Левин, "Себя-ненависть среди евреев", ч. 1

[oboguev]

Приводимая статья еврейского психолога и социолога Курта Левина “Себя-неневисть среди евреев” (“Self-Hatred Among Jews”) впервые опубликована в 1941 г. (журнал “Contemporary Jewish Record”, June 1941, стр. 219-232; перепечатана в сборнике Kurt Lewin, “Resolving Social Conflicts. Selected Papers on Group Dynamics”, NY, 1948, стр. 186-200).

Для русского читателя статья представит интерес, в первую очередь, анализом не собственно еврейских проблем, а тем, что ее методологический аппарат непосредственно приложим и к русскому обществу. Эта приложимость становится особенно очевидной, если учесть:

• Что положение русского народа в рамках романогерманской цивилизационной системы структурно сходно, с социально-психологической точки зрения, с положением еврейского народа по отношению к окружающему европейскому большинству, т.е. с положением меньшинства, фундаментальные ценности и культурная традиция которого низко котируются и отрицательно (или враждебно) воспринимаются в системе координат культуры и ценностей господствующего большинства.
  
  При этом национально-угнетаемое меньшинство находится под культурно-ценностным доминированием неприязненного и высокомерного большинства.
  
• Что шедшее в петербургский, советский и послесоветский период массированное инокультурное и иноценностное проникновение в русскую среду, ведущее к подавлению, разрушению и обесцениванию туземной культурной традиции, представляет процесс, во многом аналогичный разрушению еврейского гетто [1] и последовавшей денационализации и полу-ассимиляции значительной части бывших еврейских масс.

Анализу некоторых особенностей такого процесса и посвящена статья Левина.

Читатель без труда продумает соответствия и подобия между отношениями

“евреи” - “нееврейское большинство” и “русские” - “романогерманский мир”

а также аналогию между обитателями “еврейской периферии” и “русской интеллигенцией”. Это даст возможность составить лучшее представление о психодинамике и внутренней мотивации активистов российского Освободительного (“либерального” и т.п.) движения [2].

Мы предварим текст статьи несколькими отрывками-эпиграфами, которые иллюстрируют анализируемое Левиным явление этнической себя-ненависти или отвержения собственной этнической идентичности. Первый отрывок взят нами из типичной книги по еврейской психоистории и изображает процессы, подобные переживаемым русским обществом с конца XVII века по сегодняшний день.

«По мере того как соприкосновение между евреями и неевреями расширялось, процесс социального сопоставления приобретал все больший размах. Евреи восхищались и притягивались нееврейским образом жизни и потихоньку (а иногда и не потихоньку) начали подражать ему в надежде обрести вход в господствующую культуру. Они утратили интерес к удовлетворению своих амбиций внутри еврейского мира и обратили взоры к более широкой арене. Ясно чувствовалось, что для достижения успеха необходимо стать похожими на неевреев, а равенство может быть достигнуто лишь когда еврей будет неотличим от нееврея.»

«Венские евреи резко разнились в отношении к своему еврейству. На одном конце спектра наблюдалось явление Selbsthass, еврейской себя-ненависти, иногда определяемой как “неистовое стремление избавиться от ноши собственного еврейства не только отречением от иудаизма, но и поношением его”. Такие евреи, а их было много, деятельно и любым возможным способом отвергали собственную этническую идентичность и пытались бежать от ее факта. Часто они были настроены резко антисемитски, принижая все еврейское, при этом до мельчайшего подобия усваивая [internalizing] ценности и образ жизни окружающего [этнического] большинства. Оказавшись в ловушке нежелательного этнического статуса и отчаянно стремясь влиться в большинство, себя-ненавидящие евреи обратили фрустрацию и враждебность вовнутрь - против себя и своей этничности.»

