Current reading: переворот в литовским Иерусалиме
Историю о том, как во время войны 1812 года гродненский кагал стал высшей административной и полицейской властью в городе, общеизвестна. Однако читаючи монографию проф. Иммануэля Эткеса Rabbi Shneur Zalman of Liady: The Origins of Chabad Hasidism, аз, многогрешный, узнал о куда более сенсационной и немыслимой смене власти, имевшей место в конце XVIII века.
Сначала - небольшая преамбула. В ходе великого противостояния хасидов и их противников (миснагедов) обе стороны, много и охотно прибегали к доносам русским властям. (Выделено, поскольку, если доносы миснагедов на хасидов в популярной литературе упоминаются часто и регулярно. А вот о доносах хасидов не пишет практически никто - до монографии Эткеса я, кажется, вовсе не встречал соответствующих упоминаний. Интересно было бы понять, с чем это связано. Ну и отдельный вопрос интересующимся темой: я один такой, или вам тоже соответствующие упоминания не встречались).
Однако был нюанс: если миснагеды доносили, преимущественно, о преступлениях либо религиозных (т.е. не слишком интересныx благопопечительному русскому начальству), либо фантастическиx (например, что хасиды сочувствуют... французской революции!), хасиды стучали конкретно и по делу - и, в результате, гораздо эффективнее.
А теперь слово профессору. (С точки зрения тайминга: речь идет о событиях, предшествующих знаменитому доносу рабби Авигдора бен Хаима на р. Шнеура-Залмана из Ляд, закончившегося 2-м арестом последнего - и, по мнению Эткеса, послуживших 2-й причиной появления этого доноса)
In May 1798 the Hasid Hirsch Ben Yosef sent a defamatory letter to the authorities of the Vilna District. In his letter, Hirsch Ben Yosef revealed the initiative of the Vilna Kahal to convene representatives of communities throughout the district and to raise money to combat the decision of the authorities that forbade the Jews from distilling and selling alcoholic spirits.
Following this complaint, the government of the district of Lithuania decided to depose the leaders of the Vilna Kahal on August 20, 1798. The implementation of this decision was delayed because Ivan Grigorjevich Friesel, the governor of the Vilna district, was not content with it and refrained from ratifying it. While Friesel was examining the details of the episode, the Hasidim sent another defamatory letter to the authorities in January 1799, informing them that the Kahal was not paying the full amount of the head tax, because during the census they were not registering all of the Jews of Vilna. The Hasidim also claimed that the Kahal was using the revenue from the head tax for other purposes.
Здесь стоит указать, что, до введения рекрутской повинности в 1827, уплата подушного налога была главной и единственной гражданской обязанности евреев, а сбор этого налога - и, соответственно, подача истинных ревизских сказок - главной обязанностью кагалов. Неисполнение этой обязанности, при неудачном стечении обстоятельств, могло законится даже Сибирью (что, впрочем, происходило редко, поскольку с ревизором почти всегда можно было договориться известным способом). Поэтому неудивительно, что в данном случае оргвыводы последовали незамедлительно:
The authorities decided to dismiss the heads of the Vilna Kahal and to allow the Hasidim to choose community leaders from among their own men. The heads of the Kahal were removed from office, and in new elections that were held on February 6, 1799, eight new members of the governing board were chosen, headed by Meir Ben Refael, the most powerful of the Hasidim of Vilna. The deposed board members did not accept this defeat and sought to reverse it by lodging complaints with the czar, without success.
Чтобы понять масштаб переворота - хасиды (хабадники) захватили виленский кагал - напомню историю, которую рассказывал известный еврейский книгоиздатель М.Г. Когда на излете советской власти он решил издать в Вильнюсе (тогдашней Мекке вольного тиснения) Танию с русским переводом, местные еврейские старики выступили с решительным протестом. И, ничтоже сумляшеся, по старому еврейскому обычаю отправились с доносом... в местный ЦК, где попытались убедить какого-то обалдевшего секретаря, что "эту книгу в НАШЕМ городе печатать решительно невозможно".
Сколько времени хабадники рулили в Вильно, я пока не дочитал. Но, думаю, что не намного дольше, чем кагал в Гродно.
P. S. Из той же монографии аз, многогрешный, узнал, что, помимо такого традиционного метода, как донос, участники хасидско-миснагедских войн использовали и такое оригинальное средство, как самозванчество:
It all began in 1796, when a man who presented himself as the son of the Gaon began to circulate among the Jewish communities of Germany, proclaiming that his father had relented in his opposition to the Hasidim. He said that his father, the Gaon, regretted that he had disagreed with the Hasidim. Moreover, if he were still a young man, he would fast and pray for God to forgive him for it, and he would go from place to place and arouse the children of the Jewish nation to recognize the authority of the leaders of Hasidism.
К сожалению, самозванный сын лейтенанта Шмидта немного поторопился. Хотя Гаон к этому времени был уже стар, и через год умер, он все-таки успел написать письмо с опровержением.
Правда, поначалу хасиды попытались это послание дезавуировать. Но в конечном итоге этот номер, увы, не прошел.
When the Hasidim of Minsk heard that the Gaon’s letter was making its way to their city, they intrigued against the Gaon and claimed the letter was a forgery. The leaders of the Minsk community found themselves helpless against this claim. Though they were burning to do battle against the Hasidim again, they were not entirely sure whether or not the Gaon had recanted. His prolonged silence on the matter of the Hasidim during the preceding years, and the fact
that the letter of denial reached them as a copy and without his original signature, undermined their certainty...The day after Yom Kippur of 1797, the Gaon promptly sent another letter, in which he confirmed the earlier one and called on the leaders of the Minsk community, and those of other important communities, to renew the war against the Hasidim. On the margins of the letter, alongside the Gaon’s signature, were added the signatures of six dayanim (rabbinical judges) from the community of Vilna, testifying that this was indeed his signature.
