Безумие уничтожения жизни ✧ Отрывок из книги Людвига Клагеса «Человек и Земля» | Часть 1
В издательстве «Тотенбург» выходит книга немецкого философа Людвига Клагеса (1872-1956) «Человек и Земля». В данный сборник вошли лучшие труды, опубликованные в разные годы. Как образец немецкой консервативной мысли, рассуждения автора о человеке, личности, этике, сознании остаются актуальными и в настоящее время. Статья «Человек и Земля», давшая названию сборнику впервые появилась в 1913 году в связи со слетом Свободной немецкой молодежи в Мейсене и стала первым эко-манифестом. Литературоведческие размышления автора предстают перед нами в статьях о Гёте, Вильгельме Иордане и Конраде Фердинанде Мейере, в них автор показывает себя как апологет немецкой классики, человек живущий идеями Ницше и Шопенгауэра.
У каждого времени и у нашего тоже, есть свои лозунги, которыми оно, словно барабанным боем, объявляет о своих тенденциях, заглушает голоса сомнения в рядах своих приверженцев и собирает под свои знамена все новые отряды неопределившихся. Сегодня три самых сильных из них - прогресс, культура и личность, но получается так, что идея прогресса, как единственно свойственная современности, служит опорой для двух других и придает им характерную окраску в рамках господствующего образа мыслей. Она чувствует свое превосходство, а первобытные народы для нее - всего лишь предшествующие ей периоды истории, а на вопрос, на чем основано такое убеждение, ответ готов: наука достигла небывалой доселе высоты, техника покоряет природу, перед которой человечество в прошлом всегда беспомощно отступало, а из неисчерпаемых ресурсов Земли она планомерно черпает всё, что необходимо для всеобщего блага, разум преодолевает пространство и время, передает речь с помощью эфирных волн и даже беспрерывный воздушный океан теперь наконец завоеван его изобретательным гением. Не для убежденных приверженцев этой веры, которые с нею и умрут, а для молодых людей, которые еще задают вопросы, хотим мы попытаться, по крайней мере, в одном месте приподнять завесу, чтобы обнаружить скрытый за нею опасный самообман.
Даже тот, кому ещё неизвестны страшные последствия, зреющие под лозунгом прогресса, должен задуматься по следующим причинам. Для древнего эллина идеалом была внутренняя и внешняя красота человека (калокагатия), которую он видел в образе олимпийцев; в Средние века - «спасение души», под чем понималось духовное стремление к Богу; для человека типа Гёте - совершенство поведения, мастерство при поворотах судьбы; и, сколько бы различными не были эти цели, достижение каждой из них было высшим счастьем для человека. А чем гордится деятель прогресса? Просто успехами, ростом могущества человечества, которые он бездумно путает с увеличением ценности, а мы сомневаемся, способен ли он испытывать счастье, а не одно только пустое удовлетворение от сознания своего могущества. Но власть слепа ко всем ценностям, слепа к правде и справедливости и там, где она их еще допускает, - совершенно слепа к красоте и жизни. В наших претензиях к ней мы опираемся на хорошо известные факты.
Высокое значение науки неоспоримо, техники тоже. Но каковы их плоды, по которым, согласно мудрому библейскому изречению, следует судить обо всех человеческих деяниях? Начнем с таких форм проявления жизни, выразительность которых никогда не оспаривалась, с растений и животных.
Древние народы грезили о потерянном Золотом веке или Рае, когда лев мирно возлежал рядом с ягненком, а змея жила вместе с человеком как пророческий дух-охранитель. И это совсем не мечты, как пытается уверить нас то лжеучение, которое видит в природе одну лишь беспредельную борьбу за существование.
