Jul 27, 2021 04:31
родилась в 1915 г. в д. Покровка Чулымского района нынешней Новосибирской области.
Семья наша состояла из 17 душ. Сыновья у деда женились, но не делились, вели общее хозяйство. Жили все очень дружно, никогда никто не ссорился и не бранился. У всех была своя работа и обязанность. Все работали и друг другу помогали.
Хозяйство было большое, было всё: коров всегда не меньше пяти, которые каждый год давали по молодому потомству; овец несчитано; куры; гуси; свиньи; два коня - один рабочий, другой выездной; пасека, от которой было меду столько, что если не продавали, то мед прокисал. «Кулаком» мой отец не был, его можно было назвать крупным середняком. Почему не «кулак»? Так были семьи и покрепче нашей.
Жили мы так, не тужили, пока однажды не подозвал меня отец и сказал: «Не будешь ты больше с нами жить, отдаю тебя в няньки, в чужую семью, в чужой город». Залилась я горючими слезами, не знала я, чем отцу не угодила. Почему так жестоко он со мной поступает? Было мне тогда 10 лет. Все мои слезы остались не услышанными. Отвез меня отец в город Новосибирск в семью инженера работать нянькой. А сейчас я понимаю, почему он так поступил. Потому, что пожалел меня, не захотел, чтобы видела я весь ужас, который происходил с нашей семьей. Как за пару лет вся семья развалилась, обнищала, растерялась. Кто куда делся во время ужаса коллективизации и раскулачивания. Да потом еще и война задавила остатки семьи.
Еще при жизни моей в семье помню, как однажды на конях приехали трое мужиков в военной форме. Стали они отбирать нашего коня. Долго спорили с отцом и братьями. Старший брат - Афанасий, вцепился в коня и не отдавал его. Тогда один из военных так хватил брата бичом, что скрутило его. Упал он на землю и встать не мог, только ползал по земле и плакал. Все плакали, и я плакала, хоть и не понимала, почему коня отбирают и о чем спорит отец с теми на конях. А коня так и увели. Да он через два дня вернулся с оборванной уздечкой. За ним прискакали уже двое, а не трое. Конь их почуял и стал беситься. Тогда к нему пошел дед мой Данила и стал что-то ему говорить. Конь его только и слушался, очень уж был ретивый. Но на этот раз конь и его не стал слушаться, всё бесился и ржал. Все опять плакали. Тогда дед размахнулся и сильно ударил коня промеж глаз. Конь тут же и помер. Разозлились военные, долго бранили деда. Да делать нечего. Так и ускакали восвояси.
Когда началась коллективизация, оказалось, что у нас слишком много добра на одну семью. Тогда собрал отец всех братьев и сказал: «Чтобы всё не потерять, разделим мы всем семьям поровну». Не хотели братья расходиться в разные стороны, так ведь другого выхода не было. Разделилась наша семья на шесть семей: отец с матерью, пятеро братьев с женами и детьми. Хозяйство поделили между всеми поровну.
Каждому досталось по чуть-чуть, а меня - в няньки. В семье инженера жилось мне хорошо, хозяин меня любил, так как была я исполнительная и трудолюбивая. Работа моя заключалась в том, что я нянчила двух девочек-двойняшек. Так жила я целых два года, думала, что забыл уже отец про меня. Но вот наступил долгожданный день, приехал за мной отец. А хозяин стал уговаривать отца, чтобы оставил он меня у них еще пожить и говорил: «Оставь нам эту умницу, мы ее в школу учиться отправим». Кстати, за эти два года научилась я читать, писать и считать. Не оставил отец меня, да сама я рада - не рада, что домой поеду, всю семью увижу.
Когда мы ехали домой, вижу я, что со всем не в нашу деревню, а гораздо дальше. Спрашиваю отца: «Куда мы едем?», а он отвечает: «Дома все узнаешь». Приехали мы на станцию Раскатиха. Зашли в маленький домик. Там встретила меня мать и дед Данила. В первый же день я поняла, что все не так, как прежде: хозяйство маленькое, а на столе вообще ничего нет, как будто и хозяйства нет. Работать приходилось с утра до ночи, чтобы хотя бы не умереть с голоду.
А случилось вот что. После того, как разделилась вся наша семья, у всех всего оказалось не очень много. Думали, оставят нас в покое. Но не оставили. Приходилось отдавать государству почти последнее. Если была корова, ее не отбирали, зато молока мы все равно не пили, а пили «обрат», то есть то, что ставалось после перегонки в масло (сепарированное). Потому как каждый день нужно было отдавать сметану (не помню сколько). Не забирали только то, что нужно было, чтобы с голоду не умереть.
В таком положении оказались все наши семь семей, которые раньше жили вместе и горя не знали. Ели, сколько хотели. Да разве только наши семьи. Все семьи, которые мы знали, жили также бедно, как мы. И не имело значение, были ли они раньше богаты или бедны. А раньше-то бедны были только пьяницы, да бездельники. А все остальные имели все, что хотели. Только работай справно.
А тут все вкалывали с утра до ночи и были нищими. Вот что натворила коллективизация. Нет ни богатых, ни бедных! Все равны, все голодранцы!
Хоть и не видела я, как за два года обнищали все, кого раньше видела холеными и радостными, все равно вижу перед глазами весь этот ужас сейчас.
В итоге вся наша крепкая, дружная семья исчезла, пропала. Как и не было ее вовсе.
lopatin