Случай с евреем
Брайтон Бич для меня всегда был местом романтическим и притягательным, примерно, как Коктебель бульварного разлива. Зная райончик по Вилли Токареву и очень плохой эмигрантской прозе, я всегда хотела увидеть "как на самом деле", ну и попеть-поплясать по кабакам с одесситами тоже хотелось.
Нью-Йорк мне показался крайне доброжелательным городом, и отдельным чудом была доброжелательность всех встречных и поперечных русских - ну, условно русских. Поэтому, когда в богатом и композиционном центре города нашу болтливую компанию окликнули сзади - "Из России?", я только обрадовалась.
[а радоваться было рано]Окликнувший нас еврей (как вы понимаете, я не по Сеньке сужу, а по шапке) был стар, прям, властен, в длинном светлом плаще. Я вообще перед древним возрастом теряюсь - печальное наследие социализма и хорошего воспитания. А тут еще и плащ. Поэтому, как девочка-пай с бантом, я быстро и старательно ответила на все его вопросы - город, профессия, цель приезда. Еврей сурово кивал сверху на мою любезную речь. Его я тоже спросила, откуда он. "Я отсюда" - был величественный ответ. Понимаем-с. Он отсюда, да.
Дети поддерживали международный контакт, сияя американскими улыбками.
В финале этой недолгой беседы, я спросила, как лучше добраться до Брайтона, и он лаконично объяснил. Чтобы смягчить наше прощание и поддать трогательной женственности, я пискнула - "А как там вечером, не опасно?".
Лавина. Вельзевул. Прорвавшийся туалет.
Не знаю, с чем сравнить полученный ответ.
"ЭТОУВАСTАМОПАСНО!!!! УВАСНАНЕВСКОМОПАСНО!!! УВАШЕГОПУTИНАОПАСНО!!!! ЭTОВАШПУTИНВАМВРЕT!!!!" - вот какой мощный капслок разнесся вдоль по авеню.
И затихать еврей не думал, все гремел и вопил, потрясая тростью.
"НАБРАЙТОНЕНЕОПАСНО!!! ВРОССИИОПАСНО!!! СПУTИНЫМОПАСНО!!!" - как это сейчас называется? трипперные точки? Было похоже, что мы в них попали, сразу во все.
Американские улыбки застыли на устах детей. Я сжалась и собралась. Мои глаза сузились. Я почувствовала себя Гаврошем, красным дьяволенком, неуловимым мстителем. Но все же главная мысль была - не натворить бы дел. Я страшно рада, что хотя бы во второй половине жизни эта мысль иногда бывает у меня главной.
Конечно, я не полезла бы в драку с высоким старым обладателем трости, но язык мой так и рвался к оскорблениям, причем, со скорбью признаюсь, в этих оскорблениях была и мощная национальная составляющая.
Эта агрессивная свинья в случае моей несдержанности могла бы навалять нам всякой гадости, например, вызвать полицию. Один раз к нам направился полицейский только потому, что я маленько разоралась на своего подростка.
Поэтому я ограничилась вежливым приглашением "тоже к нам приезжать".
Хотелось бы тут написать, что моя холодная интеллигентность проняла старого еврея до костей, и он, приподняв кипу, пожелал нам счастливой поездки в Брайтон. Но нет! Пронять интеллигентностью старого еврея? Фима, я вас умоляю.
В удаляющихся нас продолжали нестись какие-то огрызки и обрывки ненависти, а я, скрипя зубами и сверкая белками как хижина дяди Тома, уводила детей от греха подальше в сторону Брайтона, про который расскажу отдельно.
Конфликт, не разрешенный вербально, тяжел для меня. То бишь, если на меня наорали на улице (эх, давно этого не было), я с радостью и легкостью ору в ответ и больше об этом не думаю.
А тут - как кость в горле застряла.
Чуть ли не год я подбирала достойные, но безнаказанные ответы этому нетоварищу, такие ответы, чтобы он... чтобы он... вот прямо ого-го, какие ответы!
Особенно, конечно, бесило, что "он отсюда".
Особенно, конечно, смутил накал ненависти.
Было, о чем подумать.
_______________________________________
А вообще евреи в Штатах или полностью неотличимы от любых белых американцев, как у нас в СССР они не отличались от русских, ну и были русскими по сути, или, наоборот, совершенно спокойно ведут себя в национальном ключе - говорят с акцентом на любом языке, подчеркнуто национально жестикулируют, ну и все такое. Поэтому их словом "еврей" никак не обидишь.
