Муром. Самая Россия нерусская. май 2008
Муром - один из тех городов, что уже были, когда Рюриковичи взялись за строительство российской государственности. Один из тех городов, из которых и начала складываться эта страна. Причем, что интересно, город этот, вроде как, основан как центр финно-угорского племени мурома, ныне растворившегося в славянах. Самим своим существованием он доказывает исконную многонациональность России. Нерусский изначально он сейчас ассоциируется с глухой и крайне характерной русской провинцией. Отсюда из города не совсем еще русского знаменитый Илья Муромец отправился на службу к киевскому князю, наплевав на национализм. Здесь же начинал и его тезка - отмороженный бунтовщик и беспредельщик Илейка Муромец, союзник Болотникова.
Довелось побывать здесь в мае. В этом году обыкновенно теплый и приветливый месяц оказался так же холоден и дождлив, как все нынешнее странное лето. На дворе была хмарь, под стенами монастырей белели платки паломников, и бронзовый Илья мрачно глядел с высокого берега на серые воды Оки.
Как бы вы ни прибыли со стороны Москвы или Владимира, поездом, машиной или автобусом, вы начнете с Московской улицы. Которая так называется, естественно потому, что здесь начиналась дорога на Москву. Вдоль дороги строились дома, и со временем дорога превратилась в улицу. История совершенно обычная. Практически до конца XIX века город заканчивался на месте автовокзала. Где-то тут стояла застава и полосатая будка, знакомая всем по фильмам. Здесь начинался городской выгон, куда городские пастухи выводили скотину пастись. А дальше к Оке начинался город - сначала избы с палисадниками, потом что городская окраина, а затем каменные купеческие и мещанские дома. В XX веке на месте изб строились дома новой эпохи. Вместо городского выгона разбили площадь Труда.
С тесных старых улиц жизнь перемещалась сюда, на прежние окраины. Так что теперь, когда идешь по Московской к центру города, наблюдаешь как дома становятся все старше. Встают все плотнее. Сначала советские здания стоят наособицу каждый, потом видишь между ними особняки позапрошлого века, которые изначально стояли в окружении садов. Потом эти особняки смыкаются стенами старых улиц. Это как срез на борту раскопа. Погружаясь все глубже в прошлое видишь, как слой за слоем сменяет друг друга, иногда немного перемешиваясь, но все-таки сохраняя свои очертания.
В конце девятнадцатого и двадцатом веках эта улица была главной, соответственно, пройдя по ней к самому центру, встретишь практически все черты Мурома настоящего и минувшего.
Это вот сквер на площади Труда. Может быть, виновата погода. Но мне почему-то показалось, что эти пустующие скверы - для Мурома характерны. Каждый из них как заросший травой алтарь античных богов.
Вот еще там же, на Московской:
А больше всего мне понравился сквер на пересечении Толстого и Красногвардейской. В центре стоит сильно постаревший бюст, перед которым как-то очень медленно играют дети. Между плитами пробивается трава. За бюстом - густая тень деревьев и заваленные листвой бордюрные камни. Тихо, пусто. Но чудится, будто рядом что-то есть. Как будто тени людей с колясками, которые отдыхали здесь в светлые шестидесятые.
Пожалуй, эти пустые скверы оказали на меня самое сильное впечатление из всего города.
Вот еще элемент минувшей эпохи:
Пожалуй, хроники и открытки не передадут атмосферы того времени как такие вот детали. По-прежнему остающиеся в наших городах, только заслоненные от обыденного взгляда листвой новых зарослей.
Здесь же на Московской и новоделы вклиниваются в бреши прошлого:
И стоят еще здания советского времени, когда из каждого города строили город-сад:
Если вспомнить те времена можно даже отметить, что даже перерыто все очень характерно - тогда любили держать дороги в этом вечно вскрытом состоянии. Но здесь вроде бы, просто совпадение - город готовился к визиту высокого чиновника. Чуть ли не Его Императорского Величества.
Тут же обе гостиницы города, Лада и Русь (Муром) и главное милицейское здание. Последнее начинало вот тут
В бывшем доме купца Зворыкина 1908-го года. Потом к нему прибавили более просторное здание по соседству. С этим же старым зданием, кстати, связано одно весьма знаменательное событие советской эпохи - муромское волнение 1961-го года. Штука из тех, про которые нам, детям развитого социализма, не признавались и ничего не рассказывали. В ту пору, говорят, менты так же, практически беспредельничали как и сейчас. Еще бы - зарплаты низкие, продуктов дефицит, полно неблагонадежных и тех, кого на 101-й высылали. Однажды они бросили в «обезьянник» разбившегося пьяницу - заводского мастера, а он от травмы скончался. Хоронить его несли на старое, четырехсотлетнее «напольное» кладбище между Войкова и Ковровской. Раньше тут, за границей города была Напольная церковь Всех святых и городской погост. Проходя мимо милиции, которую винили в смерти мастера, толпа все-таки не удержалась и начался бунт. Быстро собралась толпа, переворачивали и поджигали милицейские машины, били бегущих милиционеров. Потом ворвались в здание, вскрыли оружейную комнату. Подожгли архив. На мостовую бросали и топтали ненавистные папки с грифами «секретно». Пострадавших было много и в итоге для усмирения бунта пришлось даже вызвать полк внутренних войск. По итогам очень многих посадили за «антисоветчину» (призывы отомстить милиции) и хулиганство. Троих расстреляли (художника, автора листовок; назначенного поджигателя и мужика с пешней, которой удалось вскрыть здание). Почти всех милиционеров и КГБ-шников уволили, но почти сразу и почти всех восстановили.
С тех пор бунтовать людей отучили, а в чиновничестве и милиции все осталось по-прежнему. Еще бы, последняя черта, до которой можно довести людей, сильно отодвинулась.
Впрочем, кроме этих следов минувшего есть на Московской и другие, более занятные. Как и в прежние времена торговали вдоль дорог огородным товаром, так и сейчас можно встретить на Московской торжок:
А дальше все больше и больше попадается уже купеческих и мещанских домов. Сначала с первым каменным этажом, а вторым деревянным
В ту пору, кстати, считалось, что в каменных палатах жить крайне вредно и для жилья выстраивали второй этаж деревянным. Мнение это кажется вполне обоснованным, поскольку тогда строили так, что в каменных палатах все время было сыро и холодно. Стоит зайти в любые палаты допетровского времени, чтобы это прочувствовать. Жаль только что в доступном состоянии их почти не осталось.
Однако впоследствии строить стали немного по-другому, да и престижность, видимо, сыграла не последнюю роль. Так что в самом начале Московской сплошной чередой стоят купеческие и мещанские дома. Этот участок улицы - самый настоящий уголок старого Мурома рубежа XIX-XX века. Эпохи купечества и буржуа. Каждый из этих домиков «именной».
Например, четная сторона улицы, слева направо.
№2 Дом купца Вощинина XIX в
№4 Дом купца Соколова XIX в.
