончилась моя педагогическая деятельность и началась новая страница жизни.
Глава 5: К родственникам