Полярные исследователи рассказывают нам о бесстрашной доверчивости пингвинов, оленей, морских львов, тюленей, даже чаек при первой встрече с человеком. Первопроходцы тропиков неустанно, с удивлением, рисуют нам картины степей, куда почти не ступала нога человека и где мирно сосуществует дикие гуси, журавли, ибисы, фламинго, цапли, аисты, марабу, жирафы, зебры, гну и другие антилопы, газели. О подлинных симбиозах мы знаем, что они распространяются на всё животное царство, на всю Землю. Но там, где начинает господствовать человек прогресса, он сеет вокруг себя смерть и ужасы смерти. Что осталось, например, от животного мира Германии? Медведь и волк, рысь и дикая кошка, зубр, лось, орел и коршун, журавль и сокол, лебедь и филин остались лишь в сказках еще до того, как разразилась современная убийственная война, но она окончательно их добила. Под самым слабоумным из всех предлогов, будто бесчисленные виды животных вредны, их истребили всех, кроме зайцев, куропаток, серн, фазанов и диких свиней. Вепри, горные козлы, лисы, куницы, ласки, барсуки и выдры, животные, воспоминания о которых сохранились в самых древних легендах, почти, если не совсем, исчезли; речные чайки, морские ласточки, кормораны, нырки, цапли, зимородки, королевские коршуны, совы, безжалостно преследуются, уничтожаются тюленьи отмели Балтийского и Северного морей. Мы знаем более двухсот немецких городов и сел, в названии которых содержится корень «бобр», что доказывает распространенность этих прилежных грызунов в былые времена, а сегодня осталось лишь несколько колоний на Эльбе между Торгау и Виттенбергом, да и они уже исчезли бы, если бы их не поставили под защиту закона! А кто с затаенным страхом не следит за тем, что с каждым годом все быстрей исчезают наши любимые певцы, перелетные птицы! Ещё прошлое поколение даже в городах могло слышать летом в синеве щебетание ласточек, звуки, влекущие вдаль. Тогда в одном предместье Мюнхена насчитывалось 300 обитаемых гнезд, сегодня их четыре или пять. Даже в сельской местности стало непривычно тихо и не поют больше росистым утром «бесчисленные жаворонки» из восторженных стихов Эйхендорфа. Можно считать счастливым случаем, если на отдалённый лесной дорожке снова услышишь с освещённой солнцем лужайки светлый, полный предчувствий зов перепелов, которые раньше тысячами водились в немецких краях и живут в народных песнях и песнях поэтов. Сорока, дятел, иволга, синица, горихвостка, мухоловка, соловей - все они исчезают и, похоже, непрерывно.
Большинство наших современников, с детства привыкших к дыму фабричных труб, уличному шуму и светлым, как день, ночам, не видит больше красоты ландшафта и думает, видя картофельное поле, что это уже природа, и находит, что его самые лучшие пожелания удовлетворены, если на редких деревьях вдоль шоссе свистят и чирикают скворцы и воробьи. Но если звуки и ароматы немецкого ландшафта, каким он был еще семьдесят лет назад, в словах и картинах тех дней долетят до их опустошенных душ, у них готовы дежурные ответы об экономическом развитии, требованиях пользы, непременных потребностях культурного процесса, предупреждая возможные упреки. Поэтому необходимо, чтобы мы несколько расширили наш кругозор.
Вопрос, откуда сухая полезность черпает право объявлять себя высшим принципом любого действия и оправдывать самые печальные опустошения, остался нерешенным. Мы не хотим также повторять общеизвестное: ни в одном случае человек не смог успешно изменить природу. Там, где исчезают певчие птицы, безмерно увеличивается число кровососущих насекомых и вредных гусениц, которые могут за несколько дней, догола объесть виноградники и леса; там, где человек отстреливает сарычей и истребляет черных гадюк, появляются мыши и портят, разрушая гнезда шмелей, предназначенный для оплодотворения этих насекомых клей; большие хищные птицы обеспечивают отбор среди охотничьей дичи, которая вырождается вследствие размножения больных особей там, где отсутствует ее естественные враги; и самые тяжелые ответные удары наносит раненая природа экзотических стран, в виде тех страшных эпидемий, которые преследуют по пятам «цивилизованных» европейцев. Так, например, восточно-азиатская чума возникла, главным образом, из-за распространения содержащих ее бациллы мехов тамошних грызунов типа сибирских сурков. Всё это мы оставили в стороне, чтобы немногими примерами осветить лишь один решающий пункт: польза, которой так кичатся, не имеет ничего общего с материальными естественными потребностями.
То, что сегодня в Германской империи называется строевым лесом, - недавнего происхождения; настоящий строевой лес, который у нас стал благочестивой сказкой, кончается на всём земном шаре. Во времена индейцев Северная Америка была самой богатой лесом изо всех материков, а теперь удовлетворяет свои потребности в древесине путем импорта; единственные ещё экспортирующие лес страны - Венгрия, Россия, Скандинавские страны и Канада скоро исчерпают свои излишки. Прогрессивным народам в целом нужно ежегодно 350 000 тонн древесины для изготовления бумаги, чтобы в среднем каждые две минуты появлялась одна книга и как минимум каждую секунду - одна газета, столь велико производство этих изделий в «цивилизованных» странах. Пусть нам докажут необходимость того, что человечество наводняется миллиардами плохих газет, пасквилей и ужасных романов; и если не смогут доказать, значит, истребление девственных лесов - преступление и ничего более.
