"взрослые - это мы"?
Одна знакомая научила меня такому тесту на детскость: расскажите в двух словах, о чём сказка про Золушку меня тут поправляют, что спрашивать надо не «о чем», а кто такая Золушка.Оказывается, люди довольно бинарно разделяются на тех, кто считает, что это про бедную девушку, чудесным образом ставшую принцессой, и на тех, кто начинает рассказывать про горох и уборку; вот они-то и есть взрослые :)
А я вдруг поймала себя на другом тесте, только он сравнивает взрослость с иным возрастом, чем предыдущий: когда именно вам перестают нравиться герои - не книжки, а именно протагонисты - "Над пропастью во ржи" и "Дон Кихота"? В юности оба вызывают восхищение как нон-конформисты, бросающие вызов мейнстриму; а теперь вдруг замечаешь их эгоизм, инфантильность, то, как они под видом добродетели или "ах-я-вся-такая-внезапная" причиняют окружающим сплошные неприятности и читают высокомерные нравоучения (это я сейчас переслушиваю "Дон Кихота", и прямо бесит). То, что он и сам получает тумаки, нисколько его не извиняет - он-то такой образ жизни выбрал, а вот мальчишка, поколоченный до крови из-за благородного вмешательства и мгновенного отбытия Дон Кихота, не виноват. Да и выпадает на его долю обычно меньше, чем на долю других - как-то чудесным образом он всегда умеет выкрутиться, потому что "гусары рыцари не платят", "раненому рыцарю не подобает идти пешком" и прочее. Мне это напоминает любимые "Письма Баламута" Клайва Льюиса ("для официантов и гостеприимных хозяев эта дама - сущий ужас. Она всегда отказывается от того, что ей предлагают, и говорит с легким вздохом и полуулыбкой: «Ах что вы, мне ничего не надо, кроме чашечки чая, не крепкого, но и не слишком жидкого, и малюсенького хрустящего сухарика…» Ясна тебе суть? Ей хочется съесть меньше и стоит это дешевле, чем то, что ей предлагают, и потому она никогда не воспринимает как чревоугодие свою настойчивость, сколько бы хлопот ни доставила она другим. Балуя свой аппетит, она уверена, что упражняется в умеренности. В переполненном ресторане она вскрикивает при виде блюда, которое ставит перед ней усталая официантка, и говорит: «Ах, зачем мне столько! Уберите это и принесите примерно четверть…»). Или коржавинское "Наивность! Хватит умиленья, она совсем не благодать. Наивность может быть от лени, от нежеланья понимать." Эта позволенная себе инфантильность не по возрасту - на самом деле жуткая гордыня и эгоизм; может, я потому так остро реагирую, что с некоторыми такими близко знакома; один даже портретно напоминает Дон Кихота (щёки настолько впалые, что «целуются внутри рта»).
Забавно, что о том же пишет Набоков ("его ребячливость превосходит задуманную автором", "по части шалостей его воображение не превышает школьного уровня " - "тут он с необычайною быстротою снял штаны и, оставшись в одной сорочке, нимало не медля дважды перекувырнулся в воздухе - вниз головой и вверх пятами, выставив при этом напоказ такие вещи, что Санчо, дабы не улицезреть их вторично...» ) - только с симпатией. Набоков писал это в 40 лет; видимо, это тот возраст, когда восторг сменяется сочувствием, но еще не раздражением.
Отдельно - и каждый раз - удивительно, с каким терпением и пониманием часто относятся к его выходкам окружающие: не с восхищением, как в России, где юродивость считалась чуть ли не признаком святости, а именно с милосердием: понимают, что сумасшедший, но жалеют и подыгрывают. Помните даму лёгкого поведения на постоялом дворе, которая во время церемонии посвящения в рыцари "препоясала его мечом, выказав при этом чрезвычайную деликатность"? Вот так-то.
P.S. Неожиданно бурное обсуждение в фейсбуке, так что идите лучше туда:)
Update - продолжение, другой "тест на взрослость": https://www.facebook.com/irina.rosenblum/posts/4354616087885307
А я вдруг поймала себя на другом тесте, только он сравнивает взрослость с иным возрастом, чем предыдущий: когда именно вам перестают нравиться герои - не книжки, а именно протагонисты - "Над пропастью во ржи" и "Дон Кихота"? В юности оба вызывают восхищение как нон-конформисты, бросающие вызов мейнстриму; а теперь вдруг замечаешь их эгоизм, инфантильность, то, как они под видом добродетели или "ах-я-вся-такая-внезапная" причиняют окружающим сплошные неприятности и читают высокомерные нравоучения (это я сейчас переслушиваю "Дон Кихота", и прямо бесит). То, что он и сам получает тумаки, нисколько его не извиняет - он-то такой образ жизни выбрал, а вот мальчишка, поколоченный до крови из-за благородного вмешательства и мгновенного отбытия Дон Кихота, не виноват. Да и выпадает на его долю обычно меньше, чем на долю других - как-то чудесным образом он всегда умеет выкрутиться, потому что "гусары рыцари не платят", "раненому рыцарю не подобает идти пешком" и прочее. Мне это напоминает любимые "Письма Баламута" Клайва Льюиса ("для официантов и гостеприимных хозяев эта дама - сущий ужас. Она всегда отказывается от того, что ей предлагают, и говорит с легким вздохом и полуулыбкой: «Ах что вы, мне ничего не надо, кроме чашечки чая, не крепкого, но и не слишком жидкого, и малюсенького хрустящего сухарика…» Ясна тебе суть? Ей хочется съесть меньше и стоит это дешевле, чем то, что ей предлагают, и потому она никогда не воспринимает как чревоугодие свою настойчивость, сколько бы хлопот ни доставила она другим. Балуя свой аппетит, она уверена, что упражняется в умеренности. В переполненном ресторане она вскрикивает при виде блюда, которое ставит перед ней усталая официантка, и говорит: «Ах, зачем мне столько! Уберите это и принесите примерно четверть…»). Или коржавинское "Наивность! Хватит умиленья, она совсем не благодать. Наивность может быть от лени, от нежеланья понимать." Эта позволенная себе инфантильность не по возрасту - на самом деле жуткая гордыня и эгоизм; может, я потому так остро реагирую, что с некоторыми такими близко знакома; один даже портретно напоминает Дон Кихота (щёки настолько впалые, что «целуются внутри рта»).
Забавно, что о том же пишет Набоков ("его ребячливость превосходит задуманную автором", "по части шалостей его воображение не превышает школьного уровня " - "тут он с необычайною быстротою снял штаны и, оставшись в одной сорочке, нимало не медля дважды перекувырнулся в воздухе - вниз головой и вверх пятами, выставив при этом напоказ такие вещи, что Санчо, дабы не улицезреть их вторично...» ) - только с симпатией. Набоков писал это в 40 лет; видимо, это тот возраст, когда восторг сменяется сочувствием, но еще не раздражением.
Отдельно - и каждый раз - удивительно, с каким терпением и пониманием часто относятся к его выходкам окружающие: не с восхищением, как в России, где юродивость считалась чуть ли не признаком святости, а именно с милосердием: понимают, что сумасшедший, но жалеют и подыгрывают. Помните даму лёгкого поведения на постоялом дворе, которая во время церемонии посвящения в рыцари "препоясала его мечом, выказав при этом чрезвычайную деликатность"? Вот так-то.
P.S. Неожиданно бурное обсуждение в фейсбуке, так что идите лучше туда:)
Update - продолжение, другой "тест на взрослость": https://www.facebook.com/irina.rosenblum/posts/4354616087885307