Париж, день второй
Итак, Ромэн не проявлялся. Еще один час был на исходе. Сидеть на лавочке порядком надоело. У дверей резиденции замаячила фигура, паренек вежливо придержал дверь, куда незамедлительно вкатился чемодан, а за ним и я. Услышав, в чем дело, охранник протянул мне записку; там неровный почерк вычертил примерно следующее: «Витали, добро пожаловать! Я уже жду тебя наверху, код лифта 1699, поднимайся в комнату 464». Комната 464 представляет собой такую же двухуровневую студию, в которой разместили меня год назад, только «моя» находится с другой стороны - через три комнаты по коридору и выходит окнами на парижскую консерваторию кинематографического искусства. Окна Ромэна выходят на канал Урк, особенно приятно глядеть на него вечером - фонари живописно отражаются в воде, хотя и с утра приятно наблюдать - за детьми, соревнующимися в гребле на байдарках. В дверь пришлось постучать несколько раз с нарастающей настойчивостью. Ромэн возился у плиты, что есть мочи горланя очередной театральный монолог под громкую, но медитативную музыку. «О, Витали, - вскричал он, - Наконец-то ты добрался до Парижа. Сколько лет, сколько зим!» Витали в несколько потрепанных чувствах полез за коньяком, видимо, больше из желания скорее его распить в качестве подручного антистрессового средства. Не обманулся. Ромэн умирал от своего любопытства: каким же должен быть армянский коньяк восьми лет отроду? Коньяк оказался мягким, но коварным. Зато проблем с французским не было вообще. Так мы и проболтали до 3-х ночи по местному парижскому времени. Подарки были разложены аккуратно по полочкам. Ромэн прыгал по комнате, как ребенок, с шоколадом, обещая, что обязательно угостит им своих друзей, потому что во Франции шоколада с корицей ему до сей поры найти так и не удалось. Еще его заинтриговал привезенный фильм 1968 года выпуска, с Мариной Нееловой и Олегом Далем, который я умудрился (ха, не без гордости замечу) отыскать в варианте с полным французским дубляжом, а выполнен дубляж гораздо лучше, чем прилагающиеся туда же французские субтитры. Прежде всего, я решил выяснить, сколько и чего я должен за проживание (потому что какие-то деньги все равно резиденты платят за приглашенных друзей), тут меня ждало первое приятное потрясение. Мой чистокровный француз говорит: «Ну, ты знаешь, там всего сорок евро, ты можешь об этом забыть и даже не думай возвращать». Кроме того, он приготовил заранее постельное белье, и даже заправил постель, в общем - я несколько опешил, но удивляться долго не стал, лег и быстро уснул. На следующее утро (утро четверга) поднявшись и приняв душ, в размышлениях, куда податься, я краем глаза наблюдал за скачками Ромэна по комнате, потому что он скачкообразно спустился со своего второго уровня, пропрыгал в душ, потом на кухню за чайником и наконец, завершив свой утренний туалет, предложил напоить меня русским чаем. Русский чай - это, оказывается, чай с бергамотом. Пришлось объяснить, что он с таким же успехом может быть и французским. Но чаю мы все-таки выпили, «русского с бергамотом», Ромэн снабдил меня подробным картографическим справочником по Парижу, а также культурным дайджестом «Affiche Spectacles», и мы разошлись, предварительно договорившись оставлять ключи в службе приема на вахте. Он пошел на работу в лицей к своим школьникам, потом у него должны были быть еще и театральные репетиции до полуночи, а я помчался по улице Лафайет мимо Оперы в сторону Лувра, меня манили его верхние этажи, обещавшие приятное безлюдье.