№6 и №8 Дом крестьянина Денисова 1850 г.
№10 Дом купца Шестакова 1880 г.
№12 Дом мещанина Калинина XIX в.
№14 Дом купца Неустроева XIX в.
№16 (тот что с кассой Сбербанка) - Дом купцов Айновых 1830 г.
№18 (отделенный от дома Айновых аркой) Дом мещанина Щелокова XIX в.
Напротив дома еще краше:
№1 Дом купчихи Шестаковой XIX в.
№3 Дом купцов Зайцевых XIX в.
№5 Дом купца Каратыгина 1860 г. (тот, что с вывеской «Кодак»)
№7 Дом купчихи Зайцевой XIX в. (тот что с надстройкой, слева от арки)
№9 (в котором клуб «Затерянный рай) Дом купцов Хохлова и Королькова XIX в.
Вообще забавно сочетается словосочетание «затерянный рай» и стройка перед фасадом.
№11 Дом мещанина Королькова 1830 г.
Эти фамилии - Зайцевы, Вощинины, Каратыгины - все фамилии знатных муромских купцов. Большая часть семей имела еще несколько домов на разных улицах. Например, одному из Каратыгиных, Максиму Афанасьевича, принадлежал также дом №3 по Благовещенской (теперь Тимирязева) и был он одним из виднейших финансовых лиц Мурома, не раз избирался на престижные должности. В его доме на Благовещенской впоследствии размещались квартиры офицеров расквартированных в Муроме военных частей.
Вощининым принадлежал также вот этот чудесный домик 1915-го года на Комсомольской (бывшей Фабричной) улице:
И, наверняка, не он один.
Вообще эти купеческие дома и истории связанные с купеческими фамилиями - самое интересное в Муроме. По некоторым подсчетам с начала XVIII до начала XX века в Муроме было около 365 купеческих династий. В XVIII-XIX веке Муром жил мелким фабричным производством. Лили колокола на Карачаровском поле и в овраге Бучиха на южной окраине города, в том числе на заводе Журавлева, на заводе Зворыкина лили чугунные изделия. В том числе гири, в том числе и подложные - с пустотами. За употребление которых судили даже нечистого на руку купца Корщикова (бывшего крестьянина села Карачарова), да продажный судья спустил дело на тормозах. Делали кожи в Кожевниках за Успенским оврагом. Никитины держали маслобойный завод (теперь это ЗАО «Декстриновый завод), а Журавлевы - спичечную фабрику. И много-много других. Из крестьян, особенно из карачаровских постоянно выходили новые основатели семейств. Они богатели, строили фабрики или мануфактуры, а потом их потомки теряли нажитое отцами. Так Журавлевы, имевшие спичечное заведение, трактир и рыбную лавку сначала потеряли завод в овраге Бучиха, там же где был и зворыкинский чугунный завод, не выдержав конкуренции. Потом расстались с рыбной лавкой. Кормил их только трактир, что был в первом этаже дома №2 по улице Воровского, во втором этаже жили они сами. Потом и от этого пришлось отказаться они все продали и исчезли. Сам дом сейчас разваливается потихоньку. А прежде перед этим домом стояла крытая галерея, в которой хранились «царские лодки» - катера и галера, в которой императорские особы оказали честь переправляться по дороге из Нижнего, Арзамаса или Сарова через Муром.
Выделялось многочисленное семейство Жадиных, одной из семей очень старых и не разорившихся впоследствии как многие другие. Они даже особняки свои старались строить рядом - на Сретенской улице (теперь К.Маркса) дома №42, 44 - из тех, что когда-то принадлежали им.
А на вырученные барыши купцы строили церкви. Потому что престижно.
Купец Смолин в 1675-77 построил Николо-зарядную церковь (не сохранилась), Лопатин в 1651-м - Георгиевскую церковь в Кожевниках - тоже разрушена. Суздальцев в 1818-м ставит каменную Пятницкую на месте деревянной (и эта церковь не пережила Революции), Елин в 1804-м отстроил в камне сгоревшую Смоленскую церковь (эта цела).
Смоленская церковь
И многие другие. Если не строили с нуля, то перестраивали существующую, пристраивали колокольню, зимний придел или паперть, отливали колокол в 200 пудов.
На эти деньги можно было построить дома для рабочих, театры или библиотеки, школы или другие общественные здания. В конце концов, можно обновить оборудование на фабрике. Но нет, строится церковь и богатый поповский дом, ставится попу щедрое содержание, даже если это разорит собственный бизнес. Почему? Потому что духовность и соборность. А еще потому, что если ты украл или заработал свои деньги через кровь и смерть, даруй их церкви и все тебе простится и искупится. Все как и сейчас, заметьте. В том, что наши нынешние разбогатевшие бандиты дарят церковным иерархам джипы и дают деньги на реставрацию, монастырей нет ничего нового.
Я склонен думать, что и сами купцы тоже не были такими идеальными работягами, какими их изображает привычная нам история. Видимо, было что искупать. Дома для рабочих не сняли бы тяжкого груза с их души. А золотые купола - другое дело. Надежду давали. Хотя, будь церковник честным человеком, скажи что деньги на школу принесут то же избавление от вины, был бы тот же эффект для купца и совсем другой для города. Но так почему-то не было.
В общем, было как всегда, как и сейчас. Надо понимать, что в нынешнее время нет ничего нового. Так и в прошлом чаще всего идеальную картинку стоит воспринимать с поправкой на нынешнюю правду.
Пройдя же по Московской дальше к центру, неминуемо попадешь в храм советских времен под открытым небом - площадь 1100-летия Мурома.
Место это, безусловно, магическое, а статуя Ленина не растеряла прежней магической силы. Вот и дерево метлой проросло:
Раньше это место, конечно, тоже было знатным. Тут находилась главная торговая площадь города. Вся она была застроена лавками, а по периметру стояли торговые ряды, от которых остались лишь фрагменты каменных корпусов.
Здесь среди лавок и рядов стояли и торговые церкви - Николо Зарядная (за рядами, понятное дело), Предтеченская и Христорождественская (как раз на месте Ленина).
Задворки некогда деятельной и шумной площади.
Площадь находится на пересечении Московской и параллельных друг другу Первомайской и Ленина. Ленина и Льва Толстого - новые центральные улицы. Первомайская - старая. Прежде она называлась Никольской. В праздники но ней двигался поезд муромского архиерея из Спасского монастыря в Рождественский собор для торжественного богослужения. И церкви по пути следования Николо-Можайская, Смоленская, Тюремная «Утоли моя печали» встречали его колокольным звоном. Рассказывают, было красиво.
За площадью Первомайская упирается в Успенский овраг. Точнее в два монастыря на берегу этого оврага. Сначала Троицкий женский, а потом Благовещенский мужской.
Слева стена Троицкого, на заднем плане - купола Благовещенской церкви - центра Благовещенского монастыря.
