ПЕСЕНКИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Шнура я, конечно, недооценила. Точнее, не до конца дооценила - так-то он мне всегда представлялся фигурой вполне выпуклой, зловещей и достаточно значимой для того, чтобы, скажем, кто-то мог считать его врагом языка, русской культуры и даже своим лично - ведь многие записывают в личные враги публично поющих. Например, я знаю человека, ненавидящего Диму Маликова, ого.
Я же своим личным врагом считала нечто большее - мат. А Шнур внушал мне всего лишь отвращение как его пропагандист. Не более того. Мы существовали с ним в совершенно разных (не)культурных плоскостях.
Но плоскости, бывшие и раньше с переменным углом отраженья, совсем сдвинулись, завращались, заизвращались, (не)культурное дно стало подниматься по сложной траектории, сравнялось с обычной попсой и шансоном, поглотило их и, напитавшись, заполонило вообще всё.
Шнур, соответственно, как-то выровнялся и перестал восприниматься чем-то выдающимся или опасным - как гроза класса, отпетый хулиган, попав в колонию, выглядит практически примерным мальчиком.
Ну да, он был провозвестником, но кто ж знал? А может, он и знал? Может, он эдакая Кассандра, которая сама по себе тоже была не биномом Ньютона, а просто сверхчувствительной струной во времени и пространстве.
А может, Шнур, когда-то предсказатель, теперь - выразитель, дальше станет просветителем? Ну, когда (не)культурные плоскости еще покривятся, покривляются и сдвинутся уже безвозвратно? Когда дно станет выше крыши и даже ему будет трудно удержаться на поверхности?
Так что теперь смотрю весьма внимательно на уродливое юродство этого расчётливого беса, Петрушки, растянувшего свою ширму на колокольне, - и никаких других новостей мне не надобно, даже плоскоземельных.