Война святости и природности
Внутренняя тайна современных движений [т.е. секулярных движений XIX - начала XX века] состоит в том, что сама святость - свет уровня, находящегося выше уровня природы, материальности, общества, - требует как от всего мира в целом, так и, в частности, от народа Израиля, рассеянного и ослабленного, восстановить права природы, простую, здоровую, нормальную жизнь - в чувствах, в мыслях, в ощущениях.
Однако когда мы приближаемся к природности, естественности, - то прикасаемся к нечистоте, от которой нас может защитить только Высший свет, проявление Божественной духовности, Божественности в нашей душе, раскрывающей высшие тайны мироздания, осмысленность, удерживаемую и спрятанную в глубине сокрытия.
В процессе приближения к естественности происходит отталкивание «простой (примитивной) святости» [святости галутного характера], которая ущемляет природность и разрушает ее структуру. «Простая святость», привыкшая относиться к природности с пренебрежением, собирает остатки сил в борьбе с природой - но, по сути, воюет против себя самой и терпит поражение.
Однако и «простая» природность [стремление к естественности, «нормальности», секуляризации], возвеличивающаяся и требующая своих прав [которая при этом приходит вместе со всеми своими отрицательными сторонами], на самом деле действует так ввиду скрытой в ее глубинах святости. При этом она ненавидит святость - и, в том числе, святость внутри нее самой. И в этой борьбе со святостью простая природность тоже терпит поражение и падает.
Итак, существуют два вида святости - «простая святость», противостоящая природности, и высшая святость, существующая внутри нее.
«Святость, противостоящая природности», необходима для существования мира. Эта святость удерживает мир от распада, это святость сохранения. Поэтому когда евреи находятся в галуте (где главное - сохранение) им необходим именно такой тип святости. Эта святость не любит природность и естественность. Одна из причин этой нелюбви состоит в том, что природность по своей сути действительно опасна. Сама природность может привести человека к проявлению животных сил - и поэтому, в частности, во всех фашистских движениях природность играла такую важную роль. Этот романтизм природности ставит естественность на высшую ступень в духовной иерархии, вследствие чего идеализируется сила, что далее может оправдать (под видом «естественной жизненной необходимости») любое ее проявление.
Слишком тесное единение с природой может быть опасно и разрушительно для человека. В природе действуют отнюдь не принципы морали, но принципы силы. Ее правила определяет борьба за выживание, право сильного, отсутствие всяких моральных ограничений («закон джунглей»). Такие вещи, как защита слабых или другие моральные, социальные принципы, не только не являются частью природности, но зачастую направлены против нее. Поэтому неслучайно в иудаизме Бог проявляется через Завет, который противостоит природности.
Чтобы противостоять негативным влияниям природы, необходимо отделиться от нее. Поэтому иудаизм диаспоры «ощетинивается» против природности, тем самым подчеркивая, что его святость противостоит ей.
Однако при этом надо осознавать, что существует более высокий уровень святости, который присутствует во всех аспектах мира, -поскольку весь мир (в т.ч., конечно, и природность) сотворен Богом. Эта высшая святость раскрывает Божественность во всем - и тогда проявляется, что природа, так же, как и мораль, Божественна. И именно вследствие заключенной в ней Божественности, природа, когда она начинает «требовать свое», поступает справедливо. Высшая святость хочет проявить величие Бога как «Творца всего Мироздания», а не только как «Автора заповедей». Для достижения этого природа начинает бороться с мелкой, обычной святостью. Мелкая святость, в свою очередь, начинает защищаться против природы - и это проявляется в том, как галутный иудаизм, сражается и защищается от сионизма. Эта борьба, разумеется, обречена на неудачу: иудаизм проиграет эту войну, потому что слабая святость (противостоящая природе) не в силах бороться с природой.
Однако у природы есть проблема не только с внешним противником, но и внутри себя. Побеждая мелкую святость, она уверена, что вместе с этой победой она уничтожает всю святость вообще. Но на самом деле природа не может уничтожить всю святость, так как сама является ее частью, и даже производной от нее. И поэтому природа, пытаясь истребить всю святость, начинает терять свой собственный фундамент, и ее сила падает.
