Танец Свободы. Свидетельский отклик.
Прошлая суббота, 1 марта. Я иду на "Танец Свободы" к Алексу Никифорову. Наверняка Алекс планировал свое расписание и тему семинара много месяцев назад, но попадание в тему оказывается очень точным.
Прошлая суббота, 1 марта. Президент моего государства получает от Совета Федерации разрешение на ввод войск в Крым; накануне сажают Навального под домашний арест; всю неделю до этого в моем городе сажают в автозаки людей за то, что они стоят с плакатами "Нет войне". Как бы ты не занимался миром внутренним, этой весной мир внешний политический подбирается совсем близко к моему миру.
В аутентичном движении есть такой способ давать обратную связь - во-первых, в настоящем времени, во-вторых, свидетельствовать один какой-нибудь очень конкретный фрагмент движения - своего или того, за кем наблюдаешь. Попробую.
Алекс дает упражнение в тройке: один человек стоит, а двое других партнера прижимают его ступни к полу, один человек - левую, другой - правую. Звучит музыка и инструкция двигаться теми частями тела, которые свободны. Я держу ногу движущегося, стараюсь тщательно выполнять задание и действительно прижимать ступню к полу. Наблюдаю за тем, как партнер танцует оставшимся на свободе телом. Наблюдаю и вижу с предельной ясностью, как физически объективный факт, как реальность, данную в ощущениях: как бы крепко я не зажимала его ногу, как бы ни останавливала движение, остановить живое невозможно. Партнер все равно двигает вроде бы обездвиженной ногой, переносит на нее вес, опирается на нее, она остается активной, даже когда не может перемещаться в пространстве. В теле все связано: ощутить это под силу каждому, кому доводилось когда-либо повредить какой-нибудь там безымянный палец на ноге - вдруг обнаруживаешь, что этот разнесчастный палец, который был где-то на отшибе и даже и не попадал никогда в поле внимания, вдруг оказывается в центре телесной жизни и вынуждает теперь хромать.
Партнер тем временем танцует, и ограниченные в подвижности ступни ничуть не мешают этому внутреннему танцу продолжаться в свое удовольствие. И возможностей для разнообразия этого танца - море. Но вот уже следующая инструкция: теперь один партнер отпускает ногу, что тогда становится возможным в движении? А потом свободная нога вновь прижимается, а другая отпускается - а как танцуется теперь? И вот, наконец, последняя стадия - обе ноги отпускаются и человек может свободно перемещаться в пространстве по залу. Каким становится танец?
На эти вопросы можно ответить только изнутри. Влияют ли на меня эти ограничения и как? Как я их воспринимаю?
И вот теперь из роли движущегося. Прижатые к полу ступни в начале даже дают опору. Пока я воспринимаю это ограничение как дружелюбное, оно меня не ограничивает, даже наоборот: придает направленности моему потоку, фокусирует, мне интересно исследовать - а какое же движение возможно из этой позы-ситуации? Музыка нравится, двигаться нравится, поток продолжается. В тех местах, которые партнеры продолжают держать тоже есть движение, я чувствую свои ступни включенными, активными. Знаете, это очень ясно телесно: я окажусь несвободна в тот момент, когда я решу, что несвободна. Несвобода начинается в тот момент, когда я останавливаю свое движение, когда решаю, что ему нет места, что оно невозможно. Когда все внимание из безграничного пространства своего тела переношу в те самые места, которые сейчас оказались под чьим-то контролем. Когда фокусируюсь на этом "не могу", "не движется". В этот момент я забываю про безграничность себя и действительно "не могу", без кавычек не могу, в моей субъективной реальности становится так.
Это может казаться субъективной правдой, но это неправда. Остановить живое невозможно.
Прошлая суббота, 1 марта. Президент моего государства получает от Совета Федерации разрешение на ввод войск в Крым; накануне сажают Навального под домашний арест; всю неделю до этого в моем городе сажают в автозаки людей за то, что они стоят с плакатами "Нет войне". Как бы ты не занимался миром внутренним, этой весной мир внешний политический подбирается совсем близко к моему миру.
В аутентичном движении есть такой способ давать обратную связь - во-первых, в настоящем времени, во-вторых, свидетельствовать один какой-нибудь очень конкретный фрагмент движения - своего или того, за кем наблюдаешь. Попробую.
Алекс дает упражнение в тройке: один человек стоит, а двое других партнера прижимают его ступни к полу, один человек - левую, другой - правую. Звучит музыка и инструкция двигаться теми частями тела, которые свободны. Я держу ногу движущегося, стараюсь тщательно выполнять задание и действительно прижимать ступню к полу. Наблюдаю за тем, как партнер танцует оставшимся на свободе телом. Наблюдаю и вижу с предельной ясностью, как физически объективный факт, как реальность, данную в ощущениях: как бы крепко я не зажимала его ногу, как бы ни останавливала движение, остановить живое невозможно. Партнер все равно двигает вроде бы обездвиженной ногой, переносит на нее вес, опирается на нее, она остается активной, даже когда не может перемещаться в пространстве. В теле все связано: ощутить это под силу каждому, кому доводилось когда-либо повредить какой-нибудь там безымянный палец на ноге - вдруг обнаруживаешь, что этот разнесчастный палец, который был где-то на отшибе и даже и не попадал никогда в поле внимания, вдруг оказывается в центре телесной жизни и вынуждает теперь хромать.
Партнер тем временем танцует, и ограниченные в подвижности ступни ничуть не мешают этому внутреннему танцу продолжаться в свое удовольствие. И возможностей для разнообразия этого танца - море. Но вот уже следующая инструкция: теперь один партнер отпускает ногу, что тогда становится возможным в движении? А потом свободная нога вновь прижимается, а другая отпускается - а как танцуется теперь? И вот, наконец, последняя стадия - обе ноги отпускаются и человек может свободно перемещаться в пространстве по залу. Каким становится танец?
На эти вопросы можно ответить только изнутри. Влияют ли на меня эти ограничения и как? Как я их воспринимаю?
И вот теперь из роли движущегося. Прижатые к полу ступни в начале даже дают опору. Пока я воспринимаю это ограничение как дружелюбное, оно меня не ограничивает, даже наоборот: придает направленности моему потоку, фокусирует, мне интересно исследовать - а какое же движение возможно из этой позы-ситуации? Музыка нравится, двигаться нравится, поток продолжается. В тех местах, которые партнеры продолжают держать тоже есть движение, я чувствую свои ступни включенными, активными. Знаете, это очень ясно телесно: я окажусь несвободна в тот момент, когда я решу, что несвободна. Несвобода начинается в тот момент, когда я останавливаю свое движение, когда решаю, что ему нет места, что оно невозможно. Когда все внимание из безграничного пространства своего тела переношу в те самые места, которые сейчас оказались под чьим-то контролем. Когда фокусируюсь на этом "не могу", "не движется". В этот момент я забываю про безграничность себя и действительно "не могу", без кавычек не могу, в моей субъективной реальности становится так.
Это может казаться субъективной правдой, но это неправда. Остановить живое невозможно.