«Окружавший Фрейда мир был полон такими индивидуумами. Взять, к примеру, знаменитого дирижера Германа Леви, который, будучи сыном равинна, с удовольствием пересказывал оскорбительные антисемитские анекдоты и покорялся непрестанному расовому издевательству, лишь бы сидеть у ног ярого антисемита Рихарда Вагнера; или писателя Отто Вайнингера, доказывавшему в книге Geschlect und Charakter превосходство мужчины над женщиной, а арийца - над евреем, при этом с такой остротой переживая собственные женственность и еврейство, что он разрешил обе проблемы путем самоубийства. Но обыкновенно еврейское самоотрицание принимало форму тонкой и часто безсознательной реакции, “чувства стыда и отталкивания, которое охватывало еврея при виде чего-либо еврейского (точнее, казавшегося ему еврейским) в общественных местах, в деловых отношениях, политических спорах, в печати”.»

«Тенденция отвергать и отрицать собственное еврейство не ограничивалась сферой личности. Она стала формирующей силой <...> различных социальных движений.»

«Отношение Фрейда, как и многих евреев его времени, к факту своего еврейства было двойственным. Оно заключало две одновременно существующие и резко противоречивые тенденции, ни одна из которых не преобладала решительно. Одна часть личности Фрейда притягивала его к еврейству. Коренясь в положительном опыте раннего детства, связанном с этничностью, эта часть “Я” помогала, даже воодушевляла Фрейда ценить свое еврейство и обретать в нем гордость и силу. Однако другая часть, формируемая под влиянием отрицательного и болезненного опыта, связанного с еврейским происхождением, отталкивала Фрейда от его этничности и вызывала в нем беcсознательное отторжение своего еврейского прошлого. Для этой стороны “Я” факт еврейской этничности являлся лишь источником стыда и непрестанных препятствий на пути к огромным ожиданиям. Как мы увидим, обе тенденции жили бок о бок в психике Фрейда. Они находились в непрерывном конфликте, часто рождая противоречивые мысли, чувства и поведение по отношению к собственному еврейству. <...> [появившиеся у Фрейда в юношестве антиеврейские] чувства, которые ему пришлось загнать вглубь и стараться подавить, т.к. они резко противоречили внутренним импульсам, наставлявшим его “почитать отца своего”, со временем окрасили самые различные стороны его еврейского самовосприятия. Сливаясь, они образовали ядро еврейской негативности <...> а во взрослом возрасте те же тенденции, продолжась с некоторыми видоизменениями в их выражении (и соединяясь с позднейшим опытом, в особенности связанным с антисемитизмом), составили содержание еврейской самоидентичности Фрейда.»

«Его жизнь великолепно персонифицирует две стороны постэмансипационного еврейского бытия, которые Ханна Арендт назвала “выскочка” и “пария”. Фрейд-“выскочка”, подобно другим евреям среднего класса своего времени, проявлял ранний интерес к либеральной политике, сильное притяжение к немецкой культуре и резкое презрение к восточноевропейскому еврейству. Политику Фрейд оставил очень рано, начав медицинскую карьеру <...> От идентификации с немецкой культурой он отрекся с большими колебаниями и только к закату жизни <...> Презрения к восточному еврейству он никогда не утратил, и оно выразилось ярче всего в злобно-едких нападках на религию и обрядность. <...> С особенной силой негодование и злоба по отношению к парохиальным евреям проявлялись у Фрейда в молодости <...> Интенсивность этих чувств довольно явственно проступает, например, в письме 1872 г., в котором Фрейд описывает ортодоксальных евреев, ехавших тем же поездом, что и он, из Фрайбурга (города, где Фрейд провел ранние годы детства) в Вену.»