Что стало с самозванцем, Эткес, увы, не пишет.
Сначала - небольшая преамбула. В ходе великого противостояния хасидов и их противников (миснагедов) обе стороны, много и охотно прибегали к доносам русским властям. (Выделено, поскольку, если доносы миснагедов на хасидов в популярной литературе упоминаются часто и регулярно. А вот о доносах хасидов не пишет практически никто - до монографии Эткеса я, кажется, вовсе не встречал соответствующих упоминаний. Интересно было бы понять, с чем это связано. Ну и отдельный вопрос интересующимся темой: я один такой, или вам тоже соответствующие упоминания не встречались).
Однако был нюанс: если миснагеды доносили, преимущественно, о преступлениях либо религиозных (т.е. не слишком интересныx благопопечительному русскому начальству), либо фантастическиx (например, что хасиды сочувствуют... французской революции!), хасиды стучали конкретно и по делу - и, в результате, гораздо эффективнее.
А теперь слово профессору. (С точки зрения тайминга: речь идет о событиях, предшествующих знаменитому доносу рабби Авигдора бен Хаима на р. Шнеура-Залмана из Ляд, закончившегося 2-м арестом последнего - и, по мнению Эткеса, послуживших 2-й причиной появления этого доноса)
In May 1798 the Hasid Hirsch Ben Yosef sent a defamatory letter to the authorities of the Vilna District. In his letter, Hirsch Ben Yosef revealed the initiative of the Vilna Kahal to convene representatives of communities throughout the district and to raise money to combat the decision of the authorities that forbade the Jews from distilling and selling alcoholic spirits.
Following this complaint, the government of the district of Lithuania decided to depose the leaders of the Vilna Kahal on August 20, 1798. The implementation of this decision was delayed because Ivan Grigorjevich Friesel, the governor of the Vilna district, was not content with it and refrained from ratifying it. While Friesel was examining the details of the episode, the Hasidim sent another defamatory letter to the authorities in January 1799, informing them that the Kahal was not paying the full amount of the head tax, because during the census they were not registering all of the Jews of Vilna. The Hasidim also claimed that the Kahal was using the revenue from the head tax for other purposes.
Здесь стоит указать, что, до введения рекрутской повинности в 1827, уплата подушного налога была главной и единственной гражданской обязанности евреев, а сбор этого налога - и, соответственно, подача истинных ревизских сказок - главной обязанностью кагалов. Неисполнение этой обязанности, при неудачном стечении обстоятельств, могло законится даже Сибирью (что, впрочем, происходило редко, поскольку с ревизором почти всегда можно было договориться известным способом). Поэтому неудивительно, что в данном случае оргвыводы последовали незамедлительно:
The authorities decided to dismiss the heads of the Vilna Kahal and to allow the Hasidim to choose community leaders from among their own men. The heads of the Kahal were removed from office, and in new elections that were held on February 6, 1799, eight new members of the governing board were chosen, headed by Meir Ben Refael, the most powerful of the Hasidim of Vilna. The deposed board members did not accept this defeat and sought to reverse it by lodging complaints with the czar, without success.
Чтобы понять масштаб переворота - хасиды (хабадники) захватили виленский кагал - напомню историю, которую рассказывал известный еврейский книгоиздатель М.Г. Когда на излете советской власти он решил издать в Вильнюсе (тогдашней Мекке вольного тиснения) Танию с русским переводом, местные еврейские старики выступили с решительным протестом. И, ничтоже сумляшеся, по старому еврейскому обычаю отправились с доносом... в местный ЦК, где попытались убедить какого-то обалдевшего секретаря, что "эту книгу в НАШЕМ городе печатать решительно невозможно".
Сколько времени хабадники рулили в Вильно, я пока не дочитал. Но, думаю, что не намного дольше, чем кагал в Гродно.
P. S. Из той же монографии аз, многогрешный, узнал, что, помимо такого традиционного метода, как донос, участники хасидско-миснагедских войн использовали и такое оригинальное средство, как самозванчество:
It all began in 1796, when a man who presented himself as the son of the Gaon began to circulate among the Jewish communities of Germany, proclaiming that his father had relented in his opposition to the Hasidim. He said that his father, the Gaon, regretted that he had disagreed with the Hasidim. Moreover, if he were still a young man, he would fast and pray for God to forgive him for it, and he would go from place to place and arouse the children of the Jewish nation to recognize the authority of the leaders of Hasidism.
К сожалению, самозванный сын лейтенанта Шмидта немного поторопился. Хотя Гаон к этому времени был уже стар, и через год умер, он все-таки успел написать письмо с опровержением.
Правда, поначалу хасиды попытались это послание дезавуировать. Но в конечном итоге этот номер, увы, не прошел.
When the Hasidim of Minsk heard that the Gaon’s letter was making its way to their city, they intrigued against the Gaon and claimed the letter was a forgery. The leaders of the Minsk community found themselves helpless against this claim. Though they were burning to do battle against the Hasidim again, they were not entirely sure whether or not the Gaon had recanted. His prolonged silence on the matter of the Hasidim during the preceding years, and the fact
that the letter of denial reached them as a copy and without his original signature, undermined their certainty...The day after Yom Kippur of 1797, the Gaon promptly sent another letter, in which he confirmed the earlier one and called on the leaders of the Minsk community, and those of other important communities, to renew the war against the Hasidim. On the margins of the letter, alongside the Gaon’s signature, were added the signatures of six dayanim (rabbinical judges) from the community of Vilna, testifying that this was indeed his signature.
Что стало с самозванцем, Эткес, увы, не пишет.