Эти монастыри стоят аккурат на месте старого городища. Еще до того как русские прибыли сюда, муромцы жили, видимо, на Чаадаевском городище, недалеко от современного города. Здесь же находилось Николо-Набережное селище и небольшая крепостца.
Это и есть Николо-Набережная церковь. Нынешнее здание - 1700-1714г. Николу обычно ставили близ пристани и торга возле пристани.
Тут, видимо, на самом старом месте города, на берегу Оки, жили и торговали уже в 6-7 веке, когда русских тут еще не было. Зато торговали с волжскими булгарами, с арабами и хазарами. Справа и слева от горки, на которой стоит церковь - овраги, а в оврагах - родники. Те, что под церковью - ясное дело святые. До сих пор сюда весь город ходит. А остальные - так просто. В оврагах рядом с селищем - до сих пор топко и пусто. Занятно очень - спускаешься от Муромца вниз, а тут - болото, ручьи, словно нет никакого города на горе.
Некоторые исследователи предполагают, что на Чаадаевском находился административно-ремесленный центр, а здесь - торг. Хотя, может быть, Чаадаевское было, собственно муромским поселением, а Николо-Набережное селище - факторией тех же булгар или хазар, как была некогда на месте Выборга новгородская торговая фактория.
Как бы то ни было, когда в мурому приходят русские князья, они решают обосноваться именно тут. После чего Чаадаевское городище постепенно пустеет. Интересно, кстати, что когда Владимир Кровавый дал в 988-м Муром своему сыну Глебу, тот поселился рядом в Николо-Набережным селищем, но не в нем. Свой двор он поставил там, где сейчас Спасский монастырь.
Там же поставил и храм Спаса, где и был похоронен, покорно погибнув от руки своего деятельного брата Святополка Окаянного. Рядом с собором есть примечательная костница. А еще в монастыре есть гостиница для паломников. Так что если ночь застанет вас в пути, и вы вдруг не будете рады ее визиту - стучитесь, вам откроют и воздадут.
Нынешний же Спасо-Преображенский собор монастыря выстроен в середине XVI века по приказу и в честь успешного похода Ивана Грозного на Казань. В Муроме он провел довольно много времени, собирая свои полки перед большим «делом».
Городская легенда утверждает, что на том месте, где стоял шатер Грозного и откуда он смотрел за переправой своих войск через реку, царь повелел построить церковь. Реально же при нем уже стоял на этом месте деревянный храм. А нынешний построили в 1564-м на деньги прихожан. Увы, шатер церкви обвалился и так и не был восстановлен.
Это пустынная набережная города. Там вдали - Николо-Набережная церковь. А слева белеет в зелени то, что осталось от Козьмодемьянской церкви. А вдоль всей этой набережной семь сотен лет назад тянулись пристани, и шла торговля.
Так вот Глеб. Будучи сыном Крестителя, он со своим уставом, ясное дело, попытался ввалиться и к вверенным ему муромцам. На что те популярно и доходчиво ему объяснили куда пойти и как туда добраться. Совсем он не ушел, но и в самом городе жить тоже не стал.
Муромцы вообще довольно долго сопротивлялись княжеской власти. Все стремились жить своим укладом.
Когда в 1097-м черниговский князь Святослав отправляет сюда княжить своего сына Ярослава (Константина) с двумя его сыновьями Михаилом и Федором, те, видимо, явились вновь со своим уставом, но не так смиренно как Глеб. Младший, Михаил, был убит. После чего последовала череда длительных дискуссий и даже знамений. Муромцы вняли доводам и знамению привезенной князем иконы Божьей Матери и Константина признали. Тогда-то над Николо-Набережным селищем и строится «старое вышнее городище», в нем ставится княжий двор и собор - Благовещенский. Интересно, кстати, что и много позже царский двор в Муроме тоже находился близ старого городища - рядом с Николо-Набережной церковью. Напротив нее был царский двор: хоромы, горницы. Тут же был двор поледный и зелейный. Грозный же и ставит саму Николо-Набережную церковь. В 1700-м ее построили в камне, а в 1847-м расширена в последний раз. Интересна эта церковь своей росписью - на клиросах есть изображения сивилл с подписями под каждым изображением.
Улица Плеханова. Идет от Николо-Набережной церкви к Благовещенскому собору. Самая старая часть города.
В 1547-м Константина и Михаила с Федором канонизировали. В Чернигове, кстати, есть даже собор - Михаила и Федора. Довольно симпатично поставленный. А здесь после опять-таки похода Грозного по его обету учреждается монастырь вокруг храма. Тут он был в 1552-м, перед походом. Горячо молился и как-то очень удачно для церковников появилась у него мысль, что надо тут монастырь поставить. Поставил. Около 1660-го Благовещенский собор перестроили в современный вид.
Собственно интересно то, что место, которое сейчас занимает монастырь, и было местом старого города Мурома. Тут стоял детинец, было сердце города. Стоял княжий двор, съезжая изба, воеводская изба. Возле храма - торжественная Соборная площадь.
Однако со временем в старом сердце города как опухоль разросся монастырь, погребая под собой всякие следы той жизни, что была до того. Вместо прежнего детинца теперь колокольная тишина, покой, благолепие и запах ладана. Как может биться теперь такое сердце?
Стена в стену с этим гнездом духовности стоит женский Троицкий монастырь, основанный в 1643-м на пожертвования купца Богдана Цветного на месте деревянной Троицкой церкви. По преданию в этой части «старого вышнего городища» Константин поставил деревянную церковь Бориса и Глеба. Интересен же монастырь тем, что сохранил узорочье муромских храмов, которое, вполне вероятно, восходит к самобытной эстетике и ремеслу исчезнувшей муромы.
А еще именно здесь лежат мощи благоверных Петра и Февронии, муромских князей. Тех самых, чья память отмечается 8 июля и которые являются нормальными покровителями влюбленных. Правда в семейном варианте - в смысле супружеских уз. Суть в том, что князь Петр завалил пакостного вороватого змея чудесным Агриковым мечом, но от крови супостата заболел проказой и, не доверяя традиционным докторам (ага, тоже знакомо), отправил гонцов искать медицины нетрадиционной. Гонцы обещали золотые горы, и встретили, наконец, близ Рязани «благочестивую деву Февронию», как говорится в официальной версии. Другие варианты ее называют более откровенно - колдунья. Так что она запросто могла оказаться потомком исконных муромы или эрзи. Баба-яга, только молодая и красивая. Интересно, что она князя берется лечить исключительно при условии, что он возьмет ее замуж. Князь повертелся, но деваться некуда и женился. Ко двору невеста не пришлась и бояре даже добиваются изгнания князя. Однако вместе невозможно и врозь никак. Вскоре они призывают его обратно и после этого они жили, правили и умерли в один день. Причем верны были исключительно друг другу. Есть такой забавный эпизод - во время изгнания один из последовавших за князем бояр принялся до Февронии домогаться. Куда мог в это время на лодке подеваться Петр - непонятно. Пьяный под лавку закатился? Как бы то ни было, Феврония на уговоры не поддалась и велела боярину попробовать воды сначала с одной стороны лодки, а потом с другого борта. «Ну как?» спрашивает. Боярин: «А чего как? Одна ж вода-то!». «Вот!» - подытоживает Феврония и на том все заканчивается.