Итальянцы ежегодно ловят и убивают самым жестоким образом миллионы перелётных птиц, падающих в изнеможении на берегах Италии, а тех, кого не могут съесть сами, экспортируют, набивая свои кошельки, в Англию и Францию. Цифры говорят сами за себя: одно транспортное судно доставило в 1909 году 27 000 живых перепелов, набитых в тесные клетки, в Англию, где бывших в жалком состоянии бедных птиц добивали на радость гурманам. Но полуострове Сорренто их ежегодно ловят живьем до 500 000. Средняя цифра их уничтожения в Египте достигает трех миллионов, не говоря о бесчисленных жаворонках, ортоланах, мухоловках, ласточках, соловьях! В жертву зажиточной праздной жизни и торгашеству, а не по причине голода, приносятся пернатые певцы. Ещё более жестокие опустошения производит мода, точнее, жажда прибыли кутюрье и торгашей, чьи скудоумные выдумки явно внушены самим сатаной. Вот сообщение журнала «Кри де Пари»: «Парижские модистки обрабатывают ежегодно до 40 000 морских ласточек и чаек. Одна лондонская торговая фирма продала в прошлом году 32 000 колибри, 80 000 различных морских птиц и 800 000 пар крыльев птиц разных видов. Можно предположить, что ежегодно не менее 300 миллионов птиц приносятся в жертву дамским модам. Есть страны, где определённые виды птиц, облюбовавшие в них особые места, полностью исчезли. Чтобы маховые перья и пух сохраняли свой блеск, надо ощипывать только живых птиц, поэтому на бедных птиц охотятся не с ружьями, а с сетями. Бесчеловечный охотник выщипывает перья с тела пойманных птиц, и невинные жертвы моды вынуждены терпеть страшные муки, прежде чем в судорогах умрут».
Человечество, называющее себя цивилизованным, тупо допускает всё это, и в то время как волна неслыханных убийств накрывает Землю, дамы бездумно кичатся траурными трофеями. Не надо подчеркивать, что все перечисленные виды и многие другие, в том числе разноцветные райские птицы и могучие альбатросы близки к вымиранию. И та же судьба рано или поздно грозит всем видам животных, если человек их не разводит или не приручил. Миллиарды пушных зверей Северной Америки, бесчисленные голубые песцы, соболя и горностаи Сибири становятся жертвами моды.
В 1908 году в Копенгагене было основано акционерное общество для «китобойного промысла в широком стиле и по новому методу», то есть на плавучих фабриках, которые сразу же перерабатывают убитых животных. За два последующих года было забито 500 000 этих самых больших млекопитающих Земли, и недалек тот день, когда киты останутся только в истории и в музеях.
Тысячелетиями в прериях паслись миллионы американских бизонов, любимой дичи индейцев. Как только на эту землю вступили «цивилизованные» европейцы, началась ужасная и бессмысленная бойня, и сегодня с бизонами покончено. Такая же трагедия повторяется сегодня в Африке. «Чтобы снабдить т.н. культурное человечество биллиардными шарами, набалдашниками, гребешками, веерами и тому подобными необыкновенно нужными предметами, согласно новейшим подсчетам парижского исследователя Турнье, необходимо перерабатывать в год 800 000 кг слоновой кости. Это равнозначно истреблению 50 000 самых сильных животных Земли. Согласно последним сообщениям, в Конго администрация округа Ладо позволила одному английскому охотничьему обществу окружить и уничтожить стадо слонов в 8000 голов, включая самок и детенышей». Столь же безжалостно истребляются антилопы, носороги, дикие лошади, кенгуру, жирафы, страусы и гну в тропиках, белые медведи, овцебыки, песцы, моржи и тюлени в арктических зонах. Человечество охватила беспримерная оргия опустошения, «цивилизация» обретает черты необузданной жажды убийств, засыхает под ее ядовитым дыханием. Так выглядят плоды прогресса!
Они, как уже было сказано, известны. Доброжелательные и мягкосердечные люди за последние десять лет снова и снова возвышали упреждающий голос и пытались с помощью союзов защиты природы и родной земли регулировать зло, не зная глубинную причину и весь размах бедствия. Но, прежде чем сказать об этом, продолжим наш обвинительный акт.