Получается что обе силы - и святость, отделенная от природы, и природа, не признающая святость, - проигрывают эту войну. Высшая же святость проявляется в момент гибели двух сил, признавая, при своем появлении, наличие частичной святости в них обеих.
Однако когда мы приближаемся к природности, естественности, - то прикасаемся к нечистоте, от которой нас может защитить только Высший свет, проявление Божественной духовности, Божественности в нашей душе, раскрывающей высшие тайны мироздания, осмысленность, удерживаемую и спрятанную в глубине сокрытия.
В процессе приближения к естественности происходит отталкивание «простой (примитивной) святости» [святости галутного характера], которая ущемляет природность и разрушает ее структуру. «Простая святость», привыкшая относиться к природности с пренебрежением, собирает остатки сил в борьбе с природой - но, по сути, воюет против себя самой и терпит поражение.
Однако и «простая» природность [стремление к естественности, «нормальности», секуляризации], возвеличивающаяся и требующая своих прав [которая при этом приходит вместе со всеми своими отрицательными сторонами], на самом деле действует так ввиду скрытой в ее глубинах святости. При этом она ненавидит святость - и, в том числе, святость внутри нее самой. И в этой борьбе со святостью простая природность тоже терпит поражение и падает.
Итак, существуют два вида святости - «простая святость», противостоящая природности, и высшая святость, существующая внутри нее.
«Святость, противостоящая природности», необходима для существования мира. Эта святость удерживает мир от распада, это святость сохранения. Поэтому когда евреи находятся в галуте (где главное - сохранение) им необходим именно такой тип святости. Эта святость не любит природность и естественность. Одна из причин этой нелюбви состоит в том, что природность по своей сути действительно опасна. Сама природность может привести человека к проявлению животных сил - и поэтому, в частности, во всех фашистских движениях природность играла такую важную роль. Этот романтизм природности ставит естественность на высшую ступень в духовной иерархии, вследствие чего идеализируется сила, что далее может оправдать (под видом «естественной жизненной необходимости») любое ее проявление.
Слишком тесное единение с природой может быть опасно и разрушительно для человека. В природе действуют отнюдь не принципы морали, но принципы силы. Ее правила определяет борьба за выживание, право сильного, отсутствие всяких моральных ограничений («закон джунглей»). Такие вещи, как защита слабых или другие моральные, социальные принципы, не только не являются частью природности, но зачастую направлены против нее. Поэтому неслучайно в иудаизме Бог проявляется через Завет, который противостоит природности.
Чтобы противостоять негативным влияниям природы, необходимо отделиться от нее. Поэтому иудаизм диаспоры «ощетинивается» против природности, тем самым подчеркивая, что его святость противостоит ей.
Однако при этом надо осознавать, что существует более высокий уровень святости, который присутствует во всех аспектах мира, -поскольку весь мир (в т.ч., конечно, и природность) сотворен Богом. Эта высшая святость раскрывает Божественность во всем - и тогда проявляется, что природа, так же, как и мораль, Божественна. И именно вследствие заключенной в ней Божественности, природа, когда она начинает «требовать свое», поступает справедливо. Высшая святость хочет проявить величие Бога как «Творца всего Мироздания», а не только как «Автора заповедей». Для достижения этого природа начинает бороться с мелкой, обычной святостью. Мелкая святость, в свою очередь, начинает защищаться против природы - и это проявляется в том, как галутный иудаизм, сражается и защищается от сионизма. Эта борьба, разумеется, обречена на неудачу: иудаизм проиграет эту войну, потому что слабая святость (противостоящая природе) не в силах бороться с природой.
Однако у природы есть проблема не только с внешним противником, но и внутри себя. Побеждая мелкую святость, она уверена, что вместе с этой победой она уничтожает всю святость вообще. Но на самом деле природа не может уничтожить всю святость, так как сама является ее частью, и даже производной от нее. И поэтому природа, пытаясь истребить всю святость, начинает терять свой собственный фундамент, и ее сила падает.
Получается что обе силы - и святость, отделенная от природы, и природа, не признающая святость, - проигрывают эту войну. Высшая же святость проявляется в момент гибели двух сил, признавая, при своем появлении, наличие частичной святости в них обеих.