Мощи лежат в Троицкой церкви и их свободно можно увидеть. Точнее, раку и покровы.
В Муроме же, но уже в Спасском монастыре, можно поглядеть и мощи еще одного святого. Знаменитого куда более этой супружеской пары - Ильи Муромца. Правда, Киев передал Мурому лишь фрагмент кисти, зато раку тут соорудили на славу. Художник использовал данные судмедэкспертизы и постарался честно воспроизвести на крышке раки реальный облик. Очень неплохо получилось. Хоть по нашим меркам Илья и был среднего роста (177 см), но все равно был крайне внушительным.
[реконструкция "по методу Герасимова" фото взято отсюда: http://yarportal.ru/topic102789.html ]
Как известно, Муромец жил в селе Карачарово, которое сейчас входит в черту города. Муромцы до недавнего времени показывали следы героя - огромные бревна, которые Муромец выволок из реки и сложил на берегу, родники, получившиеся от ударов копыт богатырского коня. Указывают место, где стоял дом Ильи - ул. Приокская, 279. А еще говорят, что прозвище у семьи Муромца было Гущины. Оттого что жили «в гуще». В Карачарове широко известны его потомки - Гущины, многие из которых отличались особой физической силой. Во второй половине XIX века славился Иван Гущин, который зубами поднимал огромные мешки с мукой, и любил пошутить. Например, один принес и повесил на ворота купца Жирякова якорь весом около 190 кг, когда тот зажал деньги грузчикам за доставку. В итоге Илья стребовал с того еще больше за то, чтобы якорь снять.
Но и без Муромца любителей размять кулаки в Муроме хватало. Нрав город имел особый. Муромские князья словно придерживались принципа «мы воюем везде». Например, только в XII веке муромская дружина участвовала в 16-ти крупных войнах и княжеских столкновениях. И с татарами потом бились всякий раз, когда остальные отсиживались в своих уделах. Без Мурома не обходится и ни один поход на Казань уже московских государей.
Вполне вероятно, что эта воинственность тоже внесла свою лепту в то, что город так и не стал гораздо больше и богаче.
Хотя периодически у него и были к тому предпосылки. Так следующими строителями после Константина становятся уже муромские князья, основатели муромского дома. В 1127-м Всеволод, один из представителей ветви Ольговичей и носитель «обиды ольговой» наконец сумел расквитаться за предка и выгнать с отчего престола Ярослава Мономаховича. Выгнал в Муром, который на тот момент был частью Черниговского княжества. Ярослав пытался вернуть отчину, но безуспешно и в 1129-м умер, оставив Муром сыновьям - Юрию, Святославу и Ростиславу, которые скоро обособляют Рязанское княжество от Муромского и дают начало рязанскому и муромскому княжескому дому.
При ком-то из этих или последующих князей кремль прочно обосновывается на новом месте - на Воеводской горе, отделенной от Николо-набережного селища глубоким оврагом, а главным собором города становится Рождественский собор, который стоял в центре нынешнего Окского парка. Вообще история с муромскими кремлями-детинцами, старыми вышними городищами довольно запутанная. Ясно только, что в последующие времена деревянный кремль стоял на Воеводской горе, а Благовещенская церковь поставлена была на «старом вышнем городище».
Окский парк.
После революции Рождественский собор полностью разобрали, а самую кручу горы подсыпали и поставили памятник Муромцу в виде монаха-воина. То есть он с мечом в руке воздетой, но в рясе под кольчугой. Он действительно под конец жизни принял постриг и подался в Лавру. Но помнят-то его не за это…
Стоит теперь монах в кольчуге и грозит мечом арзамасскому берегу, пристально глядя на летний понтонный мост.
Парк совсем уж ухоженным не назовешь. Но тем он и интересней.
Сейчас тут нет и следа кремля. Даже валы особенно не разглядишь. Только аллеи и аттракционы. Да еще «Чертово колесо» с которого можно осмотреть город, хотя оно и не особенно высокое.
С южной стороны кремля, там, где сейчас площадь Революции раньше была Сенная площадь, по которой проходил ров с водой - Козье болото или Козья речка. Таких Козьих болот в каждом втором городе встретишь. Тот же киевский Майдан разбит на месте прежнего Козлова болота.
Большей частью горожане предпочитали считать, что коза - не корова, можно выпасать и в городских рвах и на валах. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Только в 1867-м Козью речку засыпали, и на всей площади открылась торговля. На северной стороне торговали продуктами: рыбой, капустой, свеклой, огурцами, картофелем и сметаной, а на южной торговали щепным товаром: сеном, дровами, бочками, корзинками и лыком.
Если поглядеть с понтонного летнего моста через Оку, то все это выглядит так:
Справа у церкви - Николо-Набережная церковь. Слева, где Муромец - Воеводская гора.
Вообще это направление - вдоль реки изначально и было главным для города. Поскольку и
главной дорогой было отнюдь не шоссе на Москву, а река Ока. Соответственно и главной градообразующей улицей была вовсе не Московская, а улицы вверх по реке, вдоль пристаней и торга. Причем больше всего жили прямо на берегу, под откосом. Называлось это место Подокстовье. Потому что в те времена наверху было озеро, в котором «кстили» (крестили) муромцев. Вроде как это озеро располагалось в районе оврага Бучиха в конце Первомайской.
Это уж потом Екатерина в порыве наведения в стране порядка решила все разрушить и утвердила генеральные планы и типовые проекты фасадов городских домов. В итоге Муром получил прямоугольную планировку, а несколько мощных пожаров позволили даже разметить город в соответствии с планом. Правда, многие кварталы после того стояли по-прежнему не заселенные, а в некоторых случаях заселенные неправильно - купцы так и норовили жить в том же квартале, что и их мануфактура.
Разве что места под окским берегом так и осталась толком не размеченной. До сих пор дома каскадом спускаются к реке, заросшие густой зеленью. И в этих каскадах то кривая улица серпантином, то забавная лесенка встретится.
То брошенная фабричка под самым Ильей Муромцем.
То настоящие трущобы, которые никогда, кажется, не выглядели нарядно:
Муром вообще хорош своей особой атмосферой. Гуляешь по его улицам, вроде бы и запущен, вроде бы дома с палисадами, в которых время остановилось в момент постройки.
А с другой стороны рядом пустая официальная площадь,
…запущенные старые дома, в которых прежде раскланивались господа в цилиндрах
и суровые современные официозные здания, в которых нынче чинно жмут руки чиновники или клерки в туго завязанных галстуках
и здания гораздо более приветливые,
и даже бронепоезд Илья Муромец, пускай и с жестяной броней вместо прежней,
и активное движение на центральных перекрестках под старой водокачкой, которая сейчас выглядит странной башней, а раньше вмещала передовую водоподъемную машину.