«В этот несчастливый день я оказался в компании препочтенно старого еврея с его соответственно старой женой, меланхоличной вяло-томной дражайшей дочерью и щекастым молодым “подающим надежды” сынком. Их спутники были еще более неудобоваримы. Случайное замечание, которое я сделал, красный от ярости, не могло скрасить мою скуку... Этот еврей начал разговаривать так, как я уже слышал тысячи раз, еще во Фрайбурге. Само его лицо казалось знакомым - он был типичным. Таким же был и мальчик, с которым он обсуждал религию. Этот был пошит из материала, из которого, когда наступает время, судьба делает мошенников: хитрый, лживый, поддерживаемый обожающими родственниками в мнении о своей огромной талантливости, но беспринципный и бесхарактерный.... По ходу разговора я узнал, что Мадам Еврейка и семья свалились из Месеритша [город в Моравии]: подходящая навозная куча для этого рода сорняков.»

«Такое отношение не было необычным среди венских ассимилированных евреев [3], которые кляли “отсталых” и “немытых” галицийских переселенцев за рост антисемитизма. Для многих эти пришлецы были неуютным напоминанием собственного прошлого и удобной мишенью для фрустрации.»

«Невыносимое психологическое положение привело многих к себя-ненависти, т.е. к отрицанию и отвержению собственной идентичности как евреев, обесцениванию всего еврейского и ненависти к нему. Часто этот процесс завершался принятием христианства. Те, кто были слишком горды и непокорны, чтобы принять такой самоотвергающий путь, и в их числе Фрейд, справлялись со своими отрицательными чувствами по отношению к иудаизму, перенацеливая их на что-либо. В случае Фрейда, например, они оказались спроецированными на еврейский обряд, ортодоксальное еврейство, христианство и религию вообще - все, что особенно напоминало ему о непросвещенном и ограничивающем прошлом.»

«Воцарившийся в гетто хаос вторгся одновременно внутрь психики ассимилирующегося еврея, разламывая предыдущие основы самопонимания и идентичности. Внутренние последствия этого хаоса были ошеломляющи. Одним из главных симптомов была фрагментация образа мысли людей. Рассудок - чем далее, тем больше - действовал вне связи с эмоциональной сферой и интуицией, целостность еврейского “Я” разрушилась <...>»

«Введенный Фрейдом термин идентичность описывает определенный уровень развития эго во взрослеющем индивидууме. [4] Обыкновенно идентичность подразумевает существование устойчивого внутреннего чувства того, кем является человек, и формируется в ходе успешной интеграции пережитого личностью опыта в согласованный и в основном положительный образ себя.»

«Этническая идентичность, в свою очередь, есть та часть личной идентичности, которая охватывает образ себя как члена национальной группы, в данном случае - еврея.»

«Говоря о еврейской идентичности, мы подразумеваем субъективный опыт индивидуума в отношении его собственного еврейства, т.е. то, что индивидуум о своем еврействе чувствует, как сознательно, так и подсознательно, как оно воспринимается им и как индивидуум реагирует на него. <...> Поскольку этническая идентичность является частью более широкого психологического целого, неудивительно, что трудности в ее формировании отражаются на формировании личной идентичности. Исследования показывают, что евреи с положительной этнической идентичностью обыкновенно более здоровы психически и более хорошо адаптированы [социально и психологически], чем те, которые испытывают противоречивые чувства по отношению к собственному еврейству.»

