Париж. День второй (продолжение)
По пути в Лувр пришлось подумать о хлебе насущном и забежать в супермаркет «Франпри» на авеню Жана Жорэса. Там мои вкусы прошли поверку на устойчивость и верность: выбор, как и прежде, пал на темный шоколад с цельным миндалем. Из новых продуктов заинтересовала линия нектаров: груша-персик, грепфрут-мандарин-апельсин-лимон, слива-яблоко. На будущее для себя решил перепробовать все, но пока остановился на груше. Подыгрывая клише, купил круассан в булочной, где хлеб всегда отличался свежестью и подавали его с пылу с жару. Горячий круассан приятно обжигал небо. На перекрестке бульвара де ля Шапель и авеню Жана Жорэса весело трезвонили велосипедисты, провожая неуклюжего, нерасторопного пешехода. Потом ему вслед гудели машины, а он настойчиво переходил на красный. Я, между тем, уже бежал по улице Лафайет мимо хостела Peace & Love (там в кафе, в цокольном этаже, вечно собирается та-а-кая компашка, тебя все норовят зазвать вовнутрь), но нет, только вперед - навстречу солнцу и Восточному вокзалу. А солнце слепило глаза нещадно. Дойдя до середины Лафайет, там, где на левой стороне располагается магазинчик необыкновенной красоты канцелярских товаров, пришлось устроить перевал, чтобы выпростаться из шерстяного свитера. На авеню Опера стало совсем жарко, и, критически оглядев себя, я с сожалением отметил, что снять уже в общем-то нечего - без ущерба для приличия. Очередь в Лувр в обеденный четверг поражает величиной и пестротой, где-то сбоку дамочка отчитывает своего кавалера по-русски: «Ну что мы в этом пыльном дворце не видали?! Хочу на Фобур Сент-Оноре». Он, видимо, силой ее тащил просвещаться. Охранники осмотрели мою сумку, где был полный набор того, что нельзя проносить в наши московские музеи: распакованный уже шоколад, нектар, приличных размеров фотоаппарат, и дальше по мелочам. Ничего, пустили. Я торопливо улепетывал от толпы в сторону верхних уровней, в поисках фламандской живописи. Живопись отыскалась довольно быстро (дело в том, что терпеть не могу глядеть в справочники и карты, поэтому стараюсь прислушиваться к интуиции; трудно приходится, когда ей лень со мной вступать в дискуссии).
Побродив по залам около трех часов, я понял, что перенасыщаться искусством вредно, и пора бы просто отправиться в пешую прогулку - по местам памятным, боевым и славным. В Тюильри, куда попадаешь сразу, выйдя из Лувра и двинувшись в сторону Елисейских, туристы, как водится, загорали островками, оккупировав зеленые газоны. Я втерся между флегматичным немцем и группой постоянно воркующих итальянцев - решил пообедать. Только стоило отломить приличный кусок шоколада, откуда ни возьмись вырос передо мной бравый детина чуть меня постарше. «Привет. Ты француз? - Ну, не совсем. - Знаешь, я бомж. У тебя денег не найдется? - Знаешь, не найдется. - А шоколада? - Ну, на». Так детина и исчез, взяв шоколад и более ничего не сказав. Я решил загорать. Пролежав минут тридцать, вдруг понял, что жизнь проходит мимо, время утекает, и помчался на Елисейские поля проверять, какие фильмы есть на DVD во FNAC и Virgin и какие силуэты пальто в нынешнем сезоне предлагает GAP для мужчин. Ввиду своих самолетных растрат покупки пришлось свести к минимуму и на пальто лишь полюбоваться, отметив, что удлиненное-черное-приталенное будет по-прежнему актуально, так что с приобретением более короткого варианта можно повременить. Фильмы… Вторая версия «Науки сна» в коллекционном издании - раз. Два - это «Актрисы» Валерии Бруни-Тедески (надо бы понять, почему у нас их не взялись прокатывать), но это под вопросом. Три - «Париж» Клапиша (у нас выйдет в декабре). Остальное … увы, нет, нужно себя ограничивать в аппетитах и желаниях.
Не стоит думать, будто не мыслю я Парижа без Champs Elysée, напротив. Но магазины FNAC и Virgin люблю именно тамошние, в них останавливается время, не так как в московском ГУМЕ, где время буквально законсервировано в хороших 60-х, в магазинах на Елисейских полях кажется, что время существует только в точке мгновенного настоящего, без прошлого и будущего, и эта точка бесконечна как черная дыра. Худо-бедно в черную дыру удалось не провалиться. Ближе к 7 вечера я оказался на лавочке где-то неподалеку от Елисейского человекопотока. Лавочки в Париже обычно спаренные. Две лавочки спаяны спинками, и часто сидишь с кем-то спиной к спине. Девушка нервно набирала короткие сообщения, я задумчиво водил носом по ветру, размышляя, надеть или не надевать свитер. С девушкой было решено не знакомиться, под вечер устаешь от французского, а уж если хочешь завести знакомство, будь добр - обеспечь непринужденность и легкость первых минут общения.
Так я неторопливо двинулся по лабиринту парижских закоулков обратно в резиденцию Quai de la Loire, по дороге опять заглянув в «Франпри» и накупив на предстоящую неделю продуктов. В продуктовом наборе весьма ощутимое место занимал сыр, разный по цвету, форме, степени заплесневелости и запашистости. В четверг небо благоволило, порог резиденции преодолен без особых затруднений, на вахте к тому же благополучно выдали ключи. Довольный, я отправился наверх, на пятый этаж, думая об ужине. В недрах шкафа под мойкой у Ромэна обнаружился настоящих склад самых разнообразных приправ: от базилика и сушеного чеснока до куркумы. Руки зачесались. Почему не тряхнуть стариной и не приготовить рис? Хорошо, предварительно нужно его обжарить (берем сливочное масло с добавлением морской соли), обжарить до легкого золотистого оттенка. Затем залить кипятком в пропорции 1 часть риса к 2 частям воды (воды можно чуть-чуть больше). Довести до кипения и выпаривать на медленном огне. Пока вода еще остается в кастрюле по вкусу добавить специй (в ход пошел чеснок, куркума и щепотка альпийских трав с паприкой). К рису планировалась макрель в горчичном соусе. Незадолго до того, как блюдо было готово, подоспел Ромэн. Кажется, ему понравилось, кажется, дело было не только в вежливости. Далее последовали пока еще не интимные разговоры о сложности бытия, то есть о человеческих отношениях изнутри и снаружи. До 3-х часов ночи. Позже ночные разговоры стали доброй традицией, которая активно культивировалась на протяжении десяти дней совместного проживания.