Не нам решать, обладает ли жизнь собственной сутью в этом мире или нет, является ли Земля, как верили древние, живым существом, или она (по мнению людей нового времени) всего лишь бесчувственный ком «мертвой материи», твердо известно одно: отдельные местности, игра облаков, воды, растительный покров и деятельность животных любого ландшафта представляют собой одно впечатляющее целое, отдельные живые существа словно находятся в одном ковчеге, вплетены в великие процессы Вселенной. Непременными аккордами в звуковой буре нашей планеты являются возвышенная глушь пустыни, торжественность высоких гор, влекущая печаль пустошей, таинственные переплетения лесных чащ, прибой морских берегов. В них укладывались или сливались с ними в воображении первые творения человека. Бросим ли мы взгляд на обладающие глубоким, предостерегающим смыслом пирамиды, ряды сфинксов и увенчанные лотосами колонны Египта, на китайские колокольни с их внешним изяществом, на греческие храмы с их четким делением, на уютные нижненемецкие крестьянские дома или на шатры татар, свободных жителей степей - повсюду явно дышит душа ландшафта, на котором они возникли. Как древние народы охотно называли себя порождениями земли, так по своим формам и краскам порождением земли было всё, что они создавали: от жилищ до оружия и посуды - кинжалов, копий, стрел, топоров, мечей, цепочек, пряжек и колец, красивых по форме разукрашенных сосудов, чашек из тыквы и медных ковшей, тысяч плетеных и тканых изделий.
Ужаснее всего того, что мы до сих пор слышали, хотя это, может быть, не в такой же мере неисправимо, воздействие прогресса на картину населенных местностей. Разорвана взаимосвязь между человеческим творением и землей, уничтожено на столетия, если не навсегда, изначальная музыка ландшафта. Одни и те же рельсы, телеграфные провода, высоковольтные линии пересекают с грубой прямолинейностью леса и горы, будь то у нас или в Индии, Египте, Австралии, Америке; одинаковые, серые, четырехэтажные доходные дома-казармы однообразно выстраиваются в ряды, и в них образованный человек развертывает свою «благодатную» деятельность. У нас, как и везде, поля «взаимосвязаны», т.е. нарезаны на прямоугольные и квадратные участки, канавы засыпаны, увитые цветами изгороди снесены, заросшие камышом пруды высушены; глухие леса перестали быть смешанными, деревья стоят в ряд, как солдаты, без «вредного» подлеска. Из водных потоков, которые некогда извивались наподобие лабиринтов между склонами, поросшими буйной растительностью, сделали прямые как шнур каналы; стремнины и водопады, даже Ниагара, используется для производства электроэнергии. Леса фабричных труб выросли на их берегах и ядовитые сточные воды фабрик превращают чистую влагу земли в навозную жижу - короче, облик всех материков превращается в Чикаго с прожилками сельского хозяйства.
«О, Боже! - восклицал уже сто лет назад благородный Ахим фон Арним, - где старые деревья, под которыми мы ещё вчера гуляли, где древние знаки четких границ, что с ними случилось, что происходит? Они уже забыты народом, мы с болью натыкаемся на их корни. Склоны высоких гор были некогда сплошь покрыты лесом, а теперь на них не растет ни одного дерева. Мы должны позаботиться о том, чтобы не промотать Германию!» И Ленау обобщил впечатления от ландшафта нашей родины в таких словах: мы схватили природу за горло так, что кровь брызжет у нее изо всех пор. Что сказали бы эти люди сегодня? Сегодня они, может быть, предпочли бы как Генрих фон Клейст, покинуть эту Землю, которую ее выродившийся сын, человек, так изуродовал. «Опустошения Тридцатилетней войны не так основательно оторвали город и село от наследия прошлого как злоупотребления современной жизни с ее безоглядным, односторонним преследованием практических целей». Что же касается лицемерного «чувства природы», которое проявляется в так называемом туризме, то он лишь добавит опустошения в результате «открытия» ещё не затронутых нашим миром берегов и горных долин. Обо всем этом говорилось уже не раз, хотя и бесполезно. Превосходный пример - написанная еще в 1880 году статья Рудорфа «Об отношении современной жизни к природе» (ее снова напечатали в Журнале «Союза защиты родной земли» №1 за 1910 год), которую мы всем настоятельно рекомендуем прочесть.
Но этого мало: яростная жажда уничтожения оставила свои кровавые борозды и на самом человечестве. Совсем исчезли или близки к исчезновению первобытные народы - их либо истребляют и морят голодом, либо обрекают на медленную смерть такими дарами прогресса как водка, опиум и сифилис. Это происходит с индейцами, австралийскими аборигенами, с лучшими из полинезийских племен; самые храбрые негритянские народы сопротивляются, но становятся жертвами «цивилизации», а совсем недавно Европа равнодушно смотрела на то, как ее последний первобытный народ, албанцы, «сыновья орлов», которые возводят свой род к легендарным пеласгам, тысячами планомерно истребляются сербами.
Мы не ошибаемся, подозревая прогресс в пустой жажде власти, и мы видим, что его метод - безумие уничтожения жизни. Он проявляет его во всех формах, вырубает леса, истребляет виды животных и первобытные народы, покрывает лаком промышленности и уродует ландшафт и унижает то, что ещё осталось от живых существ, до уровня убойного скота, простого товара, предмета безудержной жажды наживы. На его службе стоит вся техника и основные отрасли науки...
