28 мая 1886 года родился Владислав Ходасевич (1886-1939).
http://lib.ru/NABOKOW/hodas.txt
в пределах России мудрено себе представить поэта,
отказывающегося гнуть выю, т. е. достаточно безрассудного, чтобы ставить
свободу музы выше собственной, то в России запредельной легче, казалось бы,
найтись смельчакам, чуждающимся какой-либо общности поэтических интересов,--
этого своеобразного коммунизма душ.
В России и талант не спасает; в изгнании спасает только талант.
В одном из стихотворений, посвященных Анне Чулковой, Ходасевич писал:
Ты показала мне без слов,
Как вышел хорошо и чисто
Тобою проведенный шов
По краю белого батиста.
А я подумал: жизнь моя,
Как нить, за Б-жьими перстами
По легкой ткани бытия
Бежит такими же стежками.
То виден, то сокрыт стежок,
То в жизнь, то в смерть перебегая...
И, улыбаясь, твой платок
Перевернул я, дорогая.
x x x
Обо всем в одних стихах не скажешь.
Жизнь идет волшебным, тайным чередом,
Точно длинный шарф кому-то вяжешь,
Точно ждешь кого-то, не грустя о нем.
Нижутся задумчивые петли,
На крючок посмотришь - все желтеет кость,
И не знаешь, он придет ли, нет ли,
И какой он будет, долгожданный гость.
Утром ли он постучит в окошко,
Иль стопой неслышной подойдет из тьмы
И с улыбкой, страшною немножко,
Все распустит разом, что связали мы.
1915
в пределах России мудрено себе представить поэта,
отказывающегося гнуть выю, т. е. достаточно безрассудного, чтобы ставить
свободу музы выше собственной, то в России запредельной легче, казалось бы,
найтись смельчакам, чуждающимся какой-либо общности поэтических интересов,--
этого своеобразного коммунизма душ.
В России и талант не спасает; в изгнании спасает только талант.
В одном из стихотворений, посвященных Анне Чулковой, Ходасевич писал:
Ты показала мне без слов,
Как вышел хорошо и чисто
Тобою проведенный шов
По краю белого батиста.
А я подумал: жизнь моя,
Как нить, за Б-жьими перстами
По легкой ткани бытия
Бежит такими же стежками.
То виден, то сокрыт стежок,
То в жизнь, то в смерть перебегая...
И, улыбаясь, твой платок
Перевернул я, дорогая.
x x x
Обо всем в одних стихах не скажешь.
Жизнь идет волшебным, тайным чередом,
Точно длинный шарф кому-то вяжешь,
Точно ждешь кого-то, не грустя о нем.
Нижутся задумчивые петли,
На крючок посмотришь - все желтеет кость,
И не знаешь, он придет ли, нет ли,
И какой он будет, долгожданный гость.
Утром ли он постучит в окошко,
Иль стопой неслышной подойдет из тьмы
И с улыбкой, страшною немножко,
Все распустит разом, что связали мы.
1915