И люди, конечно. Которые и делают город таким, какой он есть.
Есть все-таки что-то очень человеческое и настоящее в этом городе. Словно он ничего не скрывает. И помпезные его уголки, и дворики все это кажется каким-то очень искренним и настоящим.
Довелось побывать здесь в мае. В этом году обыкновенно теплый и приветливый месяц оказался так же холоден и дождлив, как все нынешнее странное лето. На дворе была хмарь, под стенами монастырей белели платки паломников, и бронзовый Илья мрачно глядел с высокого берега на серые воды Оки.
Как бы вы ни прибыли со стороны Москвы или Владимира, поездом, машиной или автобусом, вы начнете с Московской улицы. Которая так называется, естественно потому, что здесь начиналась дорога на Москву. Вдоль дороги строились дома, и со временем дорога превратилась в улицу. История совершенно обычная. Практически до конца XIX века город заканчивался на месте автовокзала. Где-то тут стояла застава и полосатая будка, знакомая всем по фильмам. Здесь начинался городской выгон, куда городские пастухи выводили скотину пастись. А дальше к Оке начинался город - сначала избы с палисадниками, потом что городская окраина, а затем каменные купеческие и мещанские дома. В XX веке на месте изб строились дома новой эпохи. Вместо городского выгона разбили площадь Труда.
С тесных старых улиц жизнь перемещалась сюда, на прежние окраины. Так что теперь, когда идешь по Московской к центру города, наблюдаешь как дома становятся все старше. Встают все плотнее. Сначала советские здания стоят наособицу каждый, потом видишь между ними особняки позапрошлого века, которые изначально стояли в окружении садов. Потом эти особняки смыкаются стенами старых улиц. Это как срез на борту раскопа. Погружаясь все глубже в прошлое видишь, как слой за слоем сменяет друг друга, иногда немного перемешиваясь, но все-таки сохраняя свои очертания.
В конце девятнадцатого и двадцатом веках эта улица была главной, соответственно, пройдя по ней к самому центру, встретишь практически все черты Мурома настоящего и минувшего.
Это вот сквер на площади Труда. Может быть, виновата погода. Но мне почему-то показалось, что эти пустующие скверы - для Мурома характерны. Каждый из них как заросший травой алтарь античных богов.
Вот еще там же, на Московской:
А больше всего мне понравился сквер на пересечении Толстого и Красногвардейской. В центре стоит сильно постаревший бюст, перед которым как-то очень медленно играют дети. Между плитами пробивается трава. За бюстом - густая тень деревьев и заваленные листвой бордюрные камни. Тихо, пусто. Но чудится, будто рядом что-то есть. Как будто тени людей с колясками, которые отдыхали здесь в светлые шестидесятые.
Пожалуй, эти пустые скверы оказали на меня самое сильное впечатление из всего города.
Вот еще элемент минувшей эпохи:
Пожалуй, хроники и открытки не передадут атмосферы того времени как такие вот детали. По-прежнему остающиеся в наших городах, только заслоненные от обыденного взгляда листвой новых зарослей.
Здесь же на Московской и новоделы вклиниваются в бреши прошлого:
И стоят еще здания советского времени, когда из каждого города строили город-сад:
Если вспомнить те времена можно даже отметить, что даже перерыто все очень характерно - тогда любили держать дороги в этом вечно вскрытом состоянии. Но здесь вроде бы, просто совпадение - город готовился к визиту высокого чиновника. Чуть ли не Его Императорского Величества.
Тут же обе гостиницы города, Лада и Русь (Муром) и главное милицейское здание. Последнее начинало вот тут
В бывшем доме купца Зворыкина 1908-го года. Потом к нему прибавили более просторное здание по соседству. С этим же старым зданием, кстати, связано одно весьма знаменательное событие советской эпохи - муромское волнение 1961-го года. Штука из тех, про которые нам, детям развитого социализма, не признавались и ничего не рассказывали. В ту пору, говорят, менты так же, практически беспредельничали как и сейчас. Еще бы - зарплаты низкие, продуктов дефицит, полно неблагонадежных и тех, кого на 101-й высылали. Однажды они бросили в «обезьянник» разбившегося пьяницу - заводского мастера, а он от травмы скончался. Хоронить его несли на старое, четырехсотлетнее «напольное» кладбище между Войкова и Ковровской. Раньше тут, за границей города была Напольная церковь Всех святых и городской погост. Проходя мимо милиции, которую винили в смерти мастера, толпа все-таки не удержалась и начался бунт. Быстро собралась толпа, переворачивали и поджигали милицейские машины, били бегущих милиционеров. Потом ворвались в здание, вскрыли оружейную комнату. Подожгли архив. На мостовую бросали и топтали ненавистные папки с грифами «секретно». Пострадавших было много и в итоге для усмирения бунта пришлось даже вызвать полк внутренних войск. По итогам очень многих посадили за «антисоветчину» (призывы отомстить милиции) и хулиганство. Троих расстреляли (художника, автора листовок; назначенного поджигателя и мужика с пешней, которой удалось вскрыть здание). Почти всех милиционеров и КГБ-шников уволили, но почти сразу и почти всех восстановили.
С тех пор бунтовать людей отучили, а в чиновничестве и милиции все осталось по-прежнему. Еще бы, последняя черта, до которой можно довести людей, сильно отодвинулась.
Впрочем, кроме этих следов минувшего есть на Московской и другие, более занятные. Как и в прежние времена торговали вдоль дорог огородным товаром, так и сейчас можно встретить на Московской торжок:
А дальше все больше и больше попадается уже купеческих и мещанских домов. Сначала с первым каменным этажом, а вторым деревянным
В ту пору, кстати, считалось, что в каменных палатах жить крайне вредно и для жилья выстраивали второй этаж деревянным. Мнение это кажется вполне обоснованным, поскольку тогда строили так, что в каменных палатах все время было сыро и холодно. Стоит зайти в любые палаты допетровского времени, чтобы это прочувствовать. Жаль только что в доступном состоянии их почти не осталось.
Однако впоследствии строить стали немного по-другому, да и престижность, видимо, сыграла не последнюю роль. Так что в самом начале Московской сплошной чередой стоят купеческие и мещанские дома. Этот участок улицы - самый настоящий уголок старого Мурома рубежа XIX-XX века. Эпохи купечества и буржуа. Каждый из этих домиков «именной».
Например, четная сторона улицы, слева направо.
№2 Дом купца Вощинина XIX в
№4 Дом купца Соколова XIX в.
№6 и №8 Дом крестьянина Денисова 1850 г.
№10 Дом купца Шестакова 1880 г.
№12 Дом мещанина Калинина XIX в.
№14 Дом купца Неустроева XIX в.
№16 (тот что с кассой Сбербанка) - Дом купцов Айновых 1830 г.
№18 (отделенный от дома Айновых аркой) Дом мещанина Щелокова XIX в.