Так вот этот еврей был еврей второго типа.
Но почему-то мне кажется, что если я бы его так назвала, он бы все же оскорбился. Может и надо было. Со всей холодной интеллигентностью.
Нью-Йорк мне показался крайне доброжелательным городом, и отдельным чудом была доброжелательность всех встречных и поперечных русских - ну, условно русских. Поэтому, когда в богатом и композиционном центре города нашу болтливую компанию окликнули сзади - "Из России?", я только обрадовалась.
[а радоваться было рано]Окликнувший нас еврей (как вы понимаете, я не по Сеньке сужу, а по шапке) был стар, прям, властен, в длинном светлом плаще. Я вообще перед древним возрастом теряюсь - печальное наследие социализма и хорошего воспитания. А тут еще и плащ. Поэтому, как девочка-пай с бантом, я быстро и старательно ответила на все его вопросы - город, профессия, цель приезда. Еврей сурово кивал сверху на мою любезную речь. Его я тоже спросила, откуда он. "Я отсюда" - был величественный ответ. Понимаем-с. Он отсюда, да.
Дети поддерживали международный контакт, сияя американскими улыбками.
В финале этой недолгой беседы, я спросила, как лучше добраться до Брайтона, и он лаконично объяснил. Чтобы смягчить наше прощание и поддать трогательной женственности, я пискнула - "А как там вечером, не опасно?".
Лавина. Вельзевул. Прорвавшийся туалет.
Не знаю, с чем сравнить полученный ответ.
"ЭТОУВАСTАМОПАСНО!!!! УВАСНАНЕВСКОМОПАСНО!!! УВАШЕГОПУTИНАОПАСНО!!!! ЭTОВАШПУTИНВАМВРЕT!!!!" - вот какой мощный капслок разнесся вдоль по авеню.
И затихать еврей не думал, все гремел и вопил, потрясая тростью.
"НАБРАЙТОНЕНЕОПАСНО!!! ВРОССИИОПАСНО!!! СПУTИНЫМОПАСНО!!!" - как это сейчас называется? трипперные точки? Было похоже, что мы в них попали, сразу во все.
Американские улыбки застыли на устах детей. Я сжалась и собралась. Мои глаза сузились. Я почувствовала себя Гаврошем, красным дьяволенком, неуловимым мстителем. Но все же главная мысль была - не натворить бы дел. Я страшно рада, что хотя бы во второй половине жизни эта мысль иногда бывает у меня главной.
Конечно, я не полезла бы в драку с высоким старым обладателем трости, но язык мой так и рвался к оскорблениям, причем, со скорбью признаюсь, в этих оскорблениях была и мощная национальная составляющая.
Эта агрессивная свинья в случае моей несдержанности могла бы навалять нам всякой гадости, например, вызвать полицию. Один раз к нам направился полицейский только потому, что я маленько разоралась на своего подростка.
Поэтому я ограничилась вежливым приглашением "тоже к нам приезжать".
Хотелось бы тут написать, что моя холодная интеллигентность проняла старого еврея до костей, и он, приподняв кипу, пожелал нам счастливой поездки в Брайтон. Но нет! Пронять интеллигентностью старого еврея? Фима, я вас умоляю.
В удаляющихся нас продолжали нестись какие-то огрызки и обрывки ненависти, а я, скрипя зубами и сверкая белками как хижина дяди Тома, уводила детей от греха подальше в сторону Брайтона, про который расскажу отдельно.
Конфликт, не разрешенный вербально, тяжел для меня. То бишь, если на меня наорали на улице (эх, давно этого не было), я с радостью и легкостью ору в ответ и больше об этом не думаю.
А тут - как кость в горле застряла.
Чуть ли не год я подбирала достойные, но безнаказанные ответы этому нетоварищу, такие ответы, чтобы он... чтобы он... вот прямо ого-го, какие ответы!
Особенно, конечно, бесило, что "он отсюда".
Особенно, конечно, смутил накал ненависти.
Было, о чем подумать.
_______________________________________
А вообще евреи в Штатах или полностью неотличимы от любых белых американцев, как у нас в СССР они не отличались от русских, ну и были русскими по сути, или, наоборот, совершенно спокойно ведут себя в национальном ключе - говорят с акцентом на любом языке, подчеркнуто национально жестикулируют, ну и все такое. Поэтому их словом "еврей" никак не обидишь.
Так вот этот еврей был еврей второго типа.
Но почему-то мне кажется, что если я бы его так назвала, он бы все же оскорбился. Может и надо было. Со всей холодной интеллигентностью.