Продолжение - Часть 2 отрывка из книги Людвига Клагеса (1872-1956) «Человек и Земля» : https://observet.livejournal.com/4208905.html
Источник: https://zavtra.ru/blogs/pochemu_smertel_no_opasno_podnimat_pokrov_statui_isidi
У каждого времени и у нашего тоже, есть свои лозунги, которыми оно, словно барабанным боем, объявляет о своих тенденциях, заглушает голоса сомнения в рядах своих приверженцев и собирает под свои знамена все новые отряды неопределившихся. Сегодня три самых сильных из них - прогресс, культура и личность, но получается так, что идея прогресса, как единственно свойственная современности, служит опорой для двух других и придает им характерную окраску в рамках господствующего образа мыслей. Она чувствует свое превосходство, а первобытные народы для нее - всего лишь предшествующие ей периоды истории, а на вопрос, на чем основано такое убеждение, ответ готов: наука достигла небывалой доселе высоты, техника покоряет природу, перед которой человечество в прошлом всегда беспомощно отступало, а из неисчерпаемых ресурсов Земли она планомерно черпает всё, что необходимо для всеобщего блага, разум преодолевает пространство и время, передает речь с помощью эфирных волн и даже беспрерывный воздушный океан теперь наконец завоеван его изобретательным гением. Не для убежденных приверженцев этой веры, которые с нею и умрут, а для молодых людей, которые еще задают вопросы, хотим мы попытаться, по крайней мере, в одном месте приподнять завесу, чтобы обнаружить скрытый за нею опасный самообман.
Даже тот, кому ещё неизвестны страшные последствия, зреющие под лозунгом прогресса, должен задуматься по следующим причинам. Для древнего эллина идеалом была внутренняя и внешняя красота человека (калокагатия), которую он видел в образе олимпийцев; в Средние века - «спасение души», под чем понималось духовное стремление к Богу; для человека типа Гёте - совершенство поведения, мастерство при поворотах судьбы; и, сколько бы различными не были эти цели, достижение каждой из них было высшим счастьем для человека. А чем гордится деятель прогресса? Просто успехами, ростом могущества человечества, которые он бездумно путает с увеличением ценности, а мы сомневаемся, способен ли он испытывать счастье, а не одно только пустое удовлетворение от сознания своего могущества. Но власть слепа ко всем ценностям, слепа к правде и справедливости и там, где она их еще допускает, - совершенно слепа к красоте и жизни. В наших претензиях к ней мы опираемся на хорошо известные факты.
Высокое значение науки неоспоримо, техники тоже. Но каковы их плоды, по которым, согласно мудрому библейскому изречению, следует судить обо всех человеческих деяниях? Начнем с таких форм проявления жизни, выразительность которых никогда не оспаривалась, с растений и животных.
Древние народы грезили о потерянном Золотом веке или Рае, когда лев мирно возлежал рядом с ягненком, а змея жила вместе с человеком как пророческий дух-охранитель. И это совсем не мечты, как пытается уверить нас то лжеучение, которое видит в природе одну лишь беспредельную борьбу за существование.
Полярные исследователи рассказывают нам о бесстрашной доверчивости пингвинов, оленей, морских львов, тюленей, даже чаек при первой встрече с человеком. Первопроходцы тропиков неустанно, с удивлением, рисуют нам картины степей, куда почти не ступала нога человека и где мирно сосуществует дикие гуси, журавли, ибисы, фламинго, цапли, аисты, марабу, жирафы, зебры, гну и другие антилопы, газели. О подлинных симбиозах мы знаем, что они распространяются на всё животное царство, на всю Землю. Но там, где начинает господствовать человек прогресса, он сеет вокруг себя смерть и ужасы смерти. Что осталось, например, от животного мира Германии? Медведь и волк, рысь и дикая кошка, зубр, лось, орел и коршун, журавль и сокол, лебедь и филин остались лишь в сказках еще до того, как разразилась современная убийственная война, но она окончательно их добила. Под самым слабоумным из всех предлогов, будто бесчисленные виды животных вредны, их истребили всех, кроме зайцев, куропаток, серн, фазанов и диких свиней. Вепри, горные козлы, лисы, куницы, ласки, барсуки и выдры, животные, воспоминания о которых сохранились в самых древних легендах, почти, если не совсем, исчезли; речные чайки, морские ласточки, кормораны, нырки, цапли, зимородки, королевские коршуны, совы, безжалостно преследуются, уничтожаются тюленьи отмели Балтийского и Северного морей. Мы знаем более двухсот немецких городов и сел, в названии которых содержится корень «бобр», что доказывает распространенность этих прилежных грызунов в былые времена, а сегодня осталось лишь несколько колоний на Эльбе между Торгау и Виттенбергом, да и они уже исчезли бы, если бы их не поставили под защиту закона! А кто с затаенным страхом не следит за тем, что с каждым годом все быстрей исчезают наши любимые певцы, перелетные птицы! Ещё прошлое поколение даже в городах могло слышать летом в синеве щебетание ласточек, звуки, влекущие вдаль. Тогда в одном предместье Мюнхена насчитывалось 300 обитаемых гнезд, сегодня их четыре или пять. Даже в сельской местности стало непривычно тихо и не поют больше росистым утром «бесчисленные жаворонки» из восторженных стихов Эйхендорфа. Можно считать счастливым случаем, если на отдалённый лесной дорожке снова услышишь с освещённой солнцем лужайки светлый, полный предчувствий зов перепелов, которые раньше тысячами водились в немецких краях и живут в народных песнях и песнях поэтов. Сорока, дятел, иволга, синица, горихвостка, мухоловка, соловей - все они исчезают и, похоже, непрерывно.