Напротив дома еще краше:
№1 Дом купчихи Шестаковой XIX в.
№3 Дом купцов Зайцевых XIX в.
№5 Дом купца Каратыгина 1860 г. (тот, что с вывеской «Кодак»)
№7 Дом купчихи Зайцевой XIX в. (тот что с надстройкой, слева от арки)
№9 (в котором клуб «Затерянный рай) Дом купцов Хохлова и Королькова XIX в.
Вообще забавно сочетается словосочетание «затерянный рай» и стройка перед фасадом.
№11 Дом мещанина Королькова 1830 г.
Эти фамилии - Зайцевы, Вощинины, Каратыгины - все фамилии знатных муромских купцов. Большая часть семей имела еще несколько домов на разных улицах. Например, одному из Каратыгиных, Максиму Афанасьевича, принадлежал также дом №3 по Благовещенской (теперь Тимирязева) и был он одним из виднейших финансовых лиц Мурома, не раз избирался на престижные должности. В его доме на Благовещенской впоследствии размещались квартиры офицеров расквартированных в Муроме военных частей.
Вощининым принадлежал также вот этот чудесный домик 1915-го года на Комсомольской (бывшей Фабричной) улице:
И, наверняка, не он один.
Вообще эти купеческие дома и истории связанные с купеческими фамилиями - самое интересное в Муроме. По некоторым подсчетам с начала XVIII до начала XX века в Муроме было около 365 купеческих династий. В XVIII-XIX веке Муром жил мелким фабричным производством. Лили колокола на Карачаровском поле и в овраге Бучиха на южной окраине города, в том числе на заводе Журавлева, на заводе Зворыкина лили чугунные изделия. В том числе гири, в том числе и подложные - с пустотами. За употребление которых судили даже нечистого на руку купца Корщикова (бывшего крестьянина села Карачарова), да продажный судья спустил дело на тормозах. Делали кожи в Кожевниках за Успенским оврагом. Никитины держали маслобойный завод (теперь это ЗАО «Декстриновый завод), а Журавлевы - спичечную фабрику. И много-много других. Из крестьян, особенно из карачаровских постоянно выходили новые основатели семейств. Они богатели, строили фабрики или мануфактуры, а потом их потомки теряли нажитое отцами. Так Журавлевы, имевшие спичечное заведение, трактир и рыбную лавку сначала потеряли завод в овраге Бучиха, там же где был и зворыкинский чугунный завод, не выдержав конкуренции. Потом расстались с рыбной лавкой. Кормил их только трактир, что был в первом этаже дома №2 по улице Воровского, во втором этаже жили они сами. Потом и от этого пришлось отказаться они все продали и исчезли. Сам дом сейчас разваливается потихоньку. А прежде перед этим домом стояла крытая галерея, в которой хранились «царские лодки» - катера и галера, в которой императорские особы оказали честь переправляться по дороге из Нижнего, Арзамаса или Сарова через Муром.
Выделялось многочисленное семейство Жадиных, одной из семей очень старых и не разорившихся впоследствии как многие другие. Они даже особняки свои старались строить рядом - на Сретенской улице (теперь К.Маркса) дома №42, 44 - из тех, что когда-то принадлежали им.
А на вырученные барыши купцы строили церкви. Потому что престижно.
Купец Смолин в 1675-77 построил Николо-зарядную церковь (не сохранилась), Лопатин в 1651-м - Георгиевскую церковь в Кожевниках - тоже разрушена. Суздальцев в 1818-м ставит каменную Пятницкую на месте деревянной (и эта церковь не пережила Революции), Елин в 1804-м отстроил в камне сгоревшую Смоленскую церковь (эта цела).
Смоленская церковь
И многие другие. Если не строили с нуля, то перестраивали существующую, пристраивали колокольню, зимний придел или паперть, отливали колокол в 200 пудов.
На эти деньги можно было построить дома для рабочих, театры или библиотеки, школы или другие общественные здания. В конце концов, можно обновить оборудование на фабрике. Но нет, строится церковь и богатый поповский дом, ставится попу щедрое содержание, даже если это разорит собственный бизнес. Почему? Потому что духовность и соборность. А еще потому, что если ты украл или заработал свои деньги через кровь и смерть, даруй их церкви и все тебе простится и искупится. Все как и сейчас, заметьте. В том, что наши нынешние разбогатевшие бандиты дарят церковным иерархам джипы и дают деньги на реставрацию, монастырей нет ничего нового.
Я склонен думать, что и сами купцы тоже не были такими идеальными работягами, какими их изображает привычная нам история. Видимо, было что искупать. Дома для рабочих не сняли бы тяжкого груза с их души. А золотые купола - другое дело. Надежду давали. Хотя, будь церковник честным человеком, скажи что деньги на школу принесут то же избавление от вины, был бы тот же эффект для купца и совсем другой для города. Но так почему-то не было.
В общем, было как всегда, как и сейчас. Надо понимать, что в нынешнее время нет ничего нового. Так и в прошлом чаще всего идеальную картинку стоит воспринимать с поправкой на нынешнюю правду.
Пройдя же по Московской дальше к центру, неминуемо попадешь в храм советских времен под открытым небом - площадь 1100-летия Мурома.
Место это, безусловно, магическое, а статуя Ленина не растеряла прежней магической силы. Вот и дерево метлой проросло:
Раньше это место, конечно, тоже было знатным. Тут находилась главная торговая площадь города. Вся она была застроена лавками, а по периметру стояли торговые ряды, от которых остались лишь фрагменты каменных корпусов.
Здесь среди лавок и рядов стояли и торговые церкви - Николо Зарядная (за рядами, понятное дело), Предтеченская и Христорождественская (как раз на месте Ленина).
Задворки некогда деятельной и шумной площади.
Площадь находится на пересечении Московской и параллельных друг другу Первомайской и Ленина. Ленина и Льва Толстого - новые центральные улицы. Первомайская - старая. Прежде она называлась Никольской. В праздники но ней двигался поезд муромского архиерея из Спасского монастыря в Рождественский собор для торжественного богослужения. И церкви по пути следования Николо-Можайская, Смоленская, Тюремная «Утоли моя печали» встречали его колокольным звоном. Рассказывают, было красиво.
За площадью Первомайская упирается в Успенский овраг. Точнее в два монастыря на берегу этого оврага. Сначала Троицкий женский, а потом Благовещенский мужской.
Слева стена Троицкого, на заднем плане - купола Благовещенской церкви - центра Благовещенского монастыря.
Эти монастыри стоят аккурат на месте старого городища. Еще до того как русские прибыли сюда, муромцы жили, видимо, на Чаадаевском городище, недалеко от современного города. Здесь же находилось Николо-Набережное селище и небольшая крепостца.
Это и есть Николо-Набережная церковь. Нынешнее здание - 1700-1714г. Николу обычно ставили близ пристани и торга возле пристани.
