Берега
Вторая часть
Вот, например, Нарва-Йыэсуу, август, полседьмого утра, сероватый унылостный песок, утыканный сосновыми корягами, шумят холодные волны, через пляж, вооружённые лыжными палками (как-то они ведь специально называются, да?), продираются целеустремлённые женщины за пятьдесят. Цель, к которой они устремлены, - оздоровиться, но совершенно непонятно, почему оздоравливаться нужно в такую рань. Мне шестнадцать, это мой первый день в Эстонии, и сюда я пришёл пешком от станции - километров двадцать вдоль берега Нарвы. Изнутри умиротворение, на дворе - безысходность.
Или озеро Киву, граница Руанды и Демократической Республики Конго. Вокруг вулканы. Из города Гома с конголезской стороны, говорят, доносятся порой взрывы, но не в этот день. Внутри озера скрываются невероятные количества метана и углекислого газа; мой друг Блез Паскаль об этом знает и советует мне не лезть в воду. Я умираю от жажды и с радостью бы ослушался его совета, тем более что я никогда не купался в таком большом озере, да ещё и горном, - но мне всё равно не в чем. Мы совершаем променад, и все без исключения руандийские дети, сохнущие на пляже, немедленно обращают своё внимание на высокого белого человека. Я их фотографирую: на i + 1-ом снимке на одного негритянского ребёнка больше, чем на i-ом. Вдоль берега полно диковинных специально высаженных деревьев, кустов и цветов, это большая редкость для Африки, но это фешенебельный район. Страшно красиво, хочется рисовать, но краски я оставил внизу, в Руензи. Мы идём смотреть на пограничный вал, сооружённый из мусора и дерьма. В Гоме царит страшная бедность, на древнем велосипеде проезжает конголезец, конголезские дети кричат что-то про меня. Я во Руанде, и мне всё слышно, но ничего не понятно. Я не знаю языка лингала. Это жизнь, такая жизнь, о какой мы давно позабыли в своих Москвах.
Мы стоим в Вальпараисо, мне семнадцать, и я впервые в жизни смотрю на Тихий океан. Со мной Оля, Азалия и Кристофер. Ночью не видно, как цветаст и рельефен чилийский порт, но всё равно ужасно красиво. Я смотрю на звёзды, а Кристофер обнаруживает у себя в смартфоне плагин, где все эти звёзды подписаны. Я благодарю: ночное небо Южного полушария я вижу впервые и пока мало что опознаю сам. Теплота.
В городе Дагупан на Филиппинах было уже ничего не рассмотреть. Катя, Киселёв и я попадаем туда абсолютно случайно, по глупости: в деревне Санта-Хулиана оказалось, что на Пинатубо проходят военные учения, мы возвращаемся в Капас и берём первый попавшийся автобус, идущий до берега моря. На автовокзале мы узнаём, что до последнего автобуса на Манилу осталось минут сорок, и срочно берём мототакси до пляжа. Пангасинанец удивляется, но везёт нас. Кромешная тьма, возле пляжа похабный ресторанчик; мы не обращаем на него внимания, а срываем с себя одежду и бросаемся в горячую ночную тихоокеанскую воду. Я очень доволен, но переживаю, потому что мы уже очень опаздываем. Вылезаю из воды и слышу четырёхэтажный мат. Оказывается, что мои друзья разбили себе колени о подводную плиту. Возвращаемся на мототакси окровавленные. Безрассудство.
Опатия, Хорватия. Нам с Киселёвым по шестнадцать, накануне он ненавидел меня за то, что мы просидели с четырёх часов утра на автобусной остановке в Риеке, но всё уже хорошо. Мы посмотрели кино, он утопил мой фотоаппарат в водопаде, а случайно встреченный среди холмов старик говорит нам поезжать в Опатию. Опатия звучит как "апатия". Мы с некоторыми трудностями обнаруживаем, откуда отправляется автобус, и я пробиваю недешёвый (пятьдесят рублей) билет не с той стороны. Киселёв говорит, что я идиот. Мы прибываем в Опатию. Место очень фэнси, но не такое красивое, как наш пляж в Риеке, и вода здесь холодней. Киселёв бросается туда с бетонной плиты, я снимаю его на видео, потом наоборот. Вечером произойдут другие истории, и я усну в автобусе у него на плече, но пока что - недосказанность.
В Кейптаун я приезжаю на день раньше остальных. Гуляю по произвольному маршруту. Есть хочется немыслимо, но нельзя просто так разбрасываться рэндами. Обхожу Столовую гору с запада по гигантскому перевалу в черте города, думаю вроде бы только о еде, но вдруг не верю своим глазам. На горизонте показывается синий-синий океан, вокруг удивительная растительность, а слева огромный, здоровенный хребет моей мечты (я потом даже немного огорчился, когда узнал, что хребет называется die Twaalf Apostels). В этот момент я думал уже не о жратве, а о том, как прекрасен мир (точнее, отдельные его фрагменты). Обратно я возвращался другой дорогой, а впоследствии ещё два раза ходил этим перевалом, один из них во время заката, - незабываемое зрелище. Совершенство.
От аэропорта Пиарко до Порт-оф-Спейна (остров Тринидад, который Тринидад и Тобаго) минут двадцать езды на маршрутке. В Порт-оф-Спейне отсутствуют достопримечательности, кроме укуренных креольцев, пары христианских церквей, бутылки брусничного напитка за три тринидадских доллара (15 рублей) и порта под названием 'Port of Port of Spain'. Но малекон в ПоС всё-таки есть - сотня метров тротуара у какой-то гостиницы для буржуев, увешанная флагами Т&Т. Иду по ней и задаюсь вопросами: зачем меня занесло на Карибы проездом? Захочу ли назад? Встречусь ли снова с немцами, с которыми познакомился в Гайане? (ответ: нет, не встречусь, они не добавили меня на фейсе) Найду ли, где мне ночевать в Каракасе? (ответ: да, и уже полтора года я мечтаю снова увидеть Габриэля) Вот, и ещё жалел, что на Тобаго не удалось. Неуверенность.
В Батуми я был три раза. В первый раз почти внезапно: мы с Сашей обнаружили, что дешевле ночевать в поезде Тбилиси-Батуми, чем просто в Тбилиси. Соответственно, я ничего не знал о Батуми - не знал даже, что такое Аджария. И, уж конечно, не знал, что Бульвар называется "Бульвар", а окрестил его "Эспланадой". В память о Дефансе. У нас отчего-то были слишком тяжёлые рюкзаки, чтобы хотелось гулять, и сперва мы прогуливались по очереди. Кричит мужчина с балкона, сдающий приморские квартиры: "მეგობრებო! Май фрэнц! Тысяча чертей, и эти уходят". Над водой взмывают самолёты из местного сюрреалистического аэропорта, а на галечном пяже - модернистские скульптуры, в полном соответствии моим вкусам. По Бульвару снуют туда-сюда орды красивейших людей, кто-то сидит и бренчит на гитаре. В последующие годы здесь возникнут зелёные велопрокаты. А когда наступает вечер, на лавках вдоль Бульвара усаживаются молодые пары, и им, должно быть, очень здорово там сидеть, созерцать закат, а потом отправиться поглощать аджарские хачапури (это которые с яйцом). Самобытность и воля.
(не знаю, стоит ли продолжать эту рубрику)