Большинство наших современников, с детства привыкших к дыму фабричных труб, уличному шуму и светлым, как день, ночам, не видит больше красоты ландшафта и думает, видя картофельное поле, что это уже природа, и находит, что его самые лучшие пожелания удовлетворены, если на редких деревьях вдоль шоссе свистят и чирикают скворцы и воробьи. Но если звуки и ароматы немецкого ландшафта, каким он был еще семьдесят лет назад, в словах и картинах тех дней долетят до их опустошенных душ, у них готовы дежурные ответы об экономическом развитии, требованиях пользы, непременных потребностях культурного процесса, предупреждая возможные упреки. Поэтому необходимо, чтобы мы несколько расширили наш кругозор.
Вопрос, откуда сухая полезность черпает право объявлять себя высшим принципом любого действия и оправдывать самые печальные опустошения, остался нерешенным. Мы не хотим также повторять общеизвестное: ни в одном случае человек не смог успешно изменить природу. Там, где исчезают певчие птицы, безмерно увеличивается число кровососущих насекомых и вредных гусениц, которые могут за несколько дней, догола объесть виноградники и леса; там, где человек отстреливает сарычей и истребляет черных гадюк, появляются мыши и портят, разрушая гнезда шмелей, предназначенный для оплодотворения этих насекомых клей; большие хищные птицы обеспечивают отбор среди охотничьей дичи, которая вырождается вследствие размножения больных особей там, где отсутствует ее естественные враги; и самые тяжелые ответные удары наносит раненая природа экзотических стран, в виде тех страшных эпидемий, которые преследуют по пятам «цивилизованных» европейцев. Так, например, восточно-азиатская чума возникла, главным образом, из-за распространения содержащих ее бациллы мехов тамошних грызунов типа сибирских сурков. Всё это мы оставили в стороне, чтобы немногими примерами осветить лишь один решающий пункт: польза, которой так кичатся, не имеет ничего общего с материальными естественными потребностями.
То, что сегодня в Германской империи называется строевым лесом, - недавнего происхождения; настоящий строевой лес, который у нас стал благочестивой сказкой, кончается на всём земном шаре. Во времена индейцев Северная Америка была самой богатой лесом изо всех материков, а теперь удовлетворяет свои потребности в древесине путем импорта; единственные ещё экспортирующие лес страны - Венгрия, Россия, Скандинавские страны и Канада скоро исчерпают свои излишки. Прогрессивным народам в целом нужно ежегодно 350 000 тонн древесины для изготовления бумаги, чтобы в среднем каждые две минуты появлялась одна книга и как минимум каждую секунду - одна газета, столь велико производство этих изделий в «цивилизованных» странах. Пусть нам докажут необходимость того, что человечество наводняется миллиардами плохих газет, пасквилей и ужасных романов; и если не смогут доказать, значит, истребление девственных лесов - преступление и ничего более.
