Письмо кота
Это настоящее письмо. Правда, старое.
Здравствуй, мой дорогой хозяин!
Долго ждал подходящего случая, чтобы послать тебе весточку. Эта дикая Рыжая, которой ты нас оставил, сегодня в первый раз забыла выключить Интернет, когда пошла купаться. Хотя, как прогрессивный кот, воспитанный тобой, я отлично знаю, что отключать Интернет вообще нет необходимости.
И вот я украдкой пишу тебе, как мы живем. Живем ужасно. Нет, я не жалуюсь, я крепко держу себя в лапах, как и подобает мужчине, однако, помнишь Сократа: «Платон мне друг, но истина дороже». Пусть глупая Рыжая все время твердит: «тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». Нам с тобой, как сильным личностям, самообманы ни к чему. Итак, правда, и только правда.
Послушай, хозяин, я, конечно, не хочу подвергать сомнению твой вкус, я тебе доверяю, но как ты мог! Как ты мог связаться с этой Рыжей, она же ничего не понимает ни в кошачьем джазе, ни в кошачьем блюзе!
Она слушает только трио этих малолеток-попсушников, продажных, готовых на все за «почесать за ушком»! А их жалкий репертуар! Кроме «мурр-мурр, ламца-дрица» и «рыррр-ррыр, лау-вау» - больше НИ-ЧЕ-МЯУ! У Эллочки-людоедки, да что там Эллочка! У Димы Билайна и то вокабуляр шире! Нет, хозяин, я решительно тебе удивляюсь.
Ты знаешь, в этом доме живет прелестная молодая кошка, нашего с тобой любимого цвета - черная, как зимние ночи без сна, беспросветно черная, как одиночество избранных. Когда-то, (в баснословные, блаженные времена, когда еще брат и я жили вместе с тобой), у меня с ней был стремительный, безумный, слишком короткий роман. Слишком скоро тогда жестокая судьба разлучила нас. И вот, я, набравшись храбрости (как сказал, кажется, Бернард Шоу: «мужчина только тогда перестает бояться женщин, когда они ему уже не нужны»), набравшись храбрости, тщательно вылизался и, выбравшись из-под дивана, запел лучшую из своих песен. Прелестная Мэри внимала мне благосклонно, раскинувшись на полу в соблазнительной позе. Немного смущал меня котенок-переросток, громко чавкавший, уткнувшись ей в стройный животик, но я решил, что это преодолимо. Она не устоит.
Я знаю, что я красив. Истинную красоту и благородство не испортить, даже стрижка, унизившая бы любого другого кота, меня только окутала флером таинственности и шарма. «Какой интересный… В нем видна порода! Вы не знаете, кто он?» - перешептывались бы самые аппетитные дворовые кошки, если бы им было позволено меня лицезреть. Да, она бы не устояла. Я уже воображал себе, как сжимаю в объятиях нежную, покорную, на все согласную Мэри и… Нет, я скромен, здесь я умолкаю.
Итак, я безупречно провел первые несколько тактов. Думаю, что сам Георг Отс только изредка достигал такой силы страсти, такой глубины и величия.
Но эта Рыжая! У меня топорщатся усы от негодования! Она на меня зашикала, словно я не пел, а болтал в зале консерватории во время исполнения Сонаты ре минор! Она бесцеремонно прервала мое коронное «мрр-ряу»! Вместо того, чтобы благоговейно замереть, вслушиваясь в мои изящные фиоритуры, она вскочила с дивана и возмущенно замяукала: «Дайте, наконец, поспать, вы, хвостатые изверги!» Она запустила в меня подушкой, как раз, когда я брал верхнее «Ля»! Не попала, конечно, но какое кощунство!
Меня терзают муки неразделенной любви. Я томлюсь. Я страдаю от непонимания моего певческого таланта. Моя тонкая душевная организация требует деликатнейшего обращения, а вместо него я вынужден терпеть... Все ради тебя, хозяин. Я выдержу.
Хозяин, дорогой хозяин, как мне не хватает тебя и твоего equanimities! Эта Рыжая просто невыносима со своим несдержанным темпераментом. Ей незнакомо философское спокойствие и….
Так, я должен бежать. В коридоре я слышал звук падения и испуганный крик. Я думаю, это грохнулась наша новая так называемая хозяйка, поскользнувшись на луже у входа в ванную, которую специально напрудил Перси в знак протеста.
Верь в нас, хозяин, ты не найдешь нас сломленными и покорными. Мы не сдадимся! Но пасаран!
P.S. Я надеюсь на коалицию. Ленивая якобы-хозяйка все твердит: «пора раздавать этих пушистых спиногрызов», но пока что кошек в доме гораздо больше, чем людей. Мы объединимся и раздавим оппозицию, как дохлую мышь! Я уже веду переговоры. Победа не за горами!
P.P.S. Не отвечай мне, хозяин. Мы должны сохранять нашу переписку в строжайшей тайне. Только тогда мы добьемся успеха. А знаешь ли ты, что Рыжая - вовсе не рыжая? Зачем ей такая конспирация? Говорю тебе, это заговор. Я на твоем месте не стал бы ей слишком доверять. Она предает братство темношерстных. И не жди от нее писем. Она не хочет тебе писать, потому что, видишь ли, ты ей не отвечаешь! Разве такова настоящая любовь? Вот у меня нет никакой надежды на твое письмо, однако же, я пишу тебе. Разве я не заслуживаю твоей любви больше, чем она?
Она прикидывается кошкой, но где же ее шерсть?! И у нее нет настоящего хвоста! Все это ложь и провокация, все ради того, чтобы разлучить нас. Не поддавайся, хозяин.
Преданный тебе, твой самоотверженный
Кот.