«Хотя формирование этнической (и личной) идентичности обычно завершается уже после юношеского возраста, переживание опыта, который слагает ее, начинается очень рано. <...> Еврейские дети развиваются психологически в основном так же, как все другие, однако некоторые задачи развития для них более сложны из-за их принадлежности к статусу меньшинства. Формирование положительной этнической (и, таким образом, личной) идентичности - одна из таких задач. Еврейские дети и дети иных меньшинств будут с большей вероятностью, во-первых, испытывать неприятный опыт, связанный с их этничностью, а во-вторых впитывать и усваивать (интернализовать) отрицательные представления общества о них и их группе. По мере того как эти отрицательные впечатления и переживания накапливаются, становится все труднее интегрировать их в целостное и положительное чувство себя. Вместо этого отрицательные себя-образы либо активно отвергаются и не признаются и таким образом воспринимаются как “не Я”, либо сохраняются как часть себя, но неинтегрированная часть, и потому оказываются источником сильных двойственных чувств о себе. <...> обе альтернативы драматически проявлялись среди евреев <...> в виде себя-ненависти и еврейской двойственности. Внутренние конфликты такого рода в конце концов прорываются в открытой форме поведения. В случае отрицательной идентификации наблюдается тенденция избегать членства в группе, отвергать его, одновременно усваивая отношение и взгляды большинства (включая предрассудки и стереотипы по отношению к евреям и иудаизму). <...> Это же возможно и при двойственной идентификации, но тут добавляются положительные чувства по отношению к тому, чтобы быть евреем, что приводит либо к колебаниям от любви к ненависти, либо к одновременному проявлению противоречивых отношений и поведений. Так, Фрейд с бешенством отвергал еврейскую обрядность и ортодоксальных евреев, и в то же время ассоциировал себя [во второй половине жизни] почти исключительно с евреями <...> Примирения такого рода в лучшем случае сомнительны и неустойчивы и как правило распадаются (или, по меньшей мере, становятся хрупкими) при всяком эмоциональном потрясении или эмоциональной подвижке. <...> Конфликты, возникшие в ядре самоидентификации в раннем возрасте и продолжающие питать базовые чувства еврейской негативности или двузначности, с трудом поддаются разрешению...»

«Для [евреев] “еврейский вопрос” означал критическую переоценку и <...> радикальное преобразование себя. Еврей надеялся, что как только он вырвет из себя последний остаток и признак прошлого, выражающий его отличие [от gentiles, гоев], он будет наконец впущен в землю обетованную. Конфликты такого рода были типичны и определяли существование эмансипированных евреев. Они оставили еврейскую психику глубоко расколотой на две враждующие части и резко конфликтующей по отношению к тому, чтобы быть евреем. Одна часть томилась по свободе и избавлению от полного невзгод прошлого. Многие евреи стыдились своего наследия, чувствовали себя ограниченными им и стремились оставить его позади. Религия и образ жизни гетто были [в их глазах] анахронизмами, для которых не было места в рациональном мире, лишь дающими неевреям [гоям, gentiles] еще один предлог для отказа евреям в правах полного гражданства. Противоположный внутренний импульс, однако, отшатывался от таких чувств. У евреев, в конце концов, имелись веские основания, чтобы ощущать подозрение и даже презрение к миру современности. Он не оказался панацеей, которой представлялся поначалу. Многое в нем предстало варварским и регрессивным и совершенно явно не было улучшением по сравнению с жизнью в гетто. И важнее всего, он обманул евреев, дав им поверить в возможность равенства и никогда не выполнив эту выведшую их из гетто надежду: не выполнив обещание, что преобразование себя будет вознаграждено социальным приятием. Евреи с тщанием разрушили все, что в них было от гетто - только чтобы столкнуться после этого с отказом в равноправном допуске в окружающую культуру. В виде реакции, часто движимые исключительно гневом и яростью и в знак демонстративно-вызывающего поведения, они ухватывались за обломки прошлого, за самую хрупкую связь с традицией, отказываясь полностью повернуться спиной к своему еврейству. Такая двойственность и производимое ею чрезвычайное напряжение были неотъемлемой частью еврейской ассимилированной жизни.»

(J.V. Diller, “Freud’s Jewish Identity”, Assoc. Univ. Press, 1991 // серия “Sara F. Yoseloff memorial publications in Judaism and Jewish Affairs”, стр. 20, 25, 31-2, 35, 40-1, 46-9, 77, 90-1)

Вл. Медем: Вы, Лев Давыдович, вероятно, считаете себя русским или евреем?
Троцкий: Нет, я социал-демократ, и только социал-демократ.

«Нужно отдать им должное: евреи, по сравнению с другими нациями, дают наибольший процент представителей интернационализма” [по терминологии рубежа 1980-90-х гг. - общечеловечности] // Ленин, “Lecture on the 1905 revolution”, обр. перевод с англ.