Итальянцы ежегодно ловят и убивают самым жестоким образом миллионы перелётных птиц, падающих в изнеможении на берегах Италии, а тех, кого не могут съесть сами, экспортируют, набивая свои кошельки, в Англию и Францию. Цифры говорят сами за себя: одно транспортное судно доставило в 1909 году 27 000 живых перепелов, набитых в тесные клетки, в Англию, где бывших в жалком состоянии бедных птиц добивали на радость гурманам. Но полуострове Сорренто их ежегодно ловят живьем до 500 000. Средняя цифра их уничтожения в Египте достигает трех миллионов, не говоря о бесчисленных жаворонках, ортоланах, мухоловках, ласточках, соловьях! В жертву зажиточной праздной жизни и торгашеству, а не по причине голода, приносятся пернатые певцы. Ещё более жестокие опустошения производит мода, точнее, жажда прибыли кутюрье и торгашей, чьи скудоумные выдумки явно внушены самим сатаной. Вот сообщение журнала «Кри де Пари»: «Парижские модистки обрабатывают ежегодно до 40 000 морских ласточек и чаек. Одна лондонская торговая фирма продала в прошлом году 32 000 колибри, 80 000 различных морских птиц и 800 000 пар крыльев птиц разных видов. Можно предположить, что ежегодно не менее 300 миллионов птиц приносятся в жертву дамским модам. Есть страны, где определённые виды птиц, облюбовавшие в них особые места, полностью исчезли. Чтобы маховые перья и пух сохраняли свой блеск, надо ощипывать только живых птиц, поэтому на бедных птиц охотятся не с ружьями, а с сетями. Бесчеловечный охотник выщипывает перья с тела пойманных птиц, и невинные жертвы моды вынуждены терпеть страшные муки, прежде чем в судорогах умрут».
Человечество, называющее себя цивилизованным, тупо допускает всё это, и в то время как волна неслыханных убийств накрывает Землю, дамы бездумно кичатся траурными трофеями. Не надо подчеркивать, что все перечисленные виды и многие другие, в том числе разноцветные райские птицы и могучие альбатросы близки к вымиранию. И та же судьба рано или поздно грозит всем видам животных, если человек их не разводит или не приручил. Миллиарды пушных зверей Северной Америки, бесчисленные голубые песцы, соболя и горностаи Сибири становятся жертвами моды.
В 1908 году в Копенгагене было основано акционерное общество для «китобойного промысла в широком стиле и по новому методу», то есть на плавучих фабриках, которые сразу же перерабатывают убитых животных. За два последующих года было забито 500 000 этих самых больших млекопитающих Земли, и недалек тот день, когда киты останутся только в истории и в музеях.
Тысячелетиями в прериях паслись миллионы американских бизонов, любимой дичи индейцев. Как только на эту землю вступили «цивилизованные» европейцы, началась ужасная и бессмысленная бойня, и сегодня с бизонами покончено. Такая же трагедия повторяется сегодня в Африке. «Чтобы снабдить т.н. культурное человечество биллиардными шарами, набалдашниками, гребешками, веерами и тому подобными необыкновенно нужными предметами, согласно новейшим подсчетам парижского исследователя Турнье, необходимо перерабатывать в год 800 000 кг слоновой кости. Это равнозначно истреблению 50 000 самых сильных животных Земли. Согласно последним сообщениям, в Конго администрация округа Ладо позволила одному английскому охотничьему обществу окружить и уничтожить стадо слонов в 8000 голов, включая самок и детенышей». Столь же безжалостно истребляются антилопы, носороги, дикие лошади, кенгуру, жирафы, страусы и гну в тропиках, белые медведи, овцебыки, песцы, моржи и тюлени в арктических зонах. Человечество охватила беспримерная оргия опустошения, «цивилизация» обретает черты необузданной жажды убийств, засыхает под ее ядовитым дыханием. Так выглядят плоды прогресса!
Они, как уже было сказано, известны. Доброжелательные и мягкосердечные люди за последние десять лет снова и снова возвышали упреждающий голос и пытались с помощью союзов защиты природы и родной земли регулировать зло, не зная глубинную причину и весь размах бедствия. Но, прежде чем сказать об этом, продолжим наш обвинительный акт.
Не нам решать, обладает ли жизнь собственной сутью в этом мире или нет, является ли Земля, как верили древние, живым существом, или она (по мнению людей нового времени) всего лишь бесчувственный ком «мертвой материи», твердо известно одно: отдельные местности, игра облаков, воды, растительный покров и деятельность животных любого ландшафта представляют собой одно впечатляющее целое, отдельные живые существа словно находятся в одном ковчеге, вплетены в великие процессы Вселенной. Непременными аккордами в звуковой буре нашей планеты являются возвышенная глушь пустыни, торжественность высоких гор, влекущая печаль пустошей, таинственные переплетения лесных чащ, прибой морских берегов. В них укладывались или сливались с ними в воображении первые творения человека. Бросим ли мы взгляд на обладающие глубоким, предостерегающим смыслом пирамиды, ряды сфинксов и увенчанные лотосами колонны Египта, на китайские колокольни с их внешним изяществом, на греческие храмы с их четким делением, на уютные нижненемецкие крестьянские дома или на шатры татар, свободных жителей степей - повсюду явно дышит душа ландшафта, на котором они возникли. Как древние народы охотно называли себя порождениями земли, так по своим формам и краскам порождением земли было всё, что они создавали: от жилищ до оружия и посуды - кинжалов, копий, стрел, топоров, мечей, цепочек, пряжек и колец, красивых по форме разукрашенных сосудов, чашек из тыквы и медных ковшей, тысяч плетеных и тканых изделий.
