Черная смородина
Погрузившись в детские воспоминания, решила повторить свой пост, пять лет назад выложенный на моих первых "страницах" в жж, пусть валяются кучно. Рассказ на самом деле про пустяк, так - несколько строк про один запомнившийся дачный вечер. Память о том вечере стала для меня спасительной таблеткой, успокаивающей в минуту страха и смятения, когда от нервной нагрузки схватывает шею и начинаются долгие головные боли.
В детстве на даче у меня была подружка Наташа. Дружили мы почти с горшков. Когда чуть подросли, стали вместе играть в куклы, их у нас было много разных. Мы шили и вязали для них одежду, мастерили мебель, делали прически, готовили "еду". Почему-то все время играли в детский дом. Это немного странно, потому что про детские дома мы почти ничего не знали. Теперь-то я понимаю, игра в большую "семью" давала возможность не делить ни кукол, ни их одежду, посуду и прочее, все было общее. И не было ссор. Играли мы то на одном участке - на сложенных под старой яблоней досках, то на другом - в вытоптанных в зарослях жасмина и вишни "пещерах". Чуть повзрослев, стали стесняться, переносили все свое кукольное богатство тщательно упрятанным в чемоданы и сумки, чтобы никто из старших детей не заподозрил нас в столь детском занятии, ведь вечерами мы старались примазаться ко взрослой компании подростков и, если нас брали, гоняли ватагой на великах и слушали песни под гитару в вечерних сумерках.
Каждый год в середине лета в нашей вольготной жизни появлялась проблема - черная смородина. Я тогда жила на съемной даче, а Наташа на своей, с бабушкой и дедушкой. Участок у них был большой, засаженный полезными кустами и деревьями, черная смородина выращивалась на продажу дачникам. Чтобы разрешили играть, Наташе нужно было выполнить норму - собрать бидончик ягод, объем его по мере нашего взросления увеличивался. Ну как мне было не помогать, не ждать же в самом деле, и я добровольно несла трудовую повинность. Привязав бидоны веревочкой к себе, мы ныряли в темные заросли кустов, ужасаясь количеству ягод. Как же мы ненавидели это проклятую, кислую, вонючую смородину...
В середине июля вечером в пятницу я приехала к маме на дачу. Выезжала из Москвы долго, в бесконечных адских пробках на Ярославке, сначала на МКАДе, потом в Королеве, затем в Тарасовке. Запах плавящегося асфальта и выхлопов, рев стартующих грузовиков, переругивание через открытые окна автомобилей взбешенных водителей, вынужденных пропускать подрезающих наглецов и объезжать заглохшие или закипевшие от жары машины, все осталось позади. Страшно болела голова, болела уже почти неделю, таблетки давали только временное облегчение, через несколько часов боль возвращалась. Вращать головой я не могла, при каждом движении в шею будто впивалось острые шипы . На работе у меня были проблемы, казавшиеся тогда серьезными, говорить о них с домашними, что-то объяснять не хотелось. Я взяла ведерко и пошла собирать смородину...
Предзакатное солнце пожелтило листву и придало розовато-оранжевый оттенок веткам, оно готовилось скрыться за темными вечерними облаками, но еще немного слепило глаза, в тени уже чувствовалась приятная свежесть, пахло нагретыми дневными лучами листьями смородины, крапивой и скошенной травой, неназойливо жужжали мухи, изредка проносились пчелы и шмели, под кустами попискивали комары, через настежь открытые окна террасы слышались негромкие голоса, звон столовых приборов и стук тарелок, - это мама накрывала стол к ужину. Крупные черные ягоды одна за другой падали в ведро, бум, бум, бум... и я ощутила, как в одно мгновение исчезла головная боль, боль в шее, как и не было ничего. Было только лето, солнце, близкие люди, тогда еще все живые, и была черная смородина... из детства.
В детстве на даче у меня была подружка Наташа. Дружили мы почти с горшков. Когда чуть подросли, стали вместе играть в куклы, их у нас было много разных. Мы шили и вязали для них одежду, мастерили мебель, делали прически, готовили "еду". Почему-то все время играли в детский дом. Это немного странно, потому что про детские дома мы почти ничего не знали. Теперь-то я понимаю, игра в большую "семью" давала возможность не делить ни кукол, ни их одежду, посуду и прочее, все было общее. И не было ссор. Играли мы то на одном участке - на сложенных под старой яблоней досках, то на другом - в вытоптанных в зарослях жасмина и вишни "пещерах". Чуть повзрослев, стали стесняться, переносили все свое кукольное богатство тщательно упрятанным в чемоданы и сумки, чтобы никто из старших детей не заподозрил нас в столь детском занятии, ведь вечерами мы старались примазаться ко взрослой компании подростков и, если нас брали, гоняли ватагой на великах и слушали песни под гитару в вечерних сумерках.
Каждый год в середине лета в нашей вольготной жизни появлялась проблема - черная смородина. Я тогда жила на съемной даче, а Наташа на своей, с бабушкой и дедушкой. Участок у них был большой, засаженный полезными кустами и деревьями, черная смородина выращивалась на продажу дачникам. Чтобы разрешили играть, Наташе нужно было выполнить норму - собрать бидончик ягод, объем его по мере нашего взросления увеличивался. Ну как мне было не помогать, не ждать же в самом деле, и я добровольно несла трудовую повинность. Привязав бидоны веревочкой к себе, мы ныряли в темные заросли кустов, ужасаясь количеству ягод. Как же мы ненавидели это проклятую, кислую, вонючую смородину...
В середине июля вечером в пятницу я приехала к маме на дачу. Выезжала из Москвы долго, в бесконечных адских пробках на Ярославке, сначала на МКАДе, потом в Королеве, затем в Тарасовке. Запах плавящегося асфальта и выхлопов, рев стартующих грузовиков, переругивание через открытые окна автомобилей взбешенных водителей, вынужденных пропускать подрезающих наглецов и объезжать заглохшие или закипевшие от жары машины, все осталось позади. Страшно болела голова, болела уже почти неделю, таблетки давали только временное облегчение, через несколько часов боль возвращалась. Вращать головой я не могла, при каждом движении в шею будто впивалось острые шипы . На работе у меня были проблемы, казавшиеся тогда серьезными, говорить о них с домашними, что-то объяснять не хотелось. Я взяла ведерко и пошла собирать смородину...
Предзакатное солнце пожелтило листву и придало розовато-оранжевый оттенок веткам, оно готовилось скрыться за темными вечерними облаками, но еще немного слепило глаза, в тени уже чувствовалась приятная свежесть, пахло нагретыми дневными лучами листьями смородины, крапивой и скошенной травой, неназойливо жужжали мухи, изредка проносились пчелы и шмели, под кустами попискивали комары, через настежь открытые окна террасы слышались негромкие голоса, звон столовых приборов и стук тарелок, - это мама накрывала стол к ужину. Крупные черные ягоды одна за другой падали в ведро, бум, бум, бум... и я ощутила, как в одно мгновение исчезла головная боль, боль в шее, как и не было ничего. Было только лето, солнце, близкие люди, тогда еще все живые, и была черная смородина... из детства.