Тут, видимо, на самом старом месте города, на берегу Оки, жили и торговали уже в 6-7 веке, когда русских тут еще не было. Зато торговали с волжскими булгарами, с арабами и хазарами. Справа и слева от горки, на которой стоит церковь - овраги, а в оврагах - родники. Те, что под церковью - ясное дело святые. До сих пор сюда весь город ходит. А остальные - так просто. В оврагах рядом с селищем - до сих пор топко и пусто. Занятно очень - спускаешься от Муромца вниз, а тут - болото, ручьи, словно нет никакого города на горе.
Некоторые исследователи предполагают, что на Чаадаевском находился административно-ремесленный центр, а здесь - торг. Хотя, может быть, Чаадаевское было, собственно муромским поселением, а Николо-Набережное селище - факторией тех же булгар или хазар, как была некогда на месте Выборга новгородская торговая фактория.
Как бы то ни было, когда в мурому приходят русские князья, они решают обосноваться именно тут. После чего Чаадаевское городище постепенно пустеет. Интересно, кстати, что когда Владимир Кровавый дал в 988-м Муром своему сыну Глебу, тот поселился рядом в Николо-Набережным селищем, но не в нем. Свой двор он поставил там, где сейчас Спасский монастырь.
Там же поставил и храм Спаса, где и был похоронен, покорно погибнув от руки своего деятельного брата Святополка Окаянного. Рядом с собором есть примечательная костница. А еще в монастыре есть гостиница для паломников. Так что если ночь застанет вас в пути, и вы вдруг не будете рады ее визиту - стучитесь, вам откроют и воздадут.
Нынешний же Спасо-Преображенский собор монастыря выстроен в середине XVI века по приказу и в честь успешного похода Ивана Грозного на Казань. В Муроме он провел довольно много времени, собирая свои полки перед большим «делом».
Городская легенда утверждает, что на том месте, где стоял шатер Грозного и откуда он смотрел за переправой своих войск через реку, царь повелел построить церковь. Реально же при нем уже стоял на этом месте деревянный храм. А нынешний построили в 1564-м на деньги прихожан. Увы, шатер церкви обвалился и так и не был восстановлен.
Это пустынная набережная города. Там вдали - Николо-Набережная церковь. А слева белеет в зелени то, что осталось от Козьмодемьянской церкви. А вдоль всей этой набережной семь сотен лет назад тянулись пристани, и шла торговля.
Так вот Глеб. Будучи сыном Крестителя, он со своим уставом, ясное дело, попытался ввалиться и к вверенным ему муромцам. На что те популярно и доходчиво ему объяснили куда пойти и как туда добраться. Совсем он не ушел, но и в самом городе жить тоже не стал.
Муромцы вообще довольно долго сопротивлялись княжеской власти. Все стремились жить своим укладом.
Когда в 1097-м черниговский князь Святослав отправляет сюда княжить своего сына Ярослава (Константина) с двумя его сыновьями Михаилом и Федором, те, видимо, явились вновь со своим уставом, но не так смиренно как Глеб. Младший, Михаил, был убит. После чего последовала череда длительных дискуссий и даже знамений. Муромцы вняли доводам и знамению привезенной князем иконы Божьей Матери и Константина признали. Тогда-то над Николо-Набережным селищем и строится «старое вышнее городище», в нем ставится княжий двор и собор - Благовещенский. Интересно, кстати, что и много позже царский двор в Муроме тоже находился близ старого городища - рядом с Николо-Набережной церковью. Напротив нее был царский двор: хоромы, горницы. Тут же был двор поледный и зелейный. Грозный же и ставит саму Николо-Набережную церковь. В 1700-м ее построили в камне, а в 1847-м расширена в последний раз. Интересна эта церковь своей росписью - на клиросах есть изображения сивилл с подписями под каждым изображением.
Улица Плеханова. Идет от Николо-Набережной церкви к Благовещенскому собору. Самая старая часть города.
В 1547-м Константина и Михаила с Федором канонизировали. В Чернигове, кстати, есть даже собор - Михаила и Федора. Довольно симпатично поставленный. А здесь после опять-таки похода Грозного по его обету учреждается монастырь вокруг храма. Тут он был в 1552-м, перед походом. Горячо молился и как-то очень удачно для церковников появилась у него мысль, что надо тут монастырь поставить. Поставил. Около 1660-го Благовещенский собор перестроили в современный вид.
Собственно интересно то, что место, которое сейчас занимает монастырь, и было местом старого города Мурома. Тут стоял детинец, было сердце города. Стоял княжий двор, съезжая изба, воеводская изба. Возле храма - торжественная Соборная площадь.
Однако со временем в старом сердце города как опухоль разросся монастырь, погребая под собой всякие следы той жизни, что была до того. Вместо прежнего детинца теперь колокольная тишина, покой, благолепие и запах ладана. Как может биться теперь такое сердце?
Стена в стену с этим гнездом духовности стоит женский Троицкий монастырь, основанный в 1643-м на пожертвования купца Богдана Цветного на месте деревянной Троицкой церкви. По преданию в этой части «старого вышнего городища» Константин поставил деревянную церковь Бориса и Глеба. Интересен же монастырь тем, что сохранил узорочье муромских храмов, которое, вполне вероятно, восходит к самобытной эстетике и ремеслу исчезнувшей муромы.
А еще именно здесь лежат мощи благоверных Петра и Февронии, муромских князей. Тех самых, чья память отмечается 8 июля и которые являются нормальными покровителями влюбленных. Правда в семейном варианте - в смысле супружеских уз. Суть в том, что князь Петр завалил пакостного вороватого змея чудесным Агриковым мечом, но от крови супостата заболел проказой и, не доверяя традиционным докторам (ага, тоже знакомо), отправил гонцов искать медицины нетрадиционной. Гонцы обещали золотые горы, и встретили, наконец, близ Рязани «благочестивую деву Февронию», как говорится в официальной версии. Другие варианты ее называют более откровенно - колдунья. Так что она запросто могла оказаться потомком исконных муромы или эрзи. Баба-яга, только молодая и красивая. Интересно, что она князя берется лечить исключительно при условии, что он возьмет ее замуж. Князь повертелся, но деваться некуда и женился. Ко двору невеста не пришлась и бояре даже добиваются изгнания князя. Однако вместе невозможно и врозь никак. Вскоре они призывают его обратно и после этого они жили, правили и умерли в один день. Причем верны были исключительно друг другу. Есть такой забавный эпизод - во время изгнания один из последовавших за князем бояр принялся до Февронии домогаться. Куда мог в это время на лодке подеваться Петр - непонятно. Пьяный под лавку закатился? Как бы то ни было, Феврония на уговоры не поддалась и велела боярину попробовать воды сначала с одной стороны лодки, а потом с другого борта. «Ну как?» спрашивает. Боярин: «А чего как? Одна ж вода-то!». «Вот!» - подытоживает Феврония и на том все заканчивается.
Мощи лежат в Троицкой церкви и их свободно можно увидеть. Точнее, раку и покровы.
