Париж. День четвертый (окончание)
Париж на временной оси все отдаляется, его (на сей раз приветливый) образ настойчиво стирают московские впечатления. В голове мысли совсем не о путешествиях и даже не о том, что вокруг. Через мысли эти иногда совсем беспардонно прорываются люди. Как раз тогда, когда ходишь по еще теплым осенним улицам, заглядываешься на дома, мысленно сравниваешь. Отмечаешь, что есть дома, красиво стареющие - как люди. Домов таких выстроилась гряда в быстрый промелек между Ленинским проспектом и улицей Косыгина. Они настоящие исполины по сравнению с парижскими открыточными домиками в северной части города.
Попытаемся вернуться в прошлое - в кинотеатр. Скажем честно и прямо - не поразил нынешний каннский лауреат, фильм «Класс», не поразил. Нет, он добротно отснят, там последовательный сценарий, там не профессиональные актеры - все ученики или учителя колледжа (который и находится-то на соседней с резиденцией улице). В фильме нет нарочитой оптимистичности, трудные подростки, как им и положено, переходный возраст свое берет, изводят своего горемыку-учителя родного языка и литературы. Он как-то, не перетруждаясь, но терпеливо, ищет вроде бы к ним индивидуальный, теплый, человеческий подход, эдакий Макаренко на французских хлебах взрощенный. Они вроде бы ценят, а раздумавшись, понимают, что вот этому, хорошо подкованному во французском, ну, никак верить нельзя. И не верят. Не верят, и пусть - он не особо настаивает. Коллеги, между тем, регулярно прибегают в учительскую - на грани нервного срыва, начинают истерично смеяться или швыряться бумагами. Дружно успокаиваются. Беременеют. Выпивают шампанского в честь беременности. Закладывают друг друга перед директором. И так изо дня в день. И фильм гремит. Он же - прямо калька с реальности, он же истина в последней инстанции. О нем говорят в кафе, на улицах, в магазинах (даже продуктовых). Да, подумаешь, конечно, они же в 1968-м не «Доживали до понедельника» и в 70-х не составляли «Расписание на послезавтра». И сейчас переживают как откровение, почему бы и нет?.. Безумно приятно было одно - фильм шел с субтитрами для людей с плохим слухом, понималось все доподлинно.
Особых планов на день не было. По улице Лафайет - в центр, а там разберемся. На Лафайет, кажется, в районе пересечения ее с бульваром Мадженты, с одной стороны нависает серая громадина католического храма, по другую сторону улицы есть лавочка, на ней можно передохнуть и полистать справочник по культурным событиям столицы. Пока листаешь к тебе непременно пристроится на лавочку кто-нибудь с сандвичем в руке, кто-то, тебе уже заочно симпатизирующий. И можно без опаски начинать беседу, если таковое желание обнаружится. Можно еще послушать шарманщика, материализовавшегося прямо из воздушного пространства и наигрывающего старую знакомую мелодию.
Можно не заговаривать с незнакомцем, не слушать уличного музыканта с шарманкой и уйти восвояси. В направлении сада Тюильри, чтобы опять позагорать там, посидеть на одном из расставленных по всей территории сада стульчиков или пойти смотреть на круговую панораму из нарисованных кувшинок кисти Моне в музее «Оранжери», или отстоять огромную очередь в музей «Же де Пом» и с чувством выполненного долга любоваться творчеством очередного гениального фотографа. А еще лучше, увернувшись от людской толпы и показав язык арабу-мошеннику с якобы найденным в дорожной пыли твоим колечком, пройти не на Елисейские поля, убежать от них в сторону (на Елисейских в субботу сумятица и толчея). Тут же неожиданно набредешь на «Пространство Пьера Кардена», случайно именно в эти выходные там устроят безумное путешествие-винтаж в виниловые джунгли 60-х, с яркими цветами, юбкастыми женскими силуэтами, неподражаемыми мужскими сумками, с пальто в размашистую клетку. Вдоль пропахших человеческими жизнями вещей гуляешь, дотрагиваешься, погружаешься в чужое прошлое. В конце концов даже покупаешь себе его частичку - в подарок - небольшую кожаную сумку-портфель мягко-коричневого цвета. С безумными регулировками ручек, с потайными отделениями для художественного блокнота и других письменных принадлежностей. Он по-шестидесятнически элегантен, большая редкость: кожаная вещь весьма приличных размеров не смотрится массивной и грубой. На винтажном салоне время проходит незаметно. Трех часов как не было. Пора бы уж и предаться праздному шатанию по вечерним набережным.