P.P.P.S. Перс тоже передает тебе привет.
Здравствуй, мой дорогой хозяин!
Долго ждал подходящего случая, чтобы послать тебе весточку. Эта дикая Рыжая, которой ты нас оставил, сегодня в первый раз забыла выключить Интернет, когда пошла купаться. Хотя, как прогрессивный кот, воспитанный тобой, я отлично знаю, что отключать Интернет вообще нет необходимости.
И вот я украдкой пишу тебе, как мы живем. Живем ужасно. Нет, я не жалуюсь, я крепко держу себя в лапах, как и подобает мужчине, однако, помнишь Сократа: «Платон мне друг, но истина дороже». Пусть глупая Рыжая все время твердит: «тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». Нам с тобой, как сильным личностям, самообманы ни к чему. Итак, правда, и только правда.
Послушай, хозяин, я, конечно, не хочу подвергать сомнению твой вкус, я тебе доверяю, но как ты мог! Как ты мог связаться с этой Рыжей, она же ничего не понимает ни в кошачьем джазе, ни в кошачьем блюзе!
Она слушает только трио этих малолеток-попсушников, продажных, готовых на все за «почесать за ушком»! А их жалкий репертуар! Кроме «мурр-мурр, ламца-дрица» и «рыррр-ррыр, лау-вау» - больше НИ-ЧЕ-МЯУ! У Эллочки-людоедки, да что там Эллочка! У Димы Билайна и то вокабуляр шире! Нет, хозяин, я решительно тебе удивляюсь.
Ты знаешь, в этом доме живет прелестная молодая кошка, нашего с тобой любимого цвета - черная, как зимние ночи без сна, беспросветно черная, как одиночество избранных. Когда-то, (в баснословные, блаженные времена, когда еще брат и я жили вместе с тобой), у меня с ней был стремительный, безумный, слишком короткий роман. Слишком скоро тогда жестокая судьба разлучила нас. И вот, я, набравшись храбрости (как сказал, кажется, Бернард Шоу: «мужчина только тогда перестает бояться женщин, когда они ему уже не нужны»), набравшись храбрости, тщательно вылизался и, выбравшись из-под дивана, запел лучшую из своих песен. Прелестная Мэри внимала мне благосклонно, раскинувшись на полу в соблазнительной позе. Немного смущал меня котенок-переросток, громко чавкавший, уткнувшись ей в стройный животик, но я решил, что это преодолимо. Она не устоит.
Я знаю, что я красив. Истинную красоту и благородство не испортить, даже стрижка, унизившая бы любого другого кота, меня только окутала флером таинственности и шарма. «Какой интересный… В нем видна порода! Вы не знаете, кто он?» - перешептывались бы самые аппетитные дворовые кошки, если бы им было позволено меня лицезреть. Да, она бы не устояла. Я уже воображал себе, как сжимаю в объятиях нежную, покорную, на все согласную Мэри и… Нет, я скромен, здесь я умолкаю.
Итак, я безупречно провел первые несколько тактов. Думаю, что сам Георг Отс только изредка достигал такой силы страсти, такой глубины и величия.
Но эта Рыжая! У меня топорщатся усы от негодования! Она на меня зашикала, словно я не пел, а болтал в зале консерватории во время исполнения Сонаты ре минор! Она бесцеремонно прервала мое коронное «мрр-ряу»! Вместо того, чтобы благоговейно замереть, вслушиваясь в мои изящные фиоритуры, она вскочила с дивана и возмущенно замяукала: «Дайте, наконец, поспать, вы, хвостатые изверги!» Она запустила в меня подушкой, как раз, когда я брал верхнее «Ля»! Не попала, конечно, но какое кощунство!
Меня терзают муки неразделенной любви. Я томлюсь. Я страдаю от непонимания моего певческого таланта. Моя тонкая душевная организация требует деликатнейшего обращения, а вместо него я вынужден терпеть... Все ради тебя, хозяин. Я выдержу.
Хозяин, дорогой хозяин, как мне не хватает тебя и твоего equanimities! Эта Рыжая просто невыносима со своим несдержанным темпераментом. Ей незнакомо философское спокойствие и….
Так, я должен бежать. В коридоре я слышал звук падения и испуганный крик. Я думаю, это грохнулась наша новая так называемая хозяйка, поскользнувшись на луже у входа в ванную, которую специально напрудил Перси в знак протеста.
Верь в нас, хозяин, ты не найдешь нас сломленными и покорными. Мы не сдадимся! Но пасаран!
P.S. Я надеюсь на коалицию. Ленивая якобы-хозяйка все твердит: «пора раздавать этих пушистых спиногрызов», но пока что кошек в доме гораздо больше, чем людей. Мы объединимся и раздавим оппозицию, как дохлую мышь! Я уже веду переговоры. Победа не за горами!
P.P.S. Не отвечай мне, хозяин. Мы должны сохранять нашу переписку в строжайшей тайне. Только тогда мы добьемся успеха. А знаешь ли ты, что Рыжая - вовсе не рыжая? Зачем ей такая конспирация? Говорю тебе, это заговор. Я на твоем месте не стал бы ей слишком доверять. Она предает братство темношерстных. И не жди от нее писем. Она не хочет тебе писать, потому что, видишь ли, ты ей не отвечаешь! Разве такова настоящая любовь? Вот у меня нет никакой надежды на твое письмо, однако же, я пишу тебе. Разве я не заслуживаю твоей любви больше, чем она?
Она прикидывается кошкой, но где же ее шерсть?! И у нее нет настоящего хвоста! Все это ложь и провокация, все ради того, чтобы разлучить нас. Не поддавайся, хозяин.
Преданный тебе, твой самоотверженный
Кот.
P.P.P.S. Перс тоже передает тебе привет.