«Я спросил его [Виктора Адлера], что он думает об антисемитизме, и со своим обычным юмором этот пражский еврей ответил: “Мой друг, от евреев никуда не денешься, лишь бы их было не слишком много”.» // Камиль Гуйсманс

«Есть два рода людей, которых я не переношу - журналисты и евреи. К сожалению, я принадлежу к обоим.» // Ф. Лассаль

«Я не люблю евреев вовсе, я к ним всем испытываю отвращение. Они в моих глазах - выродившиеся отпрыски великой, но давно ушедшей эпохи. За века рабства этот народ усвоил свойства рабов, и потому я так враждебен к нему.» // Ф. Лассаль

«У нас народа лишь десятая часть, а все остальное - тупая и бессмысленная чернь.” // В. Новодворская

«До тех пор, пока в России не будут стоять памятники... немецким, итальянским... румынским солдатам, погибшим здесь во время войны, и у них не будут лежать цветы, мы не излечимся как нация.» // Ю. Афанасьев

«И вот в то время, когда немецкий бред достигает своего апогея, когда по Германии уже прокатилась “хрустальная ночь”, рядышком, в тихой и сытой Швейцарии появились первые ростки русского бреда [размышлений о русской идее Ив. Ильина]» // либерально-обновленческий игумен Ин. Павлов [5]

«Дело не в России, на нее господа хорошие, мне наплевать» // Ленин

«Россию сегодня настигло великое историческое возмездие. За гонор на пустом месте, за глупость, за фанатизм, за все. Марксизм недаром вопреки надеждам самого Маркса пророс именно в России. Народ, попавшийся на эту удочку, не вызывает ни доверия, ни уважения.»

(пародист Александр Иванов, характерный представитель сословия, в котором главным образом и “пророс марксизм” - в интервью эмигрантской газете этнической группы, которая прежде всего и “попалась на удочку” марксизма, при том, что одной из ключевых целей своего учения ярый антисемит Карл Маркс (урожд. Мордехай-Маркус) ставил ликвидацию еврейской этничности, евреев как этноса)

«В свое время из японцев и немцев имперские замашки выбили силой. Ах, как это пошло на пользу обеим нациям. Нам не посчастливилось. Нас никто не захватил.»

(А. Кацура, на половину полосы в “НГ”)

«Русский народ заслуживает своей участи, ибо он отрекся от Бога, убил царскую семью и предал свою историю.»

(член политбюро и секретарь ЦК КПСС по идеологии А. Яковлев, организатор в предперестроеченое время кампании по борьбе с русским национализмом, добившийся напр. увольнения председателя агентства печати “Новости” за одно лишь то, что тот допустил напечатание в одном из журналов фотографий русских церквей; ныне Яковлев медитирует на темы общечеловеческих ценностей буддизма.)

«Если этот народ не ограбить, он не будет как следует работать.»

(из заседания правительства Российской Федерации)

«Даже по телевидению русским уже открыто говорят: “Вас не должно быть”. Вот Новодворская говорит: “Не должно быть этой страны!” А ведь она озвучивает черные мысли всех гайдаров, вместе взятых. То, о чем они еще не осмеливаются говорить...» // Вл. Максимов

«Наш нынешний заокеанский “партнер” на этом не успокоится. Ему мало мира или перемирия, ему требуется капитуляция - полная и безоговорочная. Для него сама мысль о существовании России как единого цивилизованного целого невыносима. Поэтому все усилия американской политической машины направлены сегодня на <...> аннигиляцию нашей страны. <...> Но почему с такой охотой иные мои земляки подыгрывают им в этой их гибельной для нас всех работе, убей бог, не пойму. <...> Какая корысть, каков расчет, какие комплексы заставляют заморского Бориса Парамонова и отечественного Виктора Ерофеева, вполне, казалось бы, психически нормальных людей, страстно доказывать своей многомиллионной аудитории, что у России никогда не было ни истории, ни культуры, а была <...> “историческая клякса, нонсенс, несданный урок”?» // Вл. Максимов

«Меня всегда интересовала русофобия как чувство живущих в России людей. Русофобия, например, Гитлера, - это совершенно другая история. А тут люди, которые говорят “у нас в России”, “мы, русские”, выступают от имени России, и в то же время видно их фундаментальное неприятие России.» // И. Шафаревич

Более трети российской молодежи предпочли бы родиться не в России.