Ужаснее всего того, что мы до сих пор слышали, хотя это, может быть, не в такой же мере неисправимо, воздействие прогресса на картину населенных местностей. Разорвана взаимосвязь между человеческим творением и землей, уничтожено на столетия, если не навсегда, изначальная музыка ландшафта. Одни и те же рельсы, телеграфные провода, высоковольтные линии пересекают с грубой прямолинейностью леса и горы, будь то у нас или в Индии, Египте, Австралии, Америке; одинаковые, серые, четырехэтажные доходные дома-казармы однообразно выстраиваются в ряды, и в них образованный человек развертывает свою «благодатную» деятельность. У нас, как и везде, поля «взаимосвязаны», т.е. нарезаны на прямоугольные и квадратные участки, канавы засыпаны, увитые цветами изгороди снесены, заросшие камышом пруды высушены; глухие леса перестали быть смешанными, деревья стоят в ряд, как солдаты, без «вредного» подлеска. Из водных потоков, которые некогда извивались наподобие лабиринтов между склонами, поросшими буйной растительностью, сделали прямые как шнур каналы; стремнины и водопады, даже Ниагара, используется для производства электроэнергии. Леса фабричных труб выросли на их берегах и ядовитые сточные воды фабрик превращают чистую влагу земли в навозную жижу - короче, облик всех материков превращается в Чикаго с прожилками сельского хозяйства.
«О, Боже! - восклицал уже сто лет назад благородный Ахим фон Арним, - где старые деревья, под которыми мы ещё вчера гуляли, где древние знаки четких границ, что с ними случилось, что происходит? Они уже забыты народом, мы с болью натыкаемся на их корни. Склоны высоких гор были некогда сплошь покрыты лесом, а теперь на них не растет ни одного дерева. Мы должны позаботиться о том, чтобы не промотать Германию!» И Ленау обобщил впечатления от ландшафта нашей родины в таких словах: мы схватили природу за горло так, что кровь брызжет у нее изо всех пор. Что сказали бы эти люди сегодня? Сегодня они, может быть, предпочли бы как Генрих фон Клейст, покинуть эту Землю, которую ее выродившийся сын, человек, так изуродовал. «Опустошения Тридцатилетней войны не так основательно оторвали город и село от наследия прошлого как злоупотребления современной жизни с ее безоглядным, односторонним преследованием практических целей». Что же касается лицемерного «чувства природы», которое проявляется в так называемом туризме, то он лишь добавит опустошения в результате «открытия» ещё не затронутых нашим миром берегов и горных долин. Обо всем этом говорилось уже не раз, хотя и бесполезно. Превосходный пример - написанная еще в 1880 году статья Рудорфа «Об отношении современной жизни к природе» (ее снова напечатали в Журнале «Союза защиты родной земли» №1 за 1910 год), которую мы всем настоятельно рекомендуем прочесть.
Но этого мало: яростная жажда уничтожения оставила свои кровавые борозды и на самом человечестве. Совсем исчезли или близки к исчезновению первобытные народы - их либо истребляют и морят голодом, либо обрекают на медленную смерть такими дарами прогресса как водка, опиум и сифилис. Это происходит с индейцами, австралийскими аборигенами, с лучшими из полинезийских племен; самые храбрые негритянские народы сопротивляются, но становятся жертвами «цивилизации», а совсем недавно Европа равнодушно смотрела на то, как ее последний первобытный народ, албанцы, «сыновья орлов», которые возводят свой род к легендарным пеласгам, тысячами планомерно истребляются сербами.
Мы не ошибаемся, подозревая прогресс в пустой жажде власти, и мы видим, что его метод - безумие уничтожения жизни. Он проявляет его во всех формах, вырубает леса, истребляет виды животных и первобытные народы, покрывает лаком промышленности и уродует ландшафт и унижает то, что ещё осталось от живых существ, до уровня убойного скота, простого товара, предмета безудержной жажды наживы. На его службе стоит вся техника и основные отрасли науки...
Продолжение - Часть 2 отрывка из книги Людвига Клагеса (1872-1956) «Человек и Земля» : https://observet.livejournal.com/4208905.html
Источник: https://zavtra.ru/blogs/pochemu_smertel_no_opasno_podnimat_pokrov_statui_isidi