Приют
Волшебные слова "Фильм Гильермо Дель Торо" на коробочке с диском обрекли его на мое внимание. Я хотела увидеть красивую , волшебную, завораживающую страшную сказку в духе "Лабиринта Фавна", где добро и вера непримерно побеждают, как бы высока ни была цена, а увидела... Впрочем, обо всем по порядку.
Действие разворачивается в уединенном старом доме на берегу моря. Когда-то здесь был приют для детей-инвалидов, и одна из бывших воспитанниц, Лаура, возвращается сюда с мужем и приемным сыном. Она планирует восстановить приют, в память о друзьях детства. Однажды, после ссоры с матерью, маленький Симон бесследно исчезает, старый дом наполняется таинственными звуками, и постепенно Лаура понимает, что невидимые друзья сына существуют не только в живом детском воображении...
Первая же сцена фильма - кучка детей в старомодных школьных формах, играющих во дворе огромного дома - запускает бесконечную цепочку ассоциаций (а может ли быть по-другому в век пострмодернистского искусства?). "Другие", "Призрак дома на холме", "Шестое чувство", "Таинственный лес", "Звонок", "Сияние" - и это только то, что можно назвать не задумываясь. Нужно отдать должное режиссеру: не опускаясь до механического смешивания, накопленный киноискусством опыт использует творчески и крайне продуктивно. Медленные переходы планов, глубинные мизансцены, скрипящие половицы и хлопающие двери не работали так исправно со времен фильма "Другие". Саспенс используется виртуозно, несмотря на легкое злоупотребление таинственными звуками. Настолько виртуозно, что на половине фильма я была вынуждена свернуть окно проигрывателя до размера пять на десять сантиметров и включить свет в комнате. Мертвые злые маленькие дети - вообще страшная киносила, а уж когда им на голову надевают мешок и звук дыхания заменяют тихим рычанием - вообще впору валерьянку пить.
Не вина Хуана Антонио Байоны, что мать плюс ребенок плюс дом-с-привидениями, как ни крути, равно "Другие". А если учесть финал с горьким прозрением героини - параллели неизбежны. Сравнение не в пользу "Приюта". Дело в том, что изысканные хрупкие идейные построения, созданные усилиями режиссера, оператора и сценариста, дышащая безыскодностью материнского горя игра Белен Руэнды, повороты сюжета один трагичнее другого - все разбивается о крупный план старушки Бениньи с отрованной челюстью. Саспенс - тонкая материя, жесткие приемы хоррора в нем работают как обычный кирпич при постройке карточного домика - разрушительно. И нет никакой возможности наслаждаться тонко нагнетаемой атмосферой ужаса и предвкушением катарсической развязки, когда ежесекундно опасаешься, что на экране повиснет моток человеческих кишок или еще что похуже.
Действие разворачивается в уединенном старом доме на берегу моря. Когда-то здесь был приют для детей-инвалидов, и одна из бывших воспитанниц, Лаура, возвращается сюда с мужем и приемным сыном. Она планирует восстановить приют, в память о друзьях детства. Однажды, после ссоры с матерью, маленький Симон бесследно исчезает, старый дом наполняется таинственными звуками, и постепенно Лаура понимает, что невидимые друзья сына существуют не только в живом детском воображении...
Первая же сцена фильма - кучка детей в старомодных школьных формах, играющих во дворе огромного дома - запускает бесконечную цепочку ассоциаций (а может ли быть по-другому в век пострмодернистского искусства?). "Другие", "Призрак дома на холме", "Шестое чувство", "Таинственный лес", "Звонок", "Сияние" - и это только то, что можно назвать не задумываясь. Нужно отдать должное режиссеру: не опускаясь до механического смешивания, накопленный киноискусством опыт использует творчески и крайне продуктивно. Медленные переходы планов, глубинные мизансцены, скрипящие половицы и хлопающие двери не работали так исправно со времен фильма "Другие". Саспенс используется виртуозно, несмотря на легкое злоупотребление таинственными звуками. Настолько виртуозно, что на половине фильма я была вынуждена свернуть окно проигрывателя до размера пять на десять сантиметров и включить свет в комнате. Мертвые злые маленькие дети - вообще страшная киносила, а уж когда им на голову надевают мешок и звук дыхания заменяют тихим рычанием - вообще впору валерьянку пить.
Не вина Хуана Антонио Байоны, что мать плюс ребенок плюс дом-с-привидениями, как ни крути, равно "Другие". А если учесть финал с горьким прозрением героини - параллели неизбежны. Сравнение не в пользу "Приюта". Дело в том, что изысканные хрупкие идейные построения, созданные усилиями режиссера, оператора и сценариста, дышащая безыскодностью материнского горя игра Белен Руэнды, повороты сюжета один трагичнее другого - все разбивается о крупный план старушки Бениньи с отрованной челюстью. Саспенс - тонкая материя, жесткие приемы хоррора в нем работают как обычный кирпич при постройке карточного домика - разрушительно. И нет никакой возможности наслаждаться тонко нагнетаемой атмосферой ужаса и предвкушением катарсической развязки, когда ежесекундно опасаешься, что на экране повиснет моток человеческих кишок или еще что похуже.