В Муроме же, но уже в Спасском монастыре, можно поглядеть и мощи еще одного святого. Знаменитого куда более этой супружеской пары - Ильи Муромца. Правда, Киев передал Мурому лишь фрагмент кисти, зато раку тут соорудили на славу. Художник использовал данные судмедэкспертизы и постарался честно воспроизвести на крышке раки реальный облик. Очень неплохо получилось. Хоть по нашим меркам Илья и был среднего роста (177 см), но все равно был крайне внушительным.
[реконструкция "по методу Герасимова" фото взято отсюда: http://yarportal.ru/topic102789.html ]
Как известно, Муромец жил в селе Карачарово, которое сейчас входит в черту города. Муромцы до недавнего времени показывали следы героя - огромные бревна, которые Муромец выволок из реки и сложил на берегу, родники, получившиеся от ударов копыт богатырского коня. Указывают место, где стоял дом Ильи - ул. Приокская, 279. А еще говорят, что прозвище у семьи Муромца было Гущины. Оттого что жили «в гуще». В Карачарове широко известны его потомки - Гущины, многие из которых отличались особой физической силой. Во второй половине XIX века славился Иван Гущин, который зубами поднимал огромные мешки с мукой, и любил пошутить. Например, один принес и повесил на ворота купца Жирякова якорь весом около 190 кг, когда тот зажал деньги грузчикам за доставку. В итоге Илья стребовал с того еще больше за то, чтобы якорь снять.
Но и без Муромца любителей размять кулаки в Муроме хватало. Нрав город имел особый. Муромские князья словно придерживались принципа «мы воюем везде». Например, только в XII веке муромская дружина участвовала в 16-ти крупных войнах и княжеских столкновениях. И с татарами потом бились всякий раз, когда остальные отсиживались в своих уделах. Без Мурома не обходится и ни один поход на Казань уже московских государей.
Вполне вероятно, что эта воинственность тоже внесла свою лепту в то, что город так и не стал гораздо больше и богаче.
Хотя периодически у него и были к тому предпосылки. Так следующими строителями после Константина становятся уже муромские князья, основатели муромского дома. В 1127-м Всеволод, один из представителей ветви Ольговичей и носитель «обиды ольговой» наконец сумел расквитаться за предка и выгнать с отчего престола Ярослава Мономаховича. Выгнал в Муром, который на тот момент был частью Черниговского княжества. Ярослав пытался вернуть отчину, но безуспешно и в 1129-м умер, оставив Муром сыновьям - Юрию, Святославу и Ростиславу, которые скоро обособляют Рязанское княжество от Муромского и дают начало рязанскому и муромскому княжескому дому.
При ком-то из этих или последующих князей кремль прочно обосновывается на новом месте - на Воеводской горе, отделенной от Николо-набережного селища глубоким оврагом, а главным собором города становится Рождественский собор, который стоял в центре нынешнего Окского парка. Вообще история с муромскими кремлями-детинцами, старыми вышними городищами довольно запутанная. Ясно только, что в последующие времена деревянный кремль стоял на Воеводской горе, а Благовещенская церковь поставлена была на «старом вышнем городище».
Окский парк.
После революции Рождественский собор полностью разобрали, а самую кручу горы подсыпали и поставили памятник Муромцу в виде монаха-воина. То есть он с мечом в руке воздетой, но в рясе под кольчугой. Он действительно под конец жизни принял постриг и подался в Лавру. Но помнят-то его не за это…
Стоит теперь монах в кольчуге и грозит мечом арзамасскому берегу, пристально глядя на летний понтонный мост.
Парк совсем уж ухоженным не назовешь. Но тем он и интересней.
Сейчас тут нет и следа кремля. Даже валы особенно не разглядишь. Только аллеи и аттракционы. Да еще «Чертово колесо» с которого можно осмотреть город, хотя оно и не особенно высокое.
С южной стороны кремля, там, где сейчас площадь Революции раньше была Сенная площадь, по которой проходил ров с водой - Козье болото или Козья речка. Таких Козьих болот в каждом втором городе встретишь. Тот же киевский Майдан разбит на месте прежнего Козлова болота.
Большей частью горожане предпочитали считать, что коза - не корова, можно выпасать и в городских рвах и на валах. Если нельзя, но очень хочется, то можно. Только в 1867-м Козью речку засыпали, и на всей площади открылась торговля. На северной стороне торговали продуктами: рыбой, капустой, свеклой, огурцами, картофелем и сметаной, а на южной торговали щепным товаром: сеном, дровами, бочками, корзинками и лыком.
Если поглядеть с понтонного летнего моста через Оку, то все это выглядит так:
Справа у церкви - Николо-Набережная церковь. Слева, где Муромец - Воеводская гора.
Вообще это направление - вдоль реки изначально и было главным для города. Поскольку и
главной дорогой было отнюдь не шоссе на Москву, а река Ока. Соответственно и главной градообразующей улицей была вовсе не Московская, а улицы вверх по реке, вдоль пристаней и торга. Причем больше всего жили прямо на берегу, под откосом. Называлось это место Подокстовье. Потому что в те времена наверху было озеро, в котором «кстили» (крестили) муромцев. Вроде как это озеро располагалось в районе оврага Бучиха в конце Первомайской.
Это уж потом Екатерина в порыве наведения в стране порядка решила все разрушить и утвердила генеральные планы и типовые проекты фасадов городских домов. В итоге Муром получил прямоугольную планировку, а несколько мощных пожаров позволили даже разметить город в соответствии с планом. Правда, многие кварталы после того стояли по-прежнему не заселенные, а в некоторых случаях заселенные неправильно - купцы так и норовили жить в том же квартале, что и их мануфактура.
Разве что места под окским берегом так и осталась толком не размеченной. До сих пор дома каскадом спускаются к реке, заросшие густой зеленью. И в этих каскадах то кривая улица серпантином, то забавная лесенка встретится.
То брошенная фабричка под самым Ильей Муромцем.
То настоящие трущобы, которые никогда, кажется, не выглядели нарядно:
Муром вообще хорош своей особой атмосферой. Гуляешь по его улицам, вроде бы и запущен, вроде бы дома с палисадами, в которых время остановилось в момент постройки.
А с другой стороны рядом пустая официальная площадь,
…запущенные старые дома, в которых прежде раскланивались господа в цилиндрах
и суровые современные официозные здания, в которых нынче чинно жмут руки чиновники или клерки в туго завязанных галстуках
и здания гораздо более приветливые,
и даже бронепоезд Илья Муромец, пускай и с жестяной броней вместо прежней,
и активное движение на центральных перекрестках под старой водокачкой, которая сейчас выглядит странной башней, а раньше вмещала передовую водоподъемную машину.
И люди, конечно. Которые и делают город таким, какой он есть.
Есть все-таки что-то очень человеческое и настоящее в этом городе. Словно он ничего не скрывает. И помпезные его уголки, и дворики все это кажется каким-то очень искренним и настоящим.