(по данным современных опросов)
«Россия потерпела поражение этническое: плевать, если бы политическое или военное, как Германия или Япония, а именно этническое... Молодые люди у меня на лестнице живут, мечтают стать греками или турками... Так что кончайте вашу перестройку, все равно вами будут править ничтожества.» // Л. Гумилев

«С 1930-х годов исследователи [в США] проводили эксперименты, в которых детям показывали белые и черные куклы и спрашивали: “какая из кукол - хорошая?” и “какая кукла выглядит плохой?”. Белые дети дошкольного и младшего школьного возраста обычно выбирали белые куклы как выглядящие хорошими, а черные - плохими. Хотя с несколько меньшей частотой, но тот же выбор делали и негритянские дети. Поскольку процедура требует от ребенка приписать кукле положительные или отрицательные черты, то результаты исследований показывают, что одинаково и белые и негритянские дети стереотипизируют черных как нехороших (хотя белые следуют этому стереотипу в большей степени). Общее заключение многочисленных экспериментов с куклами состоит в том, что белые отвергают и отрицательно оценивают негров, а черные отвергают и отрицательно оценивают себя. Это заключение основывается не только на вопросах о том, какая кукла выглядит хорошей, но и с какой куклой дети хотели бы играть или какая кукла выглядит как они сами [негритянские дети с высокой частотой самоидентифицируют себя с белыми куклами]. В наблюдении над большой группой детей [1976] установлено, что среди детей с высокими расовыми классификационными способностями 67% негров и 89% белых предпочитали белого товарища по играм, среди детей с низкими классификационными способностями такой же выбор сделали 59% негров и 75% белых. Близость показателей для детей с высокими и низкими классификационными способностями указывает, что расовое предпочтение не зависит от классификационных способностей. Эти результаты также указывают, что белые этноцентричны, а негры предпочитают белых неграм.» // ed. A. Miller, “In the Eye of the Beholder: Contemporary Issues in Stereotyping”, NY, 1982, стр. 108-110

«Им так часто приходилось слышать, что они ленивы, невежественны, грязны, склонны к предрассудкам, что они могли полуповерить обвинениям, а поскольку эти черты презираются в нашей западной культуре - которую, конечно, негры разделяют - то некоторая степень внутригрупповой себя-ненависти представляется почти неизбежной.» // Gordon Allport, “The Nature of Prejudice”, NY, 1958, стр. 147

«“A Russian feels inferior to anyone but an Arab or another Russian.”
Russian giggles proved Osborne's point».

(Martin Cruz Smith, “Парк Горького”)

СЕБЯ-НЕНАВИСТЬ СРЕДИ ЕВРЕЕВ

Что среди евреев распространена ненависть к себе - в это нееврей может поверить с трудом, но это хорошо известно самим евреям. Явление это наблюдается беспрерывно со времени эмансипации евреев. Профессор Лессинг в книге Der Jüdische Selbsthass (“Еврейская себя-ненависть”) рассматривает его на примере немецкого еврейства [6]. Такие произведения как книга Людвига Льюисона (Ludwig Lewisohn, “Island Within”, 1928), рисующая нью-йоркских евреев около 1930 г., или роман Шнитцлера, обращающийся к жизни австрийских евреев около 1900 г., поражают сходством изображаемых ими проблем. Во всех этих разных странах возникает один и тот же конфликт, на который евреи самых различных социальных классов и профессий пытаются ответить одним и тем же набором способов.

Еврейская себя-ненависть - явление как индивидуальное, так и групповое. В Европе ярким примером враждебных чувств одной еврейской группы против другой служат чувства немецких и австрийских евреев по отношению к евреям восточноевропейским, а в недавнее время - чувства французских евреев против немецких. От евреев в Германии можно было часто услышать мнение, что все претерпеваемые ими бедствия произошли из-за плохого поведения восточноевропейских евреев. В США аналогию европейскому явлению представляет негодование и злоба со стороны испанских евреев по отношению к иммигрирующим немецким, а со стороны последних - к восточноевропейским.

Переходя с группового на индивидуальный уровень, мы замечаем, что себя-ненависть еврея может быть направлена против евреев вообще (как группы), против определенной части еврейства, против собственной семьи еврея или против себя самого. Она может быть направлена на еврейские учреждения, на еврейские манеры, еврейский язык или еврейские идеалы.

Еврейская себя-ненависть может принимать неисчерпаемое множество форм. Большинство из них, и как раз наиболее опасные, - это формы непрямой, затаенной и скрытной себя-ненависти. Если бы меня попросили назвать случаи, когда мне доводилось сталкиваться с открытым и прямым самопрезрением среди евреев, я бы смог рассказать лишь о немногих. Наиболее поразительным для меня было поведение хорошо образованного еврейского беженца из Австрии. В разговоре с двумя другими беженцами он с яростной ненавистью обрушился на нежелательные качества немецких евреев и выступил в оправдание Гитлера.

Но такие случаи нечасты. Обыкновенно ненависть еврея против другого еврея или против себя как еврея проявляется более тонко. Она настолько переплетается с другими мотивами, что в конкретном случае зачастую оказывается непросто решить, играет ли тут роль себя-ненависть. Представьте себе хорошо образованного еврея-атеиста, который наконец согласился выступить с поздравительным словом в храме. Во время службы, предшествовавшей выступлению, он поведал мне сколь болезненно для него видеть талиф (молитвенное покрывало) и что эта антипатия воспиталась в нем благодаря отрицательному отношению к синагоге его отца. Что это: форма антиеврейского чувства или антипатия атеиста к религии? Когда богатый еврейский торговец отказывается пожертвовать на нужды своего народа - проявляется ли в том ненависть к евреям или просто скаредность? Когда еврей, заведующий отделом в магазине, проявляет несклонность к трудоустройству евреев - есть ли это выражение ненависти к евреям или же он и так делает максимум возможного в его обстоятельствах?

Хотя и нечасто, но иногда бывает, что еврей честно признается в том, что ненавидит оказываться вместе с евреями. Большинство избегающих еврейских связей евреев имеют на то “хорошие причины”. Они так заняты нееврейскими связями, что у них “просто не остается времени”. Мальчик, предпочитающий “этическую культуру” [7] или “христианскую науку” [8] иудаизму скажет вам, что он не бежит от еврейского, но притягивается ценностями иных групп.

В некоторых случаях, конечно, эти причины могут быть подлинными; однако некоторые факты заставляют задуматься. В смешанной семье родитель нееврей часто оказывается бóльшим реалистом в мнении о том, какое воспитание должны получить дети. Он обыкновенно видит необходимость, чтобы ребенок рос с отчетливым чувством того, принадлежит ли он к еврейской группе или находится вне ее. Напротив, родитель-еврей часто скажет, что дети в Соединенных Штатах могут расти как просто человеческие существа. Он откажется признать, что движим теми же чувствами, которые побуждали многих богатых евреев в Австрии и Германии крестить своих детей и связывать их насколько возможно с нееврейскими группами.

Если бы антипатия еврея-атеиста к символам еврейской веры была его единственным мотивом, он должен был бы чувствовать подобную антипатию по отношению к символам любой организованной религии. Это оказывается не так, и это указывает, что его поведение порождается чем-то еще. <…> Отчего торговец, отказывающийся жертвовать на еврейские нужды, щедро жертвует на всякое нееврейское дело? Отчего летние лагеря для еврейских детей нанимают исключительно нееврейских вожатых и проводят христианскую воскресную службу, но в них не поют еврейских песен и не проводят еврейских занятий?

СЕБЯ-НЕНАВИСТЬ КАК СОЦИАЛЬНОЕ ЯВЛЕНИЕ

Была предпринята попытка объяснить еврейскую себя-ненависть как явление, вырастающее из глубоко укорененных человеческих инстинктов. Такое поведение представляется образцовым примером того, что Фрейд называл импульсом саморазрушения или “инстинктом смерти”. Однако <…> почему англичанин не проявляет такой же ненависти по отношению к своему соплеменнику или немец к немцу, как еврей против еврея? Если бы себя-ненависть была результатом присущего вообще всем людям инстинкта, степень ее зависела бы только от личности индивидуума. Однако выраженность себя-ненависти в еврее гораздо более зависит, как представляется, от его отношения к иудаизму [9], чем от его личности.

Еврейская себя-ненависть находит близнецов во многих непристижных [underprivileged] группах. Один из наиболее известных и крайних случаев - себя-ненависть у негров в США. Негры различают внутри себя 4 или 5 общественных слоев в соответствии с цветом кожи - чем светлее кожа, тем выше престижность слоя. Внутренняя дискриминация доходит у них до того, что негритянка со светлой кожей может отказаться идти замуж за негра с более темной. Слабее, но вполне отчетливо себя-ненависть проявляется среди второго поколения иммигрантов в США - греков, итальянцев, поляков и прочих.

Более пристальное рассмотрение вскрывает динамику себя-ненависти в ее отношении к социальной действительности. Еврейская девушка, учащаяся в престижном университете, исповедалась по секрету, что она сказала своим друзьям, будто ее родители родились в Америке, хотя на самом деле её отец - иммигрант из Восточной Европы, говорящий с резким акцентом. Теперь ее терзает чувство вины перед отцом, которого она очень любит, и она хочет уйти из университета. Почему она так поступила? Она чувствовала, что если правда о ее родителях станет известной, она не будет вхожа в определенные престижные круги студенчества.

Причина описанного поступка против семейной группы очевидна: человек имеет определенные цели и ожидания на будущее. Принадлежность к его родной группе выступает в его глазах препятствием к достижению этих целей, что ведет к склонности отстраниться от группы. В случае девушки-студентки это привело к конфликту с психологической привязанностью к семье - конфликту, оказавшемуся непереносимым. Легко видеть, каким образом подобное жизненное крушение, разочарование и переживание может привести к чувству ненависти по отношению к собственной группе как источнику фрустрации.

Еврейская дама, обедавшая в ресторане с другом неевреем, была очень встревожена двумя другими посетителями, которые были под винными парами и вели себя шумно. По какой-то причине даме думалось, что эти люди могут быть евреями. Когда ее друг доказал, что они наверняка не евреи, дама почувствовала огромное облегчение, и с этого момента буйство за соседним столиком её лишь забавляло, а не вызывало внутреннего напряжения. Такие случаи в еврейской жизни ежедневны. В описанном случае сказалась исключительная чувствительность еврейки по отношению к поведению других евреев <…> Общим для этого случая и для случая с еврейской студенткой оказывается ощущение угрозы положению человека или его будущему, проистекающей из ассоциации его с определенной группой.

Чувствительность по отношению к поведению [или образу] иных членов группы является всего лишь выражением фундаментального факта - взаимозависимости судеб. Показательно, что даже евреи, заявляющие что они свободны от связи с еврейством, часто проявляют описанную чувствительность. Это демонстрирует, что невзирая на их слова, эти люди каким-то образом осведомлены о социальной